Глава 19
У заржавевших ворот мукомольной артели скопилась очередь из самых разнообразных транспортных средств: от крестьянских подвод до чахоточно кашляющего грузовика, весь кузов которого был завален мешками. Сам водитель — крепкий детина в кожаной куртке и кепке — вылез из машины и смолил самокрутку, о чем-то переговариваясь со сторожем — дедком лет семидесяти, довольно бойким и юрким для своего возраста. Помощник водителя мирно дремал в кабине, уткнувшись носом в баранку.
К ним-то и направились сыщики.
— День добрый!
— Есть маненько, — согласился сторож. — И вам здравствовать.
— Ладно, Михалыч, я в кабину полезу, — сказал водитель.
— Давай, Сема.
Сторож выжидательно уставился на сыщиков.
— Нам бы товарища Саруханова найти. Где он — не подскажете? — спросил Елисеев.
— А вы кто такие будете? — прошамкал беззубым ртом дед.
— Уголовный розыск.
— И документике у вас имеются?
Сыщики предъявили удостоверения.
— В управлении должон быть. Чернявый такой, в штанах красных. Сразу определите, — пояснил сторож.
— Спасибо, отец! Продолжай нести службу. Петру было любопытно, почему на столь ответственный пост поставили этого древнего старикана, но, видно, днем ничего страшного не происходило и дедок со своими обязанностями справлялся.
Удивительное дело: управление артели находилось в подвале. Сыщики спустились по полуразрушенным бетонным ступенькам и оказались в темном коридоре, пропахшем сыростью и мышами.
Навстречу им бежал коротконогий человечек с взлохмаченной прической, нервно прижимая к щуплой груди деревянные счеты с растрескавшимися костяшками. Он едва не сбил с ног сотрудников губрозыска.
— Погодите, товарищ, — притормозил его Колычев.
— Что? Это вы мне? — вскинул голову человечек.
— Подскажите, где товарища Саруханова можно найти. Нам сказали, что он где-то в управлении.
— Вторая комната по коридору направо, — ответил человечек.
Колычев посторонился, и тот помчался дальше по своим делам.
— Шустрый какой, — покачал головой ему вслед Борис. — Куда так торопится?
Он толкнул нужную дверь. Та со скрипом распахнулась, явив сыщикам любопытную картину: целующуюся парочку. Молодой человек со смуглым восточным лицом в гимнастерке и красных памятных галифе и девушка в цветастом сарафане так были увлечены этим делом, что не заметили появления нежданных гостей.
Колычев кашлянул.
— Ой, — девушка с силой оттолкнула кавалера и пулей прошмыгнула мимо сыщиков в открытую дверь.
Саруханов — у сотрудников губрозыска не было никаких сомнений, что именно он — смело поднял подбородок и поправил выбившуюся из-под солдатского ремня гимнастерку. На его красивом лице не было даже тени смущения, скорее, читалось недовольство внезапным вторжением.
— Стучаться надо, товарищи, — сказал он.
— Работать надо на работе, — сурово произнес Колычев. — Вижу, у вас тут моральным разложением попахивает.
— Это моя невеста, — горделиво выставил правую ногу Саруханов.
— Невеста — не жена, и вообще, любовью надо дома заниматься, — упрямо гнул свою линию Колычев.
— А вы, простите, кто такой, чтобы мне обструкции устраивать? — выпалил Саруханов.
— Сразу видать начитанного человека, — игнорируя его реплику, Колычев обратился к Елисееву.
— Так кого попало читальней заведовать не поставят, — поддакнул Петр.
— Что за ерунда! При чем тут моя грамотность и читальня?! — вконец запутался Саруханов.
— А при том, — объявил Петр. — Сразу явку с повинной писать будете?
Колычев бросил недоуменный взгляд на напарника, но ломать его игру не стал, лишь добавил с апломбом:
— Нам все известно, товарищ Саруханов.
— Да кто вы такие! — выкрикнул тот.
Он явно задыхался от волнения.
— Пуговку расстегните, — посоветовал ему Елисеев. — Мы не на параде.
