3. Дальний космос
08.01.2223
Молочно-белая пелена тумана окутывала фургон. Рокот старинных двигателей внутреннего сгорания сотрясал воздух. В этой мутной завесе звуки становились тягучими и вязкими, сливались, обволакивали.
Я сидел около самого окошка крытого грузовика и пытался что-нибудь разглядеть в белесой мгле.
Пока мы ехали по Сент-Кроссу, я без труда различал темно-серые бараки и однотипные корпуса жилых зданий. Ураган и болезнь здорово поработали над городом. То тут, то там виднелись черные развалины, местами дома разрушились наполовину. Под колеса автомобиля постоянно попадали куски бетона и ломаный кирпич. Трясло нещадно.
Потом мы выбрались за пределы города и покатили по шоссе, растрескавшемуся от старости и непогоды. Тогда-то дождь и перестал идти. А затем навалился туман.
— Там смотреть не на что! — хмыкнул Ричард. — Если бы даже тумана не было — одни холмы да грязь.
Я не обратил внимания на слова парня. Мне очень хотелось увидеть торнадо, спорника или джейн в их естественной среде обитания.
— Когда доберемся до Провала, станет интереснее, — заметил Жуков.
— Что за Провал? — Я повернулся к соседям по фургону.
— Огромная дырка в земле, — бросила Рейчел.
Девушка, несмотря на тяжелую ситуацию в городе, сегодня выглядела великолепно — светлые волосы собраны в два хвостика над ушами, красная кофта с глубоким вырезом подчеркивает грудь, юбка до щиколоток выгодно удлиняет ноги. В общем, девчонка явно принарядилась к этой поездке. Интересно только, с какой целью.
Утро этого дня, как и предрекал Смирнов, выдалось тяжелым. Автоколонна прибыла в Сент-Кросс еще до рассвета. Дождь в это время лил как из ведра, поэтому солдаты отчаянно матерились, одевая на себя костюмы химзащиты и поднимаясь на поверхность. Людей, чтобы избежать паники, выводили под дулами автоматов и выстраивали перед внешней дверью, сверяясь со списком.
Я стал свидетелем отвратительной сцены, когда семью, соседствовавшую со мной, попытались разделить. Отца и сына солдаты тычками в спину стали выводить наружу, а мать и дочь оставили в бункере. Мужчина громко возмутился, спросил, в чем дело. Солдаты не удостоили его ответом. Тогда он вырвался и побежал к своей жене и дочери.
— Стоять! — заорал один из солдат, которые казались мне братьями-близнецами. — Если вы сейчас не пойдете с нами, то останетесь здесь и погибнете!
— Звери! — огрызнулся мужчина и обнял своих. — Эвакуируйтесь, нелюди! Мы останемся здесь! Лучше погибнуть вместе, чем спасаться так!
Солдаты не стали уговаривать, они переключились на других несчастных.
Вскоре я понял, что в первую очередь выводят здоровых и сильных людей. Когда дошла очередь до нас со Смирновым, подошедший к нам солдат поинтересовался, мы ли те, кто участвовал в подавлении мятежей на Фронтире.
— Да, — кивнул агент, незаметно подмигивая мне.
Я не разделял его радости. Во всей этой чертовой эвакуации мне виделось что-то совершенно неправильное и абсурдное. В книгах, которые я читал, всегда первыми уезжали в безопасное место женщины и дети. Даже в Забвении я не сталкивался с тем, что слабых просто пускали бы в расход.
Естественный отбор, вложенный в человеческие руки и ставший искусственным…
Потом простые люди стали понимать, что к чему. По убежищу пронесся слух, что машин на всех не хватит, а те, кто останется здесь, к вечеру погибнут. Бункер захлестнула паника. Солдаты уже не могли одними только угрозами и выстрелами в воздух помешать этой человеческой волне, одуревшей от страха.
Когда первые машины начали отходить от убежища и те, кому повезло в них попасть, махали руками, прощаясь с городом и убежищем, в шахтах и тоннелях началась кровавая бойня. Волею судьбы мы с агентом оказались почти в самой ее гуще.
— Возьмите! Возьмите! — истошно кричал худой мужчина с забинтованной головой.
Он, наверное, чем-то был похож на меня. По крайней мере, повязка у него была точно такая же.
— Нет! Назад! — приказывал офицер, тыкая ему в грудь автоматом. — Назад! Стрелять буду!
— Стреляй тогда, сука! — ответил худой, делая шаг вперед и нарочно врезаясь грудью в дуло. — Давай же! Все равно тут сдохну!
— Отойди! — Солдат, стоящий справа от офицера, попытался оттеснить разошедшегося мужика.
В конце концов, видя, что ему это не удается, он размахнулся и ударил его прикладом в плечо. Офицер помешкал секунду, затем опустил приклад своего автомата на голову падающего мужика. Тот захрипел и растянулся на полу.
Но желаемого эффекта это действие явно не произвело. Люди стали напирать еще сильнее.
— Назад! — кричал офицер. — За вами придут позже! Пропустите! Назад!!!
Рейч и Ричард уже ждали нас в грузовике. Нам надо было добраться до лифта и подняться на поверхность с последней партией тех, кого выбрали для эвакуации. Но люди не давали нам пройти. Каждый следующий спуск и доставка новой группы беженцев сопровождался все большей истерией тех, кого эвакуировать по каким-то причинам не стали. Сейчас все очень хорошо понимали, что та группа, которую мы доставляем к машинам, — действительно последняя. Как ни пытались солдаты убедить людей, что еще вернутся за ними, никто уже не верил им.
— Меня возьмите! Меня! Меня!!! — доносилось справа и слева.
Я переводил руку с гравистрелом с одного плачущего лица на другое и чувствовал, что сам вот-вот разревусь.
Мальчишки, девчонки, старушки и старики, раненые и даже совершенно здоровые. Все они через несколько часов погибнут.
Поддавшись неожиданному порыву, я прокричал:
— Это все, что мы можем! Выходите на поверхность! Идите прочь из города! Скоро будет землетрясение, в бункере все погибнут!
В толпе раздались вскрики и общий тяжелый вздох. Сквозь шум и вопли мой голос, кажется, все-таки услышали. Будем надеяться, хоть кто-то спасется.
Офицер и солдаты расчищали дорогу прикладами и кулаками. Нам со Смирновым приходилось делать то же самое. Толпа напирала, то и дело приходилось применять «довод», чтобы оттеснить людей волнами гравитации. Естественно, мощность выстрела стояла почти на минимуме. Но вскоре все эти меры перестали помогать. Когда до спасительной клети лифта оставались считанные метры, истерия в толпе развернулась на полную силу. Люди просто перестали бояться. Несмотря ни на что, они тупо шли на нас, руководствуясь теперь уже только одним желанием — помешать нам выйти. Если не им, то и никому! Кажется, так звучала пословица.
Офицер коротко отдал приказ стрелять на поражение. Через секунду, множась в гулком тоннеле, раздались звуки стрельбы. Люди падали перед нами, хватаясь за головы, животы, ноги. Отряд теперь расходовал боеприпасы не скупясь.
Под стальным градом толпа стала отступать. Нам удалось подойти к клети и погрузить туда первых счастливчиков. Клеть поползла наверх, мы заняли круговую оборону.
— Сергей! — послышался отчаянный вопль слева от меня. — Сергей, забери меня!!!
Я повернулся в ту сторону и увидел перед собой испуганного до чертиков Жукова. Он поспешно поднял руки вверх.
— Не стреляй! Не стреляйте! — крикнул он солдатам.
— Это свой! Его надо пропустить! — сказал я.
— Нет! — отрезал офицер. — Ты же знаешь! Нельзя!
— Он поедет с нами! — выкрикнул я.
— Нет! — заорал офицер и на этот раз для пущей убедительности наставил на меня автомат.
Мне пришлось поднять на него гравистрел. Я резким движением перевел мощность в позицию «максимум».
— Он пойдет с нами, — понизив голос, проговорил я.
На меня тут же направили стволы автоматов остальные бойцы. Смирнов нацелил гравистрел на ближайшего к нему солдата.
— Пускай пройдет! — кивнул на Жукова агент.
Несколько секунд ничего не происходило, затем офицер отдал команду: «Пропустить!» и опустил автомат. Благодарный Жуков проскочил между нами и занял место среди тех, кто готовился подняться на поверхность.
— Нас! Нас пропустите!!! — доносились невнятные крики со всех сторон.
Люди, воодушевленные успехом Жукова, лезли прямо на нас.
Смирнов громогласно скомандовал:
— Всем стоять! Мест больше нет! Выходите на поверхность и пешком уходите из города! Полезете на нас — умрете!
Люди замерли в метре от наших орудий. Нужно было снова начинать убивать, чтобы сдержать эту надвигающуюся волну. Но решиться на это было тяжело. Со скрежетом и металлическим лязгом клеть лифта замерла за нашими спинами. Люди забрались в кабинку, и лифт поехал наверх. Следующим рейсом должны были подниматься мы.
Эти несколько минут, которые мы провели в ожидании лифта, смешались в моем сознании в нечто невнятное и ужасающее. Вспышки выстрелов, крики, кровь, матерщина солдат. Я и сам с кем-то дрался, кого-то отпихивал и укладывал выстрелами из гравистрела, уже не придавая значения тому, что мощность поставлена на максимум.
Но вот клеть вернулась назад, и все закончилось. Под аккомпанемент скрипа и гула моторов мы начали подъем на поверхность.
Больше всего наверху меня поразила тишина. Ни звуки льющей с неба воды, ни рев двигателей автомашин не мог идти ни в какое сравнение с тем шумом и криком, которые стояли в бункере. Оглохнув и частично ослепнув после пережитого, я с трудом различил в пелене дождя габаритные огни автоколонны. На секунду мне и вовсе почудилось, что нас не дождались. Сердце пронзила игла страха и отчаяния. К счастью, я ошибся. Нас не бросили.
Мы поспешно заняли два ближайших фургона, и колонна двинулась.
И вот теперь мы ехали в древней машине в самом хвосте всей группы, набитые, как сельди в бочке, усталые и злые на весь мир. Мне удалось отстоять свое место у окошка, и я постоянно глядел в него, отчего мои попутчики то и дело разражались язвительными комментариями.
Но мне было плевать. Сейчас меня беспокоили только две вещи. Как не сойти с ума после того, через что я прошел сегодня и вчера, и что сделать, чтобы во мне не узнали того человека, который помогал сортировать людей на пригодных или непригодных для эвакуации?
