Различные формы расизма

Старую философскую сентенцию, согласно которой мужчина способен помыслить бесконечность, тогда как женщина придает смысл конечному, можно воспринимать очень по-разному: например, в том смысле, что раз мужчина не умеет рожать детей, он утешается апориями Зенона. Но на базе подобных утверждений получила распространение идея, что история (по крайней мере, вплоть до XX века) знает великих поэтесс, несравненных писательниц и женщин-ученых, подвизавшихся в различных дисциплинах, но не женщин-философов и не женщин-математиков.

На подобных извращенных представлениях долгое время держалось убеждение, что женщины, если не считать пресловутых Розальбы Каррьеры и Артемизии Джентилески, не способны к живописи. Вполне естественно, что пока живопись заключалась в росписи церквей, лазить по лесам в юбке было для женщины не слишком прилично, равно как не женским делом было руководить мастерской с тремя десятками учеников, но едва стала возможной станковая живопись, как тут же появились и женщины-художницы. Это сродни утверждению, что хотя евреи достигли высот в различных искусствах, но живописцев у них не было вплоть до Шагала. Да, правда, что их культура в куда большей степени аудиальна, нежели визуальна, и что божественное неизобразимо, но многие еврейские рукописи имеют визуальное оформление, представляющее несомненный интерес. Проблема в том, что веками изобразительные искусства находились в ведении церкви, и маловероятно, чтобы она поощряла изображение евреями распятий или мадонн – это все равно что удивляться, отчего среди пап не было ни одного еврея.

В хрониках Болонского университета фигурируют женщины-профессора, такие как Беттизия Гоццадини и Новелла д’Андреа, столь прекрасные собой, что, дабы не смущать студентов, читали лекции из-за занавеса, но предметом их была не философия. В учебниках философии мы не встретим женщин, которые преподавали бы диалектику или теологию. Блестящей и злосчастной ученице Абеляра Элоизе пришлось удовольствоваться должностью аббатисы.

Но роль аббатис не следует недооценивать, и Мария Тереза Фумагалли, женщина-философ наших дней, посвятила этому вопросу немало страниц. Аббатисы обладали духовной, административной и политической властью и занимали важное место в интеллектуальной жизни средневекового общества. В хорошем учебнике философии в ряду выдающихся мыслителей должно найтись место и для таких великих мистиков, как Екатерина Сиенская, не говоря уж о Хильдегарде Бингенской, которая, если уж говорить о метафизических видениях и прозрениях бесконечности, дает нам по сей день нескончаемую пищу для размышлений.

Возражение, что мистика – это не философия, не выдерживает критики, поскольку в истории философии великие мистики, такие как Сузо, Таулер или Экхарт, занимают видное место. И говорить, что женская мистика делала упор скорее на телесное, нежели на абстрактные идеи, – все равно что заявлять, что из учебников философии следует вычеркнуть, скажем, Мерло-Понти.

Феминистки давно уже подняли на щит Гипатию, в V веке преподававшую в Александрии платоновскую философию и высшую математику. Гипатия стала символом, но о ее работах, увы, нет никаких сведений, кроме легенд, – они сгинули, как сгинула сама Гипатия, буквально растерзанная толпой разъяренных христиан, подстрекаемых, по мнению части историков, Кириллом Александрийским, которого позднее признали святым, хотя и не за это. Но была ли Гипатия единственной?

Меньше месяца назад во Франции (в издательстве Arléa) вышла книжечка Histoire des femmes philosophes. Если поинтересоваться личностью автора, выясняется, что Жиль Менаж жил в XVII веке и был наставником в латыни мадам де Севинье и мадам де Лафайет, а его книга, опубликованная в 1690 году, называлась Historia mulierum philosopharum. Гипатия оказалась далеко не единственной – книга Менажа, хотя и посвящена главным образом античности, предлагает нашему вниманию целый ряд вдохновляющих фигур: учительница Сократа Диотима, Арета из киренской школы, Никарета – из мегарской, киник Гиппархия, перипатетик (в философском смысле слова) Феодора, эпикурейка Леонтия, пифагорейка Фемистоклея – копаясь в античных текстах и трудах отцов церкви, Менаж находит упоминания о шестидесяти пяти женщинах-философах, даже если он и понимает философию довольно расширенно. Если при этом учесть, что в древнегреческом обществе женщина обязана была сидеть дома, что философы предпочитали беседовать не с девами, а с юношами и что женщине, чтобы добиться известности, надо было быть куртизанкой, становится понятно, чего стоило этим мыслительницам завоевать признание. С другой стороны, Аспасию до сих пор вспоминают как куртизанку, хотя и высшего разряда, забывая, что она была сведуща в риторике и философии и что Сократ (по свидетельству Платона) слушал ее с интересом.

Я просмотрел не менее трех современных философских энциклопедий и не обнаружил там ни одного из этих имен (не считая Гипатии). И не в том дело, что не было женщин, занимавшихся философией. Просто философы предпочли о них забыть – возможно, предварительно присвоив их идеи.