Глава двенадцатая
ПОД покровом ночи, пока Капитан Америка высматривал внешнюю угрозу, Наташа ускользнула из лагеря Мстителей. Она передвигалась очень осторожно, с легкостью танцовщицы перенося вес с ноги на ногу и делая шаг только тогда, когда его было не расслышать за криками животных вдалеке или шелестом ветра. Отойдя на безопасное расстояние от лагеря, она удивилась чувствам, которые нахлынули на нее, стоило оставить позади тепло костра и относительную безопасность. Конечно, насмехалась она над собой, все дело в костре, а не в глазастом лучнике, которому ты слишком много показала. Что еще хуже, он, похоже, понимал, что ему открылось. Как Наташа помнила из практического курса по психологии, чувство, что тебя понимают, очень коварно. Красота притягивает, сексуальная привлекательность соблазняет, но именно убежденность в том, что тебя по-настоящему понимают, создает чувство доверия.
Если нет доверия, нет места и предательству – истинной задаче шпиона.
Он гладил пальцами ее старые шрамы. Как умно: сделать вид, будто ненамеренно касаешься, а потом убрать руку, словно и не знал, что делаешь. Прием сработал, и Наташа даже решила, что стоит его перенять. А его взгляд… как ему удалось так сочетать настороженность и тепло? Очень убедительно. Чуть-чуть – и она бы поддалась. Нет, не так. Она поддалась, лишь немного, на одно мгновение, но потом вспомнила, чему ее учили.
Наташа споткнулась о корень дерева и, прислушиваясь, замерла. Ничего. Она тут одна. Так и должно быть. Черная Вдова не скучает по костру и приятельским отношениям, как и по мелким воришкам, которые вдруг превращаются в первоклассных стрелков и которых не назовешь ни самыми умными, ни самыми сильными, ни даже самыми привлекательными. Боже, да он к тому же еще и не особенно высокий.
Она могла представить, что сказала бы Елена: «Он похож на строителя, который ждет, когда какая- нибудь женщина поставит перед ним только что приготовленных пельменей, пока он заливает в себя дешевую водку». Если бы сейчас можно было поговорить с Еленой, уж она бы выбила из Наташи эту дурь. Но подруга все еще работала в программе ведомства, и Наташа никак не могла придумать безопасный способ связаться с ней.
Отвлекшись, Наташа запуталась в клубке виноградных лоз и замешкалась, пока выбиралась из них. Ночное тропическое небо все еще было черным как смоль, и девушка едва могла рассмотреть подсвеченные стрелки маленького компаса, который стащила из снаряжения Соколиного Глаза, пока он спал. Неважно. Главное – добраться до лагеря Лайкоса и до рассвета обеспечить себе укрытие.
Наташа снова споткнулась, теперь обо что-то шипящее. Она остановилась, прислушиваясь к бешеному стуку своего сердца. Ей пришло в голову, что можно было бы подождать рассвета.
«Нет, – решила она, – лучше сейчас». Девушка задумалась, сколько же здесь ночных хищников. Настолько не готовой к заданию она еще никогда не была. Обычно ее подробно инструктировало начальство, но здесь она была сама по себе и безо всякого снабжения и поддержки. Она успела выяснить, что в Диких землях обитает странный набор динозавров разных геологических эр, а также саблезубые животные и другие млекопитающие из Ледникового периода. Большие птицы, которые напали на Мстителей, принадлежали к более раннему периоду – в других местах они поселились, когда вымерли гигантские рептилии, а изменения климата, которое поставило гигантских млекопитающих на самую вершину пищевой цепи, здесь еще не произошло.
В общем, Дикие Земли, конечно, напоминали обычные джунгли, но, скорее всего, их создал какой- нибудь инопланетянин, коллекционирующий разные формы жизни с исключительным энтузиазмом и безо всякой системы – как ребенок, который упорно подбирает для своего аквариума совершенно неподходящих рыбок. Какое ребенку дело, если интересная рыбешка решит сожрать всех своих соседей? Ведь он слишком занят своими игрушками.