Не спрашивая разрешения, он присел на единственный стул в комнате и с наслаждением вытянул ноги.
Саруханов даже захлебнулся от такой наглости.
— Что вы себе позволяете!
— Заткнись, — сказал Колычев. — Мы — уголовка. И раз пришли к тебе, значит, есть причина.
— Вы что — из-за той пшеницы, что я продал? — прохрипел Саруханов.
Ставшая враз тесной гимнастерка душила его, не давала говорить.
Сыщики переглянулись.
— И из-за нее тоже. Как же вы дожили до жизни такой, гражданин Саруханов? Кто вам позволил самоуправствовать с артельным имуществом? В стране голод, а вы муку налево сплавляете. Спекуляциями, небось, занимаетесь. Нехорошо…
— Это было в первый и последний раз, — всхлипнул парень. — Я к свадьбе готовлюсь…
— Думаешь, дождется тебя невеста опосля всего этого? — нахмурился Елисеев.
— Чего этого?! — совсем перепугался артельщик.
— Да того, что ты нам только что расписал. Советская власть воров по голове никогда не гладила и гладить не собирается. Так что пойдешь ты, братец, с нами в казенный дом. — Тут Колычева совсем прорвало, он вперил в парня полный гнева взгляд. — Люди с голоду пухнут, а ты… — Он не нашелся, что добавить, лишь скрежетнул зубами и напряг кулаки.
— Сдавайте дела, — произнес Елисеев.
— А что потом? — еле слышно сказал Сару-ханов.
— Потом с нами пойдете.
— Хорошо, я сейчас.
На их голоса уже потянулись другие сотрудники артели, однако Елисеев быстро спровадил всех подальше от двери, за исключением плотного толстячка в полосатом костюме, который делал его похожим на тигра. Этому толстячку Саруханов передал свои дела и должность, а потом вместе с сыщиками вышел в коридор.
— Где у вас читальня? — требовательно спросил Елисеев.
— Простите, а она-то здесь причем? — совсем перепугался «жених».
— Показывай, кому говорят! — прикрикнул Петр.
Читальня находилась в том же подвале. Елисеев быстро сверился с наличием в ней газет и обнаружил, что номера из его списка здесь отсутствуют.
— Что и требовалось доказать, — усмехнулся он.
— Спасибо науке, — в тон ему добавил Колычев, окончательно запутав Саруханова. Тот крутил головой по сторонам, не зная, на ком из сыщиков остановить свой взгляд.
Они доставили насмерть перепуганного парня в свой кабинет, усадили для допроса.
— Мне бы водички, — попросил подозреваемый. — В горле пересохло.
Елисеев принес ему воды. Парень жадно выхлестал целый стакан. Руки у него дрожали, и Петр быстро отобрал посуду, пока Саруханов ничего не расколотил.
— Легче? — спросил Колычев.
Парень кивнул.
— Отлично. Держи себя в руках, Саруханов. Расстреливать тебя никто не собирается. Хотя… будь моя воля! — Колычев звонко щелкнул пальцами, имитируя выстрел.
Подозреваемый вздрогнул.
— Я понимаю и готов сотрудничать со следствием. Знаете, я бы, наверное, сам пришел…
Елисеев хмыкнул.
— Ну-ну…
— Правда-правда, товарищи! — стал клясться Саруханов.
— Тогда сначала поговорим, а потом вы все сами напишете. Договорились? — внезапно перешел на «вы» Борис.
Саруханов почувствовал, что отношение к нему изменилось, с надеждой посмотрел на сотрудников уголовного розыска.
— Значит так, кому и когда вы продали муку — это мы чуть позже выясним, — заговорил Колычев. — А пока нас интересует, кто у вас покупал газеты.
— Менял, — чуть слышно сказал Саруханов.
— Простите?
— Менял, — громче ответил допрашиваемый. — Я на контрамарки с ним менялся.
— В театр?
— В синематограф. У него на каждую новую фильму всегда контрамарки бывали. Только, пожалуйста, не спрашивайте, откуда он их брал.
— В синематограф один ходили или с невестой?
