Есть простая мудрость, о которой мы не задумываемся: хочешь сделать человеку хорошо? Сделай ему плохо, а потом верни как было. О ней я вспомнил, когда меня в буквальном смысле затаскивали в карету, прикрепленную ремнями к спине порта. Да и как карету – деревянный застекленный ящик, видавший как минимум бабушку нынешней английской королевы.

Еще двадцать минут назад, когда думал, что план так себе, нанятый архалус не внушает доверия, а вся затея приведет лишь к истончению кошелька, все было в высшей степени отлично. Поэтому я больше всего хотел обратно, на землю, чтобы все стало как раньше.

Но меня держали крепкие руки Лиция, а Рис пыталась успокоить. Мол, волноваться не надо, это очень надежный способ перемещения. Ага, как же. Если ты самоубийца и решил не оставлять ни одного упоминания о своем бренном теле на этой земле. При каждом движении карета, находящаяся на горбу рептилии, покачивалась и мы вместе с ней. Я глядел сквозь зачарованное (по словам Рис) от повреждений стекло, с трехметровой высоты на землю, и к горлу подкатывала тошнота. Лучше бы на поезде поехали!

Погонщик устроился в седле на шее у порта. Маг снизу продолжал бафать его заклинаниями. Как объяснила девушка – чары делали невосприимчивым нашего проводника к погодным условиям. Это мы находились в непродуваемой кабинке, а вот погонщик так и останется снаружи.

Наконец с приготовлениями было покончено. Порт заворчал, мотая чешуйчатой головой, пошел вперед, набирая скорость, вдруг резко расправил крылья. Взмахнул раз, другой и меня вдавило в жесткое сиденье. Когда оправился от первого шока – посмотрел сквозь стекло. Мы летим, летим…

Внизу сверкал и переливался тысячами огней город, чернела посередине широкой полосой река, маленьким кругляшом казалось знаменитое колесо обозрения. Я только начал успокаиваться, как вдруг случилось странное. Тело твари едва заметно задрожало, точно по нему пропустили ток. Все вокруг замерло и раздался хлопок. Уши заложило, и я не сразу понял, что произошло. Пытался рассмотреть город, но тот вдруг исчез. А когда меня совсем отпустило, то понял, что вокруг лишь звезды, луна, а внизу вода.

– Это что щас было?..

– Порты – это телепортирующиеся драконы. Результат многовековой селекции, экспериментов с пылью и трудолюбия погонщиков, – с видом гида, увидевшего зазевавшегося туриста, вещал Лиций, – об этом пишут в энциклопедиях Отстойника. Но мне кажется, такими они были и раньше. Точнее, не все, а лишь часть из общей группы. Так сказать, новая ветвь в эволюции. В полете у них вырабатывается норадреналин. А с его помощью образуется некое вещество, благодаря которому и происходит процесс телепортации. Раньше считали, что природа перемещения через врата и портов схожа, но Орден Алхимиков опроверг эту теорию…

– Лиций, я понял, порты – телепортирующиеся драконы, – остановил его я, не в силах отвести взгляд от чернеющей водной глади, – магия и все дела.

– Но ведь есть более научное объяснение, – упавшим голосом сказал ментат.

– Лиций, для меня это магия. Все, – отрезал я.

Стекло вновь заметно завибрировало, потом по телу порта прошла короткая судорога и мы снова переместились. Теперь внизу была земля. Причудливо изгибающаяся полоска воды – явно какая-то речка, ровная, уходящая вдаль железная дорога, небольшой пролесок.

Нам навстречу пролетело такое же чудище, только скромнее в размерах. И карета на нем была вдвое меньше. Там ютился один Игрок, который пристально посмотрел на нас. Обычный парень, я бы даже сказал со славянской внешностью. Единственной его отличительной особенностью были белые, коротко стриженные волосы. Не просто светло-блондинистые, а цвета альпийского снега. Игрок промелькнул быстро, я даже не успел толком сфокусироваться на нем.

Однако я испытал непонятную тревогу, когда он мимолетом бросил на меня один единственный взгляд. Нечто подобное испытывает баран, увидев у хозяина за спиной огромный нож, которым ему будут резать горло. И рад был бы списать все на паранойю, вот только Система выдала мне весьма странный комментарий.

