Глава 9
Ночнушка как всегда обернулась вокруг тела и задралась к самой груди как комок. Мои попытки во сне вернуть её на место, прикрывая филейную часть, успехом не увенчались. Слоило мне повернуться, и она всё равно задиралась. И хотя тело было укрыто тёплым одеялом, спокойствия это не возвращало. А всё из-за хищника, который прижимался ко мне всю ночь. Под утро его достоинство (я уже была большой девочкой, чтобы понять, что это не нож, не пистолет) так упиралось мне в бедро, что волей-неволей пришлось просыпаться.
Эх, сюда бы мою пижамку с бегемотами или ту шелковую, которую купил Жорик… Хоть какую-нибудь.
Пижамки не было, сорочка задралась, а большая и очень-очень горячая рука мягко, но весьма настойчиво поглаживала моё бедро. Вверх-вниз. Иногда она останавливалась, чуть сжимая ягодицу и указательный палец пробирался под резинку трусиков (хоть убейте, не помню, какие они были!), оттягивая её и снова возвращаясь на место.
Поглаживание продолжалось, с каждым разом завоевывая всё новые и новые территории. Достоинство упиралось, а я пыталась притвориться спящей и совершенно ни на что не реагирующей. А сердце стучало гулко, дыхание сбивалось и укус (проклятый укус!) вызывал в голове такие фантазии, что я невольно краснеть начинала от одной только мысли, что могу сделать с Ником.
А ведь это совсем не сложно. Надо просто повернуться, одной рукой схватить его за шею, притягивая к себе для жадного поцелуя, а другой опуститься вниз по мускулистому животу и…
Ой, мамочки.
— Тор-р-р-ри, — прошелестело над ухом, и я еще сильнее зажмурилась. — О чём ты думаешь?
«Так, что там было? Облачка? Лёд? Кремень… ой-ой-ой!»
Рука хищника переместилась на живот и принялась выводить круги вокруг пупка по спиральке — от меньшего к большему.
— Я ведь знаю, что ты не спишь.
— Сплю, — просипела я и едва не застонала, уж очень чувствительной стала грудь, и малейшее соприкосновение с тканью вызывало сладкую боль.
— Врушка.
Пружины старенькой кровати всхлипнули под его весом, когда Н’Ери повернулся на бок, прижимаясь своими бёдрами к моим.
Мама дорогая…
— Ник, не надо, — прошептала едва слышно и прикусила губу, когда его рука, бросив выводить узоры на животе, опустилась к кружевному треугольнику и пальцы принялись мягко поглаживать, усиливая и без того яркие ощущения.
— Тор-р-р-ри, ты же хочешь меня.
— Это всё метка, — дыхание сбивалось, с тихим вздохом я выгнулась к спине, еще сильнее прижимаясь к нему бёдрами, всхлипывая от желания.
Тело меня предало, эмоции взбесились, а разум канул в небытие, уступив место порочной страсти и безумным желаниям.
— Чёрт с ней, — выдохнул Ник, прижимаясь губами к шее, к тому самому месту, где огнём горел укус.
— Ах…
Пока одна рука продолжала поглаживать лоно, другая накрыла грудь, задирая сорочку еще выше, и сжала чувствительное полушарие.
— Как же ты вкусно пахнешь, шаери. Ты меня с ума сводишь… Не могу больше ждать. Скажи, что хочешь меня… Скажи! — он требовал, злился и я едва не вскрикнула вновь, ощущая прикосновения его зубов.
— Ты… что?
Господи, он что обновил метку?
Страсть никуда не делась, как и желание, но сейчас самой главной эмоцией был шок. Я кубарем слетела с кровати, прижимая руку к шее, окрашивая пальцы в капельках крови. Хорошо хоть её было немного.
Он снова меня укусил. И ничему меня жизнь не учит.
— Н’Ери! — громким шепотом прорычала я.
— Иди сюда, — хищник призывно похлопал по матрасу рядом с собой, а глаза и без того жёлтые, вспыхнули яркой поволокой. Да такой сильной, что у меня во рту всё пересохло.
— Ты меня укусил!
Я отступила к двери и опустила взгляд ниже, прямо на обнажённую грудь. Главное сейчас не смотреть Н’Ери в глаза. Он же хищник, заманит и не отвертишься.
— Но тебе же понравилось.
