ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Почему она меня не убивает?»

Глаза Давоки предостерегающе вспыхнули, ладонь, зажимающая Лирне рот, пахла дымом. Принцесса сглотнула, стараясь по возможности успокоить дыхание, и вопросительно подняла одну бровь. Взгляд лоначки метнулся вправо. Лирна скосила глаза, но увидела только серую ткань шатра, как и прежде колыхавшуюся под горным ветром. Принцесса снова посмотрела на Давоку, приподняв уже обе брови. Взгляд дикарки был направлен на что-то невидимое, зрачки шарили по стенке шатра, а мышцы рук напряглись, готовые к бою.

Раздался едва слышный звук, похожий на шелест разрезаемой ткани. В пологе шатра появилась блестящая точка, показалось остриё ножа, а затем появился и сам нож, по крайней мере десяти дюймов длиной. Шелест становился все громче, ткань затрещала. Стенка шатра разошлась, и в дыре возникло лицо мужчины — лонакского воина, насколько могла судить Лирна. Бритоголового, с татуированным лбом и угрожающе оскаленными зубами.

Давока сделала выпад, её нож вонзился под подбородок пришельцу. Голова лонака дёрнулась назад, дикарка надавила сильнее, пронзая мозг. Затем вытащила нож, запрокинула голову и издала протяжный вой. Снаружи моментально раздался крик тревоги, послышались отрывистые приказы и звуки яростной схватки. Давока приподняла своё копьё, сунув Лирне в руки испачканный кровью нож.

— Побудь здесь, королева, — сказала она и нырнула в тёмную прореху.

Лирна осталась лежать на спине, чувствуя тяжесть ножа в раскрытой ладони и спрашивая себя, может ли человеческое сердце разорваться от волнения.

— Принцесса! — послышался хриплый оклик брата Соллиса.

— Я тут! — просипела Лирна и закашлялась (в горле пересохло), а затем крикнула: — Я тут! Что случилось?

— Нас предали! Оставайтесь внут... — Он запнулся на полуслове. Лирна услышала лязг металла и стон. Шум все возрастал, голоса зазвучали гневом и болью, и над всем этим принцесса различила лонакскую речь.

Резкий треск заставил принцессу посмотреть на крышу шатра: оттуда торчала стрела, застрявшая в ткани. «Беги! — кричал её разум. — Беги отсюда! Если останешься — погибнешь!» Нож по-прежнему лежал в ладони, с рукояти на пальцы стекла капля крови. Этого хватило, чтобы оцепенение Лирны прошло. Она сжала скользкий от крови нож, вскочила на ноги и кинулась в темноту.

Соллис подбросил ещё одно полено, и костёр полыхнул с новой силой. Командор пригнулся, держа окровавленный меч, — стрела свистнула прямо над его головой. Двое других братьев, Гервиль и Иверн, стояли с натянутыми луками у входа в шатёр. Где-то в темноте, вне круга света от костра, кипел бой. Непонятно, было, кто побеждает, а кто проигрывает.

— Оставайтесь на месте, ваше высочество! — приказал Соллис. Брат Гервиль схватил принцессу за руку, принуждая встать на колени.

— Прошу прощения, принцесса, — улыбнулся Гервиль. Это был испытанный в боях воин, резкие черты лица его отсвечивали красным в свете костра.

— Сколько их? — спросила она.

— Сложно сказать. Мы уже человек десять убили. Эта лонакская сучка нас поимела. — Он снова улыбнулся. — Простите за выражение, ваше высочество.

— Эта лонакская сучка только что спасла мне жизнь. Вы не знаете, она не ранена?

Резкий крик заставил их посмотреть на юг. Три лонака, дико вопя, выскочили на свет, размахивая дубинками и топорами. Двигаясь с такой скоростью, что невозможно было уследить, брат Гервиль выпустил одну за другой две стрелы: двое нападавших упали. Соллис походя зарубил третьего, одним плавным движением парируя удар и атакуя. Лонак с раной на горле упал навзничь, и Гервиль на всякий случай пронзил стрелой его грудь.

— Тринадцать, — осклабился он. — Давненько не было такой урожайной ночи.

Слева что-то тренькнуло. Гервиль повалился на Лирну, погребая её под своим дёргающимся телом, при этом раздавалось какое-то громкое чмоканье. Она в панике забилась, пытаясь выползти из-под давящей тяжести и закричать, и вдруг почувствовала, как тёплая жидкость заливает её ночную сорочку. Обмякшее лицо Гервиля с полуопущенными веками оказалось в нескольких дюймах от её глаз. Лирна провела ладонью по угловатым скулам, ощущая, как жизнь покидает его. «Спасибо тебе, брат».

