Глава 22
Удобная все-таки штука — обмен воспоминаниями. Конечно, к ней надо привыкнуть — я все еще подозревал, что человек без примеси драконьей крови может не пережить подобного. Но какие открываются возможности! Не нужно подыскивать слова, опасаться быть неверно понятым… Нет, можно и в этом случае исхитриться перевернуть увиденное с ног на голову, но для этого, по-моему, нужно очень постараться.
На этот раз вышло намного лучше, чем в предыдущий. Во всяком случае, мне удавалось улавливать эмоции Кьярры, и я задался вопросом: раньше она не передавала мне этого нарочно (может, не хотела, чтобы я ощутил ее тоску по матери) или дело в чем-то ином?
Впрочем, поразмыслить об этом я мог позже, а пока Кьярра вернула меня в теплый, особенно по сравнению с Багралором, столичный вечер.
Эта часть воспоминаний напоминала колдовские картинки — модную забаву последних лет. На самом деле никакого колдовства в них нет: просто хитроумный прибор с мощным фонарем, картинки на стекле — и вот, пожалуйста, по стене или натянутой простыне гуляют дамы с кавалерами, летят драконы, бегут дикие лошади…
Однажды я видел даже роман в картинках. Поговаривали, это недешевое удовольствие оплатил своей любовнице некий весьма высокопоставленный господин: дама баловалась сочинительством, но, увы, известность обходила ее стороной. Напечатать ее опусы было проще простого, только плати, однако публика не соглашалась читать их даже за деньги, настолько они были многословны и скучны. А заказные рецензии — это совсем не то, чего жаждала душа писательницы… Впрочем, оказалось, что в виде живых картинок с подписями — те изображали самые яркие моменты повествования — ее истории выглядят намного лучше! А уж когда кто-то догадался сопровождать показ музицированием, дело и вовсе пошло на лад. В салоне у самой дамы играл маленький оркестр, в местах попроще ограничивались клавироном, а то и вовсе кто-нибудь бренчал на трех струнах. Услуги рисовальщика стоили недешево, но, судя по всему, они с сочинительницей нашли друг друга и стяжали скромную славу…
К чему это я?
Ах да, к тому, что воспоминания Кьярры напоминали эти самые колдовские картинки: одна сцена сменяла другую не плавно, как это бывает в жизни, а рывками.
Вот она возвращается с охоты, усталая, но довольная. Прислушивается — меня еще нет, но я обещал быть к заходу солнца, а до него еще далеко. Переодевается в неудобную одежду, потому что обещала быть наготове на случай визита той же Бет. Больше заняться нечем, и Кьярра выходит в сад.
Драконария на исходе дня пахнет так, что голова идет кругом, но в ее аромате мерещится не только запах металла, но и запах крови. Кьярре кажется, что это не к добру — еще вчера она ничего подобного не ощущала. Значит, что-то неладно. И дело не в цветах, это ведь просто растение, даже не ядовитое, и от него нельзя ждать подвоха. Самое ужасное, что может случиться, если нанюхаешься драконарии, — голова разболится. Это я сказал Кьярре, закрыв на ночь окно. А она у себя открыла, и ничего ей не сделалось. Наверно, потому что они с этим растением почти что родственники, зовутся похоже, а вот я…
Тут картинка сменилась, видимо, Кьярра смутилась, когда поняла, что раскрывает свои рассуждения обо мне.
Кьярра сидит у окна. Долго сидит и принюхивается — не иду ли я. Но меня все нет и нет, и солнце, чтоб ему провалиться, еще слишком высоко. Оно даже не цепляется за крыши домов, а значит, ждать придется долго.
Заняться нечем. Искать знакомые буквы в книгах скучно. Даже если они складываются в слова, некому объяснить, что эти слова означают. Писать, как люди, Кьярра не умеет. Попробовала — разлила чернила и долго оттирала пятно на столе. Не вышло. Прикрыла стопкой бумаги — может, я не замечу или решу, что чернильницу перевернул предыдущий жилец. Ругать не стану, Кьярра знает, но все равно обидно — человеческое тело такое неуклюжее…
Попробовать порисовать угольком, как я однажды сказал? Но на чем? На светлой обивке стены нельзя — за это точно попадет. Разве что на полу, а потом стереть? Или отправиться в пещеру — там-то можно пачкать стены сколько угодно…
Но чу! Кто-то идет!..
