Что такое геенна? Каков её смысл и назначение? Вечно ли она будет сосуществовать Царству Божию? Вопросы эти волнуют, поскольку очень многие места Откровения и многочисленные высказывания святых отцов говорят о вечных мучениях грешников.

Сложность понимания этих вопросов заключается не только в том, что тот мир закрыт от нас почти непроницаемой завесой, но и в том, что вечность — это совсем не время (Откр. 10, 6: Времени уже не будет), и для человеческого сознания, погружённого в поток времени, её просто невозможно представить. Апостол Павел, например, был восхи́щен до третьего неба (см. 2 Кор. 12, 2–4). Где он был? Естественно, в вечности — там, где нет времени. Но что он рассказал, когда вернулся из вечности? По-славянски это звучит очень выразительно: он слышал неизреченны глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати (2 Кор. 12, 4) — то есть он слышал слова, которые другому человеку невозможно пересказать. Там язык совсем другой — здесь он совершенно непонятен: как если бы кто заговорил сейчас, например, на древнеэфиопском языке. Там всё не так. Поэтому рассуждать о том, что там, что такое вечность, просто неразумно. Как аромат цветка или счастье сердца можно только пережить, но не понять, — так и вечность.

Господь Своим Евангелием открывает человеку не тайны того века, а путь и средства вхождения в него, ибо реальности того мира для рассудка земного человека всегда остаются непостижимыми и невыразимыми. Как писал преподобный Симеон Новый Богослов (XI в.): «Я оплакивал род человеческий, так как ища необычайных доказательств, люди приводят человеческие понятия и слова и думают, что изображают Божественное естество, — то естество, которого никто ни из ангелов, ни из людей не мог ни увидеть, ни наименовать». Святой Исаак Сирин замечательно сказал об этом: «Молчание есть тайна будущего века, а слова суть орудие этого мира».

Глубоко ошибается тот, кто думает, что будто понимает, например, тайны Троичности единого Бога, Боговоплощения, Креста Христова и др. Все вероучительные христианские истины приоткрыты человеку не для отвлечённого, «умового», по выражению святителя Феофана Затворника, знания, а лишь в качестве твёрдых ориентиров в духовной жизни. Ибо только там человек увидит всё лицом к лицу (1 Кор. 13, 12).

Благовестие Христово носит характер воспитательный, указывающий человеку путь к обо́жению, а не к наполнению его рассудка «интересной» информацией об ином мире, которую он и не в состоянии адекватно воспринять.

Этот характер Откровения распространяется в полной мере и на возвещение о рае и аде. Оно явилось голосом Божественной любви, с одной стороны, говорящей о невыразимом блаженстве, уготованном человеку, с другой — предупреждающей о посмертных геенских мучениях. Ибо любовь не может не сделать всё возможное, чтобы избавить любимого даже от малейших страданий.

Но возвратимся к вопросу о вечности.

Митрополит Макарий (Оксиюк, †1961) на основании исследования Ветхозаветного Писания показывает, что понятие вечности в еврейском языке означало значительную протяжённость во времени, но не бесконечность. Обращаясь к словам: Но если раб скажет: не пойду на волю, — то пусть господин его приведет его [к судьям] и проколет ему ухо шилом, и он останется рабом его вечно (Исх. 21, 5–6), — он писал: «Впрочем, и такого рода рабы выпускались на свободу, но уже в юбилейный, то есть 50-й год (см. Лев. 25, 39–41). Таким образом, слово “век”, или “вечность”, здесь имеет смысл ограниченный. Пятидесятилетие считается самым длинным сроком рабства, как бы вечным».

По-видимому, в таком ветхозаветном смысле понятие вечности употребляется и в Новом Завете, и у отдельных отцов Церкви. Так, святитель Григорий Нисский, по мнению митрополита Макария (Оксиюка), употребляет слова αἰών (век) и αἰώνιος (вечный) в значении «чрезвычайно долгой продолжительности». Но когда святитель Григорий пишет о «вечности в абсолютном смысле», о Боге, Который будет царствовать во веки и в вечность (Исх. 15, 18), то использует слова ἄπειρος (беспредельный, бесконечный) и ἀΐδιος (постоянный, вечный).

В богословско-умозрительном плане этот вопрос не имеет однозначного решения. Это и не удивительно. Любой разумный человек понимает, что если в познании даже земного мира человеческий разум наталкивается на непреодолимые границы, то тем более это должно быть, когда касаемся вопросов того мира. Будущая жизнь — действительно великая тайна. И самое разумное отношение к поставленному вопросу — это искреннее смирение перед ней. Верим лишь, что у Господа нет ни неправды, ни мести, но есть только одна безграничная любовь, и, следовательно, для каждого человека вечность будет прямо соответствующей его духовному состоянию, его свободному самоопределению, то есть наилучшей для него. Преподобный Иоанн Дамаскин так и писал об этом: «И в будущем веке Бог всем даёт блага — ибо Он есть источник благ, на всех изливающий благость; каждый же причащается ко благу, насколько сам приуготовил себя воспринимающим».

А святой Исаак Сирин писал ещё ярче: «Если бы Царство и геенна с самого появления добра и зла не были предусмотрены в сознании благого Бога нашего, тогда не были бы вечными помыслы Божии о них; но праведность и грех были известны Ему прежде, чем они проявили себя. Таким образом, Царство и геенна суть следствия милости, которые в своей сущности задуманы Богом по Его вечной благости, а не следствия воздаяния, даже если Он и дал им имя воздаяния». Ибо «где любовь, там нет возмездия; а где возмездие, там нет любви».

Святой Исаак Сирин продолжает: «Если человек говорит, что лишь для того, чтобы явлено было долготерпение Его, мирится Он с ними [грешниками] здесь, с тем чтобы безжалостно мучить их там — такой человек думает невыразимо богохульно о Боге… Такой клевещет на Него». И ещё одно важное его высказывание, которое нельзя не повторить: «Не для того милосердный Владыка сотворил разумные существа, чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби — тех, о ком Он знал прежде их создания, во что они превратятся после сотворения, и которых Он всё-таки сотворил». Подобную мысль высказывал ранее и святитель Иоанн Златоуст: «Потому Он [Бог] и уготовал геенну, что Он — благ».

Поразительный ответ на сложнейший вопрос эсхатологии!

Геенна, оказывается, уготована Богом не для бесконечных мучений человека, а является последним промыслительным средством его спасения! О том же с большой силой говорит и целый ряд других святых отцов (см. далее).