– Теперь лететь будем чуть подольше, – заметила Рис, – следующее перемещение последнее, выйдем мы метров за четыреста до летной площадки.

В кабине-карете воцарилось молчание. Даже болтливый Лиций, желающий мне рассказать все тайны мира за пять минут, задумчиво взирал вниз. Под мерное покачивание я почти задремал, но встрепенулся от легкой дрожи. Чуть слышный хлопок и глаза резануло от обилия света. Внизу, словно раскаленные реки магмы, показались широкие улицы города. Вдалеке, совсем затерявшись на их фоне, виднелась знаменитая башня. Однако погонщик взял значительно левее и направил порта в наименее освещенную часть города. Навстречу мелькнуло несколько теней. Летуны телепортирующиеся, чтоб их.

– Семь минут, – взглянула на дисплей телефона Рис, – быстрее, чем на самолете.

Я ничего не ответил, тем более погонщик заложил вираж и стал снижаться. У меня перехватило дыхание. Нет, нафиг. Никаких драконов. Лучше пешком буду ходить. Мимо пронеслись здания, мелькнули фонари и меня резко вдавило в кресло. Мало того, что хрустнули позвонки, так еще язык умудрился прикусить. Зараза, до крови.

– Ну вот и на месте, – сказала Рис.

Я поглядел в окно – темно, хоть глаз выколи. Мы еще некоторое время мерно покачивались – порт неторопливо шел, сложив крылья, а потом лег на живот. Погонщик наконец слез со своего седла, поднялся к нам и открыл дверцу. Посмотрел задорно и изрек:

– Приехали!

Первое, что я сделал, оказавшись на земле, скрючился и проблевался. Вышло как-то само собой. Даже сказал бы, органично. Поднялся, отплевываясь, и виновато посмотрел на товарищей. Но те лишь улыбались. Даже скромный и забитый Каф.

– Ничего, мой друг, – сказал зверолюд, – первый раз всегда так. Вестибулярный аппарат начинает чудить. Потом привыкнешь.

– Не собираюсь я привыкать к этому… этому… вот к этому. Скажи лучше, что теперь?

– Нам нужно добраться до Авеню де Колонель Роль Тонги, четырнадцатый округ. Тут у них должны быть зевы.

– Еще животные? – замутило меня снова.

– Поедем на такси, – разрешила намечающийся конфликт Рис.

Спустя четверть часа мы рассматривали город из черного «Ситроена». Все, кроме меня. Быстрое, слишком быстрое путешествие между городами и странами не пошло на пользу. А может причиной был еще шок после полета на драконе, который телепортировался. Дракон! Телепортировался! Толкиен, хорошо, что ты не дожил до наших дней.

Поэтому уютные улочки, сменяемые широкими авеню, нетрезвые одинокие прохожие и редкие машины не привлекали внимания. Подумаешь, один из самых красивых городов Европы. Все равно с нашей набережной, кремлем, стрелкой и Печерским монастырем не сравнится.

Мы остановились у большого двухэтажного дома с аркой посередине. Рис очень кстати расплатилась с таксистом, потому что у меня в арсенале были только рубли и пыль, после чего мы вышли.

– Нам туда, – потянул меня в сторону Лиций.

Мы прошли мимо дома к крохотному на общем фоне железному павильончику темно-зеленого цвета. Зверолюд воровато осмотрелся, приблизился к висячему замку и стал с ним возиться, тихонечко чем-то позвякивая.

– Так ты у нас еще и взломщик, – заметил я.

– Ничего сложного, н-н-немного знания механики, – вдруг стал заикаться ментат.

– Лиций, не волнуйся, я сам боюсь.

– Все, – железная дверь скрипнула, и нашему вниманию предстал темный проход.

– Чего вы на меня смотрите? Я первый не пойду.

– Я тоже, – испуганно отступил архалус, – помочь найти мощи кабиридов, пожалуйста, но…

– Да заткнитесь вы уже, – шагнула вперед Рис.

Зверолюд осуждающе поглядел на нас и направился вслед за девушкой. Мы с Кафом чуть ли не бегом бросились догонять товарищей. Находиться снаружи вместе с трусливым архалусом мне не улыбалось. Пернатый, видимо, был настроен примерно так же на мой счет.

