Глава 42

Трейси стояла рядом с Риком Серабоне и наблюдала за Томи в одностороннее зеркало. На оформление его привезли в Центр юстиции, а не в тюрьму округа. Учитывая профессию Томи и его требование адвоката, Кроссуайт показалось необходимым проконсультироваться с кем-нибудь из офиса прокурора. Кинс за своим столом готовил ордеры на обыск дома и офиса Томи, а также на получение образцов его крови, волос и слюны для анализа ДНК. Позже он просмотрит их с Серабоне, и если тот решит, что документы в порядке, то понесет их к судье на подпись. А пока Трейси посадила Вика с Делом за изготовление фотомонтажа со снимками Томи для мотеля Джуна. Потом тот же монтаж они предъявят в «Танцах голышом». О том, что он был завсегдатаем «Пинк Паласа», они уже знали и так.

Когда погасили верхний свет, кнопки записывающего оборудования зажглись красным, зеленым и желтым.

– Я уверена, что мистер Джун опознает его как человека, которого он по крайней мере дважды видел с Вероникой Уотсон. И еще я готова поспорить, что прошлым вечером с Габриэль Лизотт был тоже он.

– Кому он звонил? – спросил Серабоне. – Кто его адвокат?

– Кто-то из его партнеров. Бывший прокурор. Стэн Бустаманте.

Рик улыбнулся.

– Он проходил у меня практику. Потом мы шесть лет работали вместе, пока он не переметнулся на темную сторону.

Зазвонил телефон Трейси. Офицер у стойки в фойе здания сказал, что к ней посетитель.

– Ведите его сюда.

– Это он? – спросил Серабоне.

– Нет, это мой друг.

Дэн уже звонил ей раньше и сказал, что им надо многое обсудить. Кроссуайт ответила, что они только сейчас привезли еще одного подозреваемого и она будет дома поздно, если вообще придет. Дэн настаивал, говорил, что дело не ждет. В Центре поздним вечером было почти пусто, в частности, отсутствовал Ноласко, и Трейси решила, что ничего страшного, если Дэн зайдет к ней туда.

Дэн вошел в комнату в сопровождении офицера в форме. Трейси представила его. Познакомившись со всеми, Дэн вдруг поглядел куда-то через плечо Серабоне и шагнул к зеркалу.

– А что здесь делает Джеймс Томи?

Трейси и Серабоне переглянулись.

– Ты его знаешь? – спросила Кроссуайт.

Дэн отвернулся от окна.

– Он – один из тех, о ком я хотел с тобой поговорить. Томи был адвокатом, которого назначили защищать Уэйна Герхардта.

– Я помню тот случай, – сказал Серабоне. – Бет Стинсон, верно?

Трейси кивнула.

Лицо Серабоне просветлело.

– Так ты думаешь, что дело Стинсон как-то связано с убийствами Ковбоя, да?

– Стинсон связали и задушили удавкой, – сказала Трейси. – Признаки сексуального насилия отсутствовали, постель была заправлена.

– Дело не только в этом, – сказал Дэн и начал рассказывать то, что ему удалось узнать.

Когда Дэн закончил, Серабоне поглядел на Трейси.

– Думаю, нам не составит труда убедить Стэна в том, что его клиент хочет с нами поговорить.

Когда Бустаманте приехал, адвоката перевели в комнату для мягких допросов, где все сели за круглый стол. В комнате было тесно, так что Кроссуайт отчетливо ощущала запах дыхания Томи, неприятный кисловатый душок. Бумажным полотенцем он то и дело вытирал пот со лба и висков. Серабоне заметил Бустаманте, что тот раздобрел с тех пор, как забыл про прокурорское жалованье; живот и впрямь выпирал у того из-под рубашки поло. Волосы надо лбом поредели, он зачесывал остатки вперед и смачивал гелем, чтобы те слегка топорщились. Он и Рик приветствовали друг друга по имени.

– Я посоветовал моему клиенту ни на какие ваши вопросы не отвечать, – сказал Бустаманте.

