Глава 16
Джип гарцевал по колдобинам грунтовки, и я видел, как болезненно дергается лысый затылок Кота, отмечая каждую выбоину. Точнее, передо мной дергались два лысых затылка: Кот с Врачом сидели спереди. Но по правому затылку было видно, что его владелец страдает.
Так тебе, гад, и надо, думал я, наблюдая за болезненной игрой складок на шее Кота. Загривок его был покрыт густой щетиной, слишком короткой для полноценной стрижки, но уже достаточно длинной, чтобы выглядеть неопрятно. Я машинально почесал бороду.
Все мы заросли за эти дни. Вон и у Врача седая поросль явственно обозначила обширную лысину. Пора бы уже найти какое-то пристойное место с горячей водой, отмыться – побриться… Причем такое место, чтобы не задавали вопросов четырем пропахшим дымом мужикам и одной пропахшей дымом женщине.
Лес по бокам дороги сменился кустарником, потом и кустарник пропал, мы выскочили на засеянное какой-то сельхозкультурой поле. Кукуруза, похоже: трудно определить, еще толком ничего не взошло. Насколько я помню вчерашний путь, за полем должна быть относительно пристойная асфальтовая дорога. Вот только куда она ведет? Тяжеловато передвигаться по России-матушке без навигатора. Хотя ими уже и не пользуется, наверное, никто – нейрофоны успешно вытеснили из обихода другие гаджеты. Но есть надежда, что по мере удаления от Москвы популярность нейрофонов все-таки снижается. Если попадется магазин автозапчастей или заправка, можно попробовать купить хотя бы традиционную бумажную карту.
Главное, чтобы не признали никого. Ильич сказал, что им удалось стереть из сети всю информацию о нас. А если восстановили? Хотя, по словам того же Ильича, такая мощная обработка данных с нейрофонов была возможна только в Москве, да и то до тех пор пока мы не разгромили центр. Теоретически в области опасаться нечего, даже если предположить, что наши рожи снова висят в списке разыскиваемых.
Поле закончилось. Форсировав небольшой взгорок, Врач вывел машину на асфальт. И остановился.
– Ужас, пошли покурим, – предложил он через плечо.
Слева спал Медбрат, справа – Полина. Девушка навалилась на меня всем телом. Осторожно перенес ее вес на дверь, поправил голову. И ткнул локтем Медбрата. Тот подскочил, захлопал глазами, как сова.
– Выходи!
– Где это мы?
– На Земле. Выходи.
И не дожидаясь, пока он сообразит, перегнулся, дернул ручку, подтолкнул плечом. Медбрат вывалился наружу, ошалело оглядываясь. Вывихнутая нога стрельнула болью, но уже вполне терпимо, скоро заживет. Я выбрался на асфальт, поймал через раскрытую водительскую дверь угрюмый взгляд Кота…
– Пойдем прогуляемся, – предложил Врач, недовольно оглядев вознамерившегося пойти с нами Медбрата: – А ты стой, кури.
И пошел по обочине, вольготно виляя обширным задом. В своих мятых джинсах и тельняшке на голое тело выглядел эдаким соседом, заскочившим на рюмку чая в воскресный день. Интересно, кстати, какое сегодня число? Двадцать пятое мая плюс-минус три дня. С хрустом размяв затекшую шею, я двинулся вслед за Врачом. За спиной Медбрат защелкал зажигалкой.
Дорога пересекала поле и упиралась в далекий перелесок. Вдоль обочины стояли странные электрические столбы: бетонные двутавры с рядом вертикальных отверстий на всю высоту. Через верхние дырки были протянуты три толстых провода в черной оплетке.
Врач не торопился, я, прихрамывая, ковылял следом. С высоты насыпи можно было разглядеть четкую симметрию полевых всходов: пучки растительности шли параллельными линиями, повторяя изгибы дороги. И никакого намека на присутствие людей: ни машин, ни строений. Поле, лес, солнечное небо с аккуратными, будто специально откалиброванными кляксами облаков: пасторальная картина на тему «просторы Родины».