Вот я и не нашел ничего лучше, чем уставиться в окно.
Туман между тем начал постепенно таять. Надсадно рычали двигатели, пробуксовывали по испорченному дорожному покрытию огромные шипастые колеса. Колонна двигалась в гору.
В стороне от трассы я неожиданно увидел несколько серых чуть покачивающихся столбов. Лишь секундой позже до меня дошло, что это и есть торнадо — экзотические животные планеты Джейн. Я мрачно уставился на живые вихри.
Усталость разливалась по организму, убаюкивала, притупляла внимание. Уверенность в том, что ничего неожиданного и опасного больше не случится, росла с каждым пройденным километром. Все самое страшное, что только могло произойти, уже произошло. Впереди отдых, помощь и возможность убраться с этой планеты. По крайней мере, мне так казалось.
Вдруг ожил хрипящий динамик, закрепленный на стене фургона.
Сначала раздался треск, а затем послышался голос мэра:
— Уважаемые граждане! Наша колонна приближается к зоне Провала. По последним данным, верхний путь сейчас поврежден оползнем и совершенно непригоден для проезда. Нам нужно следовать нижним путем. Будьте внимательны. Мы едем к личинкам джейн!
Раздался нестройный хор голосов.
Я повернулся к Смирнову.
— Что за личинки?
Вместо агента мне ответил Ричард:
— Личинками мы называем физические тела джейн. Те самые, которые поглощают белковую структуру.
— Структуру? — переспросил я.
— Эти безумные личинки съедают людей заживо! — объяснил Жуков.
Я хмуро оглядел окружающих. Большинство моих попутчиков никак не прореагировало на сообщение мэра. Некоторые занервничали. Радующихся мне заметить не удалось.
Наш фургон сильно тряхнуло на повороте, а потом дорога пошла вниз. После очередного виража я наконец увидел Провал. Это был огромный каньон, наверное, сопоставимый по размерам с Долиной Маринера на Марсе. Многокилометровая бездна, острые скалы по краям титанической трещины. Детали противоположного склона размывались туманом. Я почувствовал себя крохотным микробом рядом с Марианской впадиной. Довольно жуткое ощущение.
Потом автомобиль снова повернул, и темный зев разлома скрылся из глаз. Но спокойнее мне от этого не стало.
Дорога шла через холмы неподалеку от Провала и потому постоянно уходила то влево, то вправо, рыская между крутыми склонами. На одном из поворотов машину занесло, и на стекло из-под колес соседнего автомобиля брызнуло несколько капель грязи.
Через пару минут вновь начался дождь. Он монотонно стучал по крыше грузовика и вскоре просто стерся в моем сознании. Сработал инстинктивный блок на звуки подобного рода. Именно из-за этого психологического блока человеку порой трудно услышать стук собственного сердца.
Наш грузовик переехал очередной мост, под которым несся в сторону Провала мутный поток.
Снова захрипел динамик:
— Въезжаем в зону! Будьте внимательны!
Пока я не замечал никаких изменений. Все те же холмы, камни да грязь. Вот только камни неожиданно стали не острыми обломками, а обрели некое подобие овальной формы. Может, это и есть пресловутые тела джейн?
Стоит ли готовиться к возникновению призраков?
— Очень странно все это, — пробормотал Жуков. — Мы по этой дороге не ездили с тех пор, как зона с личинками перекочевала сюда.
— Но верхняя трасса завалена! — заметил Ричард. — А если ехать через шахтерский поселок, то мы потеряем целый день и кучу топлива! И еще не факт, что туда не добралась инфекция! «К экономии времени сводится в конечном счете вся экономия», — говорил Карл Маркс!
— Я понимаю, — кивнул Жуков. — Но на сердце у меня почему-то вуаль сомнения.
— Какой вы, однако, нежный, — хихикнула Рейч, а потом повернулась к Смирнову. — А вы что об этом думаете?
Агент как-то странно посмотрел на девушку, потом оглядел людей, сидящих в тесноте. В углу тревожно говорили по-английски две женщины, в середине салона тощий мужчина блевал в свою кепку — видно, укачало бедолагу, — остальные спали, свернувшись на полу или тюках с одеждой.
— Мне тоже все это не нравится, — наконец сказал Смирнов.
Вдруг динамик захрипел, а потом снаружи донесся едва слышный вой сирены. Похоже, впереди, в голове колонны что-то случилось.
На пару минут в машине воцарилась напряженная тишина. Только несчастный мужчина несколько раз издал звук, характерный для его состояния. Но машина продолжала катиться вперед, за окном проносились все те же холмы и овраги. Ничего необычного или хоть сколько-нибудь опасного не происходило.
— Наверное, что-то со связью, — пожал плечами Жуков.
— Тут вечно какие-то проблемы, — поддержал инженера Ричард. — Техника не новая. Может, сирена просто так включилась?
— Все ведь будет хорошо? — Рейчел осторожно прильнула к плечу Смирнова, тот едва заметно дернулся, но не отстранился.
Люди постепенно расслаблялись. Какое-то легкое отупение наполняло голову. Я все никак не мог отделаться от ощущения, что все непременно будет хорошо. Мне казалось, что все вокруг понарошку: игрушечный фургончик, ямка в песочнице, выкопанная детским совком, крохотные солдатики.
— Спасибо, что вытащил меня, — неожиданно сказал Жуков, чуть понизив голос. — Я тут вот что подумал. Как доедем, все равно придется сидеть в этой катастрофической луже, так стоит зайти к моему дяде. У него лучший в Хилл-Сити самогонный аппарат, и ресторанчик он неплохой содержит. На окраине, правда, но настолько великолепный и искрометный, что месторасположение теряет всякую значимость. В общем, приглашаю тебя с твоим другом туда. Угощу вас. Есть одно блюдо в его кухне. Вкус просто неземной. Впрочем, и мы не на Земле…
Мне тоже захотелось поговорить о какой-нибудь ерунде, чтобы показать окружающим и прежде всего самому себе, что все хорошо. Два мира — внутри и вне машины в какой-то момент разделились полностью, и я теперь стремился отпихнуть от себя подальше ту враждебную вселенную, которая заглядывала к нам в кузов через окно.
Видя, что я не вступаю в разговор, а лишь вежливо слушаю, Жуков вскоре утратил ко мне интерес и переключился на Ричарда. Они быстро нашли общую тему для разговора — литературу и стихи.
Я поерзал на жестком сиденье, стараясь найти положение поудобнее. Сидеть в трясущемся фургоне к концу путешествия станет особенно утомительным. А ведь еще ехать и ехать!
Вздохнув, я повернулся к Смирнову.
— Почему тут до сих пор используют двигатели внутреннего сгорания? Неужели авиетки или грузолеты так дороги?
Смирнов пожал плечами.
— Здесь производят дешевую горючую смесь. Двигатель, работающий на ней, можно легко ремонтировать самостоятельно. А для ремонта поломанного антиграва не обойтись без компьютерной диагностики и новых сложных деталей. Дело не столько в цене запчасти, сколько в стоимости ее доставки и сложности установки.
— Ясно. И во всех колониях так? — задумчиво спросил я, стараясь не обращать внимания на то, как раздраженно взглянули на меня Жуков и Ричард.
— Большинство колоний Фронтира не имеет сильных научных и технических баз. Везде одно и то же — старая техника, нехватка средств. Только Полушка и Рай, пожалуй, исключения из правил. На Полушке заправляют ученые, а Рай — прибежище тунеядцев и богачей.
— Да уж, — хмыкнул я. — Аппаратуру связи тоже дорого и сложно менять? Я думал, хрипящие динамики сейчас уже нигде не встречаются.
Смирнов настороженно подался вперед. Рейчел, прикорнувшая у него на плече, дернулась и сонно заморгала, обводя нас взглядом.
— Ты про какой динамик? — тихо спросил Смирнов.
Я вздрогнул, испуганный его резким движением и негромким голосом. Страх, так тщательно спрятанный в самый угол сознания, вновь пронзил меня.
— Да этот, — промямлил я. — Вот он, на стене висит!
— Он хрипел? — уточнил Смирнов.
— Ну да. — Я все еще не понимал, куда клонит агент. — А что такое-то?
— Эта система защищена от помех — цифровой канал, особая технология десятилетней давности. И очень дешевая. Сейчас хрипящих динамиков нет нигде, даже в Забвении. Тем более только что слова мэра Харриса я слышал очень четко.
Я задумчиво закусил губу, стараясь разбудить в себе чувство правды и попробовать докопаться до причины странного поведения электронного прибора. Чутье отвечать не спешило. Ни привычной уже боли в затылке, ни пульсации крови в висках. Ничего.
— Кто еще слышал помехи во время сообщений мэра? — обратился Смирнов на английском к людям, сидевшим вокруг.
Через пару секунд, когда вопрос дошел до всех, посыпались нестройные ответы.
— Были помехи, — взмахнула ресницами Рейчел.
— Не было, — покачал головой Жуков.
— По-моему, были, — неуверенно сказал Ричард.
— Спросите у остальных! — попросил агент, и ребята принялись тормошить сонных людей и задавать им один и тот же вопрос.
Как выяснилось в ближайшую минуту, мнения разделились. Несколько солдат тоже не слышали помех, некоторые беженцы и вовсе спали так глубоко, что ничего не слышали — ни помех, ни голоса. Но куда больше было тех людей, которые уловили помехи.
— Зачем нужен этот опрос? — повернулся я к Смирнову, хотя сам уже знал, каков будет ответ агента.
— По разбросу мнений можно говорить о том, что каждый слышал именно то, что заранее ожидал услышать. А это, в свою очередь, говорит о том, что вслух никакого сообщения произнесено не было. Его передали нам прямо в мозг!
— Серьезно? — Я с ужасом начал осознавать, что Смирнов прав, и решил зацепиться за соломинку. — Но ведь прибор и впрямь мог хрипеть!
— Нет, — отрезал Смирнов, после чего добавил: — Очень может быть, что это — дело рук джейн. Если так, то мы уже у них на крючке!
Так и есть. Если те люди, которые знали об особенностях динамика, слышали сообщение без хрипения, а те, которые судили о технике лишь по внешнему виду, различали помехи, то само сообщение — слуховая галлюцинация. И единственные существа на этой планете, которые способны на такое, — это пресловутые джейн.
