Глава 36
Дежурные детективы как по команде вытянули шеи, разглядывая Аманду Сантос, когда Кинс, встретив ее у лифта, вел ее по седьмому этажу Центра юстиции.
– Ничего хорошего не обещаю, – сказал он, жестом приглашая ее в крошечную кухоньку с кофемашиной.
– Я ведь работаю на правительство, – сказала Сантос. – Деготь вкуснее того, что у нас выдают за кофе в иных местах. – Наполнив чашки, они прошли в отсек группы А, устроились там за центральным круглым столом и стали разбирать вопросы, которые Сантос рекомендовала Стефани Ладлоу задать Дэвиду Бэнкстону, когда тот будет проходить тест на полиграфе.
– А можно вопрос? – поинтересовался Кинс. – Предположим, Бэнкстон виновен. Зачем ему соглашаться на полиграф? Или эти парни считают, что они умнее полиграфа?
– Некоторые, возможно, считают и так, но не большинство. Они обманывают машину не потому, что используют какие-то специальные техники или приемы. Они обманывают ее потому, что не испытывают раскаяния в том, что натворили; они считают все свои поступки полностью оправданными.
– Тогда зачем нужен тест?
Сантос пожала плечами.
– Трудно сказать. Взять, к примеру, Банди. Он считал себя знатоком законов, думал, что он умнее всех, и не верил, что его когда-нибудь поймают. Такие, как он, заводят альбомы, в которые вклеивают вырезки из газет с заметками о своих убийствах. Некоторые даже собирают трофеи.
– Джеффри Дамер.
– Точно. Риджуэй возвращался и насиловал тела уже после того, как узнал, что находится под подозрением. Он даже согласился на обыск у себя в доме, так как недавно поменял ковровое покрытие и знал, что полиция все равно ничего не найдет. Он даже думал, что это поможет снять с него подозрение. Лично я вообще считаю, что мы никогда до конца не поймем этих типов.
Телефон на столе Кинса зазвонил, он снял трубку.
– Сейчас спущусь. – Трубка легла на место. – Это он, – сказал он Сантос.
Кинс встретил Дэвида Бэнкстона в фойе, и они вместе поднялись на седьмой этаж. Поездка выдалась неуютной: всю дорогу Бэнкстон не отрываясь смотрел на металлические двери кабины.
– Спасибо, что пришли, – сказал Кинс.
Бэнкстон скользнул по нему взглядом.
– Не за что. А много это займет времени?
– Да нет, не слишком. Сколько лет вашей дочке?
– Ей два.
– Ужасный возраст. Веселенькое время для родителей.
– Ага, – отвечал Бэнкстон, не сводя глаз с дверей лифта.
– Вы поговорили с женой?
– О чем?
– О том, что идете сюда.
Он покачал головой:
– Нет.
– И даже не намекали?
– Нет.
Когда Кинс вел Бэнкстона в комнату для мягких допросов, тот замешкался перед дверью, увидев там Сантос. Повернулся к Кинсу:
– А где детектив Кроссуайт?
– Она занята другим делом, – ответил Кинс.
– Ее что, сняли с расследования?
– Это детектив Сантос. – Аманда подошла к двери. Протянула ему руку, но Бэнкстон снова повернулся к Кинсу. – Я думал, что здесь будет детектив Кроссуайт.
– Вы хотели сообщить детективу Кроссуайт что-то важное? – спросил Кинс.
– Она спрашивала про веревку, можно ли отследить доставку.
– Вы что-то выяснили? – снова спросил Кинс, хотя уже знал ответ, потому что Мэйуэзер перелопатил весь ассортимент магазина-склада и все время жаловался, что это как искать честного человека в Конгрессе. Он же проверил и все покупки Бэнкстона, сделанные со скидкой работника, но не обнаружил среди них ни полипропиленовой веревки, ни хлорного отбеливателя, ни изопропилового спирта.
Когда Бэнкстон замешкался с ответом, Кинс предложил ему:
– Может быть, присядем? – Но Бэнкстон и тут колебался. Наконец он вошел в кабинет, и они сели за круглый стол.
– Так что вы выяснили? – спросил Кинс.
– Что?
– Про доставку. Что вы узнали?
– Товары можно отследить. По штрихкодам. То есть можно узнать, куда именно товар отправлен, в какой магазин. Как только он прибывает на место, он сразу вводится в систему там, так что можно проследить его дальнейшую продажу.
– Но только в том случае, если покупатель рассчитывается картой, – сказал Кинс.
– Не обязательно. У них же есть бонусные программы, на которые подписываются покупатели. И получают по ним кредит, даже если покупают за наличные. Но для этого нужен номер телефона.
