Некоторые из лучших дворянских домов Англии построили именно в правление Елизаветы – среди них Бёрли, Воллатон-холл, Хардвик-холл, Монтакьют и Лонглит. Вильям Гаррисон пишет, что «если когда-либо красивое строительство в Англии и процветало, то именно в эти годы, когда работали поистине выдающиеся строители». Но вас наверняка удивит, что почти все аристократы и большинство джентри до сих пор живут в средневековых домах и замках, построенных предками. Если вы гостите у графа с доходом 3000 фунтов в год, не думайте, что он вас поселит в роскошную комнату не менее роскошного дома, построенного одним из выдающихся архитекторов той эпохи. Скорее всего, вы окажетесь в темной комнатке в башенке постройки XIII века, которую возвели, чтобы защитить какое-нибудь стратегически важное место, а теперь поддерживают в качестве повода для семейной гордости.

«Старые деньги» редко сосредоточены в руках одного человека; скорее всего, треть своего дохода ваш гостеприимный хозяин вынужден отдавать матери, вдовствующей графине. Таким образом, многие благородные семьи просто не могут заменить старый замок новым домом – у них нет на это денег. Чтобы конкурировать с сэром Фрэнсисом Уиллоуби, построившим Воллатон-холл, им понадобится около 5000 фунтов. Дом, подобный Хардвик-холлу, стоит примерно столько же. А построить что-либо поскромнее им не позволит гордость. Кроме того, все эти древности до сих пор кое-что значат: замок говорит о высоком положении, которое уже долго занимает семья, и о связях, длящихся столетиями.

То же можно сказать и о королевской семье. Королевские резиденции – Виндзорский замок, дворец Элтем, Еринвичский дворец, Тауэр, Вестминстер, Вудсток и Хэтфилд – построены в Средние века. Несравненный дворец, построенный Еенрихом VIII в 1538 году, был продан графу Арунделу, но вернулся в собственность королевы в 1591 году. Другие «новые» дворцы в королевских владениях – Ричмондский дворец (построенный Еенрихом VII в 90-е годы XV века) и перестроенные дворцы Еенриха VIII в Уайтхолле и Хэмптон-Корте. Елизавета сделала Хэмптон-Корт своеобразным алтарем в память об отце, где собрала множество его личных вещей. К другим резиденциям она относится спокойнее: семь из 20 унаследованных дворцов она раздала. Нью-холл в Эссексе в очень плохом состоянии, так что королева отдала его графу Суссексу, сообщив ему, что позже прибудет туда с визитом, так что он отремонтировал дворец и построил там новые роскошные комнаты. Кенилвортский замок она отдала фавориту Роберту Дадли, который тоже отреставрировал его, дабы встретить королеву во всем великолепии. Что же касается более далеких замков – многие из них продали. Замок Вигмор в Херефордшире, например, ушел семье Харлей за 2600 фунтов в 1601 году. В среднем королева тратит 4000 фунтов в год на замки, оставшиеся в ее собственности, – в основном на перепланировку, украшение комнат и новые сады. Как и аристократы, королевская семья сильно отстала от новейших архитектурных веяний, из-за нехватки денег застряв в доставшихся по наследству старых жилищах.

Кто же тогда строится в елизаветинской Англии? Если вкратце, «новые люди» (new теп) – те, кто не получил больших богатств в наследство, но сделали себе состояние благодаря королевской службе, собственной изобретательности или деловой хватке. Сэр Вильям Сесил строит Бёрли (Линкольншир) и Теобальде (Хартфордшир), а также Сесил-хаус на лондонском Стренде. Его расходы на строительство регулярно превышают 2000 фунтов в год. Среди других разбогатевших госслужащих – сэр Кристофер Хаттон, построивший Хольденби-хаус (Нортгемптоншир); сэр Фрэнсис Уолсингем, построивший Барн-Элмс (Суррей); и сэр Джон Тинн, построивший Лонглит (Уилтшир). Юрист сэр Николас Бэкон строит огромный дом в Горембери (Хартфордшир); другой юрист, сэр Эдвард Фелипе, строит Монтакьют (Сомерсет). Сэр Томас Грешем, самый щедрый купец эпохи, строит Интвуд-холл (Норфолк). Придворный Томас Горджес строит знаменитый треугольный замок Лонгфорд (Уилтшир). Возможно, самый смелый архитектурный проект всей эпохи Елизаветы – Воллатон-холл (Ноттингемшир) с потрясающей «обзорной комнатой» над главным залом – построен одним из местных дворян, сэром Фрэнсисом Уиллоуби, который вложил туда чуть ли не все средства, полученные со своих угольных шахт, и едва не обанкротился в погоне за архитектурным великолепием. Впрочем, из «правила», что новые дома строят недавно разбогатевшие простолюдины, есть и исключения. Лорд Кобэм пристраивает крылья к Кобэм-холлу (Кент), несколько лордов планируют строительство новых домов (в частности, лорд Бакхерст). И, конечно, не стоит забывать покровительницу, благодаря которой построили один из самых красивых домов эпохи, Хардвик-холл. Бесс Хардвик – вдовствующая графиня Шрусбери, так что под определение new man она не попадает совершенно никак. Тем не менее она родилась в незначительной дворянской семье, а деньги получила, пережив четверых богатых мужей. Когда 63-летняя аристократка в 1590 году запланировала строительство Хардвик-холла, ее деньги во многом можно назвать именно «новыми».

