Глава 16
– Документы и права, пожалуйста, – прогудел мужик в форме.
– Что я не так сделала? – удивилась я, подавая дорожному полицейскому документы.
– Поворот налево с улицы Ракитина запрещен.
– Вы ошибаетесь, я живу неподалеку, всегда там выезжаю на проспект, – возразила я.
– Знак висит.
– Не может быть!
Гаишник показал пальцем на фонарный столб.
– Вот он.
– Еще вчера его не было, – изумилась я.
– А сегодня есть.
– Надо предупреждать об изменении движения.
Гаишник неожиданно нахмурился.
– Виолетта Леонидовна, находясь за рулем, надо быть внимательной.
В правах у меня указано «Виола Ленинидовна», но поправлять служивого не стоило.
– И как теперь выезжать на главную дорогу?
– Через Ногтинскую.
– Там одностороннее движение с прошлой недели.
– По Абрамова.
– Она перекрыта, там ремонт труб, все перекопали.
– Включите навигатор!
Я мигом выполнила указание.
– Маршрут не построен, – сказал мужской голос, – вариантов нет.
– Слышали? – рассердилась я. – Из-за дурацкого знака, который непонятно зачем повесили, мне деться некуда!
– Давайте на алкоголь проверимся.
– Я не пью.
– Давайте на алкоголь проверимся.
– Я опаздываю.
– Давайте на алкоголь проверимся.
Стало понятно: полицейский робот, у него произошел сбой программы.
– Хорошо, – вздохнула я.
– Трезвая, – с удивлением отметил вскоре гаишник, – давайте еще раз на алкоголь проверимся.
В некоторых случаях проще согласиться, чем объяснять: вы просите сделать глупость.
– Трезвая, – снова поразился гаишник, – давайте на алкоголь проверимся.
– Издеваетесь? – спросила я и взяла телефон. – Сколько раз мне тест проходить, а?
– Вы трезвая, – протянул гаишник.
– Да. Что тут странного? Я вообще не употребляю спиртное.
– Наверное, эта фигня сломалась, – пробормотал полицейский. – Ну-ка, сам попробую. О! Работает.
– А вот вы хлебнули малую толику, – заметила я, увидев шкалу аппарата.
– Оскорбление при исполнении!
– Посмотрите на алкометр, – рассердилась я, – у меня он выдал трезвый результат, а у вас другая картина!
Я живо сделала фото гаишника и прибора.
– Отправлю снимок вашему начальству.
– Я принял недавно настойку пустырника, – стал оправдываться страж дорог, – мне она по здоровью прописана. Никаких нервов на вас не хватит. Проезжайте.
– А штраф?
– Проезжайте.
Я нажала на педаль газа. Вчера над Москвой нависли тучи, похолодало, то и дело принимался сыпать нудный дождик. Сегодня резко потеплело, светит солнце. Я давно заметила, что при резкой смене погоды многие люди делаются странными, неадекватными. А гаишник тоже человек, только в форме. В подставке зазвонил мобильный.
– Виолочка, вы едете? – прокудахтала Маргарита. – Пресса собралась! Народу лом! Вы настоящая звезда. Впервые у нас такой интерес журналистов!
– Через четверть часа прибуду, – пообещала я и не обманула.
Сама не понимаю, как мне, учитывая все утренние приключения, удалось опоздать всего на пять минут. Бросив машину на стоянке, я опрометью помчалась к лифту, поднялась на нужный этаж, выдохнула, вошла в комнату и увидела круглый стол, за которым сидели Маргарита в ярко-красном платье, три тетки неопределенного возраста и девочка лет двенадцати, на ее голове сверкала стразами огромная заколка в виде жабы.
– А вот и наша Виола Ленинидовна, – промурлыкала Рита, – давайте начинать.
Я опустилась на свободный стул. Если хозяйка рекламного агентства полагает, что три тетушки – это невероятно большое количество журналистов, то, наверное, обычно к ней никто на пресс-конференцию не приходит. Школьницу за журналистку я не посчитала. Девочка здесь с мамой-корреспонденткой. Наверное, она пообещала дочери после работы сходить с ней за покупками.
– Сначала пару слов о «Волшебнике», – начала Маргарита, – впрочем, лучше увидеть, чем услышать. Внимание на экран!
Экран телевизора, который висел на стене, засветился. Появилось изображение слонопотамоподобной бабы. Я всмотрелась в картинку. Надо же, у несчастной, больной ожирением в последней стадии тетушки милое платье в горошек. У меня точь-в-точь такое есть. И обувь у нас одинаковая, и сумки!
– Еще весной госпожа Тараканова весила триста шесть кило, – объявила Маргарита, – а сейчас! В ней нет и пятидесяти. Это работа «Волшебника».