Я кастанул Свет и увидел черно-белые колонны. В висках сразу потяжелело. Ограниченное пространство словно надвинулось со всех сторон, а голову сдавил невидимый обруч. Атмосфера тут оказалась гнетущая. И вроде ничего такого, обычное подземелье. Но мне здесь было не по себе.

– Очень старое и сильное проклятие, – подал голос позади Каф, – но оно уже не причинит вреда.

Утешил, блин. Сам факт, что здесь притаилось нечто нехорошее, древнее, злое, напрягал. А тут еще мы спустились по каменной кишке и оказались в первой зале. Какой-то памятник, надписи и стена из сложенных костей и черепков. Проклятие, говоришь? Я теперь начинаю понимать его природу.

– Ну? – спросила Рис, которая достала из недр фонарик. – Чувствуешь что-нибудь кабиридное?

– Ничего, – покачал головой Каф, – только люди.

Мы продолжили свое путешествие по лабиринту поленниц, сложенных из человеческих черепов и костей. Нет, кое-где попадались экспонаты, памятники, даже рисунки. Но впечатление все окружающее производило гнетущее. Умершие люди, которые даже после смерти не обрели покой. Мне подумалось, убийство одним Игроком другого своего рода милость. Ведь после подобного остается лишь прах.

– И долго мы тут ходить будем? – примерно через полчаса спросила Рис.

Девушка была взвинчена, и я ее понимал. Во-первых, мы достаточно долго идем по плохо проветриваемому помещению. Во-вторых, дизайн и внутреннее убранство весьма однотипны – одни кости и черепки. В-третьих, если верить Кафу, никакого намека на кабиридов здесь нет. Вот и сейчас архалус покачал головой.

– Лиций, думаю, надо признать, что твой план провалился, – хмуро заметила Рис.

– И что ты предлагаешь? – завелся теперь и я. – Отправляться в Фиролл и начать крошить демонов направо и налево в поисках этой дурацкой серы?!

– Да я откуда знаю! И чего ты, в конце концов, кричишь на меня?!

– Погодите, что-то есть? – вдруг встрепенулся Каф. Он поводил головой, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь. – Нет, ничего.

– Ты что, издеваешься над нами?! – чуть не с кулаками на него кинулась Рис.

– Вот, опять, вон там, – указал он прямо в стену.

– Кажется, я понял, – вмешался Лиций, – останки кабиридов чувствуют негативную энергию. Своего рода, откликаются на нее. Попробуйте поговорить друг другу что-нибудь плохое.

– О, это запросто, – ответил я ему.

В ближайшие две минуты мы с Рис высказали не только претензии другу к другу, но и прошлись по всем присутствующим. Что там, даже Троугу досталось. Сидит себе там, поди, в темнице, и икает. Зато архалус преобразился. От былого заискивающего труса не осталось и следа. Даже перебитое крыло пернатого теперь не бросалось в глаза. Каф неторопливо походил вдоль стены взад-вперед, наконец остановился в одном месте, пощупал руками кости и утвердительно кивнул.

– Останки трогать что ли? – спросил я.

– Каф, в сторону отошел! – Рис все еще находилось в возбужденном состоянии.

Архалус успел вовремя. Потому что задержись на мгновенье, и к его второму, здоровому крылу можно было бы подавать соус. Рис применила банальный файербол. Только немного усовершенствованный. На секунду стало так светло, что я разглядел вздувшиеся вены на лбу у девушки. А потом мы вновь погрузились во тьму.

– Свет, – чуть слышно произнес я.

Если честно, не был уверен, что заклинание нашей магички сработает. Но Рис оказалась на высоте. Мы немного исследовали образовавшийся проход диаметром около метра, который уходил дальше и соединялся с одним из коридоров. Всего пара метров и уже можно было подняться на ноги, хоть и немного сутулиться. А самое важное – тоннель, по всей видимости, оказался нетронутым ранее. Здесь точно не ступала нога туриста.

– Да, там, там, – закивал головой Каф, – не очень далеко.

Это «не очень далеко» оказалось пипец как не близко. Мы шли минут пятнадцать, постоянно пригибаясь, переругиваясь по приказу (что стало весьма непростым занятием) и останавливаясь, чтобы пернатый сканер сверился со своими ощущениями. И вот наконец…

– Ай, – отскочила прочь Рис, потирая руку.

– Что там тако… – зверолюд так ретиво отпрыгнул назад, что сбил меня с ног.