— Принцесса! — Соллис перевернул труп, поднял Лирну, и его глаза расширились при виде крови, текущей по её груди и животу. — Вы ранены?

— Нет-нет, — замотала она головой. — Где лорд-маршал?

— Сражается, я полагаю. — Он обернулся, опустив меч и обшаривая глазами темноту. Звуки боя стихали, вопли и звон мечей звучали все реже, пока наконец северный ветер не унёс последний крик.

— Они ушли? — прошептала Лирна. — Мы победили?

Внезапно из мрака метнулась какая-то гибкая белёсая тень. Перепрыгнула через костёр, поднырнула под меч Соллиса, уклонилась от стрелы брата Иверна и с поднятым топориком кинулась на Лирну. Время словно замедлилось: потрясённая принцесса смогла до мельчайших деталей рассмотреть несущуюся на неё фигуру. Это была девушка-лоначка, одетая в волчью шкуру, лет шестнадцати от силы, её мускулистые руки уже начали опускать топор, а лицо... Не было ни ярости, ни злобного оскала, лишь безмятежная радость светилась на кукольно-красивом личике.

Принцесса отпрянула, инстинктивно взмахнув ножом. Лезвие что-то задело и тут же вырвалось из руки, теряясь в темноте. Лоначка отпрянула, увернувшись, и припала к земле. Её взгляд мазнул по лицу Лирны, и та заметила краснеющую полосу, протянувшуюся от подбородка до брови. А ещё — ярко-синие глаза.

Меч Соллиса уже готов был перерубить лоначку надвое, но вместо этого воткнулся в землю: девушка отпрыгнула в сторону и повернулась лицом к воину, держа наперевес свой топор.

— Кираль! — Из мрака появилась Давока с окровавленным копьём.

Девчонка снова взглянула на Лирну, её синие глаза сверкали от радости, из раны лилась кровь, а рот растянулся в свирепой улыбке. Внезапно она пропала, растворившись в ночи, словно кто-то задул свечку.

— Кираль! — закричала ей вслед Давока, останавливаясь у костра. — Юбе’ ве’ла, акора!

«Прошу, вернись, сестра!»

Нирсу они нашли в нескольких ярдах от её палатки. Она была мертва, пронзённая стрелами. Лирна подумала, что лонаки, должно быть, ошиблись из-за темноты. Если так, то фрейлина спасла ей жизнь, приняв удар на себя. Сержант завернул тело в плащ и отнёс к подножию холма, где уже складывали погребальный костёр.

— Подождите! — окликнула Лирна, когда он поднял тело. «Здесь нет моей вины, я же её не убивала», — подумала она, зная, что сама себе лжёт. Она провела рукой по волосам служанки. Пальцы наткнулись на дешёвенький черепаховый гребешок. Лирна забрала его, поблагодарила сержанта и отошла.

Они насчитали около ста трупов лонаков, в основном мальчиков и мужчин. Но были также и женские трупы, где-то около десятка. Лорд-маршал Аль-Смолен, щеголявший перевязанной рукой и впечатляющим кровоподтёком под глазом, доложил ей о гибели двадцати трёх гвардейцев. Ещё трое были ранены. Половина лошадей разбежалась или была убита, среди них оказался и Воронок. Лирна не особенно любила этого коня, но тем не менее расстроилась. Остались только боевые кони, ездить на которых было не слишком приятно.

Давока сидела у догорающего костра, прислонив копьё к плечу. С тех пор как бой закончился, она не проронила ни слова, не пытаясь ни оправдаться, ни покаяться, несмотря на звучавшие со всех сторон требования немедленно казнить предательницу. Впрочем, Лирна сразу же их пресекла.

— Это она завела нас в засаду, ваше высочество, — настаивал Смолен. — Из-за этой сучары я потерял половину своих людей.

— Я всё сказала, лорд-маршал. Не заставляйте меня повторять.

Лирна присела напротив Давоки и заметила грусть на её лице.

— Пора все прояснить между нами, — сказала она ей по-лонакски. Та подняла голову. Слабый проблеск удивления мелькнул во взгляде.

— Я тоже так думаю, — ответила Давока.

— Похоже, что власть Малессы не так уж непререкаема, да?