Правда, я тут же вспомнил еще и о странной парочке, заманившей меня в ловушку, когда я искал Ирку в мертвых кварталах Сент-Кросса. Пусть они слова в мозг не передавали, но смогли оказать на меня какое-то влияние. Мое сознание тогда явно находилось под каким-то внешним воздействием.
— Нужно срочно выяснить, что к чему! — Я стал озираться по сторонам, придумывая, как выяснить, что происходит впереди колонны, и доказать пассажирам, что их заманивают в ловушку. — Надо рассказать водителю! Надо передать по внутренней связи все, что мы знаем, тестировать оборудование.
Жуков кивнул и тотчас же принялся стучать кулаком в стенку кабины. Отодвинулась матерчатая шторка, и за стеклом показалось хмурое лицо водителя. Перегородка не пропускала звук. На миг мне и самому стало любопытно, как Жуков объяснит, что случилось, без помощи голоса. Но сейчас было не то время, чтобы наблюдать за ужимками инженера.
Я бросил Смирнову:
— Ты знаешь английский! Свяжись по рации с головной машиной, выясни, что там у них происходит. Надо узнать, что думает по этому поводу сам мэр!
«И еще, — добавил я про себя, — нужно выяснить, жив ли еще экипаж головной машины». Вуаль умиротворения слетела с моего мозга. Я стал тормошить окружающих, пытаясь отогнать наваждение и от них. Теперь я уже не сомневался в том, что мы движемся в ловушку.
— Не отвечают! — развел руками Смирнов после нескольких бесплодных попыток дозвониться до мэра. — Попробую вызвать другие машины.
Не дожидаясь одобрения с моей стороны, агент стал набирать код вызова ближайшего к нам автомобиля. Список кодов болтался прямо над рацией.
— Машина пятьдесят четыре! — раздался мужской голос, чуть не оглушив нас. — Что случилось?
Смирнов объяснил на английском, что мы слышали сирену и что последнее сообщение от мэра — фальшивка, и попросил рассказать, что слышали они.
И в этот миг мне в голову пришла новая, гораздо более страшная мысль.
Что, если?.. Господи!
Чувство правды очнулось после долгого молчания, вызвав боль, которую я даже не заметил. То, что поведал мне дар, заставило меня вздрогнуть и прерывисто выдохнуть.
Никакого мэра Харриса в колонне нет!
— Нас с самого начала обманывали! — прокричал я, когда обрел в себе силы выразить словами чувства, обуревавшие меня. — Харриса здесь нет! Это иллюзия! Джейн!
Смирнов замер около коммуникатора. Жуков удивленно уставился на меня. Открыли рты Ричард и Рейчел, ставшие в тот же миг удивительно похожими друг на друга. Остальные люди в фургоне тоже поняли, что я говорю. Действительно, для перевода этой фразы с русского на английский не нужно быть полиглотом.
После короткой немой сцены события закрутились с удвоенной скоростью. Жуков принялся еще усерднее втолковывать водителю, что происходит, Ричард молча вскочил на ноги и принялся бить в стекло, видимо собираясь расколоть прочный плексиглас. Но результативнее всех действовал Смирнов. Он просто нашел нужный код и вызвал водителя через коммуникатор.
— Ловушка! Ловушка джейн! — кричал агент.
— Катастрофа! — завизжал Жуков.
Водитель оказался понятливым, тут же дал по тормозам и стал кричать в коммуникатор, чтобы колонна остановилась.
Люди попадали со своих мест. Я тоже полетел на пол и наткнулся на какого-то здоровяка. Он пренебрежительно отпихнул меня в сторону, поднимаясь.
А потом водитель заорал. Я разобрал в его вопле только короткий английский мат. Остальные, видимо, поняли гораздо больше, потому что стали ломиться в заднюю дверь фургона.
— Надо уходить! — Смирнов подхватил меня под локоть, подталкивая к двери. — Половина колонны попала в ловушку! Наша машина увязла!
Что же там случилось?
Времени размышлять не было. Водитель открыл дверной замок, и пассажиры безумным потоком хлынули из машины. Смирнов по-прежнему помогал мне, ограждая от паникующих людей.
Мы спрыгнули на грязный асфальт. Из трех автомобилей, ехавших за нами, тоже стали выскакивать люди. Водители быстро сориентировались в обстановке.
Как выяснилось, мы успели достаточно далеко продвинуться в зону личинок. Слева от дороги земля круто шла под гору и вскоре обрывалась многокилометровой бездной Провала. А вот справа, покуда хватало глаз, лежали светло-серые туши джейн.
— Туда! — крикнула Рейчел и побежала навстречу личинкам, увлекая за собою людей.
— Стой! Рейч!
Я бросился вдогонку, но меня сбил с ног рослый солдат, как раз тот, на которого я свалился минутой раньше.
Я попытался подняться, но он снова бросил меня в грязь. Зачем он это делает? Неужели ему наплевать на Рейч?
— Не надо! — вдруг послышался тонкий голосок из-за спины. — Сергей, там не я. Там джейн!
Я снова стал подниматься на ноги. На сей раз солдат позволил мне сделать это. Рейчел действительно оказалась рядом со мной. Значит, убегающая девчонка была иллюзией.
Черт! Я сойду с ума!
Чтобы хоть что-то понять в происходящем, я оббежал нашу машину и посмотрел вперед — на колонну. Только тогда я и узнал, почему так страшно кричал водитель.
Автоколонна оказалась смята. Десятки машин образовали на дороге затор. До автомобиля, идущего впереди, оставалось всего два метра. Если бы наш водитель не среагировал так быстро, то мы врезались бы в эту машину. Зато теперь колеса нашего автомобиля глубоко увязли в жиже. Водитель без особого результата выжимал газ, двигатель ревел, массивные колеса прокручивались в грязи, не находя опоры.
Если машины в середине колонны просто врезались друг в друга, то дела с самыми первыми автомобилями обстояли совсем плохо. Около десятка массивных фургонов были облеплены тушами джейн, как бывают облеплены мухами трупы слонов. Даже отсюда я мог легко различить крики людей, полные боли и отчаяния.
Надо уходить, пока нам тоже не запудрили мозги. Нужно срочно возвращаться на развилку и воспользоваться верхней дорогой!
Из передних машин тоже стали выбираться люди. Кто-то, обманутый иллюзией, тут же побежал в поле, но большинство не поддалось на уловку.
— Нужно помочь развернуть машины! — прокричал я Смирнову и Жукову. — Уходим отсюда!
Краем глаза мне удалось отметить плавное движение на поле личинок. Резко развернувшись, я увидел, как медленно, словно демонстрируя свое превосходство, мне навстречу ползут серые туши. Шкура на них пульсировала, сзади на земле оставалась липкая борозда, постепенно заполняющаяся дождевой водой.
Я отступил на несколько шагов, потом заорал с новой силой:
— Быстрее! Они ползут сюда!
Личинки приближались. Вместо того чтобы бежать, я неожиданно для себя замер на месте.
Какие же они все-таки величественные! Джейн — наивысшая ступень эволюции на этой планете. Как им удается разбираться в чуждом сознании и заманивать жертвы?
Может быть, они разумны? Но способен ли человек понять существо, настолько не похожее на него? Можно ли хоть как-то сравнить их с нами?
Мне вдруг пришло на ум, что единственное универсальное мерило всего живого, вне зависимости от биологического вида, — это красота. И чем дольше я вглядывался в приближающиеся личинки, тем яснее понимал, насколько они прекрасны. Могучие, свободные и сильные. Им и впрямь незачем торопиться. Они не подчиненные и не гости, они хозяева этой планеты!
Как же мне хотелось их потрогать, прикоснуться к шероховатой коже, почувствовать пульсацию могучей жизни и разума под этой ороговевшей плотью. Настоящая красота — она ведь всегда не внешняя, а внутренняя. Великолепие чистого разума.
Очнулся я, когда Смирнов тащил меня обратно в машину. Похоже, перед тем как сгрести в охапку, он влепил мне хорошую пощечину. Лицо горело, в глазах стояли обжигающие слезы.
— Ты ведь обещал меня больше не бить! — попробовал отшутиться я, когда агент увидел, что сознание вернулось ко мне и разжал стальные объятия.
— Пришлось нарушить свое слово, — криво улыбнулся Смирнов. — Но в следующий раз я не стану тебя вытаскивать. Учти! Не смотри на них слишком долго! Они подавляют твой разум!
Я огляделся. Вокруг нашего грузовика толпились люди. Похоже, кто-то успел высыпать под колеса гравий, приготовленный как раз для таких случаев, кто-то помог массивному автомобилю выбраться из хляби, попросту подталкивая его сзади. Теперь машина вырулила из жижи и начала разворот, а пассажиры стали забираться внутрь.
Смирнов понесся к дверям нашего грузовика и принялся подгонять людей.
Водители соседних машин тоже поняли, что нужно делать, и собирали своих пассажиров. Кто-то из них, не дожидаясь, пока все запрыгнут в фургон, принялся разворачиваться.
Я же вновь взглянул на автоколонну, растянувшуюся по дороге.
Впереди творилось что-то странное. Я увидел вспышки излучателей, приглядевшись, различил фигурки людей, разбрасываемых гравитационными волнами, затем услышал звуки автоматных очередей.
Все еще не в силах оторваться от далекого, будто бы ненастоящего зрелища, я медленно двигался к фургону, пытаясь не смотреть на туши джейн, обступающие машины.
Вдруг послышался громовой раскат, и огромный пласт земли в голове колонны стал стремительно проседать. Машины и люди посыпались в дыру. Слой почвы начал скользить влево, в Провал, увлекая за собой технику и бедолаг, очутившихся там.
— Твою мать! — выругался я и ускорил шаг.
Неужели ничего нельзя сделать? Проклятый оползень!
От пролома в нашу сторону бежали несколько человек. Успеют ли?
Ждать уже не было смысла. Наш автомобиль закончил разворот, попутно переехав несколько туш джейн, и теперь стоял в десятке метров от меня. Пока что путь ему перегораживали другие машины, но они тоже вот-вот закончат маневр и колонна двинется в обратном направлении.
Больше не теряя ни секунды, я бросился к автомобилю. За считанные секунды мне удалось преодолеть сто метров, и Ричард с агентом втащили меня внутрь.
Машина тронулась.
Через пару минут я смог отдышаться и более-менее привести мысли в порядок. Только теперь я осознал, что едва не погиб. Это испытание, пожалуй, затмило собой и утренние приключения в бункере, и вчерашние поиски Ирки.