Кьярра замирает на месте, выронив уголек. Это чужие. Одного гостя она узнает — Бет, женщина из поезда. Второго — нет, но, кажется, Бет не хочет с ним идти.
— Я не понимаю, при чем здесь я? — говорит она. Слишком громко говорит.
Кьярра уже знает, что благородные дамы не повышают голос, а кричат только базарные торговки, простолюдинки.
Бет не кричит, но от нее пахнет страхом.
— Повторяю, я не знаю никакой Катталены, — продолжает она. — Ту девушку звали Кьярра. Понятно вам? Кьярра!..
Слов второго человека Кьярра не слышит — он как раз заботится об этом, — но по тону чувствуется, что он пытается в чем-то убедить Бет. Да, верно: он велит ей первой войти в дом и позвать Кьярру. Кьярра знает ее и не станет нападать, а даже если попробует, второй человек будет начеку и защитит Бет.
Кьярра недоумевает, но чувствует, как в хребет вонзаются ледяные иглы, — так она ощущает опасность. Можно уйти сию же секунду, но она хочет узнать, что нужно незнакомцу. И еще думает о том, что я скоро вернусь — и попаду в ловушку, а она даже не может меня предупредить. Умела бы — написала записку… Нет! Ее заметят, а если спрятать, я не успею найти вовремя…
Признаюсь, на этом моменте я растрогался. Одновременно мне сделалось смешно, и, кажется, Кьярра рассердилась.
— Да говорю же вам, я даже предположить не могла! — снова слышен голос Бет. — Но если вы так настаиваете, я войду, конечно…
Открывается входная дверь — Кьярра не заперла ее, вернувшись из сада, — слышны шаги.
— Кажется, никого нет дома! — снова очень громко говорит Бет, а мужчина (теперь хотя бы это ясно) что-то бубнит в ответ. — Похоже, слуг здесь не держат… Хорошо, хорошо, я позову… Кьярра! Кьярра, ты здесь, дитя мое?
А она вдруг вспоминает мои слова. Ищет на полу уголек, но хлопает себя испачканной рукой по лбу — на полу я могу и не заметить послания, а на стене его увидит кто угодно!
На столе — неприбранные остатки завтрака. Я торопился, а Кьярре беспорядок безразличен. Хлеб, кусочек сыра… все не то! Солонка… Соль похожа на песок, а Кьярра когда-то выводила на нем палочкой буквы.
Соль высыпана на стол, Кьярра разравнивает ее ладонью и пальцем выводит стрелочку: «Я улетела». И пытается нарисовать рядом дракона, но ничего не выходит, получается какая-то закорючка!
Чужие шаги уже совсем рядом — шелестит подол Бет, уверенно топает мужчина. Кьярра по-прежнему не может учуять, что он собой представляет, а значит, это чародей. Только они могут спрятаться, закрыться от других, притвориться обычными людьми. Этот перестарался — от любого человека хоть чем-то да тянет. Простеньким амулетом на удачу, соседским или собственным сглазом — «чтоб тебе провалиться!», «типун тебе на язык» — такое летит во все стороны, люди даже не задумываются, что говорят…
Нужно спешить. Кьярра торопливо дорисовывает на рассыпанной соли мотылька-дракона и загогулину-гору и шагает прочь — на Багралор. Там никто не достанет, я ей так сказал.
Только она не уходит совсем. Остается на тайной дороге, так, чтобы видеть происходящее в гостиной.
А там ничего не происходит. Бет — изящная, прямая, как всегда, сидит на стуле. Кьярра немного завидует ее манерам, но подражать не пытается: пробовала, видела в зеркале, как это выглядит в ее исполнении, и перестала. Очень уж смешно. Я бы точно засмеялся, пускай и про себя, а это обидно.
Мужчина — он чем-то знаком Кьярре, но она по-прежнему не чует его сути — прохаживается взад-вперед. Он взволнован и раздосадован ожиданием, но покамест держит себя в руках.
Бет пытается заговорить с ним — тщетно. Он велит ей подождать и уходит обыскивать дом. Она принимается рассматривать обстановку. От ее взгляда ничто не укроется — вот она увидела растоптанный уголек на полу. Отпечатки вымазанных в саже пальцев на столешнице. Рассыпанную соль и рисунок на ней, такой неуклюжий…
Бет отводит взгляд в сторону. На губах ее играет едва заметная улыбка, но когда возвращается мужчина, Бет снова само спокойствие. В доме никого нет, надо же. Наверно, уехали. Нет, не сообщал, не писал, хоть и обещал. Ничего не знаю, господин Виркен.