— Она хочет помириться с мерим-гер, самым лютым и коварным нашим врагом. Некоторые кланы... воспротивились. Зазвучали недовольные голоса. Мы, разумеется, убили бунтовщиков, но их оказалось слишком много. Малесса объявила их отверженными, и их изгнали из кланов. Тогда они образовали собственный: клан Лонакхим-Сентар.

— Сентар? Я не знаю этого слова.

— Сейчас его редко употребляют. Оно пришло из легенд, сложенных задолго до того, как ваши люди пришли из-за моря и украли наши земли. Так назывался отряд доблестных воинов, избранных за своё выдающееся мастерство и отвагу, ставших сияющим копьём Малессы. Они одержали славнейшую победу, разгромив народ сеорда: благодаря им мы овладели всем континентом. Так было до прихода мерим-гер. Все сентары погибли во время Великого Исхода, прикрывая отступление лонак-хим в горы, которые стали нашим новым домом. И вот как они возродились... дурное потомство некогда прославленного народа.

— Девушка, которая пыталась меня убить, — твоя сестра?

— Кираль, — кивнула Давока, прикрыв глаза. — У нас общая мать. Ей повезло, что боги забрали её до того, как она увидела, во что превратилась дочь.

— И во что же?

— В мерзость. В то, что убивает без причины и изрыгает яд.

Она сделалась их лидером, «истинной Малессой», как называют её Отверженные. — Давока подняла веки, взглянув прямо в глаза Лирне. — Кираль не всегда была такой, что-то... изменило её.

— Что же именно?

— Это ведомо одной Малессе, — поморщилась Давока.

— Понятно, — кивнула Лирна, понимая, что расспрашивать бесполезно. — Она вернётся?

— Отправив меня на перевал, Малесса послала три отряда на поиски сентаров. Была надежда, что сентары будут сражаться вместо охоты на тебя, королева. Но, похоже, моя сестра ухитрилась ускользнуть от преследователей. — Давока оглянулась на подножье холма, куда гвардейцы Смолена стаскивали трупы лонаков. — Сентаров много, и они не остановятся.

— Тогда нам не стоит здесь задерживаться, — отозвался Соллис на языке Королевства. Позади него пылал погребальный костёр: тело брата Гервиля, лежащее наверху, уже было окутано пламенем. Орден никогда не медлил с преданием огню своих мёртвых. — Если мы поторопимся, уже к вечеру вернёмся к перевалу. Я подберу вам подходящую лошадь, ваше высочество, — сказал он и повернулся, чтобы уйти.

— Брат, — задержала его Лирна, — эта экспедиция находится под моим командованием, а я не давала приказа её прерывать.

— Вы разве не слышали, что она сказала, принцесса? — Соллис перевёл взгляд с Лирны на Давоку. — В следующий раз отбиться нам не удастся. Ещё одно нападение мы не переживём.

— Он прав, — кивнула Давока, переходя на язык Королевства. — Слишком много людей, слишком много раненых. После нас остаётся след, по которому моя сестра пройдёт с закрытыми глазами.

— Нет ли другого пути? — спросила Лирна. — Тропинки, по которой пройдёт небольшой отряд — так, чтобы за ним трудно было проследить?

— Ваше высочество... — начал было Соллис, но Лирна оборвала его:

— Брат, орден не в ответе перед королём, это так. Посему я благодарю вас за службу и дозволяю покинуть нас, если хотите. — Она вновь повернулась к Давоке. — Так что, есть иной путь?

— Да, — медленно кивнула лоначка. — Но он очень опасен, и там смогут пройти только... — Она запнулась, поморщившись, и показала раскрытую ладонь. — Столько. Не больше.

«Пять человек, включая меня. То есть четыре меча против всех сентаров, и только Ушедшие знают, сколько их там прячется». Она понимала, что Соллис прав и разумнее всего повернуть назад, на перевал, а там уже и рукой подать до безопасного дворца. Однако слова Давоки подстегнули её желание узнать истину. «То, что ведомо только Малессе...» Вот же оно, доказательство, Лирна чувствовала это. Наверняка на горе верховной жрицы найдутся и другие. Она поднялась и позвала Смолена:

— Выберите трёх лучших людей, которые будут сопровождать меня на север, а брат Соллис проводит вас до перевала.

— Я бы предпочёл остаться, ваше высочество, — подал голос брат-командор; Лирна могла бы поклясться, что слышит в нём подавленную злость. — С вашего дозволения, я и брат Иверн пойдём с вами.

