Глава двенадцатая

– Это бесполезно, – сказал какой-то мужчина. – Взгляни-ка.

Неревор уставилась в серую стену комнаты, погруженной в пасмурные сумерки. Фиксаторы из холодного металла крепко удерживали ее, а роба, в которую ее обрядили, была слишком тонкой. Плечо болело, и с челюстью было что-то не так, но боль – всего лишь боль. Она Кел. Она выживет, если приказано выжить.

– Назови свое имя. – Опять тот же невыразительный мужской голос.

Он не Кел. Она не обязана отвечать.

Потом заговорила женщина:

– Мы и так знаем, кто она.

– Дело не в этом. Дело в том, чтобы заставить ее ответить.

– В таком случае раздобудь униформу и попытайся опять.

– Она почувствует разницу, – сказал мужчина. – Есть базовый язык тела, который кадетам внедряют вместе с формационным инстинктом, тонкая штука. Хороший лазутчик Шуос мог бы его подделать. Андан мог бы заморочить ей голову и обойти его. А мы просто застряли. Она бы сама себе все кости переломала, чтобы ублажить офицера Кел, но с ними у нас проблема. Джедао позаботился о том, чтобы мы ничего не получили, кроме теплого тела с лицом коммандера, и он, несомненно, сможет ее восстановить – но мы-то не можем. По крайней мере, ДНК соответствует досье. Хладнокровный сукин сын.

Неревор не знала, каким образом Шуос Джедао связан с этой ситуацией, но взяла на заметку упоминание о нем на случай, если оно пригодится позже.

– Он не говорил, что захочет ее вернуть, – сказала женщина. – Наверное, получил от нее всё, что хотел – иначе не скинул бы нам.

– Не выдумывай. – Голос мужчины по-прежнему был невыразительным. – Можем подключить к проблеме техников, вдруг они сумеют вытащить ее из нулевого оперения. Есть небольшая вероятность, что за этим стеклянным взглядом хранится полезная информация. Будем держать ее тут столько, сколько потребуется.

У женщины на уме было что-то другое.

– Разве перевод в нулевое оперение не должен авторизовать старший офицер? Да кого, черт возьми, Жертвенный Лис перетянул на свою сторону?

– Перетянул, подкупил, принудил, – сказал мужчина. – Мы не знаем, что там случилось.

– Удивлена, что ты заговорил в ее присутствии. Обычно ты одержим секретностью.

– Я хотел проверить, будет ли реакция. В зависимости от того, в какой календарной зоне он ее стер, в состоянии птенца могут быть просветы. Проблема для техников, как я уже сказал. – Мужчина пробарабанил пальцами по двери. – Ничего не хочешь сказать, птенец?

Неревор не нравилось, что чужак назвал ее «птенцом», но это не имело значения. Он не Кел. Она не обязана отвечать.

После того, как они ушли, она слушала, не раздастся ли перестрелка или звук шагов. Если Кел хотели, чтобы она тут умерла, она умрет. Но она всё же не могла не утешить себя мыслью о том, что товарищи придут за нею, если она будет достаточно храброй, стойкой – если она докажет, что достойна носить имя Кел.

Приоритет: Срочный

От: Вахенц африр дай Ноум

Кому: Гептарх Лиож Цзай

Календарные детали: Год Тучной коровы, месяц Куропатки, день Ежа, мне надо запрограммировать какой-нибудь макрос, и в задницу час.

Дорогая моя Цзай, мне наплевать, насколько вас загипнотизировала потенциальная полезность Джедао, и мне наплевать, как «проголосовали люди», хотя приятно, что вы практикуетесь. Если это и впрямь Джедао, что теперь кажется более правдоподобным, он был верным слугой Командования Кел до Адского Веретена, и он был верным слугой Командования Кел до этого момента. Лучше попробуйте подружиться с грибковой канистрой. У нее есть хоть какое-то представление о верности.

