ГЛАВА 39

Из людей первый, кто только войдет в силу, первым же и поступает несправедливо, насколько он способен.

Когда Натали увидела Беренджера, все недостающие кусочки драматической мозаики ее жизни встали на место. Охватившая ее ненависть была сильнее любого чувства, которое она когда-либо испытывала. Она медленно опустила руки и смотрела, как Дуг равнодушно оглядывает кровавую сцену. Потом он повернулся к ней.

— Наш друг в деревне, отец Франсишку, передал по радио сержанту Барбозе, что в Дом Анджело пожаловала симпатичная туристка в новых ботинках. Когда я услышал от Барбозы описание женщины, у меня появилось странное чувство, что это могли быть только вы. Вообще-то вы достойны похвалы. Вы так много сделали.

— Вы преступник, Дуг, — сказала Натали, едва сдерживаясь, чтобы не броситься на него и не выцарапать глаза прежде, чем арабские солдаты срежут ее очередью. — Вы мерз'кий убийца.

Мозг Натали напряженно работал. Их связывали годы совместной деятельности и дружбы. Ей казалось, что она знает этого человека. Сейчас она пыталась сопоставить все факты, с его ролью во всех этих событиях. Было мало шансов остаться в живых, подумала Натали, и тут же поправила себя: шансов не было вовсе. Но требовалось хотя бы попытаться что-то сделать. Нужно было как-то использовать высокомерие Дуга, его любовь к власти и непомерный эгоизм, как-то смутить, вывести из себя, поднять на смех... и вынудить сделать ошибку. Умирать, сложа руки, Натали не собиралась.

— Вы знаете, даже Джордж Вашингтон убивал не просто так, — заговорил Дуг. — Были причины и у Эйзенхауэра, и у Трумэна, и у Моисея, и у Нельсона Манделы, и у Симона Боливара. И Линкольн отдавал приказы убить сотни и даже тысячи людей во имя того, что считал правым делом.

— Оставьте свои жалкие оправдания! Вы просто аморальное чудовище.

Глаза хирурга вспыхнули, и Натали поняла, что ее слова достигли цели. «Не в последний раз, надеюсь», — подумала она.

Беренджер повернулся к Санторо.

—Хавьер, где Оскар? — спросил он.

—Мой желудок... Мне плохо... так плохо!..

Доктор снова закашлялся, и вместе со слюной у него изо рта полетели брызги желчи.

—Черт возьми, Хавьер, где он?

—Он мертв, — безразличным тоном ответила Натали. — Я его застрелила. Выстрелила прямо сюда, — она показала пальцем на глаз. — Он был свиньей и убийцей, таким же, как и вы.

—А вы, моя дорогая, всего лишь назойливое, думающее о себе насекомое, достойное названия комара и ни в коем случае не заслуживающее статуса Хранителя.

—Не заслуживающее чего?

—Чем ты отравила этих людей?

—Не знаю. Маленький волшебник, которого я встретила в лесу, приготовил какую-то смесь, — она оглядела комнату. — Надо было ему меня послушать! Говорила же, чтобы он сделал ее посильнее!..

Беренджер пересек комнату и подошел к седовласой женщине, которая корчилась от боли, держась за живот, и стонала. С плохо скрытым отвращением Дуг посмотрел на лежавшее рядом тело ее напарника и осторожно обошел его.

—Дороти, — сказал он без тени сочувствия в голосе, — вы можете работать?

—Я... я не могу встать... меня все время тошнит, — хрипло ответила она. — Желудок словно разрывается пополам. Что-то подмешали в еду за обедом... я уверена. У меня даже галлюцинации были. Бедного Тони тоже все время рвало... Как он?

—Не слишком хорошо. Дороти, вы мне нужны. Я рассчитывал, что вы сможете заняться анестезией в обоих случаях. Это та женщина?

Увидев, как Беренджер показывает на нее, Сэнди снова начала истерически кричать.

—Нет, пожалуйста, не надо! У меня маленький сын... Пожалуйста, не трогайте меня!.. 

— Как мило, Дуг, — произнесла Натали. — У нее маленький сын. Вы гордитесь собой?

Беренджер что-то быстро прошептал человеку в элегантном костюме. Тот кивнул, подозвал двух солдат и отдал короткий приказ. Те ухватились за каталку, на которой лежала кричавшая Сэнди, быстро вывезли ее в коридор, а потом двинулись в дальнюю операционную. Через несколько секунд крики прекратились.

Анестезиолог с помощью Беренджера поднялась на ноги. Не увидеть тела Тони она не могла.

— О господи! — воскликнула она. — Бедный!..

— Послушайте, Дороти, — заговорил Беренджер, — мы позаботимся о семье Тони, хорошо позаботимся. Вы должны собраться. Принц прибудет с минуты на минуту. У него снова случился приступ. Мы должны действовать быстро, и нам нужна ваша помощь. Когда все будет сделано, когда вы поможете вернуть к жизни одного из самых просвещенных и могущественных правителей в мире, вам никогда в жизни больше не придется работать, если вы этого сами не захотите. До конца дней вы сможете жить в роскоши... Вы можете сделать, что я говорю?