Я на четвереньках заполз в глубь фургона. Мои товарищи выглядели сейчас так же жалко, как и все остальные пассажиры. Рейч дрожала и молча плакала, не отрывая глаз от раскрытой двери.
— Все хорошо, — шептал ей Смирнов, гладя девушку по голове и прижимая к себе. — Все в порядке.
Ричард как-то странно смотрел на агента, один из солдат что-то выговаривал Жукову.
Я рукавом вытер со лба капли дождя, смешанные с холодным потом. Створка двери билась о заднюю стенку фургона. Сквозь прямоугольный проем было видно разбитую дорогу, дергающуюся в разные стороны, и силуэты автомобилей, разбросанные по ней.
Несмотря ни на что, мы все-таки выбрались из проклятой ловушки. Но я почему-то ощущал лишь слабость и опустошение.
Я слишком устал от приключений и опасностей, слишком много потерял в их череде. Наверное, и само мое существо однажды просто растворится, растранжиренное по кускам на очередном опасном повороте, в перестрелке или погоне. Но в этот миг я не смогу почувствовать уже вообще ничего и спокойно уйду в тот лучший мир, где поют сирены и одурманивающе прекрасно пахнет лотос.
Сам того не заметив, я задремал.
Через полчаса мы выбрались к перекрестку. Здесь водители решили остановиться.
Мучаясь после короткого сна от головной боли и озноба, я вместе со всеми выбрался из фургона, но только коснулся земли, как почву сотрясли легкие толчки. Я начитал около двадцати встрясок.
Не нужно было обладать чутьем, чтобы понять — это отголоски землетрясения, которое предрекали синоптики.
Ко мне подскочил Ричард.
— Оно?.. — коротко спросил он.
— Оно, — хмуро кивнул я.
Мозг уже рисовал картины происходящего в эпицентре. Головная боль усилилась.
Бегут трещины по стенам убежища. Отчаявшиеся люди, устало сидящие в центре главного зала, решившие никуда не выходить и принять смерть достойно, вскакивают и пытаются укрыться от начавшегося камнепада. Животные инстинкты слишком сильны. Отпихивая друг друга локтями, царапая кожу, люди пробираются к клетям подъемника. Когото сминает потоками грязи и кусками чугунной обделки тоннеля еще по дороге, другим удается забежать в лифт. Но толчки усиливаются, и через секунду все тонет в ужасающем грохоте и криках.
Почва жадно впитывает в себя теплую человеческую кровь.
Другая группа людей, решившая последовать моему совету и выбраться из Сент-Кросса, наблюдает с холма за тем, как рушится то, что осталось от города. Проседают и разваливаются панельные жилые дома, ломаются шпили метеовышек, на космодроме рассыпаются кольца антигравов атмосферного лифта. Асфальт трескается, и в образовавшиеся черные провалы падают автомобили, деревья и куски зданий. Кажется, будто ненасытная планета проглатывает все то, что принесли сюда чужеземцы.
Под ногами людей пробегает стремительная серая тень.
«Крыса!» — кричит кто-то и пытается закрыть нос воротом куртки.
Его товарищ лишь усмехается, тихонько кашляя в кулак и сплевывая очередной кровавый сгусток.
— Все оставшиеся погибли, — сказал я, поджимая губы. — Сент-Кросса больше нет.
Ричард резко отвернулся и отошел от меня.
Я же постарался отогнать негативные мысли. Если все время думать о том, что случилось, то можно сойти с ума. Кто теперь будет приходить мне в кошмарных снах? Оврам придется потесниться.
Накрапывал мелкий дождь, ветер бился о корпуса машин, забирался в складки одежды, бросал прямо в лицо холодные капли.
То ли от холода, то ли после долгой дороги мне вдруг захотелось справить нужду. Я как раз готовился предупредить Смирнова о том, что отлучусь, когда к нам подошел военный, прибывший в Сент-Кросс вместе с колонной. Я уже видел его перед нашим отъездом из города и все силился вспомнить, где мог встречаться с ним до визита на Джейн. Этот довольно высокий человек с резковатыми движениями носил кепи и полевую форму.
— Как его зовут? — поинтересовался я у Жукова.
— О! — глубокомысленно протянул инженер. — Это Джордж Уолкер, бывший генерал! Он здесь совсем недавно.
И тут я вспомнил. Конечно же! Тот самый Джордж Уолкер, который на планете Заря рассказывал мне об оврах. Что он здесь делает?
Уолкер между тем стал пересчитывать людей и машины. Вскоре выяснилось, что от их былого числа осталась едва ли половина.
— Нас мало, но мы еще живы! — обводя всех взглядом, сказал Уолкер. — Я не буду называть вас героями и задвигать патриотические речи. Только скажу, что мы теперь поедем по верхней дороге и будем внимательнее. Джейн удалось водить нас за нос несколько дней! На моей памяти такое происходит впервые! Похоже, мэр Харрис погиб еще в правительственном убежище, а то, что нам удалось спасти, — это всего лишь его призрак. Но теперь мы будем осторожнее и не позволим пудрить нам мозги.
— Ничего себе, — только и сказал я.
— Ему даже меня удалось провести, — покачал головой Смирнов, подошедший ко мне.
Я повернулся и увидел, что рядом с ним, смущенно сжимая узкой ладошкой могучую кисть агента, стоит Рейч. Сам же Смирнов выглядел на удивление бодрым и спокойным. Будто бы и не было всего этого сумасшествия с эпидемией, Иркой, джейн.
Как ему удается всегда быть в форме? Неужели он простой агент ПНГК? Нет, истина наверняка спрятана гораздо глубже. И чутье мне не поможет до нее добраться. Смирнов стал моим другом, да и дар теперь работает уже не так активно, как раньше.
— А вы какой-то особенный, что ли? — хмыкнул Жуков.
— Не лезь в то, чего не знаешь, — сказал Смирнов и привалился спиной к бамперу автомобиля.
— Ох, какие мы агрессивные! — скривился Жуков. — Не очень-то и хотелось, честно говоря!
— Иди ты, — фыркнул агент и что-то прошептал Рейч, после чего они ушли.
— Сам иди, грубиян! — воскликнул Жуков через минуту, когда удостоверился, что Смирнов его уже не услышит. — Вот настоящий мужчина! — Евгений кивнул на Уолкера. — Не то, что твой приятель-позер!
О том, кто тут больший позер, можно еще было поспорить, но я не имел никакого желания пререкаться с Жуковым, поэтому просто кивнул. Снова накатили позывы опорожнить мочевой пузырь, и мне пришлось оставить Евгения в одиночестве и отойти от колонны на десяток шагов.
Спокойно отлить мне не дали.
— Эй! Малявка! — послышался оклик сзади.
Кричали, естественно, на английском, поэтому я не мог ответить. Но, судя по тону, отвечать и не требовалось.
Трое высоких и крепких ребят подскочили ко мне.
— Ты никак мочиться собрался? — весело заметил самый крупный из них. — Страшно, да? Понимаю, землетрясение, личинки! Чужаку у нас неуютно!
— Что вам надо? — прикидывая, кого ударю первым, спросил я по-русски.
— А! Ты как собака — все понимаешь, а сказать не можешь! — хохотнул заводила. — Хорошо, мы просто сами расскажем тебе, в чем дело.
Я приготовился слушать, все еще размышляя, бить парню в солнечное сплетение или в подбородок.
— А дело в том, что как только вы с корешком появились в колонии, у нас тут катастрофы начались. Представляешь? Одна за другой! Одна за другой! И все никак не кончаются! Нет, ты не думай, мы не трусы. Мы привыкли ко всему — и к дождю, и к холоду, и к спорникам с джейн. Просто ты разбудил какую-то лавину! Ураган, эпидемия, землетрясение! Неспроста это все. Вот и сказал мне Джимми: «Надо его порешить — и все наладится!» И, знаешь, я вот тоже начинаю так думать…
Замах и удар я почувствовал слишком поздно. Дело в том, что я упустил из виду четвертого парня. Он, пользуясь плохой видимостью, подкрался со спины и саданул мне по голове каким-то тяжелым предметом.
Вспышка, секундная потеря памяти — и я уже валяюсь в грязи, глядя на обидчика снизу вверх. Здоровяк, говоривший со мной, тотчас же принялся добивать меня ногами, матерясь и шумно дыша.
Я понял, что этому человеку ничего не стоит просто забить меня до смерти. Вся эта сцена меня просто бесила. Ни за что! Просто потому что я чужой, потому что не родился на этой проклятой Джейн!
Где-то внутри заклокотала ярость, удушливая волна поднялась и вырвалась из горла надрывным криком. Ну уж нет! Я прошел Забвение, я уничтожил целую цивилизацию, я убил десяток тварей Колодца, сбежал из СВ, пролетел полгалактики! И это все — лишь для того, чтобы погибнуть здесь, из-за их тупого страха перед чужаками?
Откатившись, я вскочил на ноги. Боль ушла, вымытая из крови потоком адреналина.
Не на того нарвались!
Я поднял руки перед собой, через силу улыбаясь и с трудом фокусируя глаза на противниках. Четверо. Не так уж и много.
Первым я положил того самого бугая, который читал мне лекцию. Я сделал два шага вперед и, уйдя от удара, врезал обидчику апперкотом прямо в подбородок. Парень подлетел в воздух почти на метр и безжизненной тушей рухнул в грязь.
Я устремился к остальным. Одного ударил ногой в солнечное сплетение, потом добил локтем по затылку. Другого приложил в прыжке по челюсти, так что его раскрутило, будто фигуриста-профессионала, и отбросило на несколько метров. Последний попятился назад, успел даже что-то прокричать и замахнуться автоматом, прежде чем я вбил ему кадык в позвоночник.
Вот и все.
Расправившись с нападавшими, я смачно сплюнул и принялся растирать затылок. Волосы слиплись от крови, а под кожей росла массивная шишка.
Бедная моя голова! В который уже раз она принимает на себя такие удары!
— Фриз! — услышал я в следующую секунду.
А это еще кто? Пошатываясь, я оглянулся и увидел Джорджа Уолкера. Он стоял в десятке шагов от меня, выставив перед собой рожок гравистрела. Две долгие секунды мы смотрели друг другу в глаза. Потом я понял, что бывший генерал узнал меня. И еще понял, что пытаться на него напасть — глупая затея. Слишком далеко…
Я поднял руки вверх и криво улыбнулся. Все тело болело, в груди снова начинала рождаться злость.