Отойдя от машины метров на двадцать, Врач обернулся:
– Мы вчера Калугу проехали. Километрах в пятидесяти от нее сейчас.
– И чего?
– Ничего. Киевское шоссе, допустим, я найду. Но по нему ехать опасно. Посты и все такое прочее. А машина наша, скорее всего, уже в базе. Нужно тачку менять. Или огородами добираться. Но огородами, скорее всего, заблудимся.
– Можно Медбратовым нейрофоном воспользоваться, – предложил я.
– Не вариант, – дернул головой Врач. – Он у него через одно место работает. Вряд ли даже карты загрузит. Да и вообще… не надо лишний раз ему в сеть выходить.
– Да он небось постоянно в сети.
– Все равно, – Врач покосился на машину. – Без него обойдемся.
– Думаешь, с ним косяк какой-то?
Врач вытер успевший вспотеть на солнце лоб, подергал себя за бороду:
– Не знаю, – произнес он нехотя. – Я теперь ничего не знаю. Но если предположить, что нас куда-то умышленно гонят…
Я понял, что он имеет в виду. Цель, предложенная Медбратом – город Железногорск, – удивительным образом оказалась именно в том направлении, куда мы отступали от преследования Компании.
– А можно как-то его нейрофон отключить?
– Нет, – Врач устало вздохнул. – Я ж рассказывал сто раз. Гаджет в принципе не отключается. Нет такой функции. Он становится частью организма. Вырубить его – все равно что вырубить мозг.
– Ну шапочку из фольги на него надеть. Кастрюлю!
– Тогда надо его всего в фольгу закатывать.
Через дорогу стремительно перелетела какая-то крупная птица и, заложив крутой вираж, спикировала в кукурузу. Врач вздрогнул, уловив движение. А я крепко задумался: что делать?
Сегодня утром, обсудив все еще раз вместе с Полиной, мы приняли идею Медбрата поехать туда, где производятся нейрофоны. Кот тоже высказался за это, но он у нас пожизненно был лишен права голоса.
При этом все отдавали себе отчет, что план утвердили больше от безысходности. Что еще остается? В лесу жить? А Медбрат твердо настаивал на том, что, если его доставить на место, он решит все наши проблемы. Потому что сможет подключится к артефакту, с помощью которого создаются нейрофоны.
Хрен его знает… Лично мне очень хотелось верить Медбрату. В конце концов, к сети-то он подключается и делает там что хочет. Почему бы не предположить, что так же получится и с артефактом… А контроль над производством – это уже повод для разговора с Компанией на равных.
Если Медбрат не врет… Но Врач подтвердил, что упомянутый Медбратом артефакт в районе Курской магнитной аномалии имеет место быть. Точнее – он сам и есть Курская магнитная аномалия.
Обнаружили его еще в семидесятых. Тогда же под городом Железногорском был основан научно-исследовательский институт. Чем они там занимались и чего добились – неизвестно. Но в девяностые, когда режим секретности дал трещины, всплыло много информации о курском чуде: будто бы и материя в его поле изменяет свои свойства, и живые организмы мутируют, и вообще, что это действующий корабль пришельцев, хоть сейчас на Марс лети.
Чушь, понятное дело. Однако же два факта имели место быть: во-первых, артефакт действительно существовал и, во-вторых – после развала Союза именно на базе железногорского НИИ возникла Компания. А к этим фактам цеплялся еще один: несмотря на очевидное стремление наладить собственное производство нейрофонов, все зарубежные производители до сих пор вынуждены закупать чипы у нас.
– Я бы очень хотел, чтобы Медбрат был прав, – признался я Врачу.
– Не то слово! – невесело улыбнулся он.
– Ты ему не веришь?
– Да как-то, понимаешь…
– Понимаю.
Я действительно понимал, у самого интуиция была очень развита. Медбрата я, признаться, до сих пор ни в чем таком не подозревал, но сейчас, после слов Врача, задумался: ведь и правда, есть в нем что-то подозрительное. Не зря же при первой встрече мне с ним пить не захотелось. Я обернулся к машине: Медбрат стоял, опершись на дверь, и курил.
