Глава 37

Спустя двенадцать дней после того, как я беседовала с Соней, мы со Степаном и Юрой сидели в нашем офисе и пытались вести разговор с Любой и ее матерью.

– У меня есть сестра? – опешила Люба.

– Причем похожая на вас до такой степени, что оторопь берет, – подтвердил Шкатулкин.

– Это невозможно! – махнула рукой Любовь. – Ложь! И где она? Покажите мне бабу!

– Попробуйте спокойно выслушать информацию, – попросил Степан, – нам пришлось основательно порыться в куче мусора, прежде чем мы откопали все части пазла и сложили их вместе. Ваша мать работала в Мексике. Так?

– Сейчас вы говорите о том, что произошло много лет назад, – надулась Люба, – до моего появления на свет. Мама о том периоде жизни мне не рассказывала. Знаю лишь, что она танцевала за границей.

– Ее мексиканского покровителя ограбили, – продолжал Юра. – Спустя годы после кончины Мигеля его законная жена Розалия, на тот момент совсем пожилая женщина, открыла экспозицию в местном музее, где выставлялось все, что Диас приобрел в разное время. Дама долго рассказывала журналистам об экспонатах и упомянула Ксению. Вот, читайте ее слова. Хорошо видно?

Люба прищурилась.

– Не очень!

– Тогда я сам текст озвучу, – улыбнулся Юра. – «Конечно же, я показываю и то, что муж привез из России, страны, с которой его многое связывало. В Москве у моего супруга была армия друзей, в основном тех, кто занимался творческой работой. Не секрет, что Мигель очень любил балет. Все знают, что он создал в нашем городе театр, выступать на сцене которого приглашал самых ярких мировых звезд. Например, Ксению из России.

– Правда ли, что танцовщица являлась любовницей вашего мужа и обокрала его? – крикнули из толпы журналистов.

– Не стоит повторять дурацкие сплетни, – рассердилась Розалия, – недостойно чернить память покойного. Он не может вам ответить. Диас лучший супруг на свете, наша любовь с годами лишь ярче делалась. Доказательство наших нежных чувств – множество детей. С Ксенией у Диаса были исключительно деловые контакты.

– Моя бабушка работала в доме у Диаса горничной, – продолжил тот же голос, – она говорила, что вы там никогда не появлялись, жили в Европе. В постели хозяина часто оказывалась Ксения. Она украла очень дорогие вещи. Золотой сервиз! Опустошила сейф. Можете прокомментировать эту информацию?

– Ваша бабка старая калоша! – завопила Розалия, которая даже в почтенном возрасте отличалась бешеным нравом. – Если повторять то, что болтает бывшая прислуга, которая сама мечтала заползти в койку к Мигелю…

– Сама ты старая шлюха! – возмутилась журналистка. – Не смей говорить гадости про мою бабулю».

И разразился громкий скандал. Вскоре после описанных событий Розалия скончалась, а репортерша решила разобраться в сути вопроса, нашла емейл Ксении и принялась забрасывать ее посланиями. Ведь так?

– Посланиями? – удивилась Гасконина. – Не видела ни одного!

– У вас есть емейл? – подключился к разговору Юра.

– Что? – спросила дама.

– Вы пользуетесь электронной почтой для рассылки или получения материалов? – уточнил Шкатулкин.

– Некому мне открытки посылать, – грустно сказала балерина, – не осталось ни друзей, ни приятелей. После переезда я ни разу не ходила в почтовое отделение. Раньше, правда, тоже сама к ящику не бегала, домработница этим занималась. Но я знала…

– Перестань ломать комедию, – сердито перебила ее дочь и повернулась к Степану. – Ксения Петровна лжет как дышит! Есть у нее электронка! В адресе фамилия Гасконина.

– О чем она говорит? – удивилась мать.

– Есть Гасконина, – подтвердил Юра, водя мышкой по коврику.

– Ну вот! – обрадовалась Люба. – Зачем брехать-то по пустякам?

– Вы о чем? – снова изумилась бывшая танцовщица.

Люба махнула рукой.

– Ты села на своего любимого конька! Теперь будешь изображать перед нами незабудку.

– Зачем Ксении Петровне так себя вести? – спросила я.

Добрая дочурка развела руками.