Кьярра смотрит на него издалека и никак не может вспомнить, где видела его раньше. У драконов отличное зрение, но что толку? Им недосуг разглядывать людей с высоты, а чародеев они различают иначе. Но этот — особенный. Он ищет Кьярру и меня. Кто это может делать? Да еще вместе с Бет?
Ответ один — это Сарго. Выглядит иначе, ну и что? Я тоже покрасил волосы и приклеил на лицо какие-то дурацкие «бакенбарды»!
Кьярра не очень-то рассмотрела Сарго, пока была в плену. Не до того, когда тебе в морду хлещет струя воды или когда разжимают зубы, чтобы впихнуть в глотку дневную пайку мяса. Она узнала бы его из тысячи, не примени он маскировку, но он подстраховался. Столица — не большая дорога, здесь умельцев хватает, так я говорил.
Может, он узнал, что Кьярра сделала с Троддой, и пришел мстить за нее? Слишком рано, чародейка еще не очнулась. А пока она не вылечится, никто и не поймет, что она потеряла память! Или Сарго настолько сильный чародей, что умеет определять такое сразу?
Или он просто ловит Кьярру? Ему заплатили много денег за дикого дракона, а он упустил добычу. Заказчик шкуру с него за это сдерет, так я сказал, вот Сарго и старается. Нашел Тродду, нашел Бет, услышал о нас и догадался…
Мысли текут, время идет, Кьярра не двигается с места. Драконы могут сутками караулить добычу. Дикие, конечно, зачем это прирученным? Их кормят люди…
Кьярра часто сердится на себя за то, что думает плохо и медленно. На этот раз, кажется, вышло хорошо и быстро, только она не может сказать об этом мне. Не может найти меня в столице и увести прочь от домика в зарослях драконарии. Значит, придется ждать. Я ведь обещал вернуться к заходу солнца.
«Что тебе мешало подкараулить меня у калитки? — невольно подумал я. — Или у входной двери?»
«Я не глупая! — вспылила Кьярра. — Сарго бы почуял! Он разбросал вокруг дома что-то… ну… колдовское. Только ты наступил — и он узнал, что ты идешь. А если бы я…»
«Достаточно было доли секунды, чтобы сграбастать меня и утащить прочь. Сарго ничего не успел бы сделать, он ведь был в доме».
Подумав такое, я почувствовал себя распоследней свиньей. Спасали меня, изволите ли видеть, не так! Лучше надо было спасать, быстрее!
Судя по всему, Кьярра примерно так же обозвала меня, но все же пояснила:
«Я боялась. Вдруг в саду и на улице другие такие же, которых я не чую? И я не успею… Тогда обоих схватят. И еще Бет. Она не хотела плохого, а Сарго думал, она знает о нас!»
Я молча согласился. Альтабет действительно нам помогла…
Кьярра выжидает. Ей очень хочется вмешаться, но не пускает страх — она слишком хорошо помнит, как это больно, когда крылья протыкают насквозь и стягивают железными тросами, как жгут колдовские печати, как унизительно лежать беспомощной, неподвижной и даже не иметь возможности отказаться от еды…
Если рядом прячутся другие чародеи, они смогут ее одолеть. Один поймал ее сонной. Двое держали в плену. Наверно, трое сумеют захватить и свободную, полную сил.
Ей страшно, и этот страх разрывает на части. Одна половина хочет скорее унести крылья — на Багралор, на равнину, куда угодно, только подальше от столицы и чародеев, в те места, где людей нет и не будет в ближайшую сотню лет! Другая приказывает остаться — ей зачем-то нужен я. Она знает, что чародей поступит со мной не лучше, чем с пленным драконом, и не хочет, чтобы так случилось…
В этот момент смутился уже я, потому что никто, даже родная мать, не заботился обо мне так, как эта дурацкая дикая… Кьярра! Выжил — хорошо, нет — что ж поделаешь. Неловкое было чувство, а как его назвать… «слов нет», так она говорит.
Что было дальше, я знал, до определенного момента, разумеется. А вот Кьярра не стала мне показывать, что именно творилось после того, как Сарго сорвался на мне. Может, щадила мое самолюбие, но толку-то, я будто не знал, что корчился, как червяк на сковородке, когда чародей взялся за меня всерьез! Может, по иной причине… И я вскоре узнал, по какой именно.