В кустах что-то прошмыгнуло, и Наташа схватилась за украденный у Джессики пистолет. Это был крошечный Глок-26 – лучше, чем сделанная в тюрьме метательная звезда, которую она стащила из Рафта. Из растительности вышло небольшое, похожее на свинью, животное, искавшее среди опавших листьев насекомых и личинок.
Наташа корила себя за нервы, но сердце все равно билось быстрее обычного. Она знала, сколько противников за раз может победить, но иллюзий по поводу битвы с тираннозавром не испытывала.
Может, стоит вернуться и попытать счастья с Соколиным Глазом и остальными? Это был заманчивый вариант, и Наташа сразу поняла, что нужно себя переубедить. Они не доверяли ей, а Джессика знала, что Наташа ее раскусила, и оттого была особенно опасна. Не надо было говорить, что я знаю о суперспособностях. Какая глупость. Надо же было так просчитаться. Джессика могла незаметно избавиться от Наташи в какой-нибудь очередной схватке.
Или взять самого Клинта. Угадать, что он думает, было сложнее всего. Она инстинктивно ощущала, что он опасен, но не так, как раньше, а совсем по-другому. И в Рафте, и тут, у костра, он не спускал с нее глаз. Но теперь Наташа видела в нем решимость и настороженность совсем другого свойства. Да, он хотел ее, и тогда, и сейчас, но ей желание никогда не мешало убивать. Он, как ей казалось, без колебаний избавится от нее, когда посчитает нужным.
Наташа снова вспомнила прикосновение Клинта к шрамам у нее на руке и остановилась. Что оно значит, это прикосновение? Она могла поклясться, что чувствовала нежность или нечто похожее. Должно быть, еще один способ лишить ее бдительности. Она сама использовала такие уловки бесчисленное количество раз. Тем не менее Наташа все думала, искренний ли это был жест.
Кто-кто, а ты, наверное, ни за что не распознаешь искренних чувств. Именно так. Из самых простых соображений шпионского ремесла следовало, что нельзя подпускать к себе этого человека, иначе дело могло кончиться чем-то похуже разбитого сердца. Такой искусный стрелок вполне способен убить и в упор.
Наташа остановилась и посмотрела на компас. Черт подери! Она снова сбилась с курса. Повернув голову в нужном направлении, девушка заметила приближающееся пятно света, похожее на светлячка. Она пустилась бегом, но в темноте врезалась в дерево. Двигаясь более осторожно, она увидела, что в ее сторону движется еще одно светлое пятно, и теперь услышала характерный свист стрелы в воздухе.
Соколиный Глаз! Наташа подумала, что надо спрятаться, но лучник сбил ее с ног, не успела она пошевелиться.
– Что такое, Наташа? – спросил он, прижимая ее запястья и ноги к земле. – Не спится?
Либо у него были контактные линзы, разработанные Старком, чтобы видеть в темноте, либо он обладал отличным ночным зрением. Наташа попробовала вырваться, но постепенно обмякла, поняв, что он все равно сильнее.
– Извини, встала и не хотела тебя будить.
– Какая забота.
Наташа приподнялась и ударила его головой в лоб. Они покатились по земле, стараясь отвоевать преимущество. Когда они остановились, Наташа прижала Глок к виску Клинта, а он приставил ей к горлу нож.
– Патовая ситуация, – констатировал мужчина. – Чуть напряжешь мышцы, вскрою тебе яремную вену.
– Чуть двинешься, вышибу тебе мозги.
Идеальное противостояние; вот если бы они еще не лежали на земле, так плотно прижавшись друг к другу, что Наташа чувствовала каждую мышцу рельефного тела лучника.
– Расскажешь, зачем сбежала из лагеря? Или избавить тебя от необходимости врать, что ты не собиралась вернуться к Лайкосу?
– Я на него не работаю. Пока что. Но с каждой минутой такая перспектива выглядит все более привлекательной.
– Полагаю, ты хочешь, чтобы я убедил тебя, что мы лучше? – Клинт улыбался, но его взгляд был холодным и жестоким. – Леди, считаю до трех, убедите меня, что не собираетесь выдавать нас Лайкосу и что нужно оставить вас в живых.
– Какой смысл что-то говорить, если ты уже все решил?
– Один.
Наташа лихорадочно вспоминала хитрости и борцовские трюки.
– Два.