— Следуй за мной! Разговор есть! — приказал мне Уолкер.
— Минутку! — нагло ответил ему я, после чего повернулся к бывшему генералу спиной и расстегнул ширинку.
— Я буду стрелять! — скорее удивленно, нежели зло воскликнул он.
— Момент! — повторил я.
Преспокойно помочившись под прицелом, я привел себя в порядок и сказал:
— Теперь можно идти. Простите, просто очень приспичило.
Морщась от боли и то и дело потирая затылок, я поплелся к колонне. Уолкер держал меня на прицеле и не спеша шел следом.
Так мы дошли до людей и машин. Бывший генерал тут же распорядился помочь тем, кто остался лежать в грязи, а сам попросил переводчика. К Уолкеру подошел испуганный Жуков.
— Скажи ему, — начал Уолкер. — Он только что чуть не убил четверых хороших, крепких ребят! Опору нашего отряда! По закону военного времени его следует бросить тут. Чтобы не нарушал порядок в нашем коллективе!
Евгений перевел мне эти слова.
— Извините, — хмуро сказал я Уолкеру и Жукову. — Но что мне было делать? На меня напали четыре здоровых мужика под предлогом того, что все катастрофы на планете происходят из-за меня! Мне надо было их частушками развлекать, что ли? Или предложить еще какие услуги?
Пока Жуков переводил, я стер грязь со своего лица. Силы стремительно покидали меня.
— Оправдания приняты, — кивнул Уолкер. — Сейчас некогда разбираться в произошедшем и искать виноватых. Выходит, Карл и его ребята получили то, что заслуживали. Я давно замечал, что они косо смотрят на приезжих.
По тону бывшего генерала я сообразил, что сейчас под словом «приезжий» он имеет в виду себя. Видимо, ему тоже пришлось испытать прелести местного гостеприимства.
— Скажи ему, что если его увидят ближе, чем за десять метров от этих ребят, то выкинут из колонны, — продолжил Уолкер. — Меня не волнует, что он шишка и иностранец! Я со всеми буду поступать одинаково!
Инженер перевел. Я кивал, делая вид, что не понимаю английский. Интересно, когда Уолкер покажет, что узнал меня? Или он боится раскрыть эту тайну Жукову? Эх, этот проклятый языковой барьер…
Тут к нам подошел Смирнов. Он довольно быстро сориентировался в ситуации и отослал подальше Жукова.
Джордж Уолкер как-то странно глядел на Смирнова, и я предположил, что агент ему тоже знаком.
Кое-как решив все вопросы, бывший генерал не смог сдержаться.
— Как вы попали сюда?! — спросил он через Смирнова. — Это же просто уму непостижимо!
Я, не вдаваясь в подробности, рассказал Уолкеру про то, что произошло с момента нашей последней встречи. Про холодный прием в Секретном ведомстве, наше бегство и прибытие в ПНГК. Затем туманно намекнул на некое спецзадание, полученное от внеземельщиков. Уолкер слушал меня и Смирнова со всевозрастающим интересом.
Когда я закончил рассказ, бывший генерал прокричал людям, что через десять минут колонна начинает движение. За оставшееся время он рассказал нам, как сам попал сюда.
Выяснилось, что после окончания войны между ЗЕФ и АС, разыгранной специально для овров, правительство рыночников должно было показать, что не только высшие цели — свержение власти овров — привели к началу военных действий.
Правительство решило, что неплохо будет выдать масштабы произошедшего за ошибку военного руководства. А так как Уолкер находился непосредственно в центре событий, то его вместе с несколькими другими командующими и выставили виноватым.
Генерал вынужден был уйти на пенсию и был выслан на Землю. Естественно, ему намекнули, что это делается только для умиротворения общественности, после чего выписали неплохую пенсию и подарили дом в пригороде. Но Уолкер был сорокалетним военным. Его не интересовала пенсия. Так он и сказал своему командованию, не стесняясь в выражениях. Командование отреагировало незамедлительно. Уже на следующий день Уолкера понизили в звании до подполковника и направили на дальнейшую службу в колонию Джейн.
Мы обменялись еще какими-то репликами, стараясь обходить опасные темы вроде Комнаты и овров. К нам подбежал молодой парнишка и выдал каждому сухой паек. Уолкер, поглощая свою порцию, сказал, что постарается выделить нам машину до Блек-Лейка, но ничего не обещает. Техники не хватает, водителей тоже. Смирнов на это ответил, что сам вполне в состоянии вести автомобиль, Уолкер сдержанно кивнул, принимая к сведению слова агента. Потом разговор перешел на обсуждение сложившейся ситуации и джейн.
— Проклятые твари запутали нас! — в очередной раз посетовал Уолкер. — Мэр казался мне таким реальным.
— Может, вашего мэра и вовсе не было? — усмехнулся я. — Может, вами с самого начала управляли джейн?
— Думаешь? — поднял брови Смирнов.
— А почему нет? По-моему, это самый гуманный способ свести к минимуму человеческое вмешательство в окружающую среду. Да и постоянное питание для джейн к тому же. Польза всей планете и конкретному виду существ…
Смирнов перевел мои слова, и Уолкер удивленно всплеснул руками.
— Неужели все люди здесь такие идиоты? Нет, Сергей, ты ошибаешься! Они обязательно обнаружили бы подмену.
Я не стал ничего говорить, несмотря на то что аргументов у меня было предостаточно. Взять хотя бы сказки про победу над оврами, в которые верили почти все.
Чем больше людей в твоем подчинении, тем проще ими управлять. Люди хотят верить. Они с радостью внимают словам своих лидеров, наделяют их положительными качествами, закрывают глаза на недостатки, возносят в ранг полубогов. Я вспомнил Грега, с которым познакомился в Забвении, — обычного циника и алкоголика, жадного до власти. Но ведь он смог за короткое время сколотить вокруг себя толпу, подчинявшуюся его приказам! А все дело было только в образе, в идее, объединяющей людей. И я всегда знал, что не нужно быть самым сильным или самым смелым, чтобы встать во главе толпы. Нужно просто добиваться веры. Потом, будь ты хоть иллюзией джейн, хоть больным стариком, хоть несмышленым ребенком — толпе станет уже все равно. Люди увидят перед собой лидера, за которым пойдут даже на смерть.
Я еще не до конца понимал, что именно выдает в человеке лидера, но это наверняка должны быть какие-то простые поступки, манера держаться и говорить. А кому лучше всех знать психологию толпы, как не джейн — существам, проникающим в сознание людей!
Вот колонисты и жили на протяжении многих лет, возглавляемые искусно сотканной иллюзией. Они сами шли на смерть, то и дело отправляясь на задания своего начальства — прямо к личинкам джейн.
Я мог бы рассказать обо всем этом Уолкеру, но от усталости и непрекращающегося стресса чуть ли не валился с ног, поэтому сейчас мысли стекались к одному — найти место, где можно лечь и отдохнуть.
Колонна продолжала свой путь. Смирнов молча смотрел в окно, изредка поглаживая по волосам Рейч, спящую у него на коленях. Я сжался в углу, пытаясь уснуть. Мне уже не удавалось нормально соображать от усталости, но сон почему-то все равно не шел.
Только я закрывал глаза, как со всех сторон ко мне устремлялись люди, оставленные в бункере, издалека слабо кричали овры, под ногами кружился пепел, оставшийся от моего поселка, в небе взрывались сотни «спектров».
Из тех, с кем я подрался, выжили только двое. Когда всем стало про это известно, вокруг меня образовался круг свободного пространства, несмотря на то что люди еле-еле помещались в машинах. Рядом не побоялись сесть только Жуков и Ричард. Теперь инженер развлекал меня странными рассказами из своей жизни в колонии или на девятой станции. Я не останавливал Жукова. Все равно уснуть пока не удавалось, а чей-то живой голос рядом все-таки лучше, чем голоса погибших, звучащие в моей голове.
Из-за специфической манеры изложения любое банальное происшествие в устах инженера превращалось в фантасмагорическое действо.
Так я услышал о том, как однажды на их древнем космолете отказал какой-то блок сопряжения подпространственного привода. Самым разумным в данном случае было возвращаться обратно в космопорт и исправлять поломку там. Но доблестный Жуков пошел с монтировкой на технический этаж и просто пару раз аккуратненько помассировал неисправный агрегат. Чудесным образом все стало работать как земные часы.
В другой раз Жуков спас маленького мальчика, когда из-за поворота выскочила машина, а ребенок начинал переходить дорогу, не заметив ее. Тогда отважный инженер схватил паренька в охапку и удержал его от шага на проезжую часть.
— Даже не поблагодарил меня! — сетовал Жуков. — Только вырвался и убежал, стервец!
Я улыбнулся, представляя, что должен был подумать мальчик, на которого сзади прыгает незнакомый мужик и пытается его куда-то утащить. Взглянув на инженера, я уже откровенно рассмеялся. Дело в том, что Жуков округлил глаза и прижал ладони к щекам, видимо вспоминая тот ужас, который испытал, когда спасал ребенка.
Да уж, с такими манерами инженер вполне мог сойти за маньяка.
Наша колонна двигалась в кромешной тьме. Из-за густой облачности ночь опустилась почти мгновенно. Теперь пелену дождя за окном прорезали лишь дрожащие лучи фар. Заунывно урчал двигатель, из угла салона не менее заунывно раздавался чей-то легкий храп.
Вскоре усталость взяла свое, и меня сморил тревожный неглубокий сон.
10.01.2223
Я иду по улицам Сент-Кросса.
Дождь закончился. Дует сильный ветер, пуская мелкую рябь по лужам. Низкие облака скользят с запредельной скоростью в болезненно-сером небе. С карнизов срываются крупные капли и попадают прямо на меня, оставляя мокрые пятна на рубашке.
Почему я одет так легко? Где респиратор, химзащита и резиновые сапоги?
Я слышу детский смех и иду на звук.
Может, ничего и не было? Неужели эпидемия, ураган и землетрясение мне лишь привиделись? Вот же он — абсолютно нормальный город. Я вижу блочные дома, мокрый асфальт улиц, хилые деревца.
Поворачиваю, вхожу во двор. Передо мной детская площадка. Десяток ребятишек окружили маленькую карусель и со смехом расталкивают друг друга, пытаясь пробиться к чему-то в ее центре. Я подхожу ближе. Смех стихает, дети замирают. Я делаю еще несколько шагов. Из-под сандалии мальчонки лет восьми вытекает темно-красная струйка. Я с удивлением перевожу взгляд выше и только теперь замечаю, что руки ребят перепачканы в крови.