Все это, по сути, значит – пожалуй, чуть ли не единственный раз до самого XX века, – что если вы гостите в роскошном новом доме, то его хозяин не аристократ. Пришел новый общественный порядок – и люди, добившиеся всего сами, хотят продемонстрировать свое общественное положение с помощью новой архитектуры. Принципы этой архитектуры попадают в Англию различными способами: английские туристы находят новые идеи во время Большого путешествия; французские и итальянские мастера приезжают в Англию в поисках работы; наконец, и это самое важное, в страну привозят иллюстрированные издания работ архитекторов, в частности Вредемана де Вриса, Витрувия, Себастьяно Серлио и Андреа Палладио. Кроме того, в 1563 году выходит важная книга Джона Шута «Первые и главные основы архитектуры». В 50-х годах герцог Нортумберленд отправил Шута в Италию изучать тамошние здания, и, вернувшись, тот издал первый англоязычный трактат на эту тему. В результате появился совершенно новый стиль. Главной задачей средневекового аристократа было защитить свой род и землю, так что его замок представлял собой крепость с толстыми стенами и маленькими окнами, в которой можно выдержать длительную осаду; а вот главная задача елизаветинского придворного – продемонстрировать свои связи. Таким образом, резиденция придворного или юриста имеет одно фундаментальное отличие от средневекового жилища: она построена так, чтобы все на нее смотрели, а не чтобы никого туда не пускать.

Что в новой архитектуре вам понравится больше всего? С внешней стороны – классические пропорции здания и элементы фасада, в частности скульптуры, своды, альковы и портики, а также разнообразные колонны и их вершины – тосканские, ионические, дорические, коринфские и составные. Внутри же вас, несомненно, больше всего поразит свет. В старых домах без оконных стекол окна приходилось делать маленькими, так что в комнатах было темно. Таким образом, хорошо освещенные комнаты – символ богатства, а через застекленные окна новых домов внутрь попадает много солнечного света. Старая поговорка, что в Хардвик-холле «больше стекол, чем стен», справедлива для практически каждого нового дома в елизаветинской Англии. В Хольденби-хаусе вдвое больше стекла, чем в Хардвике.

Огромный дом сэра Фрэнсиса Уиллоуби, Воллатон-холл, построен на холме в его парке. Это здание произвело настоящую революцию во многих отношениях, в частности из-за того, что в нем нет внутреннего дворика: оно «смотрит» наружу, а не внутрь. Вы входите в коридор, который ведет к проходу за загородками (screens passage), а затем… вуаля! Ваши глаза уже привыкли к тусклому коридору, но тут вы оказываетесь в большом, роскошном и ярко освещенном зале с высоким потолком, огромными окнами и деревянными панелями на стенах. По обе стороны комнаты стоят большие камины, а между ними, по всей длине комнаты – два длинных стола, за которыми обедают слуги. На стенах закреплены алебарды и бердыши – часть оружия, которое сэр Фрэнсис обязан по закону предоставлять ополчению. Посмотрите наверх, и увидите роскошную крышу с ярко раскрашенными стропилами. На самом деле это даже не стропила, да и крышу они не поддерживают; они крепятся к полу обзорной комнаты, расположенной на следующем этаже. Для 1588 года такая конструкция поразительна – настоящий триумф величайшего архитектора эпохи, Роберта Смитсона.