– Балерина. Привыкла постоянно на сцене выкаблучиваться. Давно не танцует, а желание повыламываться неистребимо. Слушайте, я не понимаю, зачем тут находится моя мать? Я просила вас узнать, кто написал книгу и прислал ее мне!

– Сейчас все расскажем, но разговор будет долгий, – сказал Степан, потом встал и открыл дверь, – входите, дамы. Мы вас ждем.

В комнате появились Марина Фунтова, Зотова и очень худая женщина примерно одного возраста с Любой.

– Ксения Петровна, узнаете кого-нибудь? – спросил Дмитриев.

С танцовщицей вмиг произошли перемены, она расправила плечи, отвела их назад, изящно скрестила ноги, вздернула подбородок, кокетливо стрельнула глазами и заворковала:

– Здравствуйте, здравствуйте, очень-очень-очень рада нашей встрече.

Фунтова молча села в кресло, а вторая посетительница издала смешок.

– Тетя Ксения, ты меня не узнала? Сомневаюсь, что обрадуешься, когда поймешь, кто перед тобой. Да и Люба сейчас не соображает, кого видит.

– Вы мои поклонницы, – протянула балерина, – не волнуйтесь, я всем дам автографы. Вы же за ними пришли?

– Нет, – отрезала худышка, – я Настя! Дочь Гали!

– Настя! – отпрянула Ксения. – Надеешься на наследство? Поджидаешь, когда я умру? Непонятно, почему тебе пришла идея сюда заявиться. Я встречаюсь только с поклонниками. Уходи!

Анастасия исподлобья взглянула на меня.

– Когда мы с вами позавчера встречались, я предупредила, что Ксения Петровна адекватна, но подчас у нее бывает помрачение рассудка, – произнесла я. – Расскажите про доктора Льва Николаевича.

– Я знаю эту историю со слов мамы, – сразу предупредила Анастасия, – она сейчас на отдыхе, но по вашей просьбе я поговорила с ней по скайпу, сделала запись беседы и сбросила на почту.

– Включаю, – воскликнул Шкатулкин, – внимание на экран. Изображение не очень хорошего качества. Зато звук супер.

– Лев Николаевич и Серафима Ивановна, – начала говорить женщина на экране, – я рада бы их забыть, да не получается. Сейчас у нас с Ксенией Петровной отношений нет. Но времена, о которых я вспоминаю, – это годы нашей крепкой дружбы. Ни у меня, ни у Лидии, моей мамы, первой жены Сергея Николаевича, обид на Ксюшу не было. Не она явилась причиной развода моих родителей. С балериной Ксенией Гасконин познакомился спустя много лет после развода. Я очень хотела, чтобы у них ребеночек родился. И себе того же желала. У Ксюши с Сергеем зачатия не происходило. Они всех врачей обошли. Оба здоровы, а толку нет. Гинекологи говорили: так бывает при большой разнице в возрасте. А вот моя мама вздыхала:

– Господь детей не дает.

Я в то время работала в Москонцерте на графике. Составляла артистам планы выступлений. К нам все исполнители, даже очень известные, на поклон приходили. Почему? В моих руках были их деньги. Допустим, есть певец Петров. Певцы и прочие на гонораре состояли, а у меня заявки на концерты. Дом железнодорожника, клуб «Завода спортинвентаря», Дом культуры почтамта и кинотеатр в Матвеевском. В советские годы перед показом фильма всегда кто-нибудь пел, на рояле играл. Чем больше у артиста выступлений, тем жирней заработок. Я могла ему оформить концерт в Матвеевском. Один. Могла сделать два. Матвеевское и Дом железнодорожника. Первый в семь вечера, второй в восемь. Успеет он на него приехать? Да никогда. А могу записать аж три выступления, «Спортинвентарь», Почтамт и «Железнодорожник». И певец прекрасно впишется в график, потому что десять минут от одной до другой площадки. Можно так составить график, что концертов у тебя будет лом и на каждый ты доехал. А можно и наоборот сделать. Надо еще объяснять, почему девочкам на графике с каждых гастролей везли подарки? И вообще нас заваливали дарами. С некоторыми артистами искренняя дружба завязывалась. Я сблизилась с Вероникой Бунч. Она жаловалась, что никак не забеременеет. Ну все есть: квартира, машина, дача, деньги, слава, муж, а ребеночек не получается. Потом у нее животик расти начал. Не стану долго говорить, перейду сразу к сути. Ника мне шепнула по секрету, что обратилась ко Льву Николаевичу Косточкину, а тот помог. Я стала просить адрес чудо-доктора. Бунч смутилась, дескать, Лев Николаевич никого не берет… Я ей тогда намекнула, что график концертов можно изменить, получила нужный контакт и поделилась им с Ксенией. И она забеременела. Если бы не я, не иметь бы балерине дочери. Вот такая история!