– Ну и хорошо, – согласился Серабоне. – Пусть слушает. И ты тоже послушай. А потом сам скажешь, говорить ему с нами или нет.

Бустаманте сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, точно хотел сказать: «Ну давайте попробуем».

Серабоне кивнул Трейси, та посмотрела на Томи.

– Девять лет назад вы представляли в суде человека по имени Уэйн Герхардт.

– Какое это имеет отношение к тому, что произошло сегодня? – спросил Бустаманте, опуская руки и подаваясь вперед. Ничто не способно заинтриговать адвоката сильнее, чем вопрос, на который у него нет ответа.

– Герхардт работал мастером в компании «Рото-Рутерс», которого вызвала к себе домой незамужняя женщина, жившая одна в Северном Сиэтле…

– Но при чем здесь… – начал было Бустаманте.

– Бет Стинсон.

Трейси заметила по глазам Томи, что он узнал имя. Еще бы, он ведь уже во второй раз за последние сорок восемь часов слышал эти два имени вместе. Выражение лица клиента не укрылось и от Бустаманте, который тут же нацарапал что-то в блокноте желтой линованной бумаги.

Брови Томи сошлись к переносице.

– Бет Стинсон не изнасиловали. Ее не ограбили. Так же было с Николь Хансен, Анжелой Шрайбер, Вероникой Уотсон и Габриэль Лизотт. Все, кроме Стинсон, танцевали в стрип-клубах Сиэтла. И нам известно, что вы встречались по меньшей мере с двумя из них и знали третью.

– Бет Стинсон была бухгалтером, – сказал Томи.

Рука Бустаманте взлетела вверх в таком жесте, точно он предупреждал Томи о переходе улицы на красный свет.

– Просто слушай, Джеймс.

Трейси продолжала:

– Вы правы. Днем Бет Стинсон работала бухгалтером. Зато вечерами и по выходным она выступала в клубе на Шорлайн под названием «Грязный Эрни и его голое шоу».

– Я этого не знал.

– Джеймс. Пожалуйста, – сказал Бустаманте.

Томи посмотрел на своего адвоката.

– Я правда ничего этого не знал, Стэн.

– Бет Стинсон сообщила одной из своих товарок по клубу о том, что у нее будет свидание, как раз в тот вечер, когда она была убита. К тому времени она уже не просто танцевала в клубе, но и водила мужчин к себе домой. Когда подруга выразила тревогу, Бет сказала, что беспокоиться не о чем, ее партнера обе они знают.

– Подруга? Какая еще подруга? Она все выдумывает, – возмутился арестованный.

– Джеймс…

– Она все выдумывает, Стэн.

– Мы здесь затем, чтобы только слушать, Джеймс.

– Прокурор ни разу даже не упоминал ни о чем подобном, – стоял на своем Томи.

– Мы выяснили это сами, – ответила Трейси, – проводя расследование по текущему делу. Скажу вам только одно. Свидетельница существует на самом деле, она вполне реальна. – Она обратилась к Бустаманте: – Вопрос еще вот в чем: почему ваш клиент убедил Уэйна Герхардта не делать анализ ДНК, хотя последний мог бы исключить его вину?

– Потому что тогда ни о каком признании обвиняемого в обмен на жизнь не могло быть и речи, – заговорил Томи раньше, чем Бустаманте успел открыть рот. – У обвинения была свидетельница, которая видела его на месте преступления.

Стэн от расстройства даже ручку бросил.

– Свидетельница, которая то ли надела очки, то ли нет, – сказала Трейси. – Свидетельница, которая заявила, что видела на другой стороне улицы мужчину ростом примерно шесть футов пять дюймов, светловолосого. Мистер Томи, а у вас какой рост?

– Не отвечай, – предупредил его Бустаманте.

– Почему вы не направили ДНК на анализ?

– И на это тоже не отвечай, – повторил защитник.

– Вы когда-нибудь посещали клуб «Грязный Эрни»?

– Что? – не понял Томи.

– Не отвечай, – настаивал Бустаманте.