– Об этом я не подумал, – сказал Кинс. На самом деле они подумали и об этом, но решили, что вряд ли Ковбой будет раздавать номер своего телефона направо и налево. – Хорошая подсказка.
Бэнкстон кивнул.
– И я еще подумал, в магазинах ведь всюду камеры, так что можно отсмотреть изображения с них и проверить, не покупал ли кто-нибудь полипропиленовую веревку в те дни, когда случались убийства.
Кинс кивнул и посмотрел на психологиню.
– Еще одно хорошее предложение. Сразу видно, что вы были в академии. Мыслите как полицейский.
– В полицейской академии? – уточнила Сантос.
– Дэвид был рекрутом еще до службы в армии, – сказал Кинс, замечая, как Бэнкстон вытирает вспотевшие ладони о штаны.
– Это так? – спросила у него Аманда. – Почему же вы раздумали идти в полицию?
Бэнкстон ответил Кинсу:
– Не сложилось.
– Почему? – продолжала настаивать Сантос, хотя знала ответ. Он был в документах Бэнкстона. Кинс решил, что она нарочно заводит его, чтобы посмотреть, скоро ли тот разозлится.
– Завалил физподготовку. – Он посмотрел на Кинса. – Так когда мы начнем?
– Стандарты в академии жесткие, – как ни в чем не бывало сказала Сантос. – Сколько раз вы пытались?
Бэнкстон откинулся на спинку стула, глядя в пол.
– Один. Решил, что больше не стоит. – И снова посмотрел на Кинса. – С чего мы начнем?
– Кабинет уже готовят для процедуры. Это не займет много времени.
Бэнкстон повернулся к Аманде:
– Процедуру проводите вы?
– Нет.
– Кабинет в конце коридора, – сказал Кинс. – Пока мы ждем, давайте я объясню вам, как все будет проходить, Дэвид. Вы волнуетесь?
– А что?
– Стрессовая ситуация, – пояснил полицейский. – Вполне естественно, если вы слегка взволнованы.
Бэнкстон пожал плечами:
– Ну, может быть, чуть-чуть.
Кинс пододвинул к нему листок бумаги.
– Вот вопросы, которые вам будут задавать.
Бэнкстон взглянул на лист, потом на Воробья и Сантос.
– Вы даете их мне?
Кинс улыбнулся.
– Не как на школьном экзамене, верно? Мы даем вопросы, но не ответы. Мы не пытаемся обмануть вас, Дэвид. Прочтите их, только не спешите, медленно прочтите. Вы увидите, что в начале идут вещи вполне обыкновенные – имя, возраст, адрес. Это контрольные вопросы. По тому, как будет реагировать на них ваш организм, определится ваша базовая норма реакции, с ней и будут сравниваться все остальные ответы. Как я уже говорил, основная задача этой процедуры – исключить вас из возможного списка подозреваемых, чтобы вы могли спокойно жить дальше.
Он протянул Бэнкстону ручку и сделал знак взять ее правой рукой.
После дальнейшего разъяснения процедуры Кинс взглянул на Сантос. Та еле заметно покачала головой.
– Ну что ж, – сказал Воробей. – Если у вас нет больше ко мне вопросов, Дэвид, то я познакомлю вас с экспертом.
Он повел Бэнкстона по коридору в кабинет, где их уже ждала Стефани Ладлоу. В коридоре она вывесила табличку с просьбой соблюдать тишину. В передней было уютно, как будто не в полиции: просторная комната, кожаные кресла, растение в кадке, повсюду неяркие цвета, мягкий свет. Кинс представил Бэнкстона Ладлоу и вернулся в комнату для допросов.
– Странный парень, – сказала Сантос. – Ни за что не хотел встречаться со мной глазами.
– Да, я заметил.
– А когда вы и детектив Кроссуайт разговаривали с ним впервые, он тоже вел себя так? Вы не заметили?
Кинс покачал головой.
– Нет, но тогда вопросы задавала Трейси.
– Спросите потом у экзаменатора, какое он произведет на нее впечатление, – сказала Сантос.
– Он ничего не сказал жене, – заметил Кинс. – Я спрашивал его в лифте, предупредил ли он жену, что идет сюда. Вам не кажется странным, что он ничего ей не сказал?
– Возможно. Хотя, может быть, он просто не хотел расстраивать ее по пустякам, – ответила Сантос.
– Или он боится ее реакции, – сказал Кинс. – А как вам его подсказки насчет веревки и камер?
– На телевидении расплодилось столько шоу о полиции, – сказала Сантос, – что сейчас каждый немного детектив. Я думаю, что где-то в глубине души он наслаждается тем, что стал частью этого дела.