Она хотела бы не ощущать его тело своим. Она хотела бы не помнить его мягких прикосновений у костра.
– Три.
Их мышцы одновременно напряглись, а потом все случилось так быстро, что Наташа толком не поняла, кто кого поцеловал. Она знала только, что его руки запутались в ее волосах, ее ногти впиваются в его плечи и он целует ее так страстно, что по спине бегут искры, пронизывая каждый дюйм ее тела. Они снова боролись, но на этот раз гнев уступил место чему-то иному. Или, возможно, все это время гнев был лишь маскировкой. Они не проявляли друг к другу нежности. Они и о себе не заботились, перекатываясь по неровной земле и срывая одежду, мешавшую прижаться сильнее.
В последний момент Клинт, засомневавшись, всмотрелся в ее лицо:
– Наташа. Ты этого хочешь?
– Нет, – ответила она в знак того, что не искала этого. Он отстранился, но девушка схватила его и со злостью сказала:
– Да. – И повторяла это слово вновь и вновь, пока он не схватил ее с той же страстью. Он пытался поцеловать ее, но Наташа сильно укусила его за плечо. Ни разу ее план соблазнения врага не выглядел подобным образом. С Алексеем тоже было нечто иное. Это же было что-то новое, такое же первобытное и опасное, как лес вокруг. Крошечной частью ее мозга, которая все еще функционировала, Наташа понимала, что, если ее съест какая-нибудь глупая рептилия, поделом ей.
Когда ощущения практически полностью захлестнули ее, Клинт прикрыл ей затылок, не дав удариться о твердую землю, и снова поцеловал; больше думать Наташа была не способна.
КЛИНТ пытался вспомнить, когда в последний раз делал что-то настолько же глупое. Может, в детстве, в приюте при лютеранской церкви Айовы, когда, устав от того, что у него воруют немногочисленные вещи, он вскопал муравьиное гнездо и бросил насекомых в постель Эрику Грегерсону? Или уже в цирке, когда подростком напился, вышел в таком состоянии на сцену и попытался выполнить прыжок? Или, может быть, в начале блестящей преступной карьеры, когда он пытался успокоить золотистого ретривера, не причинив вреда, и остался с тридцатью швами на руке и тюремным сроком?
«Нет», – подумал Клинт, когда первые лучи рассвета просочились сквозь листья, осветив изящную спину Наташи, поправлявшей одежду. Нет, ничто не сравнится по безрассудности и беспечности с этой глупостью. Он глубоко вздохнул, пытаясь придумать, что сказать, а затем осознал: Наташа стоит к нему спиной. «Боже». Она глянула на него через плечо, и они оба метнулись за своим оружием.
– Мне кажется, это мы уже проходили, – проговорил он, крепко сжав тетиву и стараясь не думать, что стрела сделает с ее милым личиком.
– Да, но ситуация немного изменилась. – Наташа кивнула на Глок, направленный не в голову, а в его сердце.
Ответную остроту Клинт не придумал. Казалось нелепым снова перейти к кокетливым подколкам, когда ее колени все еще дрожали после их последнего общения.
– Ната, – сказал он, удивляясь самому себе, – я опускаю лук.
Она не моргая смотрела, как он осторожно кладет лук на землю и поднимает руки.
– Если все, что здесь было, – это твои игры, давай стреляй.
Ее рука не дрогнула.
– Конечно, игры. Такие же, какие сейчас ведешь ты. Надо признать, ты хорош. Рискнуть всем, только бы получить немного больше информации…
– Слушай, понимаю, неловкий момент, но давай посмотрим правде в глаза. То, что тут произошло… – Клинт указал рукой на траву, примятую их телами. – Ты же не хочешь сказать, что это часть какого-то плана.
– Брось. Не оскорбляй мой интеллект. Ты не хуже меня знаешь, что в нашем деле секс – это еще одно оружие.
Клинт вспомнил все способы, которыми женщины изображают страсть. Он не в первый раз подумал, что мать-природа дала им чертовски большое преимущество в деле обмана. И прикинул, сколько мужчин позволили своему эго обмануть их: конечно, она мастерски притворяется, но со мной-то все по-другому. Он думал о том, что они оба ничуть не позаботились о безопасности – ни о какой.