– Думаешь, его гаджет начал выходить на нормальный режим работы? – спросил я, заговорщицки понизив голос. – И он может сдать нас Компании?
– Нет, – категорично заявил Врач. – Это невозможно. Ты просто механизма не сечешь. На Медбрата нейрофон изначально сел нештатно. Он так же как и ты несовместим с гаджетом.
– Да? А как же тогда вживил?
Врач окатил меня насмешливым взглядом:
– А вот так! Нейрофон можно нацепить на любого, был бы мозг. А так как по ряду косвенных признаков я определил, что он у тебя есть… Короче говоря: в нейрофон вшита защита от неверной посадки. И защиту эту прописал я.
Врач подождал моих вопросов, но у меня было единственное желание: смотреть на него и хлопать глазами. Не дождавшись реакции, Врач понимающе кивнул и продолжил:
– Помнишь, я рассказывал, что у себя в лаборатории занимался вопросом ориентации гаджета на стадии первоначального вживления?
Я, откровенно говоря, этого не помнил, но с умным видом покивал.
– Так вот. Схема внедрения коннекторов в мозговые центры – она шаблонная, потому что принципиальная структура головного мозга одинаковая у всех. Я имею в виду мозг здорового человека, всевозможные патологии мы сейчас рассматривать не будем, хорошо?
Я снова кивнул, соглашаясь, что всевозможные патологии сейчас рассматривать действительно не время.
– Ну и вот, в какой-то момент нам сверху спускают распоряжение: отработать механизм блокировки гаджета в случае нештатной посадки. Я тогда подумал, что это какая-то глупость. Потому что нейрофон не может нештатно отработать, у него в принципе такой возможности нет: нити могут коннектиться только с определенными участками мозга. Но раз велено – сделали. То есть как только нити идут не туда, аппарат сразу выдает ошибку.
Точно, тут уж я кивнул вполне осознанно. Помню, как в салоне меня огорошили новостью, что гаджет отказывается со мной работать. Я сначала перепугался, побежал томографию мозга делать… «Нет, – сообщили мне, – с вами все в порядке, просто вы, к сожалению, входите в число тех 0,5 % населения Земли, которые несовместимы с нейрофоном». Компания типа над этим работает, и, возможно, в будущем проблема будет решена…
– То есть если бы не эта твоя блокировка, – уточнил я, – мне можно было бы без проблем вживить нейрофон?
– Без проблем? Вон, видишь, стоит курит? Вот так выглядит это твое «без проблем».
Я снова обернулся на Медбрата. Он все так же торчал у машины, даже не сменив позы: ветерок слегка ворошил обширную растительность у него на голове. А Врач продолжил:
– Всему нашему коллективу в благодарность за проделанную работу подарили нейрофоны. Из самой первой партии. Они поначалу денег немеряно стоили. И подходит ко мне Игорек: Виктор Александрович, проблема – гаджет не хочет коннектиться! Снимите защиту. Ну я снял…
– За это тебя выгнали? – спросил я участливо.
– Нет. Поначалу-то с ним все нормально было.
– А, ну да, ты рассказывал: за то, что с Мини гаджет снял…
– Короче говоря, – сменил тему Врач. – Мне кажется, что Медбратов нейрофон потихоньку отмирает. И я боюсь, что вся эта его затея – подключиться к артефакту под Курском – ни хрена не выйдет.
– С чего ты так решил? У него же явно имеются паранормальные способности.
– Имелись, – поправил Врач. – Он несколько раз выводил всех из-под удара, это я не отрицаю. Но сам видел: когда нас в пионерлагере накрыли, он не предупредил. И вообще… Ты-то его, понятно, всего ничего знаешь. А я сколько времени провел. Он после того, как гаджет заглючил, не в себе был. То притчами разговаривает, то песни поет… А сейчас снова на человека становится похож. Значит, контакт с нейрофоном ослабевает.
– Ну так что, не едем, значит?
– Сам же говорил, что других вариантов нет, – напомнил Врач. – Так хоть какой-то шанс имеется. Главное – успеть. Пока Медбрат еще на связи с гаджетом.
– Задача ясна! – четко отрапортовал я. – Какой план?