Я понимаю, вас пугает затянувшееся опоздание роя Хафн, но не забывайте, что на пути у них генерал Черкад. Заверяю вас, что Хафн на самом деле поддерживают освобождение Крепости, но им нужно время, чтобы совершить чудо. Момент неудачный, но если бы мы прождали еще немного, Рахал бы раскрыли нас.

По крайней мере, у нас есть кое-что общее с генералом-лисом – мы предпочитаем, чтобы Крепость осталась неповрежденной, иначе он бы скинул на нас тысячу бомб в тот самый момент, когда поддались щиты. В сложившихся условиях мы бы продержались какое-то время против знамемотов, но пепломоты меняют расклад.

К несчастью, вы позволили Джедао высадить войска. Мы знали, что эта заложница – некая коммандер Кел Неревор, бывший коммандер пепломота «Неписаный закон» – принесет нам маловато немедленной выгоды. Вытаскивать ее из округа Анемона пришлось с большими затратами, и мы даже не получили ее в целости и сохранности, поскольку тот жлоб, подручный Стогана, успел ее обработать.

Пост связи в округе Анемона снова в наших руках, и войска Джедао даже выдали лоялистов, но меня тревожат его ресурсы. Мне удалось угрозами вытрясти из подхалимов Стогана кое-какие видеозаписи: Джедао высадил там не просто пехоту, а Кел. Плевать мне на то, что они в коричневом, а не в черном с золотом – они Кел.

Вы же знаете анекдот, да? Если можешь поручить секретное задание трехлетнему карапузу или Кел, выбирай карапуза, потому что Кел слишком тупой, чтобы врать.

Так или иначе, откуда Джедао взял этих Кел? Если мы имеем дело с законным роем Кел, если Командование Кел отдало Джедао приказ… но как он убедил Кел выдать одного из старших офицеров? Любой другой генерал положился бы на формационный инстинкт, чтобы протолкнуть такой приказ, но я не уверена, что Джедао может добиться такого подчинения, если только он не получил недвусмысленного благословения от Командования Кел. И всё-таки это кажется более вероятным, чем другой вариант, согласно которому наименее достойный доверия генерал в истории Кел переманил по меньшей мере одного старшего офицера Кел на свою сторону. Такова проблема с формационным инстинктом: если он обратил нужного человека, обратит и остальных.

Дело в том, что Джедао не просто предатель, пусть людей на этом факте и закоротило. Он к тому же Шуос. Это не одно и то же, как бы ни иронизировали сами Шуос. Он был убийцей до того, как перешел к Кел, и есть косвенные доказательства того, что он также занимался аналитической работой.

Так или иначе, его карьера совместно с Кел не вызывала ни у кого нареканий. Она продолжалась почти двадцать лет. Такое впечатление, что он находился глубоко под прикрытием. А потом случилось Адское Веретено.

Адское Веретено не штурмовали, как это заведено у Кел. Кел машут перед твоим носом знаменами, прежде чем вступить в бой. Их приближение всегда заметно.

Устроить смертоносную ловушку не для одной, но для двух армий – это не психотический срыв. Это план, который готовили двадцать лет. План Шуос, если точнее. Засады, сбрендившие компьютерные системы, противоречивые приказы, отказ орудий. Не говоря уже о печально знаменитых пороговых отделителях. Перестрелка с экипажем – это уже излишество, но ведь сработало же.

Неудивительно, что Нирай так и не продвинулись. Они пытались исцелить Джедао, но он изначально не был сумасшедшим.

Я скажу вам еще кое-что. Он именно там, где хочет быть. Он бессмертен и у него есть всё время в мире, чтобы осуществить свой план, в чем бы тот ни заключался. Я не знаю, почему он устроил такую бойню, чтобы попасть в «черную колыбель». Но я готова поставить последнюю сладкую булочку с бобовой начинкой, что непонятная бойня служила какой-то цели.

И мы – следующий шаг в его плане.

Цзай, мы должны остановить его. Мы должны уничтожить его, потому что мне всё равно, сколько роев Кел летят сюда, реальная угроза – это Джедао.