Никогда не понимала садистско-мазохистские наклонности, плётки, ошейники и наручники, предпочитая классические отношения. До этого самого момента. А сейчас мысль об укусах вызвала новую дозу эндорфина в крови. Если бы не страх перед последствиями.
— Это не имеет значения!
— Уверена?
Поняв, что утащить меня в постель не удастся, Ник сел и одеяло медленно сползло вниз, вызывая новый приступ тахикардии.
— Ты спал голый?!
— Как будто это для тебя новость, — фыркнул он и взъерошил волосы.
— Не новость, конечно, — беспомощно пробормотала я, всеми силами пытаясь не смотреть на неприкрытые части тела. — Но ведь это я, то есть мы… Я хочу сказать… Чёрт, Ник, так же нельзя.
— Почему?
Глаза, к которым вернулся привычный зелёный цвет, были обманчиво невинными.
— Потому что это неприлично!
— Мы жених и невеста.
— Фиктивные!
— Давай сделаем настоящими. Я только за!
Ответить я не успела, неожиданно дверь за моей спиной заскрипела и открылась, являя на свет заспанное чудо в розовой пижаме.
— Тётя Вика, — потирая кулачками глазки, произнесла племяшка.
Этого времени хватило, чтобы Ник упал назад на кровать и прикрылся одеялом по самую шею, делая мне страшные глаза. Я ответила ему не менее выразительным взглядом:
«Какого чёрта ты не закрыл дверь?!»
«Я не думал, что к тебе тут входят без приглашения.»
Пробормотав под нос весьма нелестную умственную характеристику в адрес шефа, я присела на коленки и взглянула на малышку.
— Доброе утро, принцесса.
— Пливет.
Мила обхватила меня за шею и уткнулась носом в плечо.
— Ты чего не спишь?
— Плоснулась.
— Кошмар приснился? — я подняла племянницу и прижала к себе.
— Нет. Папа маму щекотал и лазбудил.
— Щеко… — недоумённо начала я и прикусила губу.
Ник в кровати громко хрюкнул и спрятал лицо в подушке.
— Да, щекотал, а мама охала.
Убью Дашку и Лёшку убью. Детский сад, честное слово. Другого времени не нашли, идиоты. Да еще рядом с ребёнком.
— Кушать хочешь? — я попыталась перевести разговор с опасной темы в другое русло.
— Хочу.
— Тогда подожди, сейчас я надену халат, и мы спустимся вниз, будем завтракать. Что ты хочешь?
Опустив её на пол, быстро подошла к креслу и схватила халат.
— Ладушки.
— Значит, будем делать ладушки, — завязав пояс, я поправила воротник, так, чтобы скрыть свежий укус (жаль волосы теперь короткие, придётся внизу искать лейкопластырь в аптечке), обула тапочки и вновь взяла Милу на руки. — А дядя Ник спустится потом. Да?
Ник насмешливо на меня глянул, потом на малышку и выдал:
— А пощекотать?
Молча продемонстрировав ему комбинацию из трёх пальцев, я вышла из комнаты.
Только спустившись вниз вспомнила незнакомое слово, произнесённое хищником в пылу страсти: шаери.
И что это такое?
Внизу уже хозяйничала мама. Она всегда вставала раньше всех, даже когда болела.
— Привет, — я поцеловала её в щеку и поудобнее перехватила Милку, которая завертелась, пытаясь разглядеть, что такого вкусного готовит бабушка.
— Ты чего так рано? Мила разбудила?
— Нет, сама встала, — прогоняя подступающий зевок, ответила ей. — Мы хотим оладушки.
— Сейчас сделаю, — тут же засуетилась мама, но я её перебила.
— Нет, я сама.
И вручила ей Милку.
Не то, чтобы я сильно любила готовить, с моим графиком работы это была непозволительная роскошь, но сам процесс всегда успокаивал и давал подумать, а сейчас этого так не хватало.
Я сама себя не узнавала в последние дни и это мне совершенно не нравилось. Будто невидимый кукловод дергал за ниточки, заставляя думать и делать вещи, которые раньше были противны.
Сколько раз я насмехалась над глянцевыми куколками Ника, которые преданно заглядывали ему в глаза, ловили каждую улыбку и таяли от любого прикосновения, как кошки, одурманенные валерьяной. И вот тебе, пожалуйста, сама стала такой же.
Нравилось ли мне это? Разумеется, нет. И с этим надо было что-то делать.
Через полчаса, оставив Милку уплетать пышные оладушки с клубничным вареньем, я, сжав кулаки, собрала остатки былой гордости и чести и отправилась наверх.