— А я — лучший из всех моих людей, — произнёс Смолен. — Но даже если бы это было не так, я бы никогда не покинул вас по доброй воле, принцесса.

— Благодарю вас, господа. — Лирна поплотнее закуталась в меховой палантин и взглянула на недоступные горные пики, вершины которых терялись в тучах. Оттуда донёсся слабый раскат грома. «Посмотрим, что эти горы смогут мне рассказать».

Её новую лошадь звали Бирка, что по-лонакски означало «Северная звезда». Своё имя животное получило из-за белого пятна на груди. Прежде она принадлежала брату Гервилю и, по заверениям Соллиса, была самой смирной кобылкой в орденских конюшнях. Однако судя по тому, как та встала на дыбы и мотнула головой, почуяв новую всадницу, принцесса заключила, что достопочтенный брат просто хотел её успокоить. Впрочем, несмотря на все опасения, боевая лошадь оказалась весьма послушным созданием и подчинялась малейшим движениям повода, когда они следовали за пони Давоки.

Их небольшой отряд двигался на юг уже несколько часов, изнуряющая скачка не прерывалась даже кратким отдыхом. Впереди Лирны ехал Соллис, позади неё Иверн, Смолен замыкал кавалькаду. Их глаза неустанно обшаривали окрестности и вершины холмов. В начале пути Лирна и сама была так же бдительна, но по мере того, как усталость брала своё, энтузиазм её поубавился. «Ну почему, почему я не уделяла больше внимания физическим упражнениям? — ворчала она на себя, болезненно ощущая каждый удар копыт по каменистой земле. — Часок гимнастики в день вместо чтения меня бы не убил. Зато кошмарная кобыла вполне на это способна».

В сумерках они свернули на север и провели тревожную ночь с подветренной стороны большого валуна. Костра не разжигали. Спутники по очереди стояли на страже, тогда как измученной Лирне удалось уснуть, завернувшись в меха, но сон её был неспокоен и прерывист. В ту ночь её посетили необычные видения. Место умирающего короля заняла Нирса, Лирна увидела её в дворцовом саду: фрейлина весело смеялась, нюхала цветы, нагибала цветущие ветки вишен, и все это время из ран на груди и шее лилась кровь, оставляя красный след на дорожках...

Несмотря на боль и ломоту во всём теле, Лирна очень обрадовалась наступлению утра.

В тот день Лирна увидела громадную обезьяну.

Уже несколько часов они пробирались по оврагам и каньонам и карабкались на крутые холмы, все выше и выше. Похолодало ещё сильнее, дорога, и без того узкая, сузилась почти до непроходимой.

Когда он вышли на особенно каменистую тропу, терявшуюся среди освещённых солнцем валунов, Давока объявила долгожданный привал. Дальнейший путь был прекрасно виден отсюда: узенькая тропа змеилась к двум громадным горам, самым высоким из тех, что им довелось видеть прежде. Хребет, казалось, терялся между двумя пиками. Глядя на извилистую тропу, Лирна поняла, почему Давока настаивала на малочисленном отряде: всем остальным потребовалось бы много дней, если не недель, чтобы пройти по ней.

Принцесса спешилась, издав привычный уже стон, и проковыляла за ближайший валун, чтобы облегчить свой королевский мочевой пузырь. Тогда-то, поднимаясь с корточек, она и заметила обезьяну. Та находилась в какой-то дюжине шагов. И была очень большой.

Чёрные глаза на её пёсьей морде безотрывно смотрели на принцессу. В лапе, похожей на кожаную перчатку, была зажата изжёванная веточка дрока. Даже сидя, зверь был около пяти футов высотой и полностью покрыт густой серой шерстью, которая шевелилась на ветру.

— Не смотри ему в глаза, королева. — Сзади на верхушке камня появилась Давока. — Это вожак стаи, он расценит твой взгляд как вызов.

Лирна поскорее отвела глаза, украдкой подсмотрев, как зверь встал, широко зевнул, показав внушительные клыки, затем задрал голову и издал короткое кашляющее уханье. Из-за соседних камней показалось ещё пять обезьян. Эти были помельче, но тоже выглядели опасными.

— Не шевелись, королева, — тихо приказала Давока. Краем глаза Лирна увидела, что та поудобнее перехватила копьё.

Вожак издал ещё один крик и побежал прочь, ловко перепрыгивая с камня на камень. Остальные обезьяны последовали за ним. Через несколько мгновений они исчезли из виду.

— Им не нравится наш запах, — пояснила Давока.