Я открыла рот, но не смогла издать ни звука. От негодования я потеряла дар речи. Зато Рита тараторила с невероятной скоростью. В конце концов одна из присутствующих подняла руку.
– Маргарита, я читала материалы, которые вы прислали на емейл. Хочу задать вопрос.
– С удовольствием отвечу, – обрадовалась владелица агентства.
– Но не вам. Писательнице, – поморщилась журналистка. – Алина Боровец, я представляю журнал «Корма для хомяков», Виолетта, как вы относитесь к идее создания сети МК-ДТ-сто сорок семь.
Я кашлянула.
– Извините, впервые слышу это название. А что это?
– Ясненько, – кивнула репортерша. – Какие грызальные палочки ваш хомяк предпочитает?
– У нас нет животных в доме, – ответила я.
– Как? – изумилась Алина. – Вы живете без четвероногих друзей?
Я кивнула.
– Да.
Но Боровец не удовлетворилась моим ответом.
– Почему?
– Часто уезжаем с супругом в командировки, – быстро придумала я причину, – зверушку одну не оставишь.
– А-а-а! – протянула Алина. – С вами все ясно.
– Интернет-издание «Фокусы генетики», – неожиданно басом произнесла та, кого я приняла за дочь-школьницу кого-то из репортерш, – Марина Киселева. Ваше отношение к задержанию Андрея?
Я опешила:
– Кого?
– Я имею в виду акцию протеста, которую вчера устраивал клуб «Генетика шутит», – уточнила Марина. – Лидера движения Андрея Котова посадили в психушку.
– Если человек болен, ему надо лечиться, – осторожно ответила я, – если здоров, то находиться в психиатрической лечебнице не следует.
– Огорчают ли вас изгибы собственной генетики? – не отставала Киселева.
– Чипсы для хомяков некоторые производители делают из ГМО-картошки, – влезла в беседу Алина, – безобразие.
Марина живо поставила коллегу на место:
– Вопрос относился не к вам, а к писательнице.
– И что, всем надо молчать, когда ты говоришь? – усмехнулась Боровец. – Цыплята утку не учат! Я в профессии двадцать лет. Первый материал написала, когда ты еще не родилась.
– Что вы имеете в виду под изгибами генетики? – спросила я.
– Ваш отец Ленин! Как вы живете с кровью убийцы миллионов людей, который построил в России сеть крематориев? – спросила Марина.
Я изо всех сил попыталась не расхохотаться.
– Марина, Владимир Ильич скончался в тысяча девятьсот двадцать четвертом году. А если я его дочь, то должна была родиться до кончины отца.
– Бабка неплохо сохранилась, – захихикала Алина.
– Моего отца зовут Ленинид Тараканов, – продолжала я, – он артист, снимается в телесериалах.
– О! Знаю его, – обрадовалась третья журналистка. – Майя Листова, газета «Всем конец», я видела его в разных глупых фильмах. Так у вас родственные отношения с актером? Прямо близкие? Совсем? Живете вместе?
– Нет. У нас разные квартиры, – объяснила я.
– Вам надо завести хомяка, – отрезала Алина, – раз старичок сидит дома, есть кому за животным ухаживать.
– Ленинид не старик, – возразила я.
– Да ну? – поразилась Марина. – Дочери за шестой десяток перевалило, а он не пожилой?
У меня снова пропал дар речи.
– И теперь о вашем творчестве, – перебила ее Алина. – Вам не стыдно писать дурацкие детективы? Я прочитала все ваши романы, ни один не понравился, такие книги в домашней библиотеке держать стыдно. Вы не Пушкин! Кстати, когда выйдет новый роман?
– В конце декабря, – вежливо ответила я, потому что давно уже не обращаю внимания на злые слова в свой адрес.
– Она проигнорировала мой вопрос про кровь Ленина, – надулась Марина. – Маргарита, наведите порядок на пресс-конференции. Галдеж стоит!
– Господа, говорите по очереди. Виола Ленинидовна непременно ответит каждому, – пообещала хозяйка рекламного агентства, – и прошу придерживаться темы пресс-конференции: пояс «Волшебник», первое средство, стопроцентно действенное от ожирения.
– Почему вы живете врозь с отцом?
– Снеки для хомяков на ваш вкус каковы? – хором спросили корреспондентки.
– Ольга Пискунова, журнал «Мода Африки в России», – представилась последняя репортерша. – Вы пьете?
– Естественно, – удивилась я.
– Как часто? Сколько раз в день?
– Не считала, – ответила я, – как захочется, сразу беру бутылку.
– Какие напитки предпочитаете?
– В принципе, могу взять любой, но мне нравится «Замечательная».
– Водка?
– Вода! Минеральная! Без газа! Я не употребляю алкоголь.
– Совсем? Даже на Новый год? День рождения?
– По праздникам могу сделать глоток вина.
– Портвейн?
– Только белое сухое.
– У вас сегодня именины?