Сэр Фрэнсис обычно обедает не в холле, а в столовой, расположенной сбоку от холла, – оттуда открывается хороший вид на сад. Если вас пригласят разделить трапезу с его семьей, то вы будете есть за столом с льняной скатертью перед большим каменным камином, сидя на кресле или скамье, накрытой зелеными подушками. Стены обшиты деревянными панелями, но в основном практически пусты: ни одной картины на них нет, только две карты – Ноттингемшира и Линкольншира. Мода на собирание картин в XVI веке лишь зарождается; большинство владельцев богатых домов демонстрируют всю свою коллекцию в одном месте, обычно – в длинной галерее. Прогулка по галерее – своеобразная форма упражнений в помещении, если на улице пасмурно. Гостей часто приглашают присоединиться, чтобы посмотреть на портреты королевы и выдающихся людей эпохи; демонстрация таких портретов намекает, что владелец хорошо знаком с их натурщиками. В некоторых больших домах в галерее выставляют и изображения исторических личностей. Портреты прежних королей и бюсты римских императоров провоцируют обсуждения среди прогуливающихся гостей: Цезаря сравнивают с Августом, Карла Великого – с Александром Македонским.

Холл – по-прежнему важное место в доме, но оно уже не является местом сбора семьи; эту «обязанность» у него приняла большая комната. Эта комната, в которую обычно поднимаются по лестнице в дальней части холла, чем-то напоминает современные гостиные. Окна там большие и пропускают много света для чтения. На потолке гипсовая лепнина, стены раскрашены или украшены гобеленами, а пол покрыт квадратными тростниковыми ковриками. В некоторых больших комнатах на деревянных панелях висят картины. Именно там вы найдете лучшую мебель: роскошные шкафы, буфеты и столы, покрытые персидскими коврами, иногда – даже столики из инкрустированного мрамора или переносные комнатные часы. Если нет отдельной столовой, то семья здесь еще и обедает; во время еды работают слуги и играют музыканты. Еще члены семьи здесь отдыхают и, возможно, даже сами играют что-нибудь на верджинеле. Кроме того, здесь проходят танцы и постановки пьес для небольшой аудитории, если поблизости гастролирует актерская труппа. Наконец, именно в большой комнате играют в шахматы, кости и карты, пьют и разговаривают до поздней ночи.

Количество домочадцев в жилищах богатых людей разнится невероятно. В аристократических семьях обычно 100–200 слуг и джентльменов-компаньонов; у графа Дарби в 1585 году их, например, 115. Затраты на содержание всей этой компании – еще одна причина, по которой у старых аристократов нет денег на строительство новых роскошных зданий. В новых домах живет заметно меньше людей. У сэра Томаса Тресэма, построившего Раштон (Нортгемптоншир), 52 слуги; у Бесс Хардвик – 50; у лорда Пейджета – всего 29. В Воллатоне у сэра Фрэнсиса Уиллоуби – 36, в том числе эконом, привратник, камердинеры, дворецкий, помощник дворецкого, спальники, клерк, повар, возчик, мясник, конюхи и пажи. Все они мужчины: немногие женщины, живущие в больших елизаветинских домовладениях, – девушки-дворянки, прислуживающие хозяйке дома или ее дочерям. Других женщин нанимают для отдельных работ, например шитья или стирки, но они не едят в холле и не входят в общий список домочадцев. Только среди королевских слуг количество женщин хоть сколько-нибудь значительно, но даже там всего четыре «леди спальни» (lady of the bedchamber), семь «леди личных покоев» (lady of the privy chamberr) и несколько фрейлин и камеристок.

Тридцати шести слуг сэра Фрэнсиса для такого большого здания, как Воллатон, может показаться мало. Но иногда оно заполняется до отказа. Например, 11 ноября 1588 года, когда сэр Фрэнсис принимает у себя графа и графиню Ратлендов и нескольких местных джентльменов со свитами, в холле пирует не менее 120 человек. Если уже это кажется вам обременительным, то посочувствуйте тем, кого посещает с визитом королева. Когда она приезжает в загородную резиденцию, ее владелец должен расселить у себя 21 придворного с семьями, главного секретаря королевы, официальных лиц из правительства со слугами – в общей сложности несколько сотен человек. Когда Елизавета в 1583 году приезжает в Теобальде к Вильяму Сесилу, она делает холл своей большой комнатой, столовую – комнатой для аудиенций, а его большую комнату – своей личной. Сэру Вильяму приходится есть в галерее, а слугам – спать на соломенных матрасах на чердаке в чулане. Тем не менее визит проходит с большим успехом. За все годы королева гостила у него 13 раз.

