Эпилог

Сельма пошла провожать Эгана до двери.

Они спустились к реке. Сизые доски мостков затянуло чешуей утренней сырости. В плоской широкой лодке, улыбаясь одними глазами, курил и ждал их вчерашний великан-лесовик. Он, похоже, искупался: от мокрых волос по плечам расползлись темные пятна влаги. Эган устроился на корме. «Великодушие и равновесие» подал руку Сельме, она сошла в лодку, та не заметила прибавки веса. Отплыли не сразу: Сельма вдруг замерла, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Великан, стоявший у нее за спиной, сделал то же самое. Рассвет длился и длился, и распускал в воде амарантовые кляксы. На том берегу угукали горлицы. Из акустически невозможного далека прилетел паровозный гудок.

– Понравилось тебе у меня?

– Мне всегда у тебя нравится.

Великан взялся за шест. Эган всмотрелся в мелкую рябь, но дна не увидел. Дороги в прихожую он не знал и не понимал, сколько им плыть.

– Пока не захочешь прощаться.

Понятно, да.

Такие меандры Эган видел только на Аляске. Лес стискивал петли реки вплотную, в зеленой мгле возились птицы. На одном невообразимом повороте Эгану показалось, что он приметил в осоке на берегу маленькую косматую фигурку, стиравшую в реке носок.

– Пука?

– Да, у нее тут свой дом на дереве. Один из. – Пауза. – Слушай, чуть не забыла: я собираюсь навести порядок в библиотеке, в ближайшие год-два. Мне кажется, это повод тебе заехать еще раз. Я намерена отдать тебе кое-что на дерри.

Эган вскинул бровь, хмыкнул.

– Есть чем удивить, думаешь?

– Уверена.

Коннер перевел взгляд на великана. У того рубаха на плечах высохла, зато успела намокнуть на пояснице. Когда правая рука с шестом уходила вверх, ворот оголял место полевее от загривка – и татуировку: человечка на канате, а за ним – нити облаков. Эган взял Сельму за руку.

– Спасибо тебе.

– Сулаэ фаэтар.

За следующим поворотом показался причал. Возле него пританцовывали на воде две лодки, еще одна лежала на песке кверху брюхом. От причала вверх уходил заросший высокой травой косогор, на макушке супился ельник. Эган покосился на Сельму.

– Ты, я смотрю, любишь крутые горки.

Сельма пожала плечами.

– На плоскости мне скучно.

На причале великан вновь впитался в Сельму. Вскоре они уже вдыхали волглый смолистый дух прелых игл. Эган пригнулся и всмотрелся в хмурые просветы между стволов. В десятке метров от первых деревьев угадывалась старая, поеденная жучком дверь. Эган обернулся. Сельма что-то искала по карманам.

– Шальмо заезжал к тебе, насколько я понимаю.

Сельма продолжила перебирать складки одежды и отозвалась не сразу.

– Да, год назад, что ли. Спрашивал, как ему быть с женщиной его жизни.

– Как раз ее текст я тебе и привез.

– А, да? В общем, хорошо помолчали. У него все в порядке?

– Насколько мне известно, да.

Найдя искомое, Сельма протянула Эгану что-то небольшое, завернутое в салфетку.

– Вот. Это тебе на дорогу.

Мятное печенье. Эган усмехнулся.

– Я думал, ты мне еще немного карточек дашь. Не одному Шальмо иногда нужен не только я.

– Последнее время перебор с сыростью, – пробурчала Сельма. – Эти, с птицами, слипаются по нескольку штук.

Эган нащупал в кармане выданную вчера бумажку. Он мог поклясться, что она была всего одна, хоть и толстая. Сейчас он насчитал четыре. Улыбнулся, вскинул голову, но трава рядом с ним уже успела выпрямиться.