– Сейчас, девять лет спустя, еще четверо женщин были убиты тем же способом, что и Бет Стинсон. Трое из четырех танцевали в клубе, завсегдатаем которого вы являетесь. У нас даже есть свидетели, которые подтвердят, что вы имели интимный разговор с Габриэль Лизотт в тот вечер, перед тем как она провела вас в отдельную комнату. Они также подтвердят, что вы дали ей более чем щедрые чаевые, вскоре после чего ушли. Они же подтвердят и то, что вы оказывали особое внимание Веронике Уотсон. – После небольшой паузы – чтобы факты как следует уложились у адвоката в голове – Трейси добавила: – А владелец мотеля, где умерла Вероника Уотсон, выбрал ваше лицо из фотомонтажа, указав на вас как на человека, которого он видел с Вероникой Уотсон по меньшей мере дважды.

– Так что у нас хватает оснований для того, чтобы задержать его здесь, Стэн, – вмешался Серабоне. – А также для ордера на обыск его дома, офиса и анализ его ДНК. Самое меньшее я могу продержать его здесь семьдесят два часа. То есть все выходные. Слушание по причинам задержания состоится в понедельник утром, не раньше, а по предъявлению обвинения еще позже. По судейскому календарю судить должна Трешка. – Серабоне имел в виду судью Карен Керкорян, которая пользовалась заслуженной репутацией судьи, поддерживающей прокуроров. – Уж она найдет подходящую причину, ты сам знаешь, и тогда мы сможем держать его здесь до тех пор, пока я не подготовлю и не подам иск. Тут как раз подключатся журналисты, и начнется цирк.

– Мы обратимся с ходатайством о залоге.

– При обвинении во множественном убийстве? Удачи вам.

Бустаманте прокашлялся.

– Могу я поговорить с моим клиентом наедине?

Дэн встал, когда Трейси и Серабоне снова вошли в комнату для наблюдений.

– Что он сказал? – спросил Дэн.

– Они еще думают, – ответила Кроссуайт.

– Где ты взяла всю эту информацию? – спросил у нее Серабоне.

– В СОРУ. Я заказала материалы.

– Как ты нашла свидетельницу?

– Я лучше не буду пока отвечать на этот вопрос, – сказала Трейси. – Если придется, тогда, может быть, скажу.

– Клуб «Грязный Эрни» закрыли под давлением общественности, – сказал Дэн. – Теперь там магазин. Я запросил поиск через офис госсекретаря штата. Возможно, бывший владелец еще где-нибудь здесь и сможет опознать Томи.

– Девять лет – долгий срок, за такое время человека можно и забыть, – возразил Рик.

– Согласен, – сказал Дэн, – поэтому нам и нужен анализ ДНК, найденной на месте убийства Бет Стинсон, чтобы сравнить с ДНК Томи.

– Мне понадобятся письменные показания вашей свидетельницы, чтобы оправдать необходимость такого рода запроса, – сказал Серабоне.

– Все это случилось почти десять лет тому назад, – сказал Дэн. – Люди продолжали жить своей жизнью; кое-кто может пострадать, если вскроется, что в те времена Бет Стинсон танцевала в стриптизе и водила домой мужчин.

– Без письменных показаний никуда, – повторил Серабоне.

– У нее теперь другая жизнь, муж, дети, церковная община. Да и родители Бет Стинсон еще живы. Они ничего об этом не знают. В те времена свидетельница и ее убитая подруга были всего лишь девчонками, глупыми и наивными.

Рик поглядел на Трейси.

– Дай мне что-нибудь такое, с чем я могу пойти к судье, а уж я постараюсь оправдать необходимость этого анализа в глазах Данливи, – повторил он, имея в виду своего начальника, прокурора округа Кинг Кевина Данливи. – Убийство Стинсон было в свое время громким делом. И жители Шорлайн вряд ли обрадуются, если узнают, что Герхардт может выйти на свободу.

– Погоди, – остановила его Трейси. – Какие у нас есть варианты?

– Нужны письменные показания, – стоял на своем Серабоне.