Я не чувствовала себя такой живой целую вечность.

Черис расхаживала по периметру своей каюты, полная решимости не привыкать к простору и помнить, кто она такая на самом деле. Потом она попросила планшет, потому что хотела держать в руках что-то твердое. Дельтаформа принесла: планшет был черный, ровно такой толщины, чтобы казаться осязаемым, с золотым краем, который мерцал, когда Черис покрутила устройство туда-сюда. Сервитор издал встревоженный звук.

– Со мной всё будет в порядке, – пообещала Черис, и дельтаформа, немного поколебавшись, ушла.

– Мог бы заранее спросить меня об этой идее с заложником, – упрекнула Черис. – Пока еще было время, чтобы придумать другой вариант.

– Тебе следовало это предусмотреть, – парировал Джедао. – Проблема с высадкой не должна была застать тебя врасплох. У тебя было столько же времени, что и у меня, чтобы придумать решение. Можешь предложить что-нибудь получше сейчас?

У Черис защипало в глазах. Вместо того чтобы думать своей головой, она положилась на него.

– Тебе проще, ты наблюдатель, – резко проговорила она. – Но нет. Я и сейчас не могу предложить ничего лучше.

– Черис…

Она закрыла глаза, думая об отваге Неревор. Джедао сказал ей, что Кел лучше всего реагируют, кода у них нет времени, чтобы выдвигать возражения. Что ж, он ее предупредил.

– Я увидел решение и начал действовать. Только и всего.

От его голоса ей не скрыться.

– Я видел, как сильно ты хотела пойти вместо Неревор. Она тоже это видела, знаешь ли. Вот почему она была готова пожертвовать собой.

– Я не хотела манипулировать ею, – сказала Черис.

Тихая пауза.

– Всё общение – это манипуляция, – сказал Джедао. – Ты математик. Ты должна знать об этом из теории информации.

– Я не в состоянии служить.

– Черис, ты Кел. Ты будешь служить столько, сколько понадобится Командованию Кел. Только и всего.

– У тебя так хорошо получается направлять Кел туда, куда тебе надо, – сказала Черис. – Как я могу верить тебе? – Она подняла свой планшет и ввела запрос.

Доступ к незасекреченной части личного дела Шуос Джедао получить было нетрудно. Она и так знала, какая славная у него была репутация, она уже изучила некоторые из его кампаний – и всё-таки от количества смертей, которые он причинил еще до Адского Веретена, у нее перехватило дыхание. У Кел было множество генералов, но он оказался одним из лучших.

Потребовалось лишь мгновение, чтобы найти список людей, погибших при осаде Адского Веретена, включающий как еретиков, так и солдат гептархата.

– Ну ладно, – тихо сказал Джедао. – Все мои якоря рано или поздно делают это.

По прошествии стольких лет статистика была неточной, но историки Кел сделали, что смогли. Рой, который Джедао повел против Адского Веретена, оказался немаленьким даже по современным меркам. Ему было приказано захватить крепость, чтобы обратить Фонарщиков и восстановить ущерб, причиненный календарю.

Черис прочитала число погибших один, два, три раза. Четвертый раз; четыре – число смерти. Тем не менее она не могла осмыслить такое число, ведь всё, что превосходит миллион, – всего лишь последовательность нацарапанных линий и кривых. Если завтра она услышит, что ее родители подавились супом и упали замертво, это причинит ей больше боли, чем смерть людей, которые всё равно умерли бы за несколько поколений до ее рождения. И всё-таки она начала читать краткие биографии в обратном алфавитном порядке.

Она прочитала о двух сестрах, которые умерли, пытаясь укрыть мертвых саваном по обычаю своего народа. Они, наверное, думали, что это ослабит радиацию порогового отделителя – в какой-то степени логично, но всё равно неправильно. Она прочитала о ребенке. О женщине. О мужчине, который пытался доставить ребенка-инвалида в безопасное место. Оба умерли, истекая кровью из каждой поры кожи. Еще женщина. Женщина и ее двухлетний ребенок. Три солдата. Еще три. Семь. Теперь четыре. Среди мертвецов встречались всевозможные комбинации.