Хищник так и не спустился, ожидая меня в кровати, значит предстояло вновь попасть под магнетизм, увидеть совершенное тело и, глотая слюну, добиваться свободы.
— Справлюсь, — пообещала себе, замерев на пару секунд у двери, и взялась за ручку.
Н’Ери лежал на спине, закинув руки за голову и рассматривая потолок. Поза была очень эффектной. Мышцы на руках и груди красиво бугрились, уголок одеяла прикрывал лишь бёдра, выставляя на обозрение голую ногу, согнутую в колене, а сам хищник будто сошёл с картины эротического содержания.
Меня ждал. С его слухом и нюхом несложно было почувствовать моё приближение. Вот он и приготовился. Разлёгся как кот на солнышке: ленивый и самоуверенный.
Закрыв дверь, я прижалась к ней спиной и попыталась унять бешено стучащее сердце. Чёртов наркотик снова вспыхнул в крови, уговаривая забыть все тревоги, скинуть халатик, за ним и сорочку, оставшись в одних трусиках, шагнуть к кровати, чтобы попасть в плен сильных рук.
Но это были не мои мысли, чужие. И желания тоже. И от этого было только больнее.
— Как оладушки? — не отрывая взгляда от потолка, спросил Ник.
— Отлично. Одевайся, пошли завтракать.
— Может сразу приступим к десерту? — голос упал на пару тонов ниже, став бархатным и вкрадчивым.
— А после завтрака ты уедешь, — припечатала его я и выдохнула.
Смогла, сказала, теперь осталось отстоять позиции.
— Не понял, — Ник забыл об игре в соблазнителя и быстро сел на кровати, растеряно на меня смотря.
— Я сказала, что сразу после завтрака ты уедешь.
Голос не дрогнул, взгляд был твёрдым и решительным. Я даже мысленно похвалила себя за сдержанность и выдержку. Ведь могу, когда хочу.
— Ты хотела сказать мы?
— Нет, я сказала, что уедешь только ты. Один.
— И как это понимать?
— Ты нарушил наше соглашение, Н’Ери, — я опустила воротник, показывая ему свежий укус. — Об этом разговора не было. И о сексе между нами тоже.
— Желания изменились.
— Нет, — покачала головой и вновь сжала кулаки, впиваясь ноготками в кожу на ладонях. — Это лишь действие укуса и всё. Без него всё это жалкий пшик. Я понимаю, тебе хочется затащить секретаршу-недотрогу в постель. Инстинкт охотника и прочее. Но этого не будет.
— У нас соглашение. За эти дни мы должны обговорить дальнейшие действия, научиться выглядеть парой.
— Поверь, тренировка нам уже не нужна, мы так наигрались, что хватит надолго, — сухо оборвала его и скрестила руки на груди. — Мои поверили, Морозов поверил, так что твоих родственников обмануть не составит труда.
— У нас соглашение, — вновь напомнил Ник.
— Ты сам его нарушил.
— А если я потребую вернуть аванс?
На мгновение закрыла глаза и тихо ответила:
— Я всё тебе верну… вместе с заявлением об уходе.
Зелёные глаза опасно сузились:
— Даже так. Играешь с огнём, Измайлова.
— Уже пару дней. С того самого момента, как приняла твоё предложение.
— Значит, ты уверена, что всему причиной укус?
Неопределённо пожала плечами в ответ.
— И ты хочешь, чтобы я уехал, — продолжил Ник, — боишься, что не совладаешь со своими чувствами?
— Нет, боюсь, что яд победит разум, и я превращусь в одну из твоих глупых однодневных дурочек, которых так ненавижу, — призналась ему, совершенно не стыдясь.
— Ты не они.
— Но я чувствую себя именно так же. Ник, — я вздохнула, — пожалуйста, не надо уничтожать всё то, что мы строили эти два года. А оно будет разрушено и восставить не получится.
Ник некоторое время меня изучал, от пристального взгляда зелёных глаз на душе будто кошки скребли.
— Это твоё решение? — уточнил Н’Ери.
— Да.
— Хорошо.
Он резко поднялся, одеяло окончательно сползло, открывая мужчину во всей красе. Я быстро отвернулась, чувствуя, как пылают щеки.
— Я уеду.
Мне хорошо было всё слышно. Как Ник подошёл к стулу, где лежали вещи и начал одеваться, как шуршала одежда и тихо скрипел пол под ногами.