— Я... Я постараюсь.

Натали смотрела, как женщина неуверенной походкой, держась за живот, направилась к двери. Она постоянно трясла головой, словно пытаясь освободиться от галлюцинаций. Краем глаза Натали заметила, что Луиш, бледный, как простыня, немного повернулся и приподнимается на локте. Она предупреждающее покачала головой, но он или не заметил, или, скорее всего, не внял предупреждению.

— Так, значит, — начала Натали, пытаясь отвлечь внимание своего наставника, — и доклад, который я должна была прочитать, и международная конференция по трансплантологии, — все было рассчитано так, чтобы я оказалась в Бразилии?

—         Если бы здесь не проходила конференция, я сумел бы, скромно признаюсь, найти другой способ. Понимаете, это вовсе не было случайностью или внезапно возникшей страстью к длинноногой звезде беговой дорожки, когда я нашел вас в Гарварде. Это...

—Дайте-ка я сама догадаюсь. Причина в результате анализа крови, сделанного в лаборатории «Уайтстоун». Пробирка с зеленой пробкой, если быть точной!

Беренджер не смог скрыть удивления.

—Кажется, когда мы закончим тут все процедуры, нам с вами надо будет немного поговорить о том, кто и что знает об этих пробирках с зеленой пробкой.

—Я знаю, что вы — убийца, безжалостный убийца!

—Можете думать, что угодно, — отрезал Беренджер. — Я и такие, как я, предпочитаем называть себя врачами, призванными исправлять серьезные ошибки в системе.

—Какой цинизм!

—У вас была совместимость тканей двенадцать из двенадцати с человеком, которому, мы знали, потребуется пересадка легкого. Этот человек произведет переворот в мировой медицине. Двенадцать из двенадцати, Натали! Это означает, что иммуносупрессивная терапия будет минимальной. Он нужен человечеству, а без твоего легкого мог умереть.

—И вы пригласили меня на ланч и сделали вид, что действительно заинтересовались мною.

—Нам нужно было держать вас на коротком поводке. Позволю спросить, кому нужнее это ваше легкое — вам или ему?

—Не вам было решать, Дуг!

—В самом деле? Знаете, до самого последнего момента я пытался отстоять тебя. Имелся другой кандидат в доноры, ремесленник, у него была совместимость с нашим человеком одиннадцать из двенадцати. Но после того, как вы так нагло повели себя с доктором Ренфро, пытаясь буквально вонзить ему нож в спину, после того, как вас отстранили от учебы, стало понятно, что ваш статус упал гораздо ниже, чем это позволительно Хранителю.

—Хранителю? Хранителю чего?.. О чем вы, черт возьми, говорите?

— Я и не предполагал, что вы поймете.

— Что еще за Хранители? Постойте, вы что, имеете в виду, тёх Хранителей, о которых писал Платон? Правители-философы?.. Вы что, на самом деле думаете... Нет, не может быть!.. Хотя... может! Вы считаете себя правителем-философом! — Натали поняла, что, стремясь вывести Дуга из равновесия, она только что получила карт-бланш. — И сколько вас таких, Дуг? Сколько правителей-философов-убийц? У вас что, тайное общество? Клуб Платона?

Выражение лица Беренджера говорило о том, что он готов взорваться.

— Я бы на вашем месте не смеялся, — сказал он. — Хранители государства — это самые великие, самые талантливые и образованные люди на земле. Принимая решения о пересадке органов, мы сделаем человеку гораздо больше добра, чем вы можете себе представить!

— Хранители государства! Кто бы мог подумать? А у вас есть гимн, Дуг? Пароль? Магическое кольцо? А как насчет тайного рукопожатия или регалий за заслуги?

— Хватит!

Беренджер быстро шагнул вперед и сильно ударил Натали по лицу. Она упала на колено. От удара у нее на глазах выступили слезы, а из уголка рта засочилась кровь.

— Очень смело, Дуг, — сказала она, поднимаясь. — Надеюсь, вы сломали себе руку.

— Не надейтесь!

— Жаль. А скажите, чем эта несчастная женщина там, в операционной, провинилась, что вы, Хранители, решили принести ее в жертву?

— Вы все равно не поймете.

— А вы попробуйте объяснить!

— Она из ремесленников — первой, низшей социальной группы. Что значит ее жизнь по сравнению с жизнью того великого человека, которого ей предстоит спасти! Все очень просто, даже не о чем спорить. Пересадка органов требуется только тем, кто может наилучшим образом послужить человечеству.

—Вы забыли упомянуть о тех, кто способен расплатиться миллионами за донорский орган!

—Нет! У многих Хранителей, которых мы спасли, нет таких денег!

—Какая благотворительность! А я еще удивлялась и гордилась, когда вы поставили на место Тоню. Помните случай с тем пациентом, который никак не мог бросить курить?