Лица с пулевыми отверстиями. Бесплодные молитвы, процарапанные в пыли. Глазницы, засыпанные пеплом. Рты, окольцованные высохшей желчью, языки, прокушенные и обвисшие, словно выдранные из раковины устрицы. Пальцы, изъеденные до косточек коррозийным светом. Клювы птиц-падальщиков, застрявшие в грудных клетках со скрюченными ребрами. Интерференционные узоры, нарисованные высохшей кровью. Внутренности в трех отдельных стадиях гниения, и даже черви, сваренные и побелевшие.

Две женщины. Мужчина и женщина. Ребенок. Другой ребенок. Она не знала, что там было так много детей, пусть даже еретиков – взгляни-ка, еще один. Она уже потеряла счет, несмотря на свое намерение запомнить каждого.

«Я помню каждую отвратительную вещь, которую когда-либо сделал», – сказал Джедао. Но Черис засомневалась. Как он мог помнить обо всех бедах, которые причинил, не чувствуя каждую секунду, что смерть следует за ним по пятам?

Молчание сделалось нестерпимым.

– Скажи то, что у тебя на уме.

– Я знаю о жертвах то, чего нет в хрониках, – проговорил Джедао. Он мог бы стоять прямо рядом с нею, как любовник: слишком близко. – Спроси меня.

Она выбрала из списка необычное имя. Наверняка одна из Фонарщиков. Ее руки вспотели внутри перчаток.

– По-твоему, я не смогу многое сказать о фонарщице, но это неправда. Они тоже были людьми, со своими собственными историями. Посмотри, где она умерла – да, это правильная карта. Фонарщики были в отчаянии. Они уже пытались использовать детей и инвалидов в качестве щитов и по результатам второй битвы поняли, что этим меня не остановить. – Его голос был слишком ровным. – Поэтому солдаты, которых они послали умирать первыми, были отбросами. В докладе говорится, что она была найдена с «Тченнесом‐42» в руке. «Тченнес» был отличным пистолетом. Его бы доверили только офицеру – тому, кто был в силах удержать в узде солдат, которым не доверяли. Судя по имени, она, вероятно, родом из города Майгн.

– Хорошо, – сказала Черис, переваривая услышанное, – теперь вот этот. – Она ткнула пальцем.

– Он из касты техников, родом из нынешних колоний Внешнего облака, но в тот период гептархат еще их не аннексировал. Существовал конфликт между Доктриной и кастовой структурой Гефью – чтобы объяснить детали, понадобится Рахал, – так что его народ пришлось ассимилировать. Мы попробовали устраивать рейды с «крикунами» Шуос ради быстрого подчинения, но календаристика была слишком нестабильная. К тому моменту, когда Командование Кел закончило спорить с гептархом Шуос по этому поводу, Гефью уже присоединились к Фонарщикам.

С этим бардаком должны были разбираться Андан, но мы воевали друг с другом за зоны влияния. Ты привыкла воспринимать гекзархат как единую сущность, но при моей жизни фракции всё еще пререкались из-за Доктрины. Победители должны были сохранить свои особые технологии согласно окончательному календарному порядку, а проигравшие – ну, мы знаем, что случилось с Лиож.

Так или иначе, речь об этом человеке. Он умер среди чужаков. Если присмотреться, среди них нет других Гефью. Фонарщики не доверяли своим новым рекрутам и разделили этнические группы. Он умер во время священной недели Гефью, и ему полагалось носить белую нарукавную повязку в честь некоего святого.

Черис не была историком, но у нее возникло ужасное чувство, что Джедао ничего не выдумывает.

Она не стала тыкать пальцем в третье имя.

– Полковник Кел Гизед. – Так звали начальницу штаба Джедао.

Голос немертвого генерала утратил спокойствие.

– С начала или с конца?

