6. Смерть

Я открыла глаза и с внезапной острой болью вспомнила, что Лейфа здесь больше нет. Он ушел больше месяца назад, и я по нему скучала.

Отчасти мне хотелось попросить, чтобы он не уходил, но я понимала, что совершу ошибку. Экспедиция за Барьер отправилась бы с ним или без него, а если он уступит свое место, то будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Я знала: он гордится тем, что его выбрали, и верит, что раздобудет сведения, которые помогут нам уничтожить Хоба.

Потом я вспомнила, что сегодня мой день рождения. Это и обрадовало, и опечалило меня.

Я была счастлива, что мне семнадцать – я еще на год приблизилась к тому, чтобы стать взрослой. А когда это произойдет, отец, надеюсь, перестанет обращаться со мной как с ребенком. Мне хотелось, чтобы он обращался со мной так же хорошо, как с Адой и Тиной. В восемнадцать лет я стану совершеннолетней, и он больше не сможет отказать мне в уважении. Остался всего один год!

Но этот день всегда был в то же время и печальным событием: в мой первый день рождения умерла моя мать. Я пыталась представить ее лицо: отец говорил, что я на нее похожа. Я не помнила ее, но мама жила в моей памяти благодаря историям, которые он рассказывал мне и Тине, когда мы были детьми.

Я быстро оделась и села перед зеркалом. Первым делом я взглянула на номер 13, который вытатуировала на лбу. Много лет назад, задолго до рождения отца, бойцы Арены 13 наносили такие татуировки как символ гордости, знак того, что они должны продемонстрировать миру. На пряжке отцовского пояса красовался такой знак, но ему никогда и не снилось, что я сделаю такой же на своем лице. Он был в таком шоке, когда впервые увидел мой лоб!

Я пристально посмотрела на девушку в зеркале и задала обычный вопрос:

– Девушка в зеркале на стене,

Кто всех быстрее, поведай мне?

Я наблюдала, как ее губы зашевелились, когда мы ответили вместе:

– Квин!

Это была часть более длинного ритуала, через который я проходила перед битвой, чтобы успокоить нервы и укрепить веру в себя.

Потом я спустилась к завтраку.

Ада уже была внизу; она подошла ко мне и обняла.

– С днем рождения, Квин! – Она с улыбкой протянула мне сверток. – Открой его позже, и, если тебе не понравится, не бойся мне об этом сказать. Мы сможем вместе вернуться в магазин и обменять подарок на что-нибудь другое.

Я ответила улыбкой на улыбку:

– Спасибо, Ада. Я уверена, что он окажется идеальным.

Я внимательно посмотрела на нее. В последнее время Ада казалась гораздо счастливее, но я знала, что она все еще скучает по своему мужу Талу, которого убил на арене Хоб. Она до сих пор выглядела не старше своих тридцати с небольшим лет. Я слышала истории о других дважды рожденных, которых покупали у Торговца – их души были заключены в фальшивую плоть. По меньшей мере один из таких людей быстро состарился и умер, не прошло и года, но Ада пока казалась совершенно здоровой и все еще молодой.

Тут вошли отец и сестра. Оба они принесли подарки, с виду очень маленькие, и я гадала – что же такое в свертках.

На отце начал сказываться возраст, и это меня огорчало. Я хотела, чтобы он оставался в расцвете сил, но понимала, что однажды он станет стариком. Морщины на его лице сделались глубже, но хуже всего была печаль в его глазах. Спустя столько лет он все еще скучал по моей маме, и годовщина ее смерти всегда заставляла его тосковать. Она стала жертвой осеннего гриппа, который пронесся по Джиндину, погубив сотни жителей.

– С днем рождения, Квин, – сказал отец, расцеловал меня в обе щеки и быстро обнял. Потом протянул мне маленький сверток: – Здесь то, что принадлежало твоей матери…

Я начала открывать подарок, но он покачал головой и положил на мою руку ладонь:

– Откроешь позже, когда останешься у себя в комнате. И пожалуйста, надень это вечером на свой праздник.

Я сказала «спасибо», потом обнялась с Тиной и поблагодарила ее за подарок, решив открыть позднее и его тоже.

Мы все уселись завтракать, в том числе сын Тины Робби – светловолосый бледный и грустный малыш. Как обычно, я всячески старалась его развеселить, но добилась только легкой улыбки.

Я не предвкушала вечеринку в честь моего дня рождения – мне не нравилась вся эта суета, – но у меня не хватало духу жаловаться, потому что праздник радовал отца. Кроме того, придут всего несколько членов семьи и близких коллег.