«Я поняла, что он тебя убьет, — сказала она. — Не тело. Тело останется. А тебя — не будет. Этот Сарго — он умелый, так Бет сказала. Может вытянуть из человека… ну… все. Будет пустая скорлупа. На такую тоже можно меня поймать: я просто подумаю, что ты без сознания. Так он решил».
«Ты что, и его мысли прочла?»
«Они были очень сильные. Сложно не увидеть… — Кьярра умолкла, потом гулко вздохнула (костер едва не потух, а меня обдало волной горячего воздуха). — И я решила, что больше ждать нельзя».
Я вспомнил свои полуобморочные видения… До меня, кажется, дошло, почему Кьярра не хочет показывать мне сам процесс моего спасения. Вовсе не потому, что стесняется, о нет…
«Ты что, превратилась посреди столицы?» — только и смог я подумать.
«По-другому я бы не справилась, — с полным осознанием своей вины, но без тени раскаяния ответила Кьярра. — Сарго очень сильный. А когда я человек, я слабая, поэтому… Но ты не волнуйся. Дом развалился и сгорел, но только этот. Там же драконария кругом, она задержала огонь».
«Неужто какие-то кусты могут остановить драконье пламя?» — усомнился я.
«Не остановила, а задержала, — повторила она. — Люди в соседних домах еще не спали. Успели заметить огонь и убежать. Ну, я так думаю».
Я закрыл глаза и подумал, что теперь нас начнут искать абсолютно все. Этакий пожар ни с того ни с сего… Проверят ведь, с чего он вдруг начался, определят, что огонек был непростой, а дальше пойдет-поедет… В такой ситуации Ванеррейна и искать не придется, он сам нас отыщет. И лучше бы первым действительно оказался он, а не хозяин Сарго!
«Сперва крышу снесло, — продолжила Кьярра, — ну, когда я ворвалась. Там тесно… Я хотела просто схватить тебя и исчезнуть, но вспомнила, что один раз уже не стала убивать Сарго. И вот что вышло!»
«Я правильно понял — на этот раз ты его прикончила?»
«Ну да. А что мне оставалось делать? Я на него наступила, — смущенно призналась Кьярра. — Схватила тебя, Бет и…»
«Погоди, а пожар откуда взялся?»
«Сарго очень сильный, — с заметным сожалением ответила она. — Он не сразу умер и пытался колдовать. И я решила сделать так, чтобы он наверняка умер. После нашего огня люди не выживают, помнишь? Ну вот…»
«Я никоим образом о нем не жалею, — заверил я, — просто надеюсь, что не весь квартал выгорел и обошлось без невинных жертв. Кстати, а куда ты подевала Бет?»
«Она не здесь, — уклончиво ответила Кьярра. — Я покажу дальше».
Не отказываться же было, право слово…
На этот раз я вижу огонь. Все кругом горит, но сложно понять — это ярость застит Кьярре глаза или дом действительно полыхает, как сухая трава?
Раз — она отшвыривает чародея в угол и действительно наступает на него (задней лапой). Два — хватает меня вместе со стулом и протягивает другую лапу за Альтабет. Похоже, когда Кьярра придавила Сарго, чары его ослабли, женщина смогла вскочить, и теперь озирается в панике, но не может найти выхода — кругом огонь.
Кьярра нетерпелива, она хватает Альтабет, поджигает Сарго (он действительно пытается колдовать) и оставляет рушащийся дом…
Картина меняется: теперь мы в лесной хижине, и Кьярра вновь обретает человеческий облик.
Я, признаюсь, позавидовал самообладанию Альтабет: вместо того чтобы закричать или упасть в обморок после того, как ее похитил дракон, она лишь сказала: «Так и знала, что ты не чародейка. Не стой столбом — не видишь, господину Рокседи плохо!»
Они пытаются привести меня в чувство, но ничего не выходит. Не помогает ни излюбленный Кьяррой способ — ведро холодной воды на голову, ни ухищрения Альтабет — у нее, как у всякой знатной дамы, при себе уйма флакончиков с каплями, нюхательными солями и прочей дрянью. Когда я не реагирую даже на вонь жженого пера, выдернутого из чудом уцелевшей шляпки Альтабет, она говорит:
— Нам нужен целитель. Кажется, он…
— Ты лечила Тродду, — отвечает Кьярра. — Сделай так же!