– Что, если я напишу показания от своего лица, в которых заявлю, что встречался со свидетельницей и она мне все это рассказала? – предложил Дэн. – Конечно, это будет информация из вторых рук, но ведь я лицо процессуальное, и моего свидетельства должно хватить для такого частного случая, как получение разрешения на анализ ДНК. Если анализ подтвердит, что ДНК принадлежала не Герхардту, а Томи или кому-то еще, то из этого и будем исходить.

– Не уверен, что это прокатит, – засомневался Серабоне.

– Послушай, Рик, – сказала Трейси, – не исключено, что речь сейчас идет о человеке, который еще девять лет назад начал убивать женщин. И ДНК с того места преступления вполне может принадлежать ему. Или Томи. Оно свяжет его с остальными убийствами. И вообще, ты что, хочешь, чтобы люди узнали, что этот тип продолжает убивать из-за того, что ты отказался от ДНК-теста? Спроси у Данливи, что с ним будет, когда подойдут следующие выборы.

– Я не уверен, что ДНК принадлежит именно Томи, – ответил Серабоне. – А то, что он защищал Герхардта, – простое совпадение, не больше.

– А вдруг нет? А вдруг это вовсе не совпадение? – сказала Трейси. – Психолог из ФБР говорит, что Ковбой очень хорошо соображает. Мы знаем, что Томи тоже далеко не дурак, раз сумел сдать экзамены на адвоката. Он знает законы. Еще мы знаем, что он любит стрип-клубы и, может быть, бывал в «Грязном Эрни». Вот и получается, что Томи убивает Стинсон, а полиция проводит расследование и арестовывает Герхардта. Томи, который в это время как раз работает государственным защитником, приходит к начальнику и просит дать ему защищать арестованного.

– Не знаю, – ответил Серабоне, явно не убежденный.

– Я же и не говорю, что так оно и было, – сказала Трейси. – Но мне, по крайней мере, надо знать, что еще известно Томи и кто мог видеть его в компании Вероники Уотсон и Габриэль Лизотт. Ты же знаешь, как это бывает. Проверяешь одни показания за другими, и каждое заводит тебя куда-то не туда. Пока вдруг не случается прорыв. Может быть, это и есть наш прорыв, Рик. Бет Стинсон может быть той ниточкой, потянув за которую мы найдем этого парня.

Серабоне надолго задумался – лицо у него было кислое, глаза сощурены, словно от головной боли. Наконец он повернулся к Дэну.

– Ладно, пиши показания – но там должно содержаться имя свидетельницы и информация о том, как ты ее нашел. – Дэн запротестовал, но Рик добавил: – Это лучшее, что я могу предложить. Я приложу запрос к делу и попрошу суд засвидетельствовать личность свидетельницы в ее отсутствие на том основании, что мы заботимся о ее безопасности и частной жизни.

– Но с этим анализом надо поспешить, – сказала Трейси.

– Тогда скажи Мелтону, пусть поменьше тренькает на своей гитаре. – Серабоне поглядел на часы. – Я устал. Мы дали им достаточно времени на то, чтобы прийти к какому-то решению. Пошли послушаем, что скажет нам Бустаманте.

Самоуверенность уже вернулась к Стэну. Он заговорил с ними вызывающе, как, по мнению Трейси, сделал бы на его месте любой адвокат, чей клиент находился тут же, в комнате.

– Прежде всего, если эта оправдывающая информация не была включена в дело и не упоминалась стороной обвинения, то мой клиент просто не мог знать о том, что эта свидетельница существует, и, следовательно, не мог использовать ее в своих целях, как вы здесь намекаете.

– Я не говорила, что этой информации не было в деле, – возразила Трейси. – К тому же любой адвокат, если он, конечно, стоит хотя бы той бумаги, на которой напечатан его диплом, представляя своего клиента в суде в деле об убийстве, частым гребнем прочесал бы все имеющиеся у него материалы, нашел бы имя свидетельницы и обязательно с ней поговорил.

Ручка в руках Бустаманте застучала тупым концом о блокнот.

