Елизаветинские представления о том, почему люди заболевают (мы изложили их в начале главы), вряд ли дадут вам серьезно отнестись к диагнозу, поставленному врачом. Если природа вашего недуга неясна, врач спросит, когда у вас появились первые симптомы. Некоторые врачи высчитают положение звезд в тот момент, когда ваши влаги вышли из равновесия. Большинство спросит вас, что вы ели, чтобы узнать, не могли ли вы заболеть из-за еды. Абсолютно все попросят вас сдать анализ мочи. Шестнадцать страниц «Краткого справочника по здоровью» Эндрю Борда посвящены тому, как определить состояние организма по цвету, консистенции и прозрачности мочи пациента, так что, например, моча «красноватого цвета, как золото, говорит о начале болезни печени или желудка, а если она слишком жидкая, то это означает изобилие флегмы, которое приводит к некоторым видам лихорадок».

Так что не удивляйтесь, если в ответ на вашу просьбу о помощи врач сначала выдаст стеклянный сосуд для мочи. На самом деле, если вы не богаты, большинство врачей предпочтут иметь дело именно с вашей мочой, а не с вами лично. Они настолько пекутся о своем достоинстве, что с большой неохотой подходят слишком близко к больным пациентам.

Ситуация осложняется не только тем, что медики XVI века устанавливают неправильные диагнозы: ваша собственная интерпретация симптомов может оказаться столь же неверной. Жители елизаветинской Англии страдают от недугов, которых в современной Англии не существует. Самый очевидный, но далеко не единственный пример – чума. Потливая горячка в первую эпидемию 1485 года убила десятки тысяч людей и периодически появлялась снова и снова. Это ужасная болезнь, потому что жертвы умирают буквально за несколько часов. После особенно сильной эпидемии в 1556 году «английский пот» больше не вернулся, но люди не знают, навсегда ли он ушел: они все еще его боятся, и медики продолжают изучать его много лет. Другие болезни не исчезли, но изменили свой характер и, в некоторых случаях, даже симптомы: хороший пример – сифилис (о нем подробнее ниже). По этой причине елизаветинский медицинский «пейзаж» не менее странен, чем пейзаж географический: вы узнаете силуэты далеких холмов и, может быть, излучину большой реки; но, не считая самых крупных и очевидных достопримечательностей, вряд ли что-то будет вам знакомо.

Пожалуй, труднее всего вам будет смириться с количеством погибших. Инфлюэнцей (гриппом), например, вы наверняка болели, и не раз. Но вот ничего подобного елизаветинскому гриппу вы не видывали никогда. Болезнь пришла в декабре 1557 года и свирепствовала в течение полутора лет. За десять месяцев с августа 1558 года по май 1559-го смертность практически утроилась, составив 7,2 процента (обычно количество смертельных случаев не превышает 2,5 процента). От инфлюэнцы умерло более 150 тысяч человек – 5 процентов всего населения Англии. В процентном соотношении эта эпидемия была страшнее, чем великая пандемия «испанки» 1918–1919 годов (тогда смертность составила 0,53 процента). Еще одна знакомая болезнь – малярия, которую во времена Елизаветы называли «болотной лихорадкой» (ague) или просто «лихорадкой» (fever). В современном мире она ассоциируется в основном с тропическими странами, но в болотистых местностях Англии XVI века, в частности в «Болотах» Линкольншира и Кембриджшира, Норфолкских топях и близ болота Ромней в Кенте, она унесла тысячи людей. Никто и не подозревал, что дело в комарах: люди думали, что болезнь вызывает испорченный воздух, поднимающийся из низких, сырых болот (отсюда и сам термин mal-aria). Так что хорошего лечения вы точно не дождетесь. Младенческая и детская смертность вокруг болота Ромней невероятно высока: 25–30 процентов детей умирают, не дожив до четырех лет. Общая смертность превышает 5 процентов – вдвое больше среднегодовой, так что жилось там примерно так же, как при непрерывной эпидемии гриппа. Врачей в тех местах вы просто не найдете. Большинство местных ректоров и викариев живут в других местах, а похороны, браки и крещения от их имени проводят клерки. Один писатель так говорит о приходах Бермарш и Димчерч, находящихся близ болота Ромней: «И воздух, и вода ужасно действуют на здоровье обитателей этой болезненной и заразной земли, и это лишь подтверждают их бледные лица и короткие жизни».

