Глава 34

Увидев меня на пороге, Ксения не смогла сдержать возгласа:

– Опять вы? Простите, я занята.

Я бесцеремонно вошла в крохотную прихожую.

– У меня всего один вопрос!

– Задавайте!

– Может, в комнату пройдем? – предложила я.

– Там не убрано, – нашла причину для отказа хозяйка.

– Кто такая Соня? – спросила я. – Почему она похожа на Любу так, что их легко перепутать?

Балерина изобразила непонимание.

– Соня? О ком идет речь?

Я прислонилась к стене.

– Софья Алексеевна Викулова. У нее не самая простая судьба. Детство в богатой семье, добрые папа-мама, дом полная чаша. Институт, работа в рекламном отделе фирмы отца, помолвка, свадьба… И вдруг! В середине девяностых Алексей Викулов погибает при взрыве собственной машины. Вместе с ним на тот свет уходит и жена. Софья в один миг стала круглой сиротой. Хорошо, что она уже была взрослой, имела свою семью, ее не забирали в детский дом. Софье надо жить дальше. Но на нее продолжают водопадом литься беды. Фирму отца забирают за долги. Загородный дом, в котором жили Викуловы, оказывается, находился под залогом в банке. Очень быстро Соня лишается и особняка, но у нее остается прекрасная квартира в центре Москвы. Все, что произошло, трудно пережить, но у Сони есть где жить, рядом любимый муж Владимир. Через год после гибели родителей Володя спотыкается на улице, падает, ударяется головой о крышку люка канализации и умирает на месте от черепно-мозговой травмы. Соня остается одна. С работы ее, понятное дело, уволили почти сразу после смерти отца. Судя по документам, Соня более нигде не работала. На что она жила? Сейчас можно устроиться куда-то без трудовой книжки.

Я замолчала. Ксения Петровна смотрела на меня. И тут из комнаты послышался шорох. Прежде чем хозяйка квартиры открыла рот, я одним прыжком очутилась около тщательно закрытой Ксенией двери и что есть силы толкнула ее. Раздался вскрик. Сезам открылся, я увидела Софью, которая держалась за лоб.

На лице балерины почему-то на секунду появилась по-детски счастливая улыбка. Но потом Ксения закричала:

– Нахалка, немедленно убирайся! Дрянь! Сейчас полицию вызову!

Я поняла: хозяйка не улыбалась, ее рот исказила гримаса.

– Мамочка, не надо, – попросила Соня, – давай спокойно объясним, что к чему.

Балерина затрясла головой.

– Она всем расскажет! Позор будет! Люди в меня пальцем тыкать станут! Я не вынесу этого!

– Мамочка, – повторила Соня, – давай спокойно обсудим ситуацию.

– Нет, нет, я не хочу, – впала в истерику Ксения, бросилась к двери и скрылась за ней.

– Там ванная, – вздохнула Софья, – мамуля сейчас в себя придет. У нее старые понятия. Она живет в Советском Союзе, не в современной России. Возраст у нее почтенный, трудно меняться. И мать до сих пор думает, что она знаменитость. На улицу не выходит без прически, макияжа, в магазин наряжается, как на праздник. Один раз я у нее осторожно спросила:

– Мамочка, зачем ты на ночь бигуди накручиваешь?

Она ответила:

– Завтра надо пойти к доктору за рецептом. Не могу же я отправиться лахудрой? Очень хорошо помню, как мы с Сережей поехали на дачу, а я поленилась причепуриться. Нам понадобилось хлеба купить, остановились у магазина, вошли внутрь… Подбегает женщина: «Ах, ах, вы Ксения Гасконина?! Обожаю вас!» Я хотела ей несколько теплых слов в ответ сказать. Но она отпрянула: «Простите, я перепутала, вы не знаменитая балерина». Сережа ей объяснил: «Нет, перед вами именно любимая танцовщица». Тетка рассердилась: «Обозналась я! Гасконина красавица, а эта страшненькая, на голове три пера, кожа лица желтая. Есть сходство с танцовщицей, но разве их можно рядом поставить?» Мне эта встреча стала уроком на всю жизнь.