— Я не умею колдовать! Амулеты забрал Виркен, а без них я ни на что не способна… Послушай, — убеждает Альтабет. Волосы ее растрепались, руки испачканы, но она не обращает на это внимание. — Я знаю надежного человека. Это мой личный доктор, я ему доверяю. Если привести его сюда…
Взгляд ее падает на меня, и она добавляет с сожалением:
— Не успеем… Я не чародейка, но чувствую — жизнь покидает его. Виркен хотел его убить, и вот…
— Где живет этот человек? — сквозь зубы спрашивает Кьярра. — Ну?! Ты знаешь его дом? Помнишь, как он выглядит?
— Д-да, конечно, — отвечает Альтабет и тихо вскрикивает, когда Кьярра хватает ее за плечи и вынуждает смотреть себе в глаза…
«Я могу попасть в место, которое видела, — напомнила она. — Там я не была, но Альтабет знает, как выглядит этот… как его… госпиталь. Я посмотрела ее глазами, а дальше было просто».
Куда уж проще: похитить известного врачевателя из-под носа у окружающих! Спасибо, на этот раз Кьярра хоть в дракона не превращалась!
Сказать, что бедняга удивился, — значит ничего не сказать. Впрочем, целитель есть целитель, и ему хватило одного взгляда на мое безжизненное тело, чтобы взяться за работу. По-моему, я раза три слышал крики «Мы его теряем!», но Кьярра настолько убедительно пообещала порвать чародея на мелкие кусочки, если он меня не оживит, что это подействовало. А может, я просто оказался очень живучим, кто знает?..
Картинка снова меняется. На этот раз Кьярра стоит напротив Альтабет, за чьей спиной целитель дрожащими руками умывается из ведра — похоже, совсем вымотался. Немудрено, Сарго меня порядком отделал…
— Что ты намерена делать теперь? — спрашивает Альтабет. Она немного бледна, но не теряет присутствия духа.
— Ждать, — говорит Кьярра и косится назад, на меня. — Рок проснется и скажет, как быть.
— А… что будет с нами?
Очень своевременный вопрос, правда, что…
— Ничего. Ты, — Кьярра тычет пальцем в грудь Альтабет (надо сказать, что так делать неприлично), — помогла. Почему?
— Видишь ли, — отвечает та, мягко отводя ее руку в сторону, — в обители хорошо готовят к служению, а это значит не только учиться смирению, но еще и разбираться в людях и их чаяниях. Я помню, как ты смотрела на Санди, то есть Рока, а он на тебя. О каком, право, похищении могла идти речь?
— Не понимаю тебя, — сердито говорит Кьярра, хотя, конечно, все ей отлично ясно.
— Тогда скажу проще: никто из вас не подчинялся другому. Не знаю, друзья вы или нет, но… по меньшей мере — партнеры. Я права?
Кьярра, помедлив, кивает, и спутанные волосы закрывают ее лицо.
— Рок говорит: чтобы стать другом, нужно много времени. Мы недавно познакомились. Поэтому — напарники.
— Ну вот, я же сказала, что нас учат разбираться в людях, — улыбается Альтабет. — И не важно, что некоторые из них… гм… крылатые и огнедышащие.
— Ты сказала, что догадалась — я не чародейка. Как?
— Я повидала множество их за свою жизнь и ни у одного не встречала такой силы. Потому я и заинтересовалась тобой в поезде: обычная необученная девушка не привлекла бы моего внимания — всякое случается, какое мне до этого дело? Но подобное… — Альтабет качает головой. — Я не смогла пройти мимо. Мое любопытство — часть моей натуры, настолько сильная, что даже мать-заступница отчаялась совладать с этим и постановила: оно может сослужить мне как злую службу, так и добрую. Все зависит от того, с какими целями его использовать.
— В этот раз хорошо получилось, — говорит Кьярра с невольным одобрением. — Ты все рассмотрела. А еще ты умная: увидела мою картинку и поняла ее. И еще раньше предупредила меня. Ты же нарочно кричала мое имя?
— Конечно. — Оглядевшись, Альтабет присаживается на лавку. — Я подумала, что даже если ты не успеешь сбежать, то тебя хотя бы не застанут врасплох.
— Почему?