Врач отозвался так же четко:
– Возвращаемся в Калугу. Останавливаемся в гостинице. Моемся. Спим. Закупаем жратву. Меняем машину.
– Как?
– У нас бабла немеряно. Посмотрим.
– Посмотрим, – согласился я. – Поехали.
Обратно возвращались бодрым шагом, я даже почти не хромал. Четкая цель – это всегда хорошо, это бодрит. Меня, во всяком случае. Хуже нет ничего, чем сидеть и тормозить. И даже если всех там положат, все-таки оно как-то… веселее что ли.
А Медбрат смотрелся вполне себе коматозно: стоял, разглядывал поля прозрачными глазами, вокруг идиотских сандалий валялось окурков пять-шесть. Вот что значит четкое исполнение приказа: стой, кури. Молодец! Я подвинул его дверью, пробрался в салон. Полина уже проснулась.
– Ну чего? – уставилась она на меня.
– Ничего.
– Чего решили-то?
– В Калугу едем, – сообщил втиснувшийся за руль Врач.
– А дальше?
– А дальше в Железногорск. Ты забыла, что ли?
– Да нет, – вздохнула Полина. – Я просто…
– Возражения есть? – Врач слегка подтолкнул локтем Кота.
Тот даже не дернулся: все так же смотрел в окно. Правильно, душегуб, сиди молча. А то снова прилетит. Хотя, покопавшись в себе, обнаружил, что практически на него не злюсь.
– Но с машиной надо что-то решать! – сказал я, указав на дырку в потолке.
Солнечный луч сквозь рваное отверстие бил ровно в середину кожаного подлокотника. Врач критически осмотрел пробоину. Дыра размером с кулак. Судя по разбитому стеклу и вывернутым наружу лоскутам жести, прилетело со стороны двери. Отсутствие стекла сходу не заметить – на улице-то тепло. А вот крыша…
– Дело не в дырке, – сказал Врач. – Ее замаскировать можно. И крыло мятое не эксклюзив. Но номера они точно срисовали. А камеры на трассах сейчас с распознаванием. Так и так машину менять надо.
В салон влез Медбрат, окинул всех равнодушным взглядом и усевшись поудобнее, хлопнул дверью. Я подвинулся ближе к Полине и оказался ровно на траектории взгляда Врача – через зеркало заднего вида.
– Как ты собираешься ее менять? – спросил я его отражение. – Купить мы не можем, документы светить придется.
– Ну… – он помялся. – Найдем автосервис какой, гаражный кооператив. Там у мужиков спросим, может быть, кто-нибудь продаст.
– По доверенности? – уточнила Полина. – Каким-то мутным персонажам?
– Много денег предложим.
– Тем более подозрительно.
– Можно угнать, – предложил я.
– Ты умеешь? – спросил Врач.
– Теоретически…
– Все равно не вариант. Владелец заявит – и кранты. Еще хуже. Специально искать будут.
Судя по взгляду Врача в зеркале, никаких идей у него не было.
– Слышала я такую вещь, – сказала Полина. – В автосалоне дается неделя на то, чтобы машину на учет поставить. То есть неделю можно ездить на транзитах.
– Да один хрен, тебе ее не продадут без паспорта, – раздраженно ответил Врач.
– А сколько до Железногорска? – спросил я.
– Километров пятьсот, – прикинул Врач.
– Найти забулдыгу какого-нибудь, напоить. Оставить ящик водки, чтобы не просыхал, а самим на его тачке.
– Гениально! – похвалила Полина с издевкой. – Объявление дашь в газету? Или кого в Калуге знаешь из подходящих?
– Короче, – Врач заговорил жестко. – Берем такси. Частника какого-нибудь. Едем за город. Маршрут подберем, чтобы удобнее было. Но водителя придется… в расход.
– Нужно свинтить чужие номера и поставить нам, – сказал Кот хриплым от долгого молчания голосом.
Врач хотел что-то ответить, но замер с полуоткрытым ртом. Я тоже на секунду завис. Мы снова встретились глазами в зеркале: Врач посмотрел на меня весьма красноречиво.
– Или так, – произнес он после долгой паузы.