Если предположить, что вы приехали в загородный дом не во время визита королевы, то у вас будет собственная спальня. На полу будут плетеные коврики из тростника, а на всех стенах – яркие гобелены, обрезанные вдоль дверей и окон, чтобы пропускать свет. В спальнях обычно висят шторы и занавески. Кровати в елизаветинскую эпоху большие и могут занимать большую часть комнаты. Площадь «Огромной уэрской кровати», упомянутой Шекспиром, – 11 на 11 футов, но это редкость: обычно размер кроватей – шесть на семь футов. Впрочем, не менее впечатляют, чем площадь, и резные украшения постелей. Проведите ночь в Фулфорде, графство Девон, и, возможно, вас уложат спать в кровати на столбиках с резными изображениями полуобнаженных индейцев – в 1585 году это последняя мода. На некоторых кроватях – тщательно выделанные балдахины, изготовленные в честь свадьбы. Где-то можно встретить роскошные тафтовые пологи, где-то – пологи из золотой ткани, вышитой шелком. Пуховые матрацы кладут один на другой, а верхний – взбивают; таким образом, постели в богатых домах очень мягкие. Наволочки и простыни обычно из голланда; на наволочках иногда бывает вышит герб семьи. Комоды очень редки – в этот период в них хранят в основном документы, – так что если вы и будете куда-то складывать вещи, то в трехпанельный сундук с резными украшениями впереди. Если на сундуке лежат турецкий или персидский ковер и подушки, то он одновременно служит еще и сиденьем. Рядом со спальней располагается салон (withdrawing room), где будет спать ваш слуга.

Если говорить об утреннем причесывании, то в комнате может найтись даже зеркало – либо маленькое и круглое, висящее на стене, либо прямоугольное в регулируемой серебряной рамке, которое ставят на стол (именно его в шестой главе упоминала леди Ри-Мелейн). Еще можно попросить хозяина одолжить маленькое ручное зеркало: их в хороших домах много На втором столе или высоком шкафу стоит медный или серебряный кувшин и тазик; вытереться можно льняными полотенцами. Что же касается уборной, в комнате вы найдете либо латунный или оловянный ночной горшок, либо стульчак, а может быть – даже стеклянный писсуар (если вы хотите сдать анализ мочи для врача). По выражению Гормана, «убедитесь, что рядом с моей постелью стоит стул для облегчения с сосудом внизу и писсуаром рядом». Свою «нижнюю оконечность» вы сможете вытереть салфеткой, «хлопком» (мягкой шерстью), льном, а кое-где специально для этой цели даже покупают бумагу.

В каждом богатом доме должна быть своя piece de resistance, некая чудесная достопримечательность, о которой, однажды увидев, еще долго говорят. В Воллатон-холле это обзорная комната: большая светлая комната, построенная над холлом, из которой видны и башни самого здания, и окружающий его парк. Причем ею пользуются не только днем в ясную погоду: сэр Фрэнсис интересуется астрономией и приглашает гостей на крышу, чтобы посмотреть на звезды. В других домах самое впечатляющее зрелище – сторожка у ворот. В Тиксалле, графство Стаффордшир, сэр Уолтер Астон пристроил к отцовской каркасной усадьбе элегантный трехэтажный сторожевой дом (где, кстати, я сейчас пишу эту главу) с дорическими, ионическими и коринфскими колоннами с каждой стороны, большими и широкими окнами и площадкой на крыше. В Лонгфордском замке больше всего обсуждают его треугольную форму; в Раштоне такое же внимание привлекает треугольный домик. В других местах можно найти необычные банкетные залы, построенные специально для того, чтобы развлечь и впечатлить гостей.