Дети расступаются, поворачиваясь ко мне. Я в ужасе замираю. На карусели лежит растерзанное человеческое тело. Лица детей вымазаны в крови, кто-то еще продолжает механически двигать челюстями, пережевывая плоть. Я смотрю в глаза ближайшего ко мне мальчика и вижу, что зрачки у него отсутствуют.
Дети начинают смеяться и идут на меня. Я отступаю, перевожу взгляд с одного на другого. Пустые глаза без зрачков, окровавленные щеки, перекошенные тела. У некоторых торчат ребра или ключицы. Мне кажется, что я уже где-то видел этих детишек. Точно! В убежище, перед тем как выбраться наружу. Одного из них солдат, шедший впереди, отпихнул с дороги.
Город вокруг меня неуловимо изменился. Потускнели краски, обветшали стены домов. Я выхожу из двора и, все ускоряя шаг, иду вдоль проспекта. Тотчас же на пути начинают попадаться разрушенные здания. На дороге появляются выломанные оконные рамы, кирпичи, мусор.
Я оглядываюсь. Дети следуют за мной. Из развалин домов выползают новые люди, на сей раз уже взрослые. Они неторопливо движутся в мою сторону. Я срываюсь на бег.
Значит, это будущее? Значит, вирус, от которого вымер весь этот город, изменился и теперь поднимает людей из могил, превращает их в зомби, которые могут лишь убивать?
Но ведь я не могу видеть будущее! Мне запретили его видеть!
Ничего не понимая, я бегу на пределе своих сил, уворачиваясь от тянущихся ко мне рук, избегая глядеть в пустые глаза зомби, встающих на моем пути. Силы уже вот-вот покинут меня.
Может быть, нужно просто проникнуть дальше? Увидеть еще более отдаленное будущее? Может, это поможет мне спастись?
Я напрягаюсь и прыгаю.
Мир темнеет, зомби и город пропадают. Теперь вокруг меня попросту ничего нет. Я вишу в черной пустоте, закрываю глаза, открываю их снова, но разницы не ощущаю. Я не чувствую своих рук и ног, не слышу звуков, не обоняю запахов.
Меня больше нет.
Мира тоже больше нет.
Выходит, видеть будущее мне не запрещали. Выходит, я не могу его видеть просто потому, что будущее отсутствует! Волна, гасившая звезды, поглотила всю Вселенную.
Я пытаюсь закричать, разорвать эту ватную тишину. И в этот момент просыпаюсь.
За окном уже светало. Мы все еще ехали по дороге, размытой постоянными дождями. Фургон трясло, мышцы затекли оттого, что я долгое время сидел в неудобной позе. Прежний водитель дремал на скамейке, за рулем его сменил напарник. Люди спали, привалившись друг к другу. Места было мало, а пережитое свалило с ног всех.
Смирнов задумчиво глядел в окно, как и прошлым вечером.
— Сколько еще ехать? — спросил я у него, хотя подозревал, что он может не знать ответа.
— Час, может, меньше, — сказал агент. — Скоро будем около шахт и выработок. Потом поднимемся на холм и въедем в Хилл-Сити.
Я кивнул. Видимо, Смирнов успел поговорить с водителем еще до того, как тот уснул. Что ж, осталось не так уж долго. Интересно, закончатся ли мои кошмары, когда я улечу с этой чертовой планеты? Только я никак не мог представить, как мы сможем вырваться из зоны карантина. Нас ведь просто не выпустят на орбиту! Даже если мы свяжемся с кораблем ПНГК, то он все равно ничего не сможет противопоставить патрульным космолетам АС.
Но тут уж решать Смирнову. Он загадочно молчит, значит, наверняка уже что-то придумал. А вот что делать дальше с Рейч и Ричардом, я просто не знал. Оставить их тут? Попробовать забрать с собой? Но как? Да и сами-то мы выберемся или как?
Впрочем, о Рейч Смирнов позаботится в любом случае. Судя по тому, сколько времени они проводят вместе, между ними что-то завязалось.
Я не хотел спрашивать об этом агента, поэтому стал смотреть в окно.
Мимо проносились невысокие холмы. На одном из них я увидел дерево, напоминающее бутылку, с гибкими ветвями, развевающимися на ветру. Я понял, что это спорник.
Еще через пять минут мне довелось впервые увидеть хиллера. Один из серо-бурых холмов неожиданно подпрыгнул и приземлился только через десяток метров. Наша машина тут же прибавила скорость. Я понял, что водители не очень-то хотели встречаться с этими существами. Ничего удивительного в этом не было. Даже одна такая туша могла сильно повредить грузовик, приземлившись на его крышу.
Потом потянулись карьеры и стволы шахт. Людей я не заметил, и это мне показалось странным.
— Куда все подевались? — поинтересовался я у Смирнова.
Агент лишь пожал плечами.
— Действительно, никого. Занятно.
Вдруг машина резко замедлила ход и остановилась. Нас сбило с ног. Люди вокруг недовольно заворчали, разбуженные торможением.
— А? Что? Не надо! — взвизгнул Жуков и удивленно захлопал глазами, поднимаясь.
Вскоре его взгляд стал осмысленным, и он начал кричать:
— Что там опять такое стряслось?! Какая-то вакханалия! До суицида меня доведут, право слово!
Затем до нас донеслись стрекотание пулевого автомата, шум гравистрелов, писк излучателей. Я выхватил из кобуры свой «довод».
Что происходит? Почему началась стрельба? Снова джейн?
С улицы слышались крики на английском языке, усиленные мегафоном. Я сосредоточился, вызывая в себе огонек дара.
— Не приближайтесь! Мы не впустим вас в город! Уходите прочь!
Насколько я понял, жители Хилл-Сити выстроили на дороге баррикаду и не пускают нашу колонну! Сначала они сами выслали помощь, а теперь вдруг испугались эпидемии.
— Овровы кишки! — вырвалось у меня.
Смирнов повернулся в мою сторону. В его взгляде я прочитал решимость и спокойствие. Впрочем, это обычное для агента состояние. Интересно, что он намеревается делать?
— Надо выбраться из машины и попытаться убедить их! — сказал я, глядя на друга.
— Нет, — вдруг покачал головой Смирнов. — Бессмысленно. Они просто расстреляют нас. Лучше вообще нос не высовывать.
— Ты предлагаешь ждать?
— Нет смысла лезть на рожон, Сергей. Нас не впустят.
— Да что с тобой! Надо как-то повлиять на них! У нас запасов почти не осталось!
— Я знаю, — вздохнул агент.
— За нами столько трупов! Если мы не попадем в Хилл-Сити, то смысла во всех жертвах вообще нет! Ты и в самом деле намерен сидеть здесь и ничего не делать?
— Почему ничего не делать? Я охраняю Рейч.
Я поднял глаза к небу. Понятно. Вот в чем причина подобного поведения Смирнова. Агент не хочет подвергать опасности девушку.
— Ладно, тогда наружу полезу я!
— Не полезешь! — холодно процедил Смирнов. — Ты слишком важен. Ты и так уже несколько раз сбегал от меня и не слушался приказов. Не смей выходить!
— Да пошел ты!.. Не буду я тут сидеть и ждать новых жертв! Там эти идиоты друг в друга стреляют! А потом меня снова будет мучить совесть за то, что я все это не остановил!
Я неожиданно понял, что ноги сами несут меня к передатчику.
— Дор! — крикнул я, зажав кнопку связи с водителем. — Опен дор!
Водитель что-то невнятно ответил, я повторил свои слова. Нужно во что бы то ни стало выбраться из фургона. Наконец дверь открылась. То ли у водителя сдали нервы, то ли голос мой звучал куда убедительнее, чем я рассчитывал.
Я поспешил воспользоваться сложившимся положением, проворно выпрыгнул из машины и побежал по грязи к голове колонны.
Впереди действительно возвышалась баррикада, сложенная из обломков зданий и техники. Наверху я различил нескольких человек. Стрельба уже прекратилась, и теперь в воздухе висела звенящая тишина. Я методично нарушал ее чавканьем жижи под моими сапогами.
Первая машина нашей группы находилась всего лишь через три от той, в которой ехали мы. Добежать до нее оказалось довольно просто.
За массивным корпусом грузовика пряталась пара десятков человек. В грязи я различил несколько трупов.
— Уходите! — вновь раздался над головой голос, усиленный мегафоном. — Мы не впустим вас в город! Вы заражены! Уходите, или мы вас уничтожим!
— Среди нас нет больных! — заорал что есть мочи Уолкер. — Говорит подполковник Уолкер. Повторяю, среди нас нет больных!
— Убирайтесь! Считаю до трех и открываю огонь! Раз!
— Погоди! У нас тут ваша техника, оружие! Это пригодится вам!
— Два!
— Мать твою! Послушай, тебя будут судить вместе с твоей шайкой! Скоро сюда прилетит комиссия с Земли! Мы все им о тебе расскажем!
Человек с мегафоном вроде бы засомневался. Пауза затягивалась. Я обошел автомобиль и стал выискивать взглядом этого крикуна. На меня зашикали сзади. Я понял, что зря высунулся, но было уже поздно.
— Три!
Выстрел из гравистрела задел меня лишь слегка, но и этого хватило. Я отлетел на пять метров, впечатался лицом в грязь и на несколько секунд потерял сознание.
Я очнулся от звуков стрельбы, плеска пуль, входящих в грязь, и голоса, рычащего что-то малопонятное. Потом меня кто-то подхватил под мышки и поволок. Я покрутил головой, пытаясь определить, что вообще происходит. Взгляд с трудом сфокусировался на камуфляже спасителя, затем скользнул по его лицу.
Оказалось, что меня, обильно матерясь по-английски, тащит Джордж Уолкер. Через пять долгих секунд он с помощью водителя кое-как затолкал меня в кабину головного автомобиля, залез следом и захлопнул дверцу.
За следующую минуту я существенно обогатил свой активный словарный запас по части ругательств и непристойностей. В этом Уолкер дал бы фору даже сержанту Мартинес.
Осталось непонятным главное — что делать дальше. Мат и оскорбления — это хорошо, конечно, но, не проникнув за периметр, мы не сможем вырваться с планеты. Люди, едущие в нашей колонне, просто не выживут.