На подгибающихся ногах Лирна пошла в лагерь. Сердце бешено колотилось. С тяжёлым вздохом она чуть ли не рухнула рядом со Смоленом.

— Что-то случилось, ваше высочество? — нахмурился тот.

— Это и есть твой безопасный путь? Ты, наверное, чокнутая! — рявкнул на Давоку Соллис.

Перед ними возвышалась гора. На склоне, покрытом чёрным пеплом, выступали огромные валуны — и так до самой вершины, окутанной дымом. В этом дыму то и дело мелькали языки оранжевого пламени, что сопровождалось жутким грохотом и дрожью земли.

— Другого пути нет, — отрезала Давока, рассёдлывая своего пони. Ласково погладила его морду и хлопнула по крупу, посылая в обратный путь, на тропу, которой они ехали пять долгих дней. — Лошадям туда нельзя. Склон слишком крутой, и огня они боятся.

— Я тоже боюсь огня, — заметила Лирна.

— Иначе не пройти, королева, — повторила Давока, подхватила своё копьё, закинула на плечо мешок и, не оглядываясь, пошла вверх, дав понять, что спорить бесполезно.

— Ваше высочество, — начал Соллис, — прошу меня простить, но я бы хотел посоветовать...

— Знаю, брат. Все знаю. — Лирна жестом остановила его, глядя, как Давока лёгкими шагами быстро поднимается по запорошённому пеплом склону. — Как она хоть называется? Эта гора, я имею в виду.

Ей ответил брат Иверн. Он был много моложе и Соллиса, и погибшего Гервиля, но, несмотря на всю молодость, его знаниям о лонаках и их землях можно было позавидовать.

— Они называют её Пасть Нишака, ваше высочество. В честь их бога огня.

— Ну, тогда остаётся надеяться, что он сейчас спит. Отпустим наших лошадей, господа, — сказала Лирна и, подобрав юбки повыше, отправилась вслед за Давокой.

Однако оказалось, что Нишак вовсю бодрствовал. Гора так тряслась, что Лирна несколько раз упала на колени, чувствуя жаркое дыхание горы. Нестерпимо воняло серой, от пепла принцесса раскашлялась чуть ли не до рвоты, но упорно шла вперёд, стараясь не отстать от Давоки. Наконец лоначка остановилась, прислонившись к прохладному боку большого камня. Лирна кулём рухнула на землю. Отпив глоток воды из фляжки, Давока сказала, тыча пальцем в её юбки:

— Все из-за них. Слишком тяжёлые, лучше сними.

— Но у меня нет ничего другого, — ответила Лирна, судорожно отпивая из своей фляжки. Давока развязала мешок, достала безрукавку и штаны из мягкой кожи.

— На, возьми. Длинноваты для тебя, но я подгоню. — Расстелив штаны, она достала нож. — Раздевайся.

Лирна оглянулась на мужчин, старательно делавших вид, что нужно рассмотреть окрестности.

— Если кто-нибудь из вас обернётся, в следующий раз мы увидимся уже в тюрьме, — предупредила она их.

Соллис промолчал, Смолен закашлялся, а Иверн подавил смешок.

Это было самое странное переживание в её жизни: она стояла голая на склоне вулкана, а женщина из племени лонаков одевала её, отпуская простодушные комментарии, заставлявшие принцессу краснеть: «Хорошие бедра, широкие. Ты выносишь сильных детей, королева».

Иверн хихикнул, чем заслужил затрещину от Соллиса.

Не прошло и часа, как все устроилось. Принцесса Лирна Аль-Ниэрен оказалась в лонакской одежде, лицо её покрывал вулканический пепел, а давно не мытые длинные волосы свисали сосульками. Давока предложила их совсем обстричь, но это было бы уже слишком. Так что Лирна просто связала их в хвост кожаным шнурком, чтобы они хотя бы не лезли в глаза.

— Как я выгляжу, лорд-маршал? — поинтересовалась она у Смолена, зная, что ему, в отличие от прочих, солгать будет проще.

— Как всегда, великолепно, — заверил её маршал с непоколебимой уверенностью.

— Брат! — внезапно окликнул Соллиса Иверн и показал куда-то вниз. Соллис, прикрыв ладонью глаза от солнца, присмотрелся.

— Вижу. Их там около пятидесяти, или что-то в этом роде.

— Я бы сказал, ближе к шестидесяти, — уточнил Иверн. — Где-то в пяти милях от нас.

Лирна проследила за их взглядами и заметила цепочку пони, поднимающихся по горному склону. Сентары.