— С невестой, — на сей раз Саруханов густо покраснел. — Она у меня очень любит фильмы смотреть. Особенно с Мэри Пикфорд. Это ее любимая актриса.
— С синематографом понятно. Давайте о вашем новом знакомце поговорим. Кто он, откуда вы его знаете? — потребовал Колычев.
— Случайно познакомились. Я забирал газеты в «Центропечати», столкнулся с ним по дороге. Знаете, как бывает — дорога широкая, а мы не разошлись. Прямо комедия… У меня бечевка порвалась, газеты посыпались. Он помог мне их собрать и донести до читальни, — слегка запинаясь, произнес Саруханов.
— Дальше!
— Ну, мы с ним поговорили по пути. Товарищ оказался начитанный очень, следит за всем, что в мире происходит. И собеседник интересный: много чего знает, везде побывал. Приятный человек. Слово за слово… в общем, он предложил мне обмен: газеты на контрамарки. Сами знаете, газеты сейчас так просто не купишь — больно дорого, а я за наполнение печатными изданиями артельной читальни отвечаю. Я прикинул: худа не будет, если парочку номеров продам.
— Не парочку, — сказал Елисеев.
— Согласен, больше. Но никто и не заметил, что газеты не все. Люди думают, что номера на руках, что будто читает кто-то…
— Ясно, — протянул Елисеев. — Как зовут этого гражданина?
— Он поляк, хотя по говору этого не скажешь. А представился мне Анджеем. Очень культурный и начитанный человек.
— Повторяетесь.
— Извините.
— Что еще можете сказать об этом Анджее? Елисеев заставил Саруханова дать словесный портрет поляка. Тот долго путался, но, в итоге, сумел довольно подробно описать знакомца. У сыщиков сложилось впечатление, что Анджей — и есть тот самый «грустный», которого они ищут, хотя улики, конечно, были шаткие. И все же приятно было осознавать, что они на верном пути.
— Как вы с ним встречались? Может, знаете, где он живет? — спросил Колычев.
— Встречались раз в неделю возле синематографа — бывший «Рояль-вио», знаете его, конечно? Теперь он «Октябрем» называется. Только на последнюю встречу он почему-то не пришел, хотя у нас была договоренность. А где он живет — я не знаю. Анджей никогда не рассказывал ничего о себе лично.
— Ваша девушка видела этого Анджея?
Саруханов передернул плечами.
— Ни в коем разе. Я специально не хотел их знакомить.
— Почему? Боялись, что она проведает о ваших темных делишках? — предположил Борис.
— И это тоже. Но, по правде, у меня была другая причина: этот Анджей — очень обходительный и галантный. Наверняка, большой сердцеед и должен нравиться женщинам.
— Другими словами: вы боялись, что он может отбить вашу невесту?
— Да. Мной руководили чисто мещанские чувства. Мне горько это сознавать, — признался Саруханов.
— Анджей приходил на ваши встречи один, без приятелей?
— Да, мы всегда общались с глазу на глаз.
— И ни о каких своих друзьях он тоже не упоминал?
— Нет. А еще я думаю, что он не местный…
— Почему вы так решили?
— Наш городок не особо большой. Люди как-то примелькались. А я раньше этого Анджея не видел. Думаю, он совсем недавно в Же-лезнорудске. И месяца, наверное, не будет.
Вытащив из Саруханова все, что можно, сыщики отправили его в камеру, а сами принялись обсуждать полученные сведения.
— Судя по всему, следующее место, куда мы нанесем визит, это синематограф, — сказал Елисеев.
— Да. Вот только боюсь, что и там о нем мало что знают, а контрамарки он менял на что-то другое… Например, на самогон.
— Все равно, есть хоть какой-то кончик, за который можно потянуть — а там и весь клубок распутаем. Лишь бы из города этот Анджей со своим приятелем не смылся. И да… спасибо за рассказ об этом профессоре. Все же сработала его метода, как ни удивительно. Я ведь Саруханова буквально на испуг взял. Самому смешно, хотя смешного-то мало.
— Все просто потому, что грехов за ним нет особых, да и труслив он как заяц, — усмехнулся Колычев. — На таких эта метода и рассчитана.