Проклятый мир! Проклятая живность, проклятые вирусы!
Кто больше всех виноват в том, что сложилась такая ситуация? Мне почему-то казалось, что сама планета. Люди ведь всегда остаются людьми, и если их не прижимать к стенке, то они, в основной своей массе, все-таки не станут идти на откровенную подлость. Отрицательные качества человека вытаскиваются на поверхность страхом, лишениями и надеждой на скорое избавление.
Если местная природа настолько умна, что начала вести осмысленную войну с людьми, то, может быть, есть возможность найти с ней какой-то компромисс?
Я представил себе на миг, что такие переговоры удались. Как хорошо можно было бы все устроить — избежать атак спорников, всяческих эпидемий и ловушек джейн. Люди перестали бы сходить с ума и нападать друг на друга. А хиллеров вообще можно было бы курьерами сделать. Хлопнул в ладоши — и корреспонденция доставлена в нужное место!
Только такого никогда не случится. Человечество почему-то всегда идет окольными путями, предпочитает общаться с мертвыми предметами, а не с биосистемами. Вредные для людей виды существ уничтожаются, потому как могут доставить неприятности. Полезные виды тоже уничтожаются, потому как становятся деликатесами или служат для изготовления предметов роскоши. Только технику мы развиваем с превеликим удовольствием. Но оправдана ли подобная любовь к металлу? Роботы, например, нас уже однажды предали.
Ладно, подобные рассуждения могут завести чересчур далеко.
Усилием воли я прервал несвязный поток мыслей и вернулся к насущным делам. До меня только сейчас дошел весь дебилизм моего поведения. Погеройствовать решил! Выскочил из фургона, бросился в гущу событий! Смирнов опять будет недоволен. Теперь он меня, наверное, наручниками будет приковывать, чтобы я никуда не убегал. И ведь самое главное в том, что проблема-то не решилась! Меня запросто могли убить.
Решение пришло неожиданно, причем оттуда, откуда его никто не ждал.
Сначала в баррикаду врезались два хиллера. Огромные существа, неведомо как очутившиеся рядом с нами, совершили почти синхронные прыжки и опустились как раз посередине заграждения.
Тотчас же последовали стрельба и вопли. Насколько я мог судить, подавило многих. После сумятицы, обрушения части завала и гибели одного из хиллеров, над баррикадой вновь повисло тяжелое молчание. В пролом было видно, как из города подъехали несколько небольших машин, оттуда выбежали озабоченные люди, они что-то кричали и размахивали руками.
А потом мы услышали:
— Обстоятельства изменились! Объезжайте заграждение! Слева от вас есть объезд! Поторопитесь, пожалуйста! Руководителей просим подойти к нам. Немедленно!
Уолкер выдал длинную витиеватую тираду и выскочил из кабины. Недолго думая, я бросился за ним. Бывший генерал попробовал было остановить меня, но потом махнул рукой, и мы вместе побежали к баррикаде.
Хиллеры нанесли завалу сильные повреждения. Эти живые холмы буквально раздавили треть всего заграждения. Теперь один из этих зверей лежал на боку. Из его брюха сочилась черная жидкость, вероятно, некий аналог крови. Второй хиллер был ранен, но успел сделать еще один прыжок и скрылся из-под обстрела.
Что же заставило хиллеров атаковать баррикаду? На этот вопрос я пока что не мог ответить.
Нас встретили хмурые люди с гравистрелами. Произошел короткий диалог между Уолкером и бородатым мужчиной. Суть его сводилась к тому, что в Хилл-Сити десять минут назад скончался от вируса человек. Еще там оказалось несколько зараженных. Мы были не виноваты в этом. Просто эпидемия каким-то образом пробралась и сюда. Именно этот факт и поменял отношение местных жителей к нашей колонне. Из угрозы городу мы превратились в опытных спасателей.
Пока Уолкер разговаривал с бородачом и втолковывал ему, что нужно предпринять в первую очередь, колонна миновала завал и теперь стояла на дороге сразу за ним.
15.01.2223
Все повторялось будто в кошмарном сне. Снова желтые комбинезоны химзащиты, суета, паника, слезы и боль незнакомых людей. Снова больные, покрытые язвами, сулема, спирт и хлорка, сухой воздух, пропущенный через фильтры респиратора.
Хилл-Сити захлестнуло то же безумие, что и Сент-Кросс несколько дней назад. Разница была лишь в том, что этот город оказался готов к эпидемии не в пример хуже.
В Хилл-Сити не было нормальных герметичных убежищ, здесь не хватало медикаментов и спецодежды. Паника и повальное безумие от этого приобрели просто катастрофические масштабы. Я постепенно начинал мыслить категориями Жукова. Впрочем, в этом случае, не кривя душой, можно было сказать, что произошла чудовищная мировая катастрофа. Планета Джейн словно устала от людей и теперь всеми способами выживала надоедливых паразитов.
Смирнов сильно охладел ко мне после того, как я ввязался в перестрелку у въезда в город. Он большую часть времени пропадал с Рейч, и мне оставалось только догадываться, чем они занимаются наедине. В одном доме с нами пребывали Мартинес, Жуков, Ричард и несколько десятков других людей, по большей части прибывших из Сент-Кросса.
Поселили нас в низком здании, уходящем на три этажа под землю. Каждый день в дом заходила инспекция и, проверив наше состояние, оставляла паек.
Смирнов все пытался добыть машину, чтобы уехать отсюда в Блек-Лейк, но это ему не удавалось. Автомобили в городе ценились на вес золота. По моему заданию Ричард пытался разговорить Мартинес. Нужно было выяснить, какое положение она занимает здесь, имеет ли шансы получить машину. Но Мартинес не желала идти на контакт.
Тогда я попросил Жукова узнать у руководства насчет машины. И вот теперь инженер, сияя, как полная луна, впорхнул ко мне в комнату.
— Привет, Сергей! У меня радостные вести! — заулыбался с порога.
— Привет, Женя. — Я встал с койки и отложил книгу. — Что за новости? Машина?
— Да, — кивнул Жуков. — Мне с катастрофическим трудом удалось раздобыть для вас шикарнейшую автомашину! Более того! Автомобиль будет с первоклассным водителем!
— Серьезно? — Я сел обратно на койку, ощутив слабость в ногах. — Правда, удалось?
— Да! Будет вам тачка!
— Подожди, а что за водитель?
— Ни за что не поверишь! Мартинес!
Вот это да. Мартинес, про которую мы уже несколько дней не можем добыть никаких сведений, неожиданно соглашается везти нас в Блек-Лейк.
— Как тебе удалось? — Я недоуменно качал головой. — Что мы тебе теперь должны за такую услугу?
— Удалось мне это очень просто. Я спросил у Мартинес, что она собирается делать в ближайшее время, и она сказала, что завтра уезжает в Блек-Лейк. Собрала машину, заправила. Умница девочка! Как я про вас ей сказал, она сразу повеселела, сказала, что возьмет с собой попутчиков. Ну а про долги я тебе вот что скажу — ты вытащил меня тогда из бункера, помнишь? Если бы не ты, мне бы сейчас там лежать! Под многометровым слоем проклятой Богом грязи! Так что теперь мы в расчете. Услуга за услугу!
— Спасибо, Женя. Честное слово, даже не ожидал. Спасибо огромное!
Сам я не знал, как, не имея возможности говорить по-английски, подступиться к замкнутому сержанту, а Смирнов почему-то тоже не спешил идти с ней на контакт. Вообще складывалось впечатление, что, увидев татуировку на бедре Мартинес, агент стал побаиваться ее. Мы пытались узнать что-то про девушку с помощью Ричарда, оказывается, правильнее всего было действовать через Жукова.
Я пожал Евгению руку, после чего инженер кивнул на прощание и выскочил за дверь. Минуту поразмышляв о том, что может понадобиться скрытной Мартинес в Блек-Лейке, я тоже вышел в коридор и пошел к комнате Смирнова, как вдруг услышал голоса Рейч и ее брата. Они что-то обсуждали на высоких тонах. Заинтересовавшись, я подошел поближе.
— Ты должна была лечь под него! — возмущался Ричард. — Ты хоть понимаешь, что они со дня на день уедут — и все!
— Я не смогла! — причитала Рейчел. — Он не человек! У него что-то не срабатывает! Он не может, понимаешь?!
— Это называется импотенция! Этим и люди страдают! С чего ты взяла, что он не человек?
— У него все реакции неправильные! Просто поверь мне, брат.
— Черт. Что же теперь делать? Может, он и без этого дела в тебя влюбился? Как думаешь, он заберет нас с собой?
— Не знаю я! Он какой-то неэмоциональный. Да мне и страшно теперь, если честно.
— Он хоть как-то объяснил тебе, в чем дело?
— Сказал, что ему не нужно, чтобы там все действовало. Сказал, что он агент, и это его отвлекало бы.
— Черт. Евнух, значит… Выходит, мы выбрали не того! Он хоть и главный, но не подходит. Может быть, примешься за второго? Время ведь еще есть!
— Он недавно потерял девушку. Не думаю, что это удачная идея.
— Дура! Иди к нему! Пофлиртуй с ним! Он же мужик!
— Я же говорю — он не воспримет меня.
— Неужели так тяжело сделать вид, что ты без ума от него? Юбку покороче надень, реснички подкрась, подушись. Ты же девчонка, в конце концов, что я тебя учу!
— Но он мне не нравится! Он страшный, весь в шрамах!
— Ничего ты не можешь!
— Я ведь не шлюха!
— Шлюха, сестренка! Или через несколько лет ею станешь, если не вытащишь нас отсюда!
— Нет!
— У нас теперь нет ни мамы, ни папы! Я-то в шахтеры могу пойти. Пусть там мой ум и не пригодится, но породу грузить смогу. А ты куда? Пойдешь в бар?! Стриптиз и приватные комнаты?
— Нет! Я буду учиться!
— Ты еще школу не закончила! У нас денег не будет, чтобы учиться! Сколько раз я тебе говорил! Не используешь этот шанс — будешь под рабочими всю жизнь лежать за десятку в час!
Рейчел отвесила брату смачную пощечину, выбежала в коридор и наткнулась на меня. Я попытался остановить ее, но Рейч вырвалась и убежала прочь.
Черт побери. Как я со своим чувством правды мог прошляпить такую простую комбинацию Ричарда? У меня сейчас не было никакого желания объясняться с молодым интриганом, но я все-таки нашел в себе силы зайти в комнату.