— Отлично! — заметила Давока, возобновляя подъём.

— Отлично? — изумилась Лирна. — Чего же здесь отличного? Мы же надеялись, что они нас потеряют.

— Нет, королева, — не оборачиваясь, ответила Давока, — мы не надеялись.

Лирна со вздохом собрала свою одежду и отправилась следом.

Солнце уже начало садиться, когда они наконец достигли вершины. Там обнаружилась круглая котловина в полмили диаметром. Отовсюду столбами поднимались дымы, а запах серы был так силен, что Лирна едва сдерживала тошноту. Она осторожно заглянула через край. Там она увидела огненные колодцы, то и дело плюющиеся расплавленной породой, а жар стоял такой, что ей пришлось отпрянуть. Давока устроилась в нескольких ярдах от края, пристально глядя на солнце, которое садилось за западные вершины. Время от времени она бросала взгляд вниз, на смутные тени преследователей, чей путь был отмечен облачками пепла из-под лошадиных копыт.

— Приготовьте луки, — сказала она Соллису и Иверну. — Может быть, придётся их задержать.

— Мы что, так и будем тут торчать? — воскликнула Лирна, уже еле сдерживая негодование. — А не лучше ли, к примеру, бежать отсюда со всех ног?

— Нет, — заговорила Давока по-лонакски. — Ещё один шаг, и он убьёт нас. Надо ждать благословения Нишака. — Она вновь взглянула на солнце, подождала, пока оно полностью не скроется за горами, затем прикрыла глаза и принялась монотонно напевать.

— Ты... — начала было принцесса, но ей пришлось отплёвываться из-за набившегося в рот пепла. — Ты молишься своему богу? Значит, я последовала за тобой, обрекла и себя, и этих людей на смерть только затем, чтобы послушать, как ты молишься выдуманному хозяину этой горы?

Давока продолжала сидеть с закрытыми глазами и петь. Лирне хотелось схватить её за плечи и потрясти, но она понимала, что нарвётся на кулак, после чего Смолен убьёт лоначку. Ну или по крайней мере попытается убить. Оставалось стоять и смотреть, постепенно закипая, подобно горе, на которой они находились, в то время как на них опускалась темнота.

— Она не молится, ваше высочество, — пояснил Иверн, с любопытством глядя на Давоку. — Она считает.

— До них примерно триста ярдов, как мне кажется, — произнёс Соллис, не сводивший глаз с сентаров внизу и не выпускавший из руки лук.

Склоны озарялись оранжевым сиянием, огненное дыхание горы испускало подсвеченные облака дыма. Соллис достал из колчана стрелу, наложил на тетиву и выстрелил, потратив на прицеливание какие-то мгновенья. Лирна проследила за полётом стрелы. Та попала в группу преследователей, не причинив им, судя по всему, особого вреда.

Иверн встал слева от него, и братья начали обстреливать сентаров. В их неторопливых движениях чувствовался немалый опыт: стрела, тетива, прицел, выстрел — и так раз за разом. Лирне показалось, что она заметила взметнувшийся клуб пыли: кто-то из сентаров упал, может быть, даже не один. Впрочем, это их не остановило.

— Живой я им не дамся, лорд-маршал, — заявила Лирна Смолену. Внезапно Давока прекратила свою считалку и вскочила на ноги.

— А ты им и не нужна живой, — сказала она, после чего обратилась к братьям: — Хватит, поберегите стрелы.

— Ну, и где же он? — устало спросила Лирна, у которой не осталось сил даже на то, чтобы злиться. — Где великий лонакский бог ог...

Гора вздрогнула с особенной силой, и они повалились с ног. Огромное облако чёрного дыма поднялось над котловиной, а в пятидесяти ярдах ниже того места, где находились путешественники, из множества трещин полилась раскалённая лава. её светящиеся потоки поползли вниз по склону, сливаясь в целую реку огня. Рёв горы заглушил вопли несчастных.

Давока поднялась, раскинула руки, принимая жар как благословение, и продекламировала на лонакском: «В третий день шестой луны, на счет двести и двадцать начиная от захода солнца Нишак вещает, осеняя своей дланью южный склон горы. Узнай же и запомни, ибо Нишак — самый великодушный из всех богов».

Спуск с северной стороны Пасти Нишака занял большую часть ночи. Пепла здесь было поменьше, идти было легче. Однако холод все нарастал по мере удаления от огненной горы, и Лирне не раз пришлось пожалеть о своём неудобном платье для верховой езды.