— То есть? Почему я это сделала? Сложно сказать… Вероятно, почувствовала — дело неладно. Да, документы у Виркена были в порядке, но что-то… — Она примолкла, подбирая слова. — Что-то в нем показалось мне неправильным. Не сразу, нет. Поначалу я поверила, история звучала так убедительно… Каюсь, я сказала, где вас искать: уже наводила справки, думала навестить, если вы сами не объявитесь.
«Как я и думал, найти нас было легче легкого», — подумал я и вновь припал к развернувшемуся передо мной зрелищу.
— Ты!.. — Волосы у Кьярры чуть ли дыбом не встают от ярости. — Выдала нас!
— Повторяю, сперва мне все казалось правильным, и… — Альтабет пожимает плечами. Ей страшно, но она привыкла держать себя в руках. — Однако чем дальше, тем меньше доверия он у меня вызывал. Виркен представился офицером сыскного управления, столичного управления, и бумаги его говорили о том же самом, но он очень плохо ориентировался в городе. Обычно такие люди, даже если сами давно не ловят воров по закоулкам, все равно знают все ходы и выходы, либо у них есть надежные провожатые. У Виркена таких не оказалось, и извозчик трижды привозил нас не к тем домам. Я, видишь ли, не назвала ему точного адреса — только приметы. Опытный человек и по ним бы легко нашел нужный квартал, но…
Альтабет улыбается и добавляет:
— В столице любят драконарию — лучшей живой изгороди и не придумать, она растет в каждом втором дворе, а домики на съем все на одну крышу — немудрено спутать. Забавно, правда?
Кьярра пожимает плечами — она плохо понимает человеческие шутки.
— Окончательно я поняла, что Виркен не тот, за кого себя выдает, уже по дороге. Он наконец рассказал детали истории, и когда я услышала имя похищенной девушки, то убедилась — все это ложь с первого до последнего слова. И если кто-то и охотится за вами двоими, то причины отличаются от озвученных.
— Имя девушки?
— Ну да. Ты не слышала? Виркен сказал — это Катталена Киорран. Но, — Альтабет снова улыбается, — он не был в курсе, что я прекрасно знаю мать Катталены и ее саму. Она еще сущее дитя, ей всего двенадцать лет, и вы с ней ни капли не похожи!
— Зачем ты вообще с ним поехала? — Кьярра пропускает ее слова мимо ушей. — Если он неправильный? Позвала бы своих людей. Разве у тебя нет сильных слуг?
— Есть, разумеется, но он ведь чародей. Мне не хотелось подвергать их риску. Возможно, Виркен не стал бы их убивать, но мог покалечить.
— Слуг тебе жалко, а себя и нас с Роком — нет? Так, выходит?
— Я надеялась, вы сумеете постоять за себя, — после паузы говорит Альтабет. — И хотела попытаться предупредить. У меня ведь почти получилось! Что до меня самой… я уже немолода и не слишком боюсь смерти.
— А пыток тоже не боишься? — спрашивает Кьярра, кивнув на меня. — Думаешь, Сарго не стал бы мучить тебя, если бы Рок не пришел так скоро? Вдруг бы он решил, что ты знаешь, где я прячусь, только не хочешь говорить?
— Но я ведь не знала, поэтому не могла выдать больше того, что уже сказала, — отвечает та. — Чародеи легко определяют, правду ли отвечает человек. То, что мне немного удавалось сопротивляться воле Виркена, не означает, что я смогла бы долго запираться во время допроса… Но, думаю, он и так понял, что большего, нежели уже сказанное, я и впрямь не знаю.
— Он бы тебя убил. Чтобы ты не проговорилась.
Альтабет только вздыхает: дескать, на все высшая воля. Удобно все-таки быть верующим человеком: всегда есть, на кого свалить собственные и чужие просчеты и ошибки.
— А ты что сделаешь с нами? — спрашивает она наконец.
— Не знаю, — отвечает Кьярра, наморщив лоб. — Рок скажет, когда проснется. Пока побудете здесь.
— Кьярра, а где это — здесь? — Альтабет выразительно указывает на распахнутую дверь, за которой виднеются вековые сосны. — Куда ты нас занесла?
— Не важно. Тут есть еда и вода. И дрова. Опасных зверей нет. Не умрете, — заключает она.
— Но нас хватятся! Господина Эррина уж точно, да еще после того, как он исчез среди бела дня прямо из госпиталя! Я правильно поняла?