Я начала терять самообладание.
– Ольга, почему вы так решили?
– От вас за километр разит перегаром, – объявила Пискунова.
Алина повела носом.
– Точно! Водяра. А я-то подумала, что у Марины духи дерьмовые.
– Я не пользуюсь парфюмом, он меняет генетический код, – отрезала Киселева, – но тоже ощутила вонь а́лкоголя. Решила, что это Боровец успела разогреться.
– Во-первых, госпожа колхозница, не а́лкоголя, а алкого́ля, – поморщилась Боровец, – во-вторых, я даже не нюхаю спиртное.
– Зашилась? – рассмеялась Марина. – Тебя же отовсюду с треском за пожирание ханки выперли. Виола, не стесняйтесь, расскажите о своей проблеме прилюдно. Выпивоном никого не удивишь. Алина бухает по-черному! Закусон у нее всегда под рукой. Хомяковая жрачка прекрасно под водяру катит.
– Виола Ленинидовна не употребляет горячительные напитки, – встала на мою защиту Маргарита. – С чего вам в голову мысль об алкоголизме пришла?
– Так понюхайте, как она воняет, – злорадно заявила Марина.
Маргарита потянула носом.
– Наверное, писательница принимает спиртосодержащие лекарства. Пустырник. Валерьянку.
– Это пиво, – объяснила я.
– Вау! Она похмелье гасит, – обрадовалась Боровец.
Мне стало понятно: я совершила ошибку. Я попыталась исправить положение:
– Не увлекаюсь алкоголем. Пиво вылила на голову.
– Ух ты! У нее белая горячка, – пришла в восторг Ольга. – Вам показалось, что в башке поселилась белочка, и вы решили ее утопить?
Меня охватило возмущение.
– Что за чушь вы несете? Я позволяю себе небольшой бокал вина по праздникам. Мне не нравится спиртное. И к тому же я пьянею от чайной ложки всего, что крепче кефира!
– Помнится, мы брали интервью у одного литературного критика, – протянула Марина, – он постоянно выходил из комнаты, просто вставал и убегал. Через полчаса совсем окосел. А тоже говорил: мы с водкой не друзья.
– Если не глушите ханку, откуда смайлок? – вкрадчиво поинтересовалась Алина.
– Смайлок? – повторила я. – Не поняла. Что это такое?
– Английский явно не ваш конек, – ухмыльнулась Боровец.
– Увы, да, – призналась я, – владею немецким. Правда, давно не говорила на нем, наверное, забыла.
– Если человек вежливо улыбается вам, это еще не признак его алкоголизма, – заявила Рита.
– К чему эта фраза? – захихикала Марина. – Кстати, генетические больные всегда ржут.
– Алина задала вопрос, – покраснела Рита, – «откуда смайлок»! Я ответила ей.
– О боже, – закатила глаза Боровец, – перевожу для тех, кто «о’кей» не понимает. Смайл – это запах. Смайлок – запашок.
– Да ну? – восхитилась Ольга. – Наверное, читаете в подлиннике рукописи Гомера? На английском?
– Конечно, – вмиг солгала Алина.
– Ой, держите меня семеро, – расхохоталась Пискунова. – Гомер жил в Древней Греции. И он свои произведения пел! Не писал! Smile – смайл – улыбка. А вот smell – запах. По-вашему смел, смелок. Колхоз!
– Сама деревня, – нашла достойный ответ Алина, – твой журнал полторы калеки читает.
Маргарита подергала носом и с укоризной посмотрела на меня.
– Никакого запаха нет.
Но я сообразила, что хозяйка агентства тоже уловила аромат спиртного. Вот тут я растерялась и потрогала свои волосы. Они оказались на ощупь жесткими, как первая ледяная корочка на луже.
– Пиво! – выпалила я еще раз.
– Во! – зааплодировала Боровец. – Молодец. Всегда лучше признать проблему, чем делать вид, что ее нет! Ну бухаешь. И что? Все такие.
– Уже говорила: я налила его на волосы, – сказала я, – они поэтому стали как наждачная бумага. Кто хочет, может потрогать.
Марина вскочила, провела ладонью по моей макушке и протянула:
– За фигом ты эту глупость сделала?
– Закончились укладочные средства, – вздохнула я, – в магазин бежать было некогда. Вот и взяла пиво.
– Почему не сметану? Или масло? – хихикнула Алина.
– Потому что у нее из продуктов есть только бухло, – резюмировала Ольга. – Надо же такое придумать! Пиво на голову! Да ее мыть надо, она от грязи цементная стала.
Я попыталась объяснить женщинам, почему пиво можно использовать вместо пенки для объема.
– Моя тетка всегда так делала, она…
– А-а-а, – бесцеремонно перебила меня Ольга, – теперь понятно. Вы из семьи потомственных алкоголиков.