Они устроили привал на узком выступе у основания горы: каменный навес защитил их от начавшегося ливня. Давока в первый раз за много дней разрешила разжечь костёр из чахлого дрока, пробивавшегося здесь между камнями. Лирна как можно ближе подвинулась к огню: она так замёрзла, что не могла заснуть. Пока мужчины отдыхали, караул несла Давока. Братья спали как мёртвые, а Смолен все время ворочался. Воительница села на край выступа, болтая ногами над пропастью глубиной в добрых сто футов и держа копьё наготове.

— Я сожалею, что рассердилась тогда, — сказала Лирна, клацая зубами от холода. — Это было неразумно. Я вовсе не собиралась оскорбить твоего бога.

— А ты и не можешь оскорбить Нишака, — по-лонакски ответила Давока, пожав плечами. — Он там всегда был, есть и будет. Всякий раз, когда кому-то из лонакхим понадобится огонь.

— И ещё мне жаль тв-твою... — Лирну передёрнуло от озноба, — сестру. Такой смерти я не пожелала бы ни... никому.

Оглянувшись, Давока пристально взглянула на принцессу. Потом встала, подошла к Лирне и, опустившись перед ней на колени, взяла её за руку, затем потрогала лоб.

— Здесь слишком холодно, королева, — сказала она и, сняв свою меховую накидку, набросила Лирне на плечи. Прижала принцессу к себе, а у той не было сил протестовать. — Моя сестра жива, — прошептала Давока, — моя сестра, которая мне уже вовсе не сестра. Я чувствую это. Она злится где-то там, во мраке. Злится, что потеряла тебя, но она нас скоро отыщет. Что бы ею ни овладело, оно сделало хороший выбор: мастерство Кираль велико.

— А ч-что ею овладело?

— Она не всегда была такой. Охотницей — да, но не... воительницей. На древнем наречии Кираль означает «дикая кошка». Она так хорошо могла выслеживать добычу, и многие считали, что на ней благословение богов. Но она никогда не хотела воевать, даже против твоего народа. Случилось так, что однажды Кираль столкнулась с одной из тех больших обезьян, живущих на восточном склоне горы. У зверей как раз народилось потомство, а они всегда ревностно защищают детёнышей. Кираль сильно поранили. Несколько дней она провела на грани жизни и смерти, мы думали, что шаманское искусство уже бесполезно. Малесса отпустила меня, чтобы я смогла быть вместе с сестрой до конца. Я сидела и смотрела на неё, пока она не перестала дышать. Она умерла, Льерна, я своими глазами видела это. Мне стыдно признаться, но я плакала по моей сестре. Первый раз в жизни я проливала слёзы, так она была мне дорога. А потом она заговорила. Моя мёртвая сестра заговорила. «Слёзы не к лицу защитнице Малессы», — сказала она. Я посмотрела в её глаза — они были живые, но своей сестры я в них не нашла. И не нахожу до сих пор.

— Ты будешь... сражаться с ней?

— Придётся.

— И... убьёшь её? — Голова Лирны начала клониться на грудь, взгляд все больше туманился, по мере того как усталость брала своё.

— Нет! — Давока вздёрнула подбородок, издав жалобный стон. — Ты не должна засыпать. Заснёшь — больше не проснёшься!

«Заснёшь — больше не проснёшься...» А так ли уж это плохо? Кто она такая? Бесполезная сестра бестолкового короля. Ни мужа, ни детей. Отправилась разыскивать доказательства невозможного, согласившись на этот безумный поход. «Нирса умерла, брат Гервиль умер. Чем я лучше?»

— Льерна! — Давока сильно встряхнула её. — Не спи!

Она дёрнула головой, моргнула, от холода потекли слёзы.

— Ты любишь своих мужей?

— Люблю? — Лицо Давоки на миг смягчилось, и она рассмеялась. — Это не наше слово.

— А какое ваше?

— Ульмесса. Глубокая привязанность. Привязанность к тем, кто иной крови.

— И ты чувствуешь к ним привязанность?

— Временами. Когда они не делают глупостей, свойственных мужчинам.

— Много лет назад я тоже такое чувствовала, всё время. К мужчине, который посмотрел на меня и увидел что-то дурное.

— Значит, он сам был дурак, а ты молодец, что избавилась от него.

— Он не был дураком, он был героем, хотя этого и не знал. Мы могли бы вместе править Королевством, он и я, так решил мой отец. Тогда все было бы иначе!

— Твой отец был вождём мерим-гер, да?