– Ксения Петровна, помните, как проходило лечение? – спросила я, когда Юра выключил запись.

– Ну в первый раз мы приехали с мужем. Он сдал… ну… вы понимаете. Больше Сережа был не нужен, даже, наоборот, мог помешать. Мне велели одной приезжать. Доктор предупредил, что все манипуляции болезненны, ему потребуется ювелирная точность, – вздохнула балерина, – он меня укладывал на кушетку, делал укол. Когда я просыпалась, ничего не болело.

Настя ухмыльнулась.

– Ага! Не болело. Точно.

Степан кашлянул.

– Просто укол, и все? – уточнила я.

– Перед тем как приступить к процедуре, мы ходили в баню, – объяснила балерина.

– Куда? – поразилась я.

Ксения расправила на коленях юбку.

– Я сама удивилась, когда впервые одна к доктору приехала. Находилась уже по кабинетам. Гинекологи не очень приветливы, у меня от всех посещений оставалось ощущение, что я мешаю специалистам, им не хочется заниматься женщиной с проблемой. Это же надо думать, искать причину, по которой она не беременеет, голову ломать. Прямо на лице кое у кого читалось: какого черта ты приперлась? У Косточкиных все было иначе, сначала мы шли в баню. Лев Николаевич говорил:

– Тело должно расслабиться, согреться.

Потом наркоз, процедура, когда я просыпалась, чай все вместе пили со сладостями. Мне понадобилось три визита. И все получилось.

– После того как забеременели, вы встречались с доктором? – спросил Степа.

– Странный вопрос, – удивилась Ксения, – конечно. Лев Николаевич меня курировал. Советы давал, велел гимнастику делать, благодаря ему Любочка появилась на свет здоровой. Такая замечательная девочка! И я, и Сережа ее обожали. Муж был меня старше, он так хотел ребенка, говорил: «Когда родилась Лида, я был юным дураком! Малышка мне только мешала. Теперь все иначе. Весь день бы с ней сидел». Хорошо, что Сережа не дожил до того дня, когда мы с Любой стали врагами.

Степан посмотрел на Юру, тот подвигал мышкой, на экране появились фотографии документов. Дмитриев перевел взгляд на Ксению.

– Заранее прошу у вас прощения за то, что вы сейчас услышите, но мы вынуждены сообщить это вам. Через несколько лет после благополучного появления на свет Любы Льва Николаевича арестовали. На чету Косточкиных написал заявление очень известный человек. Не стану сообщать его фамилию, он давно покойник, назову его Колей. Николай заметил, что его сын, который родился в результате ЭКО, совсем непохож на отца. Кстати, Лев и Серафима не говорили: «экстракорпоральное оплодотворение». Они называли это «процедурой». ЭКО – это я уже по-современному выражаюсь. Не каждый ребенок похож на маму-папу, иногда он удается в бабушку-дедушку или в другую родню. Но Коля не сомневался – сын не от него, отец мальчика ученый Косточкин. Малыш был просто копией Льва Николаевича. Актер поехал к милицейскому начальству, рассказал, что они с женой воспользовались услугами Косточкина. Льва Николаевича арестовали за незаконное занятие медицинской практикой. Следователь, который вел дело, хитрый умный мужик, смог втереться в доверие к доктору и узнал правду. Еще работая в НИИ, Косточкин решил освоить метод зачатия в пробирке, но финансировать эксперименты гинеколога государство не собиралось, Ученый совет исследования не одобрил. Более того, за пропаганду идей, которые считали антинаучными, Косточкина уволили с работы. Лев Николаевич не сдался, он решил основать «научный центр» и проводить изыскания самостоятельно.