За секунду он много успел передумать, но потом принял решение:
– Ната, мы не в кинофильме. Нельзя стоять тут и целый час болтать. Либо стреляй, либо опусти пистолет. – Он сделал шаг вперед.
– Стой, где стоишь.
– Нет. – Он сделал еще один шаг, а затем еще один. Дуло Глока уперлось ему в грудь.
Наташа сжала челюсти:
– Я не хочу тебя убивать.
– Я знаю, – произнес Клинт мягким голосом. – Я тебя тоже. – Наверное, это были самые неромантичные слова в его жизни, но казалось, они сработали.
– Черт подери! – Наташа опустила пистолет, щелкнув предохранителем. – Я не понимаю, то ли ты самый сильный противник, то ли круглый дурак.
– А что, обязательно либо одно, либо другое? – Клинт кивнул в сторону пистолета. – Оставь его себе.
Она подняла бровь:
– Даже так? Ну спасибо.
– Слушай. – Клинт поднял лук и убрал с него влажный лист. – Я не говорю, что мы теперь будем слепо доверять друг другу. Но можно объявить временное перемирие.
Складка между бровями углубилась:
– И как это все будет работать?
– Ты ведь знаешь, где лагерь Лайкоса? Отведи меня к нему, потом вернемся к моей команде, а я замолвлю за тебя словечко. – Он смотрел, как она обдумывает его слова. – С другой стороны, если отведешь меня туда и сдашь плохим парням, мне придется крепко подумать о наших отношениях.
Она бросила ему мимолетную улыбку:
– Ты и вправду клинический дурак.
– Скорее всего. Так мы договорились? – Он протянул руку.
Наташа пожала ему пальцы.
– Когда левша протягивает правую руку, что это значит?
– Меткое замечание. Хочешь скрепить договор поцелуем? – не удержался он.
– Ну уж нет, – отказалась Наташа, проверяя сохранность компаса, который украла у Клинта перед побегом. – А ты ведь в этом смысле не очень, да?
– Правда? Тогда к чему были все эти стоны? – Клинт подхватил шутку. – Или это ты так возражала?
Наташа отпустила ветку, и та ударила Клинту в лоб.
– Извини. Может, нужно получше смотреть под ноги? Я просто думала, что у тебя припадок.
Тут тропа круто пошла вверх, и на разговоры перестало хватать дыхания. Но даже по спине Клинт догадывался, что Наташа улыбается.
К 6 УТРА все тело Клинта покрылось потом. Наташа разделась до спортивного лифчика. Они забыли взять воду.
– Не то чтобы я не восхищался твоей выносливостью, – крикнул Клинт. – Но прежде чем идти дальше, я бы поискал воды.
Наташа отбросила волосы с лица. Пот катился по ней градом, будто она только что вышла из душа.
– Представь, кого мы можем встретить у воды.
– Да, но ведь у водопоя животные друг на друга не нападают. По крайней мере, так показывали по «Диснею».
Она презрительно посмотрела на него.
– Перемирие действует, пока кто-нибудь на кого-нибудь не нападет.
– И то правда. Но может успеем хоть немного попить. – Он снял кожаную обмотку с руки. – Подожди минутку.
– Что ты делаешь?
– Собираю тебе волосы. – Он стянул ее волосы, которые свисали до плеч, в не очень аккуратный хвост.
– Как тебе?
– Неплохо. – Она с удивлением посмотрела на него. Клинт подумал, что, наверное, несмотря на весь ее опыт в соблазнении мужчин, к жестам заботы она не привыкла. – Ну и как ты планируешь искать воду?
– Ну… – Клинт собирался признаться, что понятия не имеет, и тут услышал раскат грома. – Я думал, просто закажу нам дождь.
– Очень умно. – Раздался второй раскат грома, громче и ближе, чем первый. – Как ты думаешь… – На них резко обрушился тропический ливень, промочив одежду насквозь.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, а дождь тяжелой завесой отделил их от остального мира.
– Так как тебе мой план?
– Что?