Грипп и малярия, конечно, серьезные болезни, но не они – главные убийцы эпохи. Этот «титул» принадлежит чуме, или «мору» (pestilence – прим. пер.). Никто не знает точно, сколько людей умерло от нее за время правления Елизаветы, но, скорее всего, не менее 250 тысяч человек. В 1565 году жители Бристоля подсчитали количество жертв чумы за этот год и насчитали 2070 человек – почти 20 процентов населения. Через десять лет, после еще одной смертоносной эпидемии, погибло еще 2000 человек. В Норидже худшая эпидемия чумы случилась в 1579–1580 годах, когда от нее умерло 4193 человека – четверть населения; почти половину жертв составили иммигранты. В 1564 году чума убила двести человек в Стратфорде-на-Эйвоне (13 процентов населения). В Эксетере сопоставимые эпидемии случились в 1570 (16 процентов населения) и 1590–1591 годах (15 процентов населения). Последняя эпидемия началась в Португалии, а в Девон ее привезли моряки. По иронии судьбы морские суда, которые спасли Англию от испанской Непобедимой армады, привели к гибели англичан от чумы. В 1602 году новая эпидемия чумы пронеслась по южному побережью из Плимута и Дартмута; на следующий год она убила еще 2000 жителей Бристоля и 1800 – Нориджа.

Эти цифры шокируют, но по сравнению с Лондоном они просто мизерны. Чума 1563 года оказалась настолько смертоносной, что городские власти начали составлять специальные реестры смертей (Bills of mortality), записывая количество умерших в каждом приходе. Именно с этого началась официальная статистика здравоохранения.

Мрачная реальность состоит в том, что чума в столице – такое же обычное дело, как вонь из выгребных ям, и почти так же неизбежна. Невозможно даже предположить, когда и как она нанесет удар: люди, живущие по соседству с больными чумой, временами не заражаются. Иногда не заражаются даже те, кто живут с больными чумой в одном доме.

Можно ли сделать что-нибудь, чтобы избежать чумы? Ответ прост: почти ничего. Хотя к 1600 году ей посвящено не менее 23 медицинских трактатов, а также сотни рецептов лекарств, ни один из них вам не поможет. Не помогут и регулярное окуривание и проветривание комнаты – несмотря на то, что это официальная рекомендация Врачебного колледжа. Но у вас есть преимущество: вы знаете, что чуму можно подхватить от укуса блохи, а черные крысы, переносящие чумных блох, не любят уходить далеко, так что хорошей стратегией будет покинуть район, где обнаружена чума. Кроме того, между людьми чума чаще всего передается в городах, а зимой идет на убыль, потому что крысы тогда менее активны. Таким образом, летом избегайте городов, особенно бедных приходов, потому что они страдают куда сильнее, чем богатые. Иногда чума передается воздушно-капельным путем, так что старайтесь не посещать многочисленные собрания, если в городе эпидемия (и не целоваться с незнакомцами). Еще не забывайте, что чума передается и косвенно, например через одежду, которую носил больной. Так что подержанную одежду лучше не покупать. Регулярно меняйте одежду и постельное белье и тщательно их стирайте. Чума распространяется так быстро во многом благодаря тому, что, по словам Томаса Моффета, «страдать от блох не позорно».

Но что, если случилось худшее? Что, если у вас в паху и подмышках выступили болезненные черные бубоны, сильно бьется сердце и болит голова, вы чувствуете сильнейшую жажду, у вас начинается бред – в общем, если начались симптомы чумы? Тут уже ничего не поделаешь. Врачи пропишут традиционные лекарства – «драконью воду», митридациум и териак, если узнают, что вы заразились, но вы посчитаете (и совершенно правильно), что это просто циничная попытка выманить деньги у умирающего. Подходить они к вам вряд ли станут. Саймон Форман, который все же посещает больных чумой, редкое исключение: он сам пережил чуму и считает, что второй раз ее не подхватит. Впрочем, в качестве лечения он предлагает только не есть лук и держать пациента в тепле. У него есть рецепт для избавления от чумных язв, которые остаются, если вы переживете болезнь, но это очень большое «если». Похоже, лучший совет дал Николас Баунд в книге «Лечение чумы»: «В сии опасные времена Бог – наша единственная защита».