—Если бы вы не стояли рядом, я бы расцеловал Тоню: она была абсолютно права. Я готов был убить этого идиота Калвера за такое отношение к сердцу! Я убил бы его прямо на койке, разрезал ему грудь скальпелем, достал драгоценное сердце, которое система заставила меня пересадить ему, и отдал другому, который заслуживает его и берег бы!

Краем глаза Натали видела, что Луиш уже готов выхватить пистолет. Его лицо еще сильнее побледнело, а глаза были почти безжизненны.

—Слушайте, великий Дуг, — сказала Натали, — а почему же меня не убили и не закопали прямо здесь? Нет, постойте, не отвечайте, правитель-философ! Я знаю. Я жива только потому, что, если произойдет что-нибудь непредвиденное, например, легкое начнет отторгаться или перестанет функционировать, у вас в запасе будет другое! Прямо живой инкубатор!

—Сколько продлится действие этого яда? — спросил Беренджер.

—Я могла бы послать вас к черту, но у меня еще теплится надежда, что меня снова повысят до звания Хранителя, поэтому я не буду говорить ничего такого, что может этому помешать.

Натали заметила, что уголки глаз Беренджера начинают подергиваться. Еще один пропущенный удар! Повернувшись к ней спиной, Дуг велел Санторо встать.

—Хватит лежать, Хавьер. Ты нужен мне в операционной.

Санторо попытался подняться, поскользнулся на собственной рвоте, снова упал, одновременно застонав и захихикав. В этот момент совсем рядом с больницей прогрохотал вертолет, вероятно, направляясь к посадочной полосе. Одного из солдат тут же отправили встречать вновь прибывших.

— Черт бы тебя побрал, Санторо! — заорал Беренджер. — Вставай, иди в душ, одевайся и будь готов ассистировать мне!

Беренджер схватил Санторо за ворот рубашки и рывком поставил на ноги. Но в душ тот так и не попал. Луиш поднял пистолет и раньше, чем солдаты смогли среагировать, выстрелил. Пуля угадила Санторо прямо в грудь и отбросила на кресло. Вторая пуля, предназначавшаяся Бе- ренджеру, разбила окно.

— Нет! — закричала Натали, когда два солдата повели стволами и в секунду изрешетили Луиша пулями, от чего его тело несколько раз дернулось на каталке.

Она еле сдержалась, чтобы не броситься к Луишу, но поняла, что ему уже ничем не поможешь, да и испытывать выдержку солдат-арабов не было смысла. Натали отвернулась к стене, сказав себе, что ее герой обрел наконец мир и покой, а ее саму очень скоро ждет то же самое.

Беренджер был вне себя. Он подскочил к подруге Винсента, которая все еще видела галлюцинации, качала головой и дрыгала ногами.

— Ты кто такая? Что ты тут делаешь?

Конни подняла на него глаза и зашлась в истерике. Потом ее вырвало прямо на ботинки Беренджера. Тот брезгливо вытер их о брюки женщины, а затем повернулся к двери. Со двора трое солдат везли каталку, на которой лежал молодой смуглый мужчина с кислородной маской на лице и подсоединенным портативным монитором. Он дышал с трудом. Рядом с каталкой шел врач-араб в белом халате, за ним молодой худощавый африканец толкал небольшой стеклянный ящик на колесах, наполненный контейнерами с кровью.

—    Ты, Рэнделл, будешь работать в операционной, как обычно, — бросил Беренджер молодому человеку. — Насос в том же положении, как ты его оставил, все остальное найдешь сам. Готовься побыстрее.

Он похлопал юношу по плечу, подошел к лежащему на каталке принцу, прослушал его сердце и легкие.

—    Мне это не нравится, — сказал он по-английски вра- чу-арабу. — Очень не нравится. Где Хандури и сестры?

—    Мы их видели, они едут на двух машинах, милях в пяти от сюда. По такой дороге это займет полчаса, не больше.

—    Нужно было посадить их на самолет и везти прямо сюда!

—    Вы слышали, что сказал пилот в Рио: закрылки неисправны, и лететь опасно.

—    Господи! Когда принц начал терять сознание?

—    В аэропорту, когда мы переносили его в вертолет.

—    Ладно, мы справимся. Вы сможете ассистировать мне в операционной?

—    Я не могу оставить принца, особенно когда он в таком состоянии.

—    Хорошо, везите его в реанимационную палату и сделайте все, что нужно, чтобы стабилизировать состояние, пока не прибыл Хандури. Стойте, как зовут того человека, в костюме?

—    Аль-Тани.

—    Спрошу его, сможет ли он быть ассистентом.

—    Не думаю, что от него будет толк, — ответил араб. — Он ведь...

—    Мне нужен помощник, черт бы вас побрал! Мне нужна еще одна пара рук, даже если это руки того, кто ничего не соображает... Подождите! Ладно, просто следите за состоянием принца. Я начну изымать сердце прямо сейчас, чтобы быть готовым, когда приедут Хандури и сестры.

— Но кто же будет вам ассистировать?

Беренджер хищно улыбнулся.

— Она! — сказал он, указывая на Натали.