— Тридцатого утром жду тебя в Москве в своей квартире, — в голосе проскальзывала злость, которую хищник пытался скрыть, но я всё равно её чувствовала.
— Хорошо.
— Вещи не забудь.
— Конечно.
Я всё еще не могла поверить, что выиграла и получила долгожданную передышку.
Всё то время, что Ник одевался, я простояла у двери, внимательно рассматривая узор на обоях, будто от этого зависела сейчас моя жизнь. На самом деле, не жизнь, а свобода.
Дуновение ветерка и Н’Ери внезапно оказался рядом, так близко, что я чувствовала тепло его тела. Сердце сделало кульбит и замерло.
Пальцы осторожно коснулись моих волос, заправляя пряди за ушко, неуловимо касаясь щеки, очерчивая абрис лица.
— Мой номер у тебя есть. Позвони и я приеду.
Слова обещания и приглашения, которые так хотелось принять.
— Ты же знаешь, что этого не будет, — я всё-таки взглянула в его глаза, прямо, открыто.
— Знаю, — грустно усмехнулся он.
От завтрака Ник отказался. Поблагодарил за приют, пожелал удачи и счастливого Нового года, сослался на срочные дела и вышел на улицу. Я отправилась его провожать, схватила пуховик и уже начала надевать, как была остановлена.
— Не стоит, — покачал головой хищник. — Куда собралась с голыми ногами? Там мороз. Заболеешь ведь. Сам дойду.
Он был прав, но почему-то чувствовала неловкость.
— Спасибо, Ник.
— Всегда рад помочь.
Надев пальто, он последний раз посмотрел на меня долгим и непонятным взглядом, кивнул чему-то и повернулся, собираясь уходить.
— Ник, — быстро произнесла я, вспомнив, что не давало мне покоя. — А кто такая шаери?
Плечи заметно напряглись и сам он словно застыл.
— Шаери, — неожиданно хрипло произнёс мужчина, хмыкнул, но оборачиваться не стал. — Расскажу потом. Удачи, Измайлова.
И ушёл, оставив меня в коридоре, сжимающую пуховик со странным чувством, что что-то я упустила. Что-то очень важное и серьёзное.
Остаток дня прошёл нормально. Дашку и Лёху я не убила, но провела разъяснительную беседу, вдоволь наигралась с Милкой, помогла маме по хозяйству, отказалась от очередного важного разговора с Андреем, на котором он настаивал, вновь и вновь названивая по телефону.
А вечером за мной приехали.
— Виктория Измайлова? — в дверях стоял высокий худощавый мужчина в кожаной куртке нараспашку, в его волнистых русых волосах серебрился снег.
— Да, — растеряно ответила я, смотря прямо в нечеловеческие глаза жёлтого цвета.
Хищник.
— Вас хочет видеть господин Лиам К’Аури.
И отказ не предусмотрен.
— Прямо сейчас? — уточнила я, чувствуя, как меня вновь затягивают в ловушку, из которой только выбралась.
— Да.
— Я могу переодеться?
Ехать к главе хищников города в домашних штанах и толстовке с котёнком было неудобно.
— Да. Я буду ждать вас на улице.
— Я быстро.
— Вика, что происходит? — спросил отец, как только я закрыла дверь и вернулась в гостиную.
— Ничего. Я еду в гости.
— Я с тобой, — тут же вскочил он.
— Нет. Всё нормально.
Мне они ничего не сделают, Ник обещал, что метка спасёт меня от любых посягательств со стороны хищников, сделает равной им. Вот только что К’Аури нужно?
— Это же хищники, — вмешалась мама.
— А я невеста одного из них, — ответила, направляясь к лестнице. — Мам, я уже большая девочка и знаю, как быть. Это просто дань вежливости, обычаи двуликих. Ничего серьёзного.
— Виктория, — не отступал отец. — Мне всё равно какие у них обычаи, но одна ты никуда не поедешь.
— Папа, — вздохнув, произнесла я. — В этом случае я не могу гарантировать безопасность моего сопровождающего.
— Тогда ты вообще никуда не поедешь. Мы вчера с твоей матерью чуть с ума не сошли, когда Андрей позвонил. Нельзя было тебя отпускать с ними. Сегодня этой ошибки я не повторю.
Наверное, даже в сорок лет я останусь для них маленькой и беспомощной девочкой.