– Пришли, – с улыбкой дебила констатировал Каф.

– Чего там? – не понимал я, поднявшись на ноги.

Еле протиснулся вперед и увидел испуганно-удивленные лица товарищей. Архалус настороженно пялился в пустоту, а Рис, как маленькая девочка, сосала палец. Я неуверенно протянул руку и тут же отдернул. Словно горячую сковороду тронул. Подул на палец, понимая, что это бесполезно. Будет ожог.

– Нечто вроде магического полога, – задумчиво произнес Лиций, – это и плохо, и хорошо.

– Чего хорошего? – раздраженно спросил я. Палец противно пульсировал.

– Значит, мы нашли нужное место. И там действительно останки кабиридов. Огонь – это их стихия. И тот, кто занимался погребением демонов оставил некий защитный артефакт. А плохо то, что мы не сможем туда пройти. Будь с нами рядом кабирид, он смог бы игнорировать…

Но я уже не слушал Лиция. При словах «защитный артефакт» над моей головой зажглась мысленная лампочка. Разве что светлее не стало. Но лишь до того момента, пока я не достал из своих закромов Артхол. Лазоревый свет разогнал тьму и обнажил едва заметный защитный полог. Вновь протянул руку, но ничего не произошло. И тогда, ведомый каким-то внутренним предчувствием, я пошел вперед.

– Сергей!

Я не разобрал, кто кричал. То ли Рис, то Лиций, то ли все сразу. Полог съежился вокруг меня, словно кусок старой пожелтевшей бумаги, что пытается убежать от жадных языков огня. Все же полностью Артхол не смог разрушить защитную сферу. Я двигался по широкому тоннелю, рассматривая искусно подогнанный друг к другу крупный камень. До потолка тут было теперь больше двух метров. Видимо, сюда имелся еще один путь, не тот, которым мы пришли. Иначе, как бы сюда пробрались демоны?

Как только я оказался в круглой зале, смог рассмотреть все получше. Склеп или нечто замещающее его, создавался кабиридами для кабиридов. Вроде, вдруг кто захочет поностальгировать и прийти сюда через много веков. Судя по толстому слою каменной пыли, любителей подобного не оказалось. Зато нашлось шестнадцать открытых саркофагов, расположенных вокруг центрального постамента со сверкающим артефактом.

Я подошел к ближайшему каменному гробу. Время оставило здесь отпечаток своей неумолимой длани. Одежда превратилась в труху, оголив могучий скелет. Шпага, лежащая сверху, будто окислилась и истончилась настолько, что тронь ее – развалится в руках. Да и сами кости не сохранились в первозданном виде. Единственное, оставшееся в целости – широкий череп с двумя массивными, словно бивни, рогами. Казалось, что сейчас внутри пустых глазниц вспыхнет свет и мертвец спросит, какого черта я здесь шляюсь.

По телу пробежала дрожь и я отпрянул в сторону от упокоенного кабирида. Обошел все саркофаги. Картина примерно одна и та же. Разве что в некоторых останках вообще трудно что-то разобрать. Видимо, несколько столетий назад им так досталось, что хоронить в принципе почти нечего было. Но меня волновал другой вопрос. Где та самая дьявольская сера? Я вот не увидел ни грамма. Может, конечно, не туда смотрю? Либо это тусовка рядовых кабиридов. Хотя, зачем тогда их так тщательно охранять? Непонятно.

В любом случае, необходимо, чтобы на данное непотребство взглянул Лиций. Хотя, может и ангелок чего подскажет. Одно но – надо вырубить этот глаз Саурона. Я приблизился к постаменту и словно окаменел, не в силах отвести взгляд от артефакта. Внутри шевельнулось нечто темное, замерло в нерешительности и снова отступило в самые глубины души. Но эмоций осталось куча.

Это не было похоже на воодушевление, скорее на ярость, которая внезапно накатывает после незаслуженной смертельной обиды. Хотелось рычать, рвать зубами плоть врагов, чувствовать на губах их кровь, кричать в исступлении. Я протянул дрожащую руку к артефакту и ладонь стало ласкать приятное тепло. Оно не обжигало и вообще не могло причинить мне вред. Камень ждал меня все это долгое время. Я всмотрелся в него и увидел короткие строки

Артефакт приятно завибрировал и погас, оставив меня в полной темноте с весьма запутанными мыслями.