Важная дата, которую следует запомнить, – 1578 год. Тайный совет тогда составил серию из 17 указов, направленных на ограничение распространения чумы. С этого времени, если начнется эпидемия, городское правление должно собираться каждые две или три недели, чтобы оценить распространение болезни и проконсультироваться с «искателями», которые осматривают трупы, определяя причину смерти. Одежду и постель чумных больных стали сжигать, а хоронить их – в сумерки, чтобы на похороны не собирались люди. Самая важная мера: любой дом, где обнаруживали больного, заколачивали досками как минимум на шесть недель вместе со всей семьей и слугами – неважно, здоровыми или больными. К дому приставляют стражников, которые следят, чтобы никто не выходил. Вы наверняка заплачете, услышав крики женщин, запертых вместе с мужьями, детьми и слугами после того, как у кого-то из них нашли чуму. Люди не понимают, за что им послана болезнь, почему Бог проклял их семьи. Стражники, назначаемые мировыми судьями, на самом деле не бессердечны; некоторые из них считают себя скорее помощниками для запертых семей: они пересылают записки и передают им лекарства и другие вещи, которые невозможно достать, не выходя из дома. Но тем не менее такая изоляция – это ужасающее переживание, даже если просто за ней наблюдать.

Это может показаться удивительным, но если вы заболеете чумой, то старые и бедные женщины добровольно согласятся запереться в доме вместе с вами, чтобы убираться, готовить и присматривать за вами. Они, скорее всего, тоже умрут, но до этого успеют хорошо заработать – 6 шиллингов 8 пенсов, а то и 8 шиллингов за неделю. Шестинедельная изоляция за 6 шиллингов 8 пенсов в неделю принесет 2 фунта: такая же награда за риск для бедных женщин, какую получает шахтер, который пробивает дренажную канаву в затопленной шахте, рискуя жизнью за те же 2 фунта. Но когда ваши двери и окна заколачивают досками, отправляя вас в мрачное чистилище, на выходе из которого ждет либо смерть, либо выздоровление, вы можете застрять в доме на несколько месяцев. Томас Смоллбон из Баклбери в Беркшире умирает вместе с тещей, следом погибают его сын и жена, после чего в доме остаются лишь двое детей и слуги. Вам вряд ли захочется представить, как мучились дети – особенно после того, как и у них проявились симптомы. Дом оставался заколоченным восемь месяцев; выжили только слуги.

Учитывая все обстоятельства, вполне понятно, почему некоторые жертвы чумы идут на крайние меры. В реестре Мальпаса, графство Чешир, мы находим такую запись:

Количество болезней, которыми страдают жители елизаветинской Англии, весьма велико – может быть, их даже не меньше, чем в современном мире. Ваш осторожный подход к санитарии, скорее всего, спасет вас от «кровавого поноса» (bloody flux, дизентерии), «жгучей лихорадки» (burning ague, сыпного тифа) и брюшного тифа. Ваши знания о витаминах С и D защитят вас от цинги и рахита. Многих профессиональных заболеваний вы, скорее всего, тоже сумеете избежать: например, отравления ртутью на производстве зеркал или легочных заболеваний в шахтах. Но есть и болезни, от которых не уйти никак. Туберкулез очень распространен и неизлечим, а передается воздушно-капельным путем. Если вы страдаете от каких-либо душевных расстройств, то вас наверняка назовут «безумным» (frantic), но вот что с вами делать, вряд ли кто знает. Один из вариантов – отправить вас в госпиталь Святой Марии Вифлеемской на окраине Лондона, известный всем как Бедлам; там за небольшую плату присматривают за душевнобольными. Другой вариант – к вам приставят «хранителя», запрут в отдельной комнате, обреют голову (чтобы охладить мозг), станут тщательно следить за вашим питанием и иногда пускать кровь из вены на голове.