– Неважно. Он ничего об этом не знал. Он не знал, что Стинсон танцевала, не знал, что она была проституткой. Он никогда не был в «Грязном Эрни». Никогда о нем даже не слышал. Что до «Пинк Паласа», то посещение стрип-клубов законом не запрещается.

– Зато запрещается приставание.

– Квалифицируется как проступок, – сказал Бустаманте.

– Но не в том случае, когда танцовщица умирает.

– Погодите, – вмешался Серабоне. – Он может отчитаться за свое местонахождение в те ночи, когда умирали проститутки?

– Для этого ему нужен его календарь.

Трейси посмотрела на Томи.

– Вы знакомы с владельцем «Пинк Паласа», Дэррелом Нэшем? – Томи перевел взгляд на Бустаманте, тот согласно кивнул.

– Да, мы разговаривали.

– Вы никогда не упоминали при нем, что встречаетесь с Вероникой в мотеле?

– Не знаю, для чего бы это могло мне понадобиться.

– А вчера вечером вы видели Нэша в клубе? – Шерис говорила Трейси, что Нэш появлялся ближе к концу программы.

– Не помню, чтобы я его видел, нет.

– А вы никому не говорили о предстоящем свидании с Габриэль?

Рука Бустаманте взлетела в воздух.

– На этот вопрос он будет отвечать только на условиях взаимной договоренности.

– Куда вы направились, когда покинули «Пинк Палас»? – задала новый вопрос Трейси.

Взгляд Томи опять скользнул с нее на Бустаманте, который снова кивнул.

– Я поехал домой. Правда, моя жена не сможет подтвердить этот факт.

– Жена не сможет поручиться в том, что вы пришли вчера домой? – не поняла Трейси.

Томи откинулся на спинку стула.

– Моя жена – алкоголичка. Когда я прихожу вечерами домой, она обычно либо еле держится на ногах, либо спит. Если вы спросите у нее, в котором часу я вернулся в тот или иной вечер, она не только не ответит на ваш вопрос, но не сможет даже сказать, приходил я вообще домой или нет. Я часто сплю в гостевой спальне, а из дома ухожу еще до того, как она проснется.

– Почему она пьет? – спросила Трейси.

– К делу не относится, – сказал Бустаманте. – Не отвечай.

– Может быть, она спилась оттого, что ее муж проводит ночи с проститутками? – сказала Кроссуайт, стараясь поддеть Томи побольнее, чтобы посмотреть, насколько он терпелив и как быстро заводится.

– И на это тоже не отвечай. – Бустаманте послал Трейси свой коронный убийственный взгляд.

Томи выглядел скорее усталым, чем расстроенным.

– Мне нужно свериться с моим календарем. У нас есть абонементы в театр на Пятой авеню и на классическую музыку. Это одни из тех редких вечеров, когда мою жену можно считать относительно трезвой и мы вместе обедаем где-нибудь. Тогда я плачу кредиткой. Также я принимаю активное участие в жизни спортивных команд моих детей. Случись мне потерять работу, я бы мог стать у них тренером.

– Мы согласны сдать календарь Джеймса добровольно, – сказал Бустаманте.

– Нам нужно разрешение на обыск его дома, офиса и машины, – сказал Серабоне. – А еще нам понадобится образец его ДНК. Ордеры на обыск у нас уже готовы, но все можно было бы сделать быстрее, если бы клиент согласился сотрудничать с нами.

– При условии, что обыск дома будет проведен в те часы, когда дети в школе, а офиса – после работы, и то если я получу подтверждение, что тайна информации, полученной адвокатом от клиента, не будет подвергнута разглашению. У нас есть пара текущих дел против твоей конторы, Рик.

– Переживу, – ответил Серабоне.

– И еще: имя моего клиента не должно появляться в газетах, – добавил Бустаманте. – Если вы решите предъявить ему обвинение, позвоните мне с двадцатичетырехчасовым упреждением, чтобы он мог сам к вам прийти. И никаких шоу с полицией, окружающей его дом.

– Могу заверить – внимание прессы нам нужно еще меньше, чем вам, – ответила Трейси.