Прежде чем отправиться на работу, я поднялась в свою комнату, чтобы открыть подарки. К своему ликованию, я увидела, что Ада купила мне пару мечей-тригладиусов для боя на арене. Рукояти был изукрашены, клинки идеально сбалансированы; наверное, они стоили целое состояние. Я еще не открыла остальные подарки, но этот наверняка станет самым лучшим… Но это не значит, что я кому-нибудь об этом скажу!

Потом я открыла подарок Тины. Она хотела мне угодить, но такое я бы сама не выбрала. Она, без сомнения, ожидала, что я надену это длинное темно-бордовое платье с кружевами у ворота и на подоле на сегодняшний праздник. Я и вправду носила платья, но предпочитала короткие и облегающие, обтягивающие тело, которое (хоть и не годится себя хвалить) я довела до совершенства. Я не из тщеславия работала над тем, чтобы оно оставалась таким. На мне не было ни унции жира, и каждый мускул был натренирован с тем, чтобы служить мне на Арене 13.

Тина так и не оправилась после смерти своего мужа Керна, которого, как и Тала, убил на арене Хоб. У нее все еще было слабое здоровье, и я не хотела ее огорчать. Вечером я стисну зубы и ради нее надену это платье.

В конце концов я открыла отцовский сверток. Там оказалась единственная сережка в виде крошечного белого волка, красиво сработанная из серебряного сплава. К подарку прилагалась записка: «Я подарил это твоей матери Джаканде как символ моей любви много лет назад, в день, когда мы поженились. Сережек было две, но вторая пропала, и осталась только эта. Пожалуйста, носи ее. С любовью, твой отец Тайрон».

Уши у меня были проколоты, но я редко носила ювелирные украшения. Для этой сережки я сделаю исключение.

Я осторожно вставила ее в левое ухо – с той стороны, где я коротко стригла волосы, чтобы они не закрывали шрам. Потом рассмотрела в зеркале свое лицо. Маленький волк поблескивал в солнечном свете поздней осени, почти горизонтально струившемся в окна.

Я ошиблась. Это было даже лучше мечей.

Я всегда буду ее носить.

Я пошла через город к административному зданию. Отец, самый успешный механик Джиндина, имел самую большую команду бойцов и лаков, и это часто требовало от меня тяжелой утренней работы. Временами ее становилось так много, что она отнимала еще и солидную часть дня. Но сейчас, во время перерыва между сезонами, сражений в Колесе не было, и я думала, что все обойдется малым: просто пара унылых часов возни с бумагами, в том числе с зарплатными ведомостями, а потом я смогу вернуться домой и потренироваться.

Административное здание – большое, вытянутое, двухэтажное – выкрасили снаружи в серый цвет, что очень подходило к происходившим в нем скучным делам.

Когда я к нему подошла, сердце мое упало. И мне стало еще хуже, когда я увидела, кто ждет меня на улице. Джон, который был моим бойфрендом до Лейфа. Джон красавец, и когда-то я сходила по нему с ума, но все это осталось в прошлом. Теперь я была с Лейфом и никогда не смотрела на других парней. К несчастью, Джон все еще думал, что может меня вернуть.

Приблизившись, я увидела, что он держит сверток.

– С днем рождения, Квин! У меня есть для тебя подарок, – сказал Джон.

Я заколебалась. Если я откажусь, это ничего не изменит. Я не хотела его поощрять, но совершенно не хотела оскорблять или причинять боль.

– Она новая, – сказал он, взглянув на мою сережку. – Подарок от Лейфа?

Я покачала головой. Лейф ничего не подарил мне перед тем, как уйти за Барьер. Я слегка обиделась – в конце концов, он же знал, что до моего дня рождения осталось всего несколько недель, – но всерьез не винила его: он был так захвачен приготовлениями к отъезду. Может, он вспомнит о подарке, когда вернется.

В любом случае, в прошлом году он купил самый лучший подарок в моей жизни – пару красных ботинок «триг» для сражения на Арене 13.

– Нет, это от отца, – ответила я.

– А что купил тебе Лейф? – не унимался Джон.

– Прости, Джон, мне надо идти. У меня сегодня много дел.

– Если он не вернется, Квин, я хочу, чтобы ты знала – я всегда буду с тобой.

– Он вернется, Джон, не сомневайся! – сердито огрызнулась я и рванулась мимо него в здание, игнорируя протянутый сверток.