У этих новых больших домов есть и еще одна черта, которой не хватало их средневековым предшественникам: «формальный» сад. В средневековый сад ходили в основном женщины, чтобы читать, собирать цветы или просто укрыться от шума и суеты, царящих дома, а вот елизаветинский сад – это место для обоих полов, в котором соединяются эпоха Возрождения и эстетические идеи об архитектуре, природе и порядке. Сады Генриха VIII в Хэмптон-Корте, Несравненном дворце и Уайтхолле стали образцами для английского сада удовольствий. Еще одна причина, по которой сады удовольствий так быстро стали популярны, – стеклянные окна; в старинном замке из маленького окошка, откуда постоянно дует, выглянуть довольно сложно, а вот сидя у большого застекленного окна нового дома, можно регулярно наслаждаться видом. В этих садах часто размещают геральдические символы, солнечные часы и скульптуры, но самый популярный элемент в саду – квадрат. Квадрат можно найти в любом большом саду, ограниченный камнями, водой или изгородью из самшита. Внутри каждого квадрата – узор в виде сложного узла (отсюда knot gardens – «узловые сады»), «Открытые узлы» – узоры из розмарина, тимьяна, иссопа и других трав, пространство между которыми заполнено песком, битым кирпичом или землей разного цвета; в «закрытых узлах» это пространство заполняется разноцветными цветами. Грани этих квадратов образованы кустами и изгородями, в том числе из боярышника, карликовой пихты, плюща, шиповника, можжевельника, падуба, ильма или самшита. В некоторых местах розмарин, тис и самшит фигурно подстригают. В садах Уайтхолла можно увидеть фигуры мужчин и женщин, кентавров, сирен и служанок с корзинами, созданные переплетением сухих ветвей с растущими кустами.

Сады удовольствий поспешно разбивают у себя владельцы богатых домов, которые надеются – или боятся, – что к ним приедет Елизавета. В Кенилворте Роберт Дадли сажает восемь узловых садов близ внешней стены, добавляя к этому фонтан по центру территории и террасу, с которой все это особенно удобно рассматривать. Лорд Ламли переделывает сады Несравненного дворца: квадратные узловые сады, фигурно обстриженные кусты, обелиски, мраморные бассейны, скульптурные фонтаны. Вы увидите там пеликана, который, изливая воду в широкое каменное блюдо, восхищенно смотрит на мраморную Венеру, из чьих сосков вода бьет тугими струйками. В Воллатоне сэр Фрэнсис Уиллоуби и его архитектор Роберт Смитсон вывели увлечение квадратными садами на новую высоту, считая весь дом центральным из девяти квадратов: вокруг жилища разбили восемь больших квадратных садов, разделенных, в свою очередь, на маленькие квадратные узловые сады.

Возможно, самый интересный набор садов – в Теобальдсе. Не считая многочисленных должностей и хобби, сэр Вильям Сесил еще и увлекается садоводством и «ландшафтным дизайном». Немецкий гость Теобальдса, восхищавшийся холлом дома, где по каждую сторону стоит по шесть деревьев, просто изумляется, когда дворецкий открывает окна, выходящие в сад, в холл залетают птицы, садятся на искусственные деревья и начинают петь. Сад сэра Вильяма на самом деле разделен на приватный и большой сады. Приватный сад – большой квадрат, огороженный стеной. Внутри него проходит песчаная дорожка, окруженная фигурно подстриженной живой изгородью, внутри которой посажены вишневые деревья. Ступеньки ведут вниз, к травяной дорожке, где посажена еще одна изгородь; за ней – еще один, внутренний квадрат. В сердце этой конструкции вы найдете узловой сад с тюльпанами, лилиями и пионами, посаженными на склонах. Большой сад занимает площадь в семь акров и содержит в себе девять квадратных узловых садов, объединенных в один большой квадрат. Площадь каждого из этих садов – 70 на 70 футов (21x21 м), между ними – дорожки шириной в 22 фута (6,7 м). В середине центрального узла – белый мраморный фонтан. В других узлах – скульптуры и обелиски, и даже небольшой насыпной холм внутри лабиринта, посвященного Венере. Еще в саду стоит летний домик с бюстами первых 12 римских императоров.

Вам, конечно, очень повезет, если вас пригласят погостить в роскошной резиденции вроде Воллатона или Теобальдса. Сэр Фрэнсис Уиллоуби оставляет своему дворецкому совершенно четкие указания по поводу случайных посетителей: пускать в холл любого, у кого есть оправданная причина повидаться с хозяином, и накормить его; но праздного или безнравственного человека нужно тут же изгнать. Даже если вас посчитают достаточно респектабельным, чтобы позволить задержаться, это еще не значит, что вас пригласят посмотреть комнаты, особенно великолепную обзорную комнату. Но если вам все же удастся переночевать в одном из новых роскошных домов, с их элегантными классическими пропорциями, высокими потолками, целыми акрами оконных стекол, яркими гобеленами и огромными квадратными садами, то вы надолго это запомните.