Соня села в кресло.

– Вы устраивайтесь поудобнее.

Я опустилась на диван.

– Мама застряла в своем прошлом, – продолжала Софья, – я пробовала причесать ее с помощью брашинга, она в ужас пришла, только бигуди признает. И не понимает, что людей, которые помнят звезду Ксению Гасконину, почти не осталось. Балет сейчас не так популярен, как в мамину молодость. Но я ее не разубеждаю. Пусть считает себя знаменитой!

Я поежилась.

– Вы невероятно похожи на Любу. Одно лицо. Мимика. Стрижка. Фигура. Прямо копия. Только одеваетесь иначе.

Софья показала на ухо.

– У меня есть родинка. Мама говорит, у папы такая же была. То, что у нас с Любочкой одно лицо, вовсе не удивительно. У близнецов всегда так!

Я потрясла головой.

– Софья, простите! Я ничего не понимаю.

– И мне непонятно, зачем вы лезете в нашу жизнь, – прозвучал из коридора голос Ксении, она вошла в комнату, – лучше вам уйти. Прямо сейчас!

– Мамуленька, сядь, пожалуйста, – попросила Соня, – Виола ничего дурного не хочет.

Я решила задать первый вопрос.

– Вы знакомы с сестрой?

– Нет. Она понятия не имеет о моем существовании, – грустно ответила Софья. – А я думала, что появилась на свет в семье Викуловых, чуть с ума от горя не сошла, когда отец и мать погибли, считала себя сиротой. И вдруг! Мамочка!

Соня вскочила, подошла к Ксении, села возле нее и обняла за колени.

– Теперь мы вместе.

Я на мгновение испытала дискомфорт. Не очень люблю становиться участником сцены, где кто-то громко заявляет о своей любви и откровенно демонстрирует чувства. Есть в таком поведении некая театральность. Но, с другой стороны, не все так неэмоциональны, как я. Некоторые женщины плачут от умиления при виде котенка. Я никогда не обижу домашнее животное, но биться в экстазе при виде пушистого комка не стану. Может, это потому, что тетка Раиса, когда я, первоклашка, кидалась ей на шею с воплем: «Ой, как хорошо, что ты домой вернулась. Я тебя люблю», – быстро отстранялась и говорила: «Перестань актерствовать, что за истерика? При чем тут любовь? Просто ты боишься одна дома сидеть. Я терпеть не могу, когда меня облизывают». А один раз в ответ на очередное мое заявление о нежных чувствах Раиса фыркнула:

– Да хватит уже, трусиха. Если бы ты меня на самом деле любила, могла бы почистить картошку на ужин. Я бы тебе тогда «спасибо» сказала и поверила, что ты ко мне хорошо относишься. Любовь – это не розовые сопли и красивые слова, любовь – это когда тебя дома встречают горячей картошечкой, а не ждут, что тетка с работы притопает и лошадь взрослую накормит.

Раиса с таким чувством это произнесла, что я навсегда запомнила, и с того дня неловко себя чувствую, если кто-то при мне ведет себя так, как сейчас Соня. Но у каждого свой эмоциональный градус. Возможно, мое отношение к нежным словам неправильное. И, если быть честной до конца, то мне нравится, когда их мне адресуют. Просто сама я с трудом могу говорить о любви.

– Мамочка, – сказала Соня, – не переживай. Я рядом, не дам тебя в обиду.

– Верно, – кивнула хозяйка квартиры, – ты другая! Я долго терпела все проявления характера Любы, думала, что она повзрослеет, поумнеет, но дочь становилась только злее, отняла у меня жилье… Мне горько и стыдно вспоминать ту историю.

Соня бросилась Ксении на шею.

– Люба хороший человек, просто она пока не понимает, какое это счастье иметь рядом маму. Дорогая Виола, мы вам сейчас всю правду расскажем. Уж простите, сначала придется мою историю выслушать, иначе вы ничего не поймете.