Гнев послужил мне топливом для работы. Никогда еще я не разбиралась со счетами и балансами так быстро. Потом я вернулась домой для энергичной тренировки в зале, который обустроил отец; размерами и формой зал был точной копией Арены 13.

Я работала с новым лаком. Ада для меня ввела в него шаблоны, и трудиться приходилось немало. Большую часть дня я провела танцуя позади лака, совершенствуя Улум – звуковой код, который давал нам возможность общаться во время боя, – а Ада наблюдала за нами. Вы общаетесь со своим лаком, топая по полу, и стук говорит ему, какую позицию занять и какой маневр выполнить. У каждого бойца есть свой личный, уникальный код, чтобы противник не смог его понять.

Под конец я танцевала перед лаком, как при атаке, пытаясь избавиться от все еще кипевшего во мне гнева. Я знала, что Лейф не виноват и выполняет важную миссию, но обстоятельства отобрали его у меня, да так быстро, что он даже не подумал о моем дне рождения.

Все шло хорошо, и Ада была довольна увиденным, но в конце концов объявила о завершении тренировки:

– На сегодня достаточно, Квин. Пора готовиться к твоему празднику!

Я скорчила гримасу, хотя знала, что она права. Мне хотелось сделать все возможное ради отца и сестры, поэтому я спустилась, чтобы умыться и переодеться в подаренное Тиной платье.

Праздник запомнился мне не очень хорошо. Я все еще сердилась, но мне пришлось улыбаться и казаться веселой. Может, я выпила слишком много пунша, или он был крепче обычного – но как бы то ни было, вечер пролетел быстро. Я помню, как танцевала с молодым человеком, которого мне представили впервые – он и его родители были на нашем празднике неожиданными гостями. Парня звали Гудвин, и он уделял мне много внимания.

После праздника отец отвел меня в свой кабинет. Такое случалось редко, и я поняла – он хочет сказать мне что-то важное. Я гадала, не выставила ли себя дурочкой на празднике и не собирается ли он меня отчитать. Но когда я уселась лицом к нему по другую сторону стола, он тепло улыбнулся, и я поняла, что неприятности мне не грозят.

Как обычно, отец прихлебывал из бокала красное вино.

– Похоже, нынче вечером ты отлично провела время, – сказал он.

– Было весело. Спасибо за праздник…И еще раз спасибо за подаренную сережку, – сказала я, прикоснувшись к ней.

– Молодой человек, с которым ты танцевала…

– Ты имеешь в виду Гудвина?

Хотя по большей части я была с Гудвином, я танцевала еще и с одним из сыновей Воуда.

– Да, юного Гудвина. Его родители только что сделали официальное предложение о помолвке. Он их старший сын. Они пришли сегодня на праздник, чтобы оценить тебя и твою семью, и увиденное им понравилось.

Я была ошеломлена. Некоторые из богатейших семей Джиндина все еще верили в браки по расчету. Это был способ консолидировать богатства: старший сын наследовал бо́льшую их часть, и вкупе с приданым невесты это помогало сохранить положение в обществе.

– Я отказываюсь! – сказала я, встав и чувствуя, как лицо мое горит от гнева.

– Конечно, отказываешься. Пожалуйста, сядь, дочка, и выслушай до конца то, что я должен сказать, – спокойно проговорил отец.

Я села и сделала глубокий вдох, стараясь совладать с гневом:

– Я люблю Лейфа и надеюсь, что однажды мы поженимся!

– Знаю… Когда-нибудь я буду счастлив, стоя рядом с тобой, дать вам обоим мое благословение. Я прошу лишь одного – чтобы ты была вежлива с Гудвином. Сейчас вы познакомились. Тебе нужно только еще дважды побыть в его компании – и тогда мы сможем ему отказать. Зачем его расстраивать? Его родители хорошие люди, рано или поздно он будет для кого-нибудь превосходным мужем…

– Но не для меня! – огрызнулась я.

– Конечно, не для тебя, Квин. Но зачем его обижать? На следующей неделе его родители устраивают прием и пригласят нас. Через неделю состоится третья вечеринка, на нейтральной территории. Все, что ты должна сделать – потанцевать с Гудвином и побеседовать с ним. Нынче вечером тебе это, похоже, не было в тягость. А после мы сможем дать вежливый официальный отказ. Ты сделаешь это ради меня?

Отказаться было трудно. Отец Гудвина являлся совладельцем одного из самых больших игорных домов. Чтобы объединить город и скрепить альянс с гентхаями, Тайрону требовалось удержать такого человека на своей стороне.

Я вздохнула и кивнула, соглашаясь. Но это был не лучший конец моего дня рождения.