Целитель, высокий, крепкий, с руками-окороками — вылитый мясник из моей родной деревни, — молча кивает, достает из кармана кисет и жестом просит позволения закурить. Никто не возражает, и он сворачивает самокрутку: руки подрагивают, накорри просыпается мимо. Наконец он прикуривает, в две затяжки приканчивает свою «драконью ножку» и обретает дар речи:
— Не удивлюсь, если меня уже с драконами ищут.
— Очень смешно… — бормочет Альтабет, но вовремя спохватывается: лекарь-то не знает об истинном облике Кьярры. — Подозреваю, здесь нас никто не отыщет.
— Никто, — подтверждает Кьярра. — Но я не буду вас убивать. Рок придумает что-нибудь. Он скоро проснется?
— Не знаю, милая девушка, ничего не могу сказать наверняка, — качает круглой головой целитель. — Учитывая то, как с ним поработали… и то, что пару раз он все-таки умер, еле удалось откачать…
— Умер? — удивленно спрашивает Кьярра. — Но он же дышит!
— Сейчас — да, — лаконично говорит Эррин. — Но сердце у него останавливалось. Впрочем, он явно парень крепкий, так что должен очнуться рано или поздно.
«Лучше бы тебе сделать это поскорее и вытащить нас отсюда!» — читается в его взгляде, брошенном на меня.
— Тогда будем ждать, — решает Кьярра. — Вы останетесь здесь. А я заберу Рока.
— Куда заберешь, как?! — Целитель роняет вторую самокрутку. — Ему покой нужен! Этот мясник из него фарш сделал, я еле сумел собрать, как было…
— Виртуозная работа, господин Эррин, — с уважением говорит Альтабет, — да еще в полевых условиях!
— Не льстите мне, госпожа Суорр, — хмуро отвечает он. — И не пытайтесь сменить тему. Я не позволю трогать пациента с места! Если уж вы озаботились тем, чтобы неведомым образом приволочь меня в эту глушь и заставить спасать жизнь какому-то авантюристу, то извольте впредь слушать мои рекоменда…
Договаривал он, очевидно, в пустоту: Кьярра не стала слушать, просто подошла ко мне — а затем кругом оказались обледеневшие стены пещеры на Багралоре.
«Вот и все, — сказала она. — Потом я ждала, когда ты проснешься. Долго ждала».
«Сколько?»
«Три дня и три ночи. Скоро рассветет».
«Те двое еще живы, ты проверяла?»
«Живы, конечно. Что им сделается? Только Эррин ужасно ругается и требует показать тебя ему».
«Может, стоило так и сделать?» — осторожно спросил я.
«Нет. Сюда я его вести не хочу, а та хижина… Не очень надежное место. Ты говорил: там бывают другие люди. Провожатые могут ее найти, даже случайно. А таскать тебя туда-сюда вредно, так и Эррин говорит. И вообще, ты живой. Только очень слабый, но это не страшно», — уверенно заключила она.
«Да, в нашей команде за силовую поддержку отвечаешь ты, а я — мозговой центр, — не сдержался я, и Кьярра сощурилась. — Разделение обязанностей, не слыхала о таком?»
«Ты очень много думаешь, — проворчала она. — Эррин велел накормить тебя, как проснешься. Если не захочешь — силой».
Я прислушался к себе. Слабость ощущалась, и еще какая, но голодным я не был. Как обычно, впрочем. Правда, мне не хотелось представлять, как Кьярра станет меня кормить. Вряд ли она приготовила целебный бульон с травами, а значит, поступит по-своему, по-драконьи — впихнет в меня пережеванное мясо, чтобы мне не пришлось утруждаться. Нет, это не самое ужасное из того, что мне доводилось пробовать, но все же я предпочел бы обойтись без такого опыта.
«Но я подумала, — неожиданно продолжила Кьярра, — что мы хорошо ели перед… ну… Поэтому я не буду тебя мучить. Сам скажешь, когда захочешь. А пока ты будешь спать. Эррин дал зелье для хорошего сна».
«Опять возьмешь меня под крылышко?» — с этим я еще готов был смириться.
— Нет, — ответила она, снова обернувшись человеком (между прочим, я стукнулся затылком, когда Кьярра меня выпустила). — Тогда я не услышу, если тебе будет плохо. А когда почувствую, может быть поздно. Я буду смотреть за тобой и за костром.
«Отлично, я окажусь меж двух огней», — ухмыльнулся я, прежде чем покорно проглотить зелье. Горло обожгло, в голове мгновенно зашумело, и ответа Кьярры я уже не слышал — отключился…