* * *
Кинса не было за столом, когда Трейси вернулась в Комнату Ковбоя, так что ей пришлось спросить Фаца, не хочет ли он прокатиться за Таггартом. Они уже вычислили многоквартирный дом на Пайонир-сквер, но управляющий сказал им, что уже несколько дней не видел Брэдли Таггарта. Они постучались к соседке, та сказала им то же самое: Таггарта она в последнее время не видела, за стенкой все тихо. В баре «На посошок» его тоже давно уже никто не видел.
В конце рабочего дня в пятницу, когда движение на улицах было особенно плотным и они в ползучей пробке подбирались к въезду в гараж Центра юстиции, у Трейси зазвонил телефон. Диспетчер сообщил, что только что засекли машину Таггарта, и Трейси, услышав адрес, обрадовалась. Закончив разговор, она сказала Фацу:
– Таггарт оставил машину на Четвертой Южной авеню.
– Четвертая Южная авеню, – повторил Кинс. – Почему этот адрес кажется мне знакомым?
Трейси кивнула.
– Потому что он сейчас в «Танцах голышом».
* * *
Граффити-тэги испещряли голубовато-серую штукатурку, поцарапанную и выщербленную там, где клиенты заведения неточно оценивали расстояние между стеной и бампером своей машины. В «Танцах голышом» предпочитали публику попроще, чем в «Пинк Паласе»; единственное, что говорило о существовании в этом здании стрип-клуба, – это его название, от руки краской выведенное прямо на фасаде вместе с силуэтом обнаженной танцовщицы.
Трейси с Виком проехали для начала мимо, убеждаясь, что машина Таггарта все еще на парковке.
– Тут наш паренек, – сказал итальянец.
Стекла выходящих на улицу окон были закрашены изнутри черной краской, но Трейси хорошо помнила планировку клуба еще по расследованию дела Хансен. Еще она вспомнила, что участок земли со зданием клуба на нем как бы вклинивается в улицу, причем узкая сторона этого клина выходит на Четвертую Южную авеню, а широкая упирается прямо в железнодорожные пути.
Они повернули за угол здания. Сзади его окружала ячеистая изгородь, которая отделяла участок от рельсов. Проход между ней и зданием был таким тесным, что и патрульная машина не протиснулась бы, зато по ту сторону изгороди была огороженная парковка для трейлеров, приезжавших сюда на разгрузку.
– И что, у этой дыры даже черный ход есть? – спросил Вик.
Трейси показала на единственную дверь.
– Вот.
К ним подъехала патрульная машина. Кроссуайт протянула им фотографию Таггарта, объяснила все про планировку здания и его участок. И велела им ждать на Шестой улице, где был выезд со склада.
Когда офицеры ушли, Трейси обратилась к Фацу:
– Меня он знает. Увидит – и деру. Так что в парадный вход пойдешь ты. А я его у черного подожду.
Трейси заняла позицию сразу у черного хода, когда голосом Вика заговорила рация.
– Попался, голубчик!
Но Таггарт не выскочил из дверей. Он появился из-за угла здания, резко затормозил при виде Трейси, потом вскочил на невысокую стену из бетонных блоков и повис на изгороди. Зацепиться за верхнюю перекладину ему удалось, но тяжелые ботинки с квадратными носами мешали ему упереться, и он только бесполезно пинал изгородь обеими ногами, не в силах подтянуться.
Трейси тоже заскочила на стену, вцепилась Таггарту в ремень и повисла на нем, своим весом оторвав его от изгороди. Оба рухнули на землю, причем Кроссуайт подвернула правую ногу и почувствовала резкую боль в лодыжке. Таггарт извернулся и пнул ее. Она сумела избежать удара в лицо, но тяжелый каблук ботинка врезался в ключицу. Трейси все же смогла не выпустить Таггарта и держала его до тех пор, когда подоспел Вик, пыхтя словно паровоз, опустился на колени и обездвижил Таггарту плечи и шею, навалившись на него всей своей тушей.
– Ладно, ладно, – застонал тот, как-то вдруг обмякнув.
Трейси завела Брэдли обе руки за спину, надела на них наручники и слезла с него, хватая воздух ртом и морщась от боли. Плечо и лодыжку жгло будто огнем.
Вик взял Таггарта за воротник и едва не оторвал его от земли, чем вызвал новый поток замысловатых ругательств и угроз.
– Я вас всех засужу. Это произвол. Утром меня выпустят, и я пойду прямо к журналистам.
– Ты еще не знаешь, что такое произвол, дружок, – сказал итальянец. – Поговоришь у меня – узнаешь, я тебе гарантирую.