Черис вызвала на экран фотографию Кел Гизед, потому что ей захотелось увидеть эту женщину. У Гизед было круглое, мягкое лицо и некрасивый шрам сбоку, белый и резко выделяющийся на темно-коричневой коже. Волосы короткие, седые. Перчатки выглядели так, словно их сделали из более плотного материала, чем Кел предпочитали теперь.

– В хронологическом порядке, – сказала Черис.

– Я встретил ее на одной из этих проклятых вечеринок с любованием цветами, которые обязан был посещать как старший офицер. Хозяин был другом сестры гептарха Андан. Они любили украшать вечеринки военными, внушая населению, что всё в порядке, и отколовшиеся фракции не собираются изорвать гептархат в клочья.

Я смотрел на орхидеи и вдруг услышал, как Гизед, стоя перед каким-то анданским функционером, критикует его стихи. Я решил, что мне нужно узнать о ней побольше, поэтому подождал, пока она не отдубасит бедолагу его же собственными синекдохами, а потом попросил о дуэли.

Ситуация, которую он описывал, была не такой уж анекдотичной, хотя Кел, которые знали толк в литературных техниках, представляли собой такую же странность, как и способность Черис к абстрактной математике. Но, судя по голосу, он едва сдерживал волнение.

– Всё закончилось очень быстро. Я лишь однажды проиграл дуэль кому-то из Кел, и это была не Гизед. Она не почувствовала себя униженной – ей было скучно. Она пришла насладиться вечеринкой, а я ей помешал. Но я просмотрел ее досье. Средних способностей дуэлянт, превосходный администратор. Когда Командование Кел разрешило мне собрать свой штаб, я выбрал ее. Тебе бы она понравилась. Она терпела все игры, на которые я ее провоцировал, хотя так и не научилась блефовать в джен-цзай, но всегда было ясно, что я впустую трачу ее время.

– Тогда зачем ты это делаешь? К чему все эти игры?

Его голос прозвучал с чуть большего расстояния, как будто он отошел в дальний конец комнаты.

– У тебя, наверное, есть какое-то представление о том, что мы владеем оружием, формациями и планами. Но всё это не имеет значения, если не можешь управлять людьми. Можно узнать о том, как люди мыслят, играя с их жизнями, но это бесчеловечно. – Подбор слов заставил Черис вздрогнуть. – Вместо этого я использовал обычные игры. Азартные. Настольные. Дуэли.

– Со мной ты ни во что не играл, – с любопытством заметила она.

– Неужели я должен помешать тебе смотреть драмы? Тебе нужен отдых. Должен признаться, не знаю, что и думать про серию с дельфиньим хоралом.

Теперь он пытался ее отвлечь.

– Расскажи, как ты ее убил.

– Я мало что могу рассказать, – ответил Джедао. Он опять «ходил» из угла в угол. – У нее был аналитический ум, и она бы не пренебрегла подозрениями в мой адрес. Еще десять минут – и она бы вычислила, что творящийся вокруг бардак означает предателя на очень высоком посту. К счастью для меня, она никогда не отличалась проворством мышления. Я выстрелил ей в висок.

Момент был неподходящий, потому что Цзян и Гве Пиа также находились в командном центре, и Гве Пиа была впечатляюще хорошим стрелком. Она бы меня достала, если бы решилась стрелять через Цзяна, но она о таком и не подумала, хотя я-то сразу всё рассчитал.

Черис подумала, каким словом можно назвать офицера, который тотчас же рассматривает стрельбу через товарища как один из вариантов поведения.

– Думая об этом теперь, я понимаю, что мне чудом хватило пуль. Нехватка боеприпасов – любительская ошибка. Но я ведь не знал, что так получится. – Он продолжал «ходить». – Стоит заметить, если твой план настолько замысловат, ты уже облажался.

– Это тебе не академия, – огрызнулась Черис.

– Я серьезно. Иногда приходится импровизировать, но зачем рисковать, если есть альтернативы?

– У тебя получилось, – сказала Черис сквозь зубы. Как же так вышло, что она потеряла контроль над разговором?