— Папа. Я прекрасно понимаю твои чувства, но я уже всё решила. Мне ничего грозит, — я отодвинула в сторону воротник толстовки, продемонстрировав свежий укус. — Это мой пропуск в их мир. Понимаю вам сложно понять это, но там действуют другие законы. Я вам обещаю, со мной ничего не случится.
В конце концов с трудом, но удалось их убедить отпустить меня одну, с условием, что я буду отправлять мачки каждые полчаса.
А впереди маячил ужин с хищником и новые проблемы.
Господи, как же на самом деле было трудно играть эту роль до конца. Оставаться спокойной и уверенной. Смотреть им прямо в глаза и лгать, пытаясь отгородить от проблем, которые неожиданно свалились на мою голову. Потому что это только мои проблемы и решать их должна я.
Малейшее отступление, запинка или неловкий взгляд — и всё бы рухнуло как карточный домик. Родители никогда не были дураками и раньше читали нас с сестрой как открытые книги, зная, какие мысли роятся в наших головах. Например, мне ведь когда-то так и не удалось скрыть, где и с кем я была всю ночь после выпускного, и чем мы там занимались. А потеря невинности — это не та тема, которую мне хотелось обсуждать с родителями, а ведь пришлось.
Но сейчас всё было иначе. Мне было не семнадцать, я отучилась краснеть, бледнеть и заикаться, перестала отводить взгляд и уже достаточно давно жила вдалеке от них, чтобы родители не смогли распознать, когда дочь им врёт, а когда говорит правду. Хотя я и ходила сейчас по тонкой грани, балансируя и едва удерживая равновесие, но получилось. С трудом, но получилось. Отчасти благодаря Нику и работе с ним. Именно там я научилась держать лицо, скрывая истинные чувства от всех, даже от близких.
Спокойно подняться по лестнице, преодолеть коридор, сохраняя невозмутимое выражение на лице. Войти в комнату, закрыв дверь на замок и кинуться к телефону, который забросила в комнате, не желая отвечать на любые звонки и сообщения. Но всё было зря, никто про меня так и не вспомнил.
Дрожащими пальцами я нашла знакомый номер и нажала вызов. Замерла, вслушиваясь в длинные гудки, и мысленно молила только об одном: чтобы он ответил.
— Измайлова, ты издеваешься? — сухо поинтересовался Н’Ери, когда я почти утратила надежду, что он мне всё-таки ответит.
Ведь сама прогнала. Сама заставила уйти, прося хотя бы на время оставить меня в покое.
— Ник, послушай, — быстро-быстро заговорила в ответ, боясь, что он сейчас передумает, отключится, оставив меня один на один с проблемами, решения которых у меня не было. — За мной приехали.
Секундная тишина и суровое, немного злое:
— Кто?
А ведь мог бы догадаться, что я никогда бы ему не позвонила без веской на то причины.
— Хищник, — заправив короткие пряди за ушко, ответила я и подошла к шкафу, касаясь резных дверей. Стоять на месте не получалось и сердце болезненно билось в груди, то ли от тревоги, то ли от тоски по нему. — Сказал, что от К’Аури, который приглашает меня на ужин. Сейчас. Ты можешь сказать, что мне делать? Какого чёрта тут происходит и как быть дальше?
— Успокойся.
Я пыталась, но как же это было сложно.
— Успокоиться? — громким шёпотом переспросила у него и покосилась на дверь. Главное, чтобы никто нас не услышал. — Поздно вечером меня в гости зовут к хищникам. Одну. Как я могу быть спокойна?
— Как родственники отреагировали?
— А ты как думаешь? — сев на кровать, ответила вопросом на вопрос. — Запретили, конечно. Они после вчерашнего еще не отошли, а тут неразумная дочь опять в неприятности влезла, — взъерошила волосы на затылке и с отчаяньем выдохнула. — Ник, что им от меня нужно? Я могу как-то избежать этой встречи?
— В любом случае, тебе не причинят вреда.
— Это должно меня утешить?
Сидеть долго было невыносимо, снова встала и прошлась по комнате, прижимая телефон к уху.
— Немного, — отозвался он.
— Ты это уже говорил. Мне пришлось солгать родителям, сообщив, что это какие-то очередные ваши традиции, — призналась ему.
— Растёшь.
— Было бы легче, если бы я на самом деле знала эти самые традиции, а не ходила в потёмках, — с намёком ответила хищнику.
— Ничего страшного, люди вообще мало знают о наших правилах, так что можешь спокойно обманывать и дальше. В конце концов, ты не так далека от истины.