— Вот, значит, как! — произнес я, хмуро глядя на парня.
На его лице промелькнула целая гамма чувств. Да, твой план провалился!
— Вы… Вы узнали? — Ричард отступил на шаг.
— Случайно подслушал, — хмыкнул я. — Зачем ты так со своей сестрой? Почему нельзя было просто поговорить?
— Мы говорили. — Ричард сжал челюсти.
Я действительно вспомнил наш разговор о перспективах его жизни в колонии. Наверное, с какой-то своей, извращенной точки зрения, парень был прав. Я или Смирнов куда охотнее забрали бы его отсюда, если бы по уши втюрились в Рейчел.
— Я все равно не смог бы тебя вытащить с этой планеты! — стал оправдываться я. — Пойми, сейчас тут карантин!
— Но это ведь не навсегда!
— Все равно наша со Смирновым цель лежит далеко от протоптанных дорожек!
— Но ведь вы к этой цели не прямо отсюда полетите! — парировал Ричард. — Мне не нужно с вами жить счастливой семьей! Меня вполне устроит просто транзит до девятой станции. Там мы распрощаемся, и каждый пойдет своей дорогой!
— Так залезь в космолет или дай взятку пилотам! Зачем тебе я? Зачем мучить сестру?
— «Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра», — говорил один французский моралист. Я же просто хочу взять то, что Рейч мне задолжала!
— Вот, значит, как…
— Да! Вот так! — Ричард сделал какой-то странный жест. — Мне надоело все время быть старшим братом! «Ричард, помоги сестренке!» «Ричард, отдай Рейч игрушки!» «Ричард, убей свою жизнь ради счастья сестры!»
Я со смесью брезгливости и жалости смотрел на парня.
Он продолжал:
— Понимаешь, я ведь умнее! Я смогу больше дать миру, чем она! Сопливая дура! Я что, виноват, что родился раньше? Почему она всегда была для родителей хорошей? Почему они всегда выбирали ее?!
Покачав головой, я вышел из комнаты. Пусть сами разбираются. Я к ним нянькой не нанимался!
На душе было противно. Я только начал верить во что-то светлое на этой чертовой планете, Смирнов и Рейч так здорово смотрелись вместе! И вот выясняется, что все это обман. Как же я ненавижу ложь!
И еще мне теперь было чертовски интересно, почему Рейч сказала, что агент — не человек. Действительно ли это так?
С третьего, самого нижнего этажа я прошел на второй, надеясь найти Смирнова. Но агента там не было. Вместо этого я наткнулся на сержанта Мартинес. Амазонка, шнурующая ботинок, мрачно кивнула мне в знак приветствия. Я ответил ей таким же кивком.
— Завтра уезжаем, — бросила она. — Есть четыре места для вас. Ты в курсе?
Я закивал в знак согласия и, поняв, что продолжения разговора не последует, поднялся на первый этаж, туда, где соорудили душевые. Может, Смирнов выходил на улицу, а теперь моется?
Агент действительно был в душевой. Только он не мылся. Он сидел в углу абсолютно голый и рыдал.
— Что случилось? — непослушными губами выговорил я.
Никогда прежде я не видел Юру в таком жалком состоянии. Более того, я не представлял себе, что его можно в такое состояние привести.
— Я не могу, Сережа! Я не человек! Мне не дано!
— Что не дано? Чего ты не можешь?
— Я не могу полюбить. Не могу заниматься сексом. Я манекен, декорация! Все это — маскировка. Я жалок. Просто жалок, овровы кишки.
Если я сейчас начну спрашивать, что значат эти слова агента, то это вызовет новую волну депрессии. Наверное, его просто подвергали специальным тренировкам, чтобы убить эмоции, наверное, подкорректировали половые органы. Да что там лукавить — скорее всего, его просто кастрировали!
— Любить может каждый! — сказал я, садясь на пол рядом со Смирновым. — Будь ты хоть манекен, хоть человек, хоть скалитянин. Любовь доступна всем. И страдания доступны всем. А физическое выражение любви порой не так уж и важно.
— Думаешь? — Агент поднял на меня покрасневшие глаза. — Но ведь ей это было нужно, а я не смог…
— Любовь — это когда сидишь рядом с человеком. Просто так. Когда молча сидишь, смотришь на него и понимаешь, что жить без него не можешь. Что должен охранять его, оберегать от опасностей, хранить его сон. Любовь — это не только отношения между мужчиной и женщиной. Это чувство связывает наш мир. Любовью пронизан весь космос. Бабушка любит своих внуков. Солдат любит родину. Пилот любит свой космолет. Более того, звезды любят свои планеты! Атомы любят друг друга и образуют молекулы! Любовь — это объединяющая сила всей нашей Вселенной, универсальное взаимодействие, объединяющее в себе сильное, слабое, гравитационное и электромагнитное поля. Так что будь ты хоть камнем, хоть соринкой в чьем-то глазу — ты все равно можешь любить или быть любимым. Этого права у тебя ничто не отнимет!
Смирнов глядел на меня широко раскрытыми глазами, переваривая услышанное. Я и сам поразился тому, насколько складно и объемно выразил свою мысль. Единственное, о чем я умолчал, так это о том, что любовь бывает неразделенной. Но это, как говорится, уже совсем другая история.
— Спасибо! — сказал мне агент, поднимаясь на ноги. — Спасибо, Сергей. Конечно, ты прав. Зря я так…
— Не за что, — улыбнулся я. — Хотел тебя порадовать хорошей новостью, но в таком состоянии ты бы ее не воспринял.
— Что за новость?
Агент направился к выходу из душевой, я с удовольствием увидел в его уверенных движениях прежнего Смирнова.
— У нас есть машина до Блек-Лейка. — Я проследовал за агентом в раздевалку. — Завтра Мартинес отвезет нас туда!
— Отличные новости! — Смирнов напяливал на себя одежду. — Я знал, что эта девушка не так проста. Вероятнее всего, она будет сопровождать нас до базы ПНГК.
— Серьезно? — настала моя очередь удивляться.
— А что еще делать тут девушке с драконом на бедре? Наверняка она путает следы, как и мы.
— Почему тогда нам про нее не рассказали ни на Титане, ни на Марсе?
— Мы не обязаны знать обо всех, кто летит на форпост, — ничуть не смутился Смирнов. — Ты не против, кстати, если мы захватим с собой Рейч и Ричарда? Все вопросы по их пребыванию на базе ПНГК я беру на себя!
— Конечно же, я не против! — сказал я, непроизвольно нахмурившись.
Разговор с Ричардом не шел у меня из головы, да и ложь все еще не была для меня легким делом.
— Вот и отлично! — Смирнов завязал шнурок на высоком армейском ботинке и принялся за второй. — Ричард — молодец. Это ведь он нам помог?
— Нет, — покачал головой я. — Это Жуков.
— Значит, ему повезло, — развел руками агент. — В любом случае завтра мы свалим с этой планеты!
— Это не Жукову повезло! — неожиданно для себя раздраженно бросил я. — Это как раз Ричард ходил вокруг Мартинес кучу времени, а результата никакого не принес! Зря ты его тут нахваливаешь!
— Ты что, Сергей? — удивленно взглянул на меня Смирнов. — С тобой все в порядке?
— Все нормально, — глухо отозвался я и, сделав над собой усилие, успокоился.
Вечером того же дня я зашел к Жукову, чтобы попрощаться. Инженер жил в комнате с двумя соседями. Когда я зашел, он как раз заканчивал рассказывать им про мальчика, которого спас из-под машины. В помещении стоял здоровый гогот, а Жуков, как всегда, не понимал, чем вызвана такая бурная реакция.
Заметив меня, инженер встал, взял меня под руку и вывел в коридор.
— Хотел еще раз поблагодарить тебя, Женя, — сказал я и протянул инженеру руку, которую тот смущенно пожал. — Завтра утром мы уезжаем. Мне очень понравилось общаться с тобой, и я рад, что нам довелось встретиться. Пусть эта первая встреча и прошла несколько неважно, зато будет о чем рассказать друзьям, да?
— Конечно, — улыбнулся Жуков. — Главное теперь — выжить и не утратить человеческое лицо. Второе намного сложнее.
— Ты найдешь себе здесь много друзей, не переживай! — подмигнул я.
А что я еще мог сказать?
— Я понимаю, — улыбнулся Жуков. — Но ты зря считаешь меня гомосексуалистом. А ты же считаешь, ведь так?
Я растерянно кивнул.
— Сергей, — инженер задумчиво смотрел на меня, — этот причитающий парень, которого я постоянно изображаю, — не совсем я. Это образ. Небольшая роль, прилипшая ко мне.
— Я не понимаю, — удивленно оглядывал я Жукова. — Зачем тебе это?
Жуков помялся.
— Я вырос на этой помойке, в какой-то момент даже полюбил свой дом, потом слетал на девятую, пообщался с людьми и понял, что колония Джейн — дерьмо. Но с зеленым штампом в паспорте все равно никуда отсюда не деться!
Я не знал, что значит зеленый штамп, но чутье в кои-то веки услужливо подсунуло истину — ребенок каторжников. В первую очередь на эту планету отправляли осужденных.
— И вот я стал таким. Как еще раскрасить это серое небо? Как заставить улыбаться людей? Только так. Только своим фантасмагоричным поведением. Эпатаж, эпатаж и еще раз эпатаж! На самом деле я художник. Я раскрашиваю черно-белую планету и черно-белые души людей. Я клоун. Мим. Дешевый комедиант.
Я улыбнулся. Как ни старался Жуков, слезу он своей речью из меня не выдавил.
— Пусть будет так. В любом случае, был рад знакомству. До свидания, Женя!
— Прощай, Сергей! Передавай привет другим звездным системам от жителей нашей скромной планетки! Извини, не могу феерично сделать реверанс.
Жуков отворил дверь и ушел к себе.
Я постоял еще минуту, размышляя о том, что заставляет нас надевать чужие маски. Мне, в общем-то, не было особой разницы, кто больше по вкусу Жукову — мужчины или женщины. Меня куда больше тронуло его оправдание. Видимо, в каждом человеке имеется это странное желание — стать хоть кем-нибудь, кроме себя самого. Кто-то, как я, читает книги, кто-то рассказывает небылицы друзьям за кружкой пива, кто-то эпатирует публику своими манерами.
Весь мир театр…
Покачав головой, я отправился в свою комнату.