– Ты можешь однажды стать достойным генералом, но не нахватайся плохих привычек.

– Пытаешься выдать массовое убийство собственных солдат за… педагогическое упражнение?!

Тревожная тишина.

– Ладно. Но всё же, скажи: если твоя цель – убить большое количество людей, сосредоточенных в одном месте, как было бы логично поступить?

У Черис болели плечи.

– Орбитальная бомбардировка, – сказала она неохотно.

– В моем поведении не было логики.

Он пытался ей что-то сообщить, но она даже не могла представить себе, что именно. Ее формационный инстинкт почти отключился. Кел полагались на иерархию, а он целиком и полностью предал своих подчиненных.

– К чему всё это? – спросила она. – Моей карьере всё равно конец.

– Всё дело в принципе. Я хотел стать инструктором, я даже подал заявку, но кто-то захотел, чтобы я остался на поле боя.

Черис уставилась на тень. Нирай изучали его сотни лет – и даже не приблизились к разгадке того, что с ним не так. О чем она думала, вытаскивая его из Арсенала Кел? И о чем думало Командование Кел, позволяя ей это сделать?

Она опять вывела на экран цифры и аккуратным образом их распределила, чтобы просмотреть.

– Ты что-нибудь можешь сказать по этому поводу?

– Ты не сообщила мне ничего такого, что я не знаю о самом себе.

– Объясни, – сказала Черис. Она дала себе слово не кричать. – Сделай так, чтобы в этих цифрах появился смысл. Это не мог быть срыв из-за стресса; не понимаю, откуда там мог возникнуть стресс. Свечная Дуга, восьмикратно превосходящий враг – другое дело. И в том бою ты победил так ловко, что он вошел во все учебники. Но Адское Веретено? Все согласны с тем, что Фонарщики были обречены. Так что же случилось? Почему цифры не складываются?

– Это ты у нас математик, – парировал Джедао. – Разберись с цифрами и сама мне скажи.

Цифры. Все знали Шуос Джедао из-за бойни при Адском Веретене, но Черис спросила себя: сколько еще людей он мог бы убить, продолжив свою блестящую карьеру?

Люди, которых он мог уничтожить в этом воображаемом прошлом, были бы врагами гептархата. Их жизни нельзя было приравнивать к жизням граждан гептархата. Но она всё равно задалась этим вопросом.

– У такого количества смертей должна быть какая-то причина, – сказала Черис. – Продайся ты Фонарщикам, это был бы хоть какой-то мотив. Но уничтожить обе стороны, так запросто? Чтобы никто не победил? – Она вспомнила про эффект просачивания. – Может, ты хотел умереть и проецировал это на всех остальных? – Но с чего вдруг ему испытывать суицидальные мысли до Адского Веретена и «черной колыбели»?

– Я не полный дурак, – огрызнулся Джедао. – Если бы я хотел погибнуть при Адском Веретене, пустил бы себе пулю в голову. Я не такой уж плохой стрелок.

Она его зацепила. Наверное, он страдал из-за того, что больше никогда не сможет взять в руки оружие.

– Может, я на самом деле всего лишь тот, кем меня считают. – Его тон всё еще был резким. – Безумец. У меня была отличная карьера. Товарищи. Власть, если тебе есть дело до власти. Ни один человек в здравом уме от такого не откажется.

Он опять пытался ей что-то сказать, и это «что-то» маячило прямо перед носом у Черис. Но она слишком устала, и ей было трудно сохранять ясность мыслей.

– Ну, зато ты теперь бессмертен, – сказала она. – Надеюсь, тебе это нравится.

Джедао промолчал.

– У людей, которых ты убил, не было шанса, – сказала она, желая, чтобы он ответил. – И никто из них не воскреснет.

Неожиданно он сказал:

– Миллион человек умерли за четыре столетия до твоего рождения – и тебе есть до них дело. Это хорошо говорит о тебе, пусть даже плохо – обо мне.

После этого она долго не могла заснуть.