Вот редиска.
Закрыв глаза, я мысленно досчитала до пяти и выдала:
— Ник, я совершенно не горю желанием ужинать в компании десятка хищников и очень хочу избежать этой участи.
— Думаю, ужинать ты будешь с меньшим количеством двуликих.
— Без разницы. Я не могу туда ехать, — упрямо повторила шефу и добавила уже тише. — Без тебя.
Признание далось тяжело и Н’Ери некоторое время молчал, чтобы потом равнодушно ответить:
— Я в любом случае не успею к ужину. Меня нет в стране.
Если и была какая-то надежда, то теперь она стала таять как дым.
— Я могу отказать?
Подойдя к окну и осторожно отодвинув занавеску в сторону, я взглянула на машину у наших ворот.
— Это будет воспринято как неуважение.
— А разве ответное уважение не подразумевает приглашение невесты хищника только в присутствии этого самого хищника? Тем более, что я человек.
Ник тяжело вздохнул:
— Ты сейчас где?
— У себя в комнате. Переодеваюсь. Точнее, с тобой разговариваю, им сказала, что надо переодеться… Ник, это же неправильно.
— Я сейчас позвоню К’Аури и всё выясню. Поверь, для такого поведения должны быть веские причины.
— Какие?
— Мне пока приходит на ум только любопытство.
— Любопытство? — недоверчиво переспросила я. — И всё?
Конечно, невеста человек у хищника это неожиданность, но не нонсенс, не та веская причина, чтобы нарушать законы приличия и идти на необдуманный риск. Или я чего-то не знаю?
Бросив еще один взгляд в сторону машины, я вернулась к кровати.
— Сложно объяснить. И это не телефонный разговор. Я сейчас поговорю с К’Аури и потом сразу же наберу тебя. Без моего звонка никуда.
— Я поняла.
Ждать было трудно.
Сжимая в руке телефон, я ходила из одного угла в другой, замирала у окна — машина продолжала ожидать гостью, подходила к шкафу, чемоданам, которые так и не успела разобрать. Да и смысла уже не было. В конце концов, я всё-таки достала то самое изумрудное трикотажное платье, которое надел на меня Жерар в Париже. Но собираться не спешила.
Звонок от Н’Ери прозвучал через десять минут. Я тут же села на кровать, такие новости лучше встречать сидя.
— Да? — выдала на одном дыхании и застыла, ожидая ответа, как приговора.
— Ну что, Измайлова, пляши, мне удалось договориться.
— Я никуда не еду?
Поверить было трудно и немного страшно.
— Не совсем. Ты никуда не едешь сегодня. Я отсрочил поездку до утра. К’Аури действительно не имел права тебя приглашать без меня.
— И что теперь?
— Завтра нас ждут на торжественный обед.
— Нас? — переспросила я, потирая ладонью шею, где вновь вспыхнул огнём укус.
А ведь я так надеялась, что это влечение стало спадать.
— Да, нас. Избавиться от меня не так просто, Тор-р-ри. Как бы сильно тебе этого ни хотелось.
Прикрыла глаза, вслушиваясь в рычащие нотки его голоса и тихо ответила, стремясь сменить тему разговора:
— Значит, завтра?
— Да. Я за тобой заеду после десяти. Будь готова.
— Хорошо. Спасибо, Ник.
— До завтра.
Я еще некоторое время молча сидела на кровати, рассматривая узор ковра под ногами. Потом встала и нерешительно подошла к окну. Машины уже не было.
Вроде бы и полегчало, но вместо одной проблемы нарисовалась другая. И еще неизвестно, что хуже.
Снова Н’Ери! Опять Н’Ери!
… Всегда Н’Ери.
Для начала я спустилась вниз, чтобы сообщить родным новость о том, что поездка отменяется и ехать мне никуда не придётся.
Волна облегчения и следом недоумённое и немного настороженное: «Почему? Как?»
— Небольшая ошибочка вышла, — непринуждённо рассмеялась я. — Они думали, что Ник здесь и поэтому пригласили. Теперь всё разрешилось.
— И что дальше? — быстро спросил отец. — Они от тебя отстанут?
«Если бы…»
— Завтра мы приглашены на обед.
— Кто мы? — тут же уцепился он за слово.
— Я и Ник.
— Он прилетит? — догадалась мама, и они с папой многозначительно переглянулись.
— Да. Завтра, — всё так же