Клинт откинул голову, открыл рот и проглотил воду. Наташа последовала его примеру. Затем Клинт схватил ее за руку, и они спрятались под раскидистым деревом. Клинт положил лук в углубление в стволе и накрыл его своим жилетом. На поясе у него была фляга, но сейчас она пустовала. Он открыл флягу и приставил ее к небольшому деревцу. Когда он повернулся к Наташе, она перестала рассматривать его и быстро подняла глаза. «Ага, – подумал он. – Приятно знать».
– Как думаешь, это надолго?
– Не знаю, – ответил он. – Думаю, нет.
Раздался еще один раскат грома, и дождь усилился, почти заглушив слова Наташи. Он знал, что такое тропические дожди, но такого сильного ни разу не видел. Клинт наклонился:
– Что?
Она повторила свои слова, но он снова только покачал головой.
– Извини.
Он сосредоточенно смотрел на ее губы, пытаясь понять, что она говорит, но они снова начали целоваться. От шеи он опустился до солоноватой ключицы и дальше, Наташа запустила руки в его волосы и дернула вверх. Вздрогнув, Клинт заглянул в ее удивительные зеленые глаза, силясь понять, в чем проблема. К своему удивлению, он заметил, по ее щекам текут слезы.
Дотронувшись до ее лица, он понял, что она не плачет – это все дождь. И все же начал целовать ее щеки, чтобы в этом убедиться. Она повернула голову и подставила ему губы. Внезапно Наташа прижала голову к шее Клинта и закричала так, что он почувствовал вибрацию в ее груди. Дождь и гром скрадывали звуки, прежде чем Клинт успевал разобрать слова. Он никогда не болтал много, но сейчас никак не мог остановиться. Он сыпал сумасшедшими признаниями, обещаниями, клятвами.
Потом Клинт держал Наташу в объятиях и целовал ее в макушку. Казалось бы, раз совершив ошибку, второй уже не будешь себе так удивляться. Но сейчас ему казалось, что он познал совсем иное безумие. Когда дождь немного утих, Наташа повернула голову:
– Итак, ты уже решил, что не будешь меня убивать?
Он напрягся, а затем усилием воли расслабил мышцы.
– Ты о чем?
– У тебя же приказ, так? И ты все решал, исполнять ли его.
Боже. Клинт развернул Наташу так, чтобы видеть ее лицо:
– Что меня выдало?
Наташа улыбнулась, касаясь его губ пальцами.
– Ты. Только что. Но я догадывалась.
Клинт поцеловал кончики ее пальцев.
– А ты? Не решила, собираешься ли всю жизнь прожить так, чтобы соответствовать своему прозвищу?
Она издала гортанный звук, обозначив удивление:
– Прекрати.
Он втянул ее пальцы в рот:
– Фто пьикьятить?
Наташа вытащила пальцы и вытерла их о его грудь.
– Тебя ведь не учили искусству обольщения, да?
– Боюсь, в бродячем цирке такому не учат. А тебя?
– Конечно. – Она пристроилась на его обнаженной груди так, что голова оказалась прямо в районе сердца. – Разве не заметно?
– Ты сильно обидишься, если я скажу нет? Или в этом и смысл искусства обольщения?
Наташа помолчала.
– Как думаешь, дождь скоро кончится?
Клинт погладил ее по волосам и посмотрел наружу:
– Проясняется. Думаю, скоро.
Она прижалась губами к его груди:
– Жаль.
Клинт сжимал ее сильнее и сильнее, ожидая, что она вот-вот начнет вырываться, но она только крепко сжала его в ответ. О боже, что с ним творилось. Если это искусство обольщения, то с ним оно работало. Пытаясь снизить эмоциональный накал, он немного ослабил хватку и сказал ей:
– Если ты все же хочешь убить меня, может, еще разок напоследок?
Она засмеялась:
– Если увлечемся слишком сильно, оба умрем.
Ее слова оказались пророческими. Наверху затрещали ветки, а затем на них упал ком из меха и клыков. И это были не животные.
Прижав Клинта к земле, Некра расплылась в клыкастой вампирской улыбке и спросила:
– Нас ищете?
Клинт увидел, что Мандрила рухнул на Наташу, и что-то в его обезьяньих чертах насторожило лучника.
– Нам-то точно понравилось за вами подглядывать. – Мандрил засмеялся, и обезьяний рев эхом отразился в лабиринте джунглей.