— Да. Янус Аль-Ниэрен, лорд Азраэля и правитель Объединённого Королевства.

— Тогда почему ты его ослушалась? Почему не взяла мужчину, которого хотела, и вы не стали королём и королевой?

— Потому, что я не хотела убивать своего брата, как ты не хочешь убивать свою сестру.

Брат Соллис потянулся и встал, двигаясь практически бесшумно. И замер, увидев полураздетую Давоку, а в её объятиях принцессу Объединённого Королевства.

— Королева замёрзла, — сказала ему Давока. — Собери ещё дров.

К утру Лирна была в состоянии разве что с трудом ковылять за Давокой. Они спустились в долину и пошли дальше на север. Принцесса смущённо заметила, что Давока замедлила шаг и постоянно оглядывается, словно боится, что Лирна свалится замертво. Смолену и Иверну по очереди приходилось помогать принцессе перебираться через ручьи и чуть ли не тащить на себе, настолько ей было плохо. Да и останавливались они теперь куда чаще. Во время коротких, но таких желанных передышек Давока и Соллис пытались накормить её вяленой говядиной или хоть финиками, но Лирна совершенно потеряла аппетит.

— Она должна отдохнуть, желательно под крышей. Нельзя заставлять принцессу идти дальше, — сказал вечером Смолен. В его голосе отчётливо сквозила паника, глаза горели нехорошим огнём.

— Не надо решать за... — начала было Лирна, но приступ кашля заставил её замолчать.

Давока вопросительно посмотрела на Соллиса. Брат-командор неохотно кивнул.

— В двух-трёх милях отсюда, — Давока ткнула копьём на восток, — есть деревня. Укроемся там.

— А это безопасно? — прохрипела Лирна, но по настороженному взгляду Давоки, который она заметила прежде, чем та отвернулась, все стало ясно без слов.

Деревня состояла из нескольких дюжин каменных домов, окружённых крепкой стеной. Она располагалась на вершине грушевидного холма над широкой долиной, по которой бежала на юг быстрая речка. Давока привела их к путевому камню у подножья холма, откуда вверх, к воротам в стене, уходила посыпанная крупным гравием дорожка. Перевернула копьё, уткнув наконечник в землю, и встала в ожидании.

— Какой клан здесь живёт? — поинтересовался Соллис.

— Серые Соколы. Заклятые враги мерим-гер. Из их деревень вышло много сентаров.

— И ты думаешь, они нам помогут? — спросила Лирна.

— Я думаю, они не станут оспаривать решение Горы.

Прошёл почти час, прежде чем ворота распахнулись. Оттуда выехало человек тридцать верхом на пони, они галопом начали спускаться с холма.

— Не прикасайтесь к оружию, — предупредила всех Давока, глядя на приближавшихся лонаков.

Не доезжая до путешественников, всадник, скакавший в авангарде, придержал пони и поднял руку, останавливая кавалькаду. Это был дородный мужчина в безрукавке из медвежьей шкуры и чуть ли не весь целиком покрытый татуировками: лоб, шею и руки украшал вихрь непонятных символов. Такого Лирне видеть ещё не доводилось. Предводитель молча, с бесстрастным лицом рассмотрел путников, затем рысью подъехал к Давоке. С пояса у него свисали дубинка и топорик.

— Приветствую тебя, Служительница Горы, — произнёс он.

— А я — тебя, Альтурк, — ответила та. — Я прошу убежища в твоём доме.

Здоровяк направил пони туда, где, привалившись к походным мешкам, сидела Лирна. Принцесса чувствовала напряжение братьев и Смолена: те едва крепились, чтобы не выхватить мечи.

— Ты — королева мерим-гер, — сказал мужчина на вполне сносном наречии Королевства. — Я слышал, ты ранила Лже-Малессу, но теперь вижу, что это ложь. — Он склонился в седле, его тёмные глаза сверкнули. — Ты слишком слаба.

Лирна по возможности выпрямилась и, подавив приступ кашля, ответила по-лонакски:

— Я ранила её. Дай мне нож, я и тебя раню.

Что-то промелькнуло в его лице, он дёрнулся, крякнул и повернул пони к деревне.

— Дверь моего дома всегда открыта для Служительницы Горы, — сказал он Давоке и пустил пони галопом.

— Ты хорошо держалась, королева, — с уважением произнесла Давока.

— Вместе с историей дипломатия была моим любимым предметом, — усмехнулась Лирна. После чего её стошнило, и она упала в обморок.