В этой книге слишком мало места, чтобы обсудить абсолютно все заболевания, но еще два все же стоит упомянуть: две «сыпи» (poxes), «малую» (smallpox) и «большую» (great рох). В первом трактате о «малой сыпи», или оспе, изданном Саймоном Келлвеем в 1593 году, говорится, что ее причина – «перемены в воздухе, которые привлекают гниль и порчу, заставляющие кровь закипать». Болезнь передается через гной из пустул и «пыль» из засыхающих корочек, так что воздух вокруг больных действительно можно считать «опасным и испорченным». Если вы подхватите оспу, то будете страдать от высокой температуры, ломоты в мышцах, сильнейшей головной боли, рвоты, поноса, а на лице и теле выступит множество заполненных вирусом пустул. В елизаветинское время, впрочем, оспу считают детской болезнью, как корь, с которой ее часто ставят в один ряд. Она часто убивает детей, но вот взрослые от нее умирают редко: даже сама королева переживает серьезное заболевание оспой в 1562 году. Лишь в 30-х годах следующего столетия она превратится в ужасную болезнь-убийцу, выкашивающую и детей, и взрослых, которой будут бояться не меньше, чем чумы. Тем не менее вам вряд ли захочется ее подхватить даже в тогдашнем виде: она оставляет множество отвратительных оспин на лице и теле, так что, даже если вы выживете, жизнь ваша станет ужасной.

Вторая – это «большая сыпь», известная также в Англии как «французская болезнь». Она тоже изменилась с течением времени. Когда ее впервые завезли в Европу из Нового Света в 90-х годах XV века, она убивала за несколько недель. К 1558 году она превратилась в болезнь, известную ныне как сифилис, вызывающий мерзкие язвы на половых органах и других частях тела, но с ним люди могут жить десятилетиями. Обычно он передается половым путем, или, реже – в утробе, от зараженной матери к ребенку. Вильям Клоус, хирург, издавший трактат о сифилисе в 1585 году, отлично понимает его происхождение: «Хотелось бы мне, чтобы все мужчины, особенно те, кто уже больны, ненавидели, презирали и питали отвращение к грязному греху, главной причине этой инфекции». Как вы понимаете, в елизаветинской Англии на такое надеяться тщетно. Тогдашнее отношение к женщинам тоже не помогает делу: мы помним про Кэтрин Вардайн из Нориджа, которую спасли от заражения венерическим заболеванием от хозяина только решением суда. Врач Саймон Форман – еще один человек, пользующийся служебным положением, чтобы получить сексуальное удовлетворение: он соблазнил многих женщин, пришедших к нему за медицинскими и астрологическими советами. (Теперь вы понимаете, почему ему не хотелось, чтобы в комнате воняло туалетом?) Ему неважно, что эти женщины замужем; он, похоже, даже радуется, составляя списки мужей, которым удалось наставить рога. В его медицинских заметках говорится, что иногда он спал с несколькими пациентками за день. Неудивительно, что сифилис продолжает терзать страну.

Еще секс приводит к беременности. Это, конечно, не болезнь, но во время родов запросто могут возникнуть осложнения, и жизнь женщины окажется в опасности. Обычно родильная комната– место, куда пускают только женщин: повитухи помогают при родах, а мужчинам там не рады. Роды – еще и общественное событие: близкая подруга почувствует себя обиженной, если вы не пригласите ее присутствовать при рождении ребенка. Если что-то шло не так, звали врачей или хирургов. Но очень часто они уже не могли ничем помочь. Хирургических щипцов тогда не существовало. Кесарево сечение всегда завершалось смертью женщины. Два процента всех родов приводили к смерти роженицы. Таким образом, рождение пятерых детей – это риск смерти примерно один к десяти. Никаких эффективных обезболивающих тогда тоже не существовало. Роды так тесно были связаны с болью и смертью, что невольно возникает вопрос – рожали бы женщины в принципе, если бы в обществе не доминировали мужчины?