Глава 45
Дэн подрулил к обочине, поглядел в окно на полуразрушенный дом треугольной формы, стоявший на засаженной сливовыми деревьями улице города Эверетт, и снова проверил адрес. Утро он провел за компьютером, просматривая онлайн документы в секретариате штата. Лицензия на «Грязного Эрни» истекла год назад. Человек, на чье имя она была выписана, звался А. Гочли, однако предоставленный ему адрес уже не соответствовал действительности, а зарегистрированный номер телефона был выключен. Дэн расширил поиск и стал просматривать другие предприятия, учрежденные тем же человеком – компьютер нашел их не меньше дюжины: девелоперские и строительные компании, два бара, ломбард, агентство по продаже недвижимости и даже компания по ремонту окон и дверей. Последним было общество с ограниченной ответственностью «Дом-треугольник», зарегистрированное в Эверетте, в тридцати милях к северу от Сиэтла.
Если считать состояние недвижимости мерилом успешности предприятия, то приходилось признать, что А. Гочли вложил свои деньги неудачно. Дом походил на наркопритон: деревянная обшивка давно не крашена, крыльцо покосилось, бетонная дорожка перед домом вся раскрошилась, бурый газон зарос одуванчиками.
Дэн вышел из своего «Тахо» и, обойдя машину спереди, шагнул на тротуар. Он заметил надпись «Продается» – табличка торчала на столбике перед домом, чуть левее фасада. Дальше по улице стояли еще два таких же дома, как этот, но надписи перед ними гласили «Продано». Все дома, включая наркопритон, были очень похожи, а с точки зрения архитектуры так просто идентичны. Так что не исключено, что А. Гочли вовсе не прогадал с вложением капитала.
Дэн чувствовал, как деревянные ступеньки прогибаются под его весом. Верхняя площадка крыльца тоже ходила под ногами ходуном, как будто грозила вот-вот провалиться. Стараясь ступать как можно мягче, он постучал в дверь, недавно ошкуренную до дерева. На стук вышла женщина в заляпанном краской рабочем комбинезоне и кепке козырьком назад, как носят маляры. Из-под кепки виднелись коротко стриженные седые волосы, заложенные за уши.
Дэн улыбнулся.
– Извините, я, кажется, зашел в неудачное время. Я ищу Гочли.
– Гочли перед вами. А вы кто такой будете? – Многочисленные колечки в мочке правого уха и крошечный бриллиантик в левой ноздре очень шли к ее моложавой внешности, но Дэн видел, в каком году она начала открывать первые компании, и потому мог судить, что женщине уже лет пятьдесят, а то и пятьдесят пять.
– Дэн О’Лири.
– Ах, Дэн О’Лири, – повторила она за ним, имитируя сильный ирландский акцент. Ее голубые глаза вспыхнули. – Симпатичный вы парень, Дэн О’Лири, и штанишки у вас тоже ничего. Только вот думается мне, что вряд ли вы пришли ко мне затем, чтобы сторговать у меня этот домик, так ведь?
– К сожалению, вы правы, – ответил Дэн.
Она убрала акцент.
– Ну и зря. Красить умеете?
Дэн улыбнулся.
– Случалось, только я спецодежду не захватил.
– Алита, – представилась женщина. – Вы зашли в самое удачное время. Если, конечно, вы не судебный курьер.
– Нет. Я просто человек в поисках кое-какой информации.
– Вот и хорошо. Я как раз только что наложила слой краски в кухне, надо дать ей время подсохнуть.
– Это все ваши дома, Алита?
Она вышла на крыльцо и махнула рукой в сторону соседних треугольников.
– Те два проданы. Еще один готовится к продаже, четвертый вот-вот возьмут.
– Какой, вот этот? Вид у него такой, как будто он доживает последние дни.
– Видели бы вы другие три, когда я только их приобрела. Этим домам по сто пятьдесят лет.
– Сочувствую. Я сам перестраивал родительский дом в Седар Гроув, и, скажу вам, работенка была не из легких, – ввернул Дэн, стараясь найти точки соприкосновения с владелицей.
– Где это – Седар Гроув?
– Северные Каскады.
– Далеко от дома вы забрались, – сказала она. – И что я могу для вас сделать?
– Мне нужна информация о бизнесе, который когда-то принадлежал вам.
– Придется вам уточнить. У меня их было больше пятидесяти двух. Секретарь штата меня любит.
– «Грязный Эрни», – сказал Дэн.
Алита улыбнулась.
– А, да, «Грязный Эрни и его голое шоу». Недолго он прожил, зато весело было. Говорят, что городской совет никогда не действовал так единодушно, как когда закрывал «Грязный Эрни» – ни до, ни после.
– Да, вас же закрыли.
– Изменили условия работы – никакой обнаженки. Кучка ханжей. Около года дело у меня процветало. Лицемерные ханжи, вот они кто. Говорили как по писаному – рядом, мол, школа, клуб привлекает нежелательные элементы, а сами ходили туда толпами, и не издалека, позвольте заметить. Запомните, Дэн, ничто не продается так хорошо, как пиво и сиськи. Так какая информация вам нужна?
– Такая, Алита, что я сам узнаю, только когда ее увижу.
– Несерьезный получается разговор.
– Точнее ничего сказать не могу. У вас работали две танцовщицы. Одну из них звали Бет Стинсон.
– Сисястая Бетти, – сказала Алита. – Славная девчушка. Фигурка – закачаешься. Плохо кончила. До сих пор помню, как мне об этом сказали. Грустно – совсем молоденькая девчонка. И такая отчаянная. Поверите ли, местные власти воспользовались этим делом как предлогом, чтобы меня закрыть. Заявили, что мой клуб привлекает не ту публику. А вы коп?
– Юрист. Другую танцовщицу звали Селеста Бингем.
– Ага, Черешенка. Та была сдержанной. Не такая лихая, как Бет. Она и ушла раньше. Они были подружками со школы, если я правильно помню.
– У вас хорошая память.
– На добрых людей, хороших любовников и отличное вино.
– Вы помните всех, кто на вас работал?
– Пятьдесят два бизнеса, Дэн О’Лири. Назовите имя.
– Я его не знаю. В том-то и проблема. Но могу узнать, если увижу.
– Надо бы вам рассказать мне все подробнее. Позвала бы вас в дом, но там вы точно ваши симпатичные штанишки замараете.
Они сели на верхнюю ступеньку крыльца, и Дэн объяснил ей, зачем пришел. Под конец он добавил:
– Вот я и пытаюсь понять, нет ли тут какой связи, не всплывет ли имя кого-нибудь из ваших тогдашних работников в нынешнем расследовании.
– Понятно.
– Вы знали Селесту или Бет не по работе?
– Нет.
– И понятия не имели о том, что Бет водит кое-кого из клиентов домой?
– Никакого. Это плохо. Уж я бы ей сказала пару ласковых. Такая молоденькая девчонка – вряд ли она хорошо понимала, во что ввязывается. Оно, конечно, живи сам и жить давай другим, но есть черта, переходить которую опасно.
– Вы вели записи: кто у вас работал, кем, когда – что-нибудь вроде списка сотрудников с именами и фамилиями?
– Ну а как же; налоговая с меня три шкуры спустит, если я не буду этого делать, к тому же они требуют, чтобы эти документы хранились долго, лет семь, что ли. Но вам повезло – я мышка-скопидомка, ничего не выкидываю. Да мне и лень, честно говоря. Так все и лежит годами – это ведь проще, чем лазать в этих бумагах каждый год, думать, что уже можно выкинуть, а что пока не стоит. Но я все равно не гарантирую вам, что именно эти бумаги у меня сохранились.
– Как нам это выяснить?
– Перерыв кучу коробок бумажного барахла.
– А где они находятся?
– Там же, где и документы по остальным пятидесяти двум предприятиям – в хранилище, которое я арендую на окраине города. Посмотрю, когда здесь закончу. Надо еще сделать пару штрихов в соседнем доме. Готовлю его к показу. Да и здесь, в кухне, еще слой положить надо.
– Я могу подъехать к вам в хранилище и помочь вам разобрать эти коробки.
– Что ж, в компании всегда веселее, особенно если компания холостая. – Она кивнула на руки Дэна. – Я вижу, обручального колечка-то у вас нет, Дэн О’Лири. Может быть, я про вас и вспомню.
Дэн улыбнулся.
– Я кое с кем встречаюсь.
– И блюдете верность?
– Да.
– Молодец, – сказала она.
– Можно задать вам личный вопрос, Алита?
– Зуб за зуб.
– Почему стрип-клуб?
– Потому что хороший стрип-клуб приносит хорошую прибыль, а я люблю делать деньги. В жизни не работала «на дядю», всегда на себя. «Грязный Эрни» вообще должен был стать золотой жилой. – Она пожала плечами. – Но ничего. Я собрала манатки и пошла дальше.
– А кто такой Эрни?
Алита улыбнулась.
– Бывший муж. Все свои компании я называю именами тех, кто когда-то нехорошо со мной обошелся. Кафе «Вонючка Пит», «Машинные масла Зазнайки Ричарда». Даже сказать вам не могу, как я радовалась, когда шла каждый день на работу и видела на доме вывеску большими яркими буквами: «Грязный Эрни».
– Вы смелая женщина.
– Он грозился подать на меня в суд. Я умоляла его, чтобы он это сделал. Я ведь как Мадонна. Любая реклама – хорошая реклама. А когда я сцепилась с городом Эверетт за право обновить эти развалюхи, знаете, что здесь началось – я не слезала с первых страниц местных газет. Зато потом, когда я начала выставлять их на продажу, люди выстраивались за ними в очередь. – Она встала. – Вы счастливы в любви, Дэн? А то я богатая женщина и могу быть чертовски хорошей мамочкой.
– Да вокруг вас мужчины должны табунами ходить, – возразил Дэн.
– Подъезжайте в пять, вволю пороетесь. – Она подмигнула ему и скрылась в доме.
* * *
Кинс и Трейси стояли рядом с фургоном криминалистов на подъездной дорожке у дома Джеймса Томи. Солнечный свет тек сквозь кривые ветви могучего дуба, отбрасывая на дорожку яркие пятна.
– Таггарт прошел детектор лжи, – сказал Кинс. – Все чисто, нигде ни намека на вранье.
– Так я и знала. Таггарт проходит, Бэнкстон заваливает. Все в этом деле шиворот-навыворот. Что ты с ним сделал?
– В тюрьму отправил. Поговорил с ребятами из отдела наркотиков. Вызнал у них имя возможного контакта в Беллтауне, того, у кого он брал мет. Они пообещали пощекотать ему за нас пятки. Но я велел им придержать коней. По-моему, не врет. У того типа в Беллтауне большие связи. Если бы Таггарт хотел нам соврать, то вряд ли бы сдал именно его. – Кинс обернулся. – А тут у вас что?
– Веревку пока не нашли.
Образцы ДНК уже лежали в криминалистической лаборатории штата Вашингтон. Пока Трейси обсуждала с Мелтоном свои предчувствия, от Серабоне пришла эсэмэска с сообщением: на обыск дома Томи дан зеленый свет. С офисом вышла заминка.
– Пошли посмотрим, что они там нарыли, – сказала Кроссуайт, кивая головой на фургон.
* * *
Дэн вернулся к дому-развалине в Эверетте сразу после пяти, но на его стук в дверь никто не ответил. Он приложил ухо к свежеошкуренной двери и прислушался: внутри было тихо. Неужели Алита его подставила? Он уже спустился с крыльца и пошел по гравийной дорожке прочь от дома, когда она сама вышла из-за угла.
– То-то мне показалось, что тут кто-то ходит. Я там, во дворе, чистила валики от краски.
От нее пахло растворителем.
– Я уж подумал, может, вы забыли о нашей договоренности, – сказал Дэн.
– Не дразните пожилых дам, Дэн. У них еще есть порох в пороховницах.
– Мне ехать за вами?
– Здесь недалеко, – сказала она. – Я поеду в вашей машине, если не откажетесь подбросить меня сюда, когда закончим.
– С удовольствием. А заодно угощу вас ужином за то, что потратил ваше время.
Алита улыбнулась.
– Предупреждаю вас, Дэн. Будете продолжать в том же духе, я вас заарканю.
Склад и впрямь оказался рядом. Попетляв в проходах, они с Алитой подошли к двери в секцию размером с одноместный гараж. Она закрывалась на рулонную металлическую дверь с навесным замком, который крепил ее к глазку в полу. Женщина сняла замок и подняла жалюзи.
– Та-да! – сказала она.
Дэн моргнул. Она ничуть не преувеличила, назвав себя скопидомкой. Коробки занимали все пространство от цементного пола до металлического потолка и, казалось, от входа до задней стены. На выполнение стоявшей перед ним задачи могли уйти не одни сутки.
– Они у вас организованы по годам и компаниям или нет? – спросил Дэн.
– А что, это мысль, – отозвалась она.
– Что ж, – сказал Дэн, засучивая рукава. – Похоже, есть только один способ это выяснить.
Алита выудила откуда-то из-за стопки коробок лестницу-стремянку.
– Полезайте наверх и спускайте мне оттуда коробки одну за другой. Я быстрее вас разберусь, что у меня где, а заодно, может быть, и выброшу кое-что.
Дэн взобрался на лестницу. Алита крякнула, когда он спустил ей первую коробку.
– Уверены, что не хотите поменяться местами? – спросил Дэн.
Она улыбнулась, не отрывая глаз от его зада.
– Ага, и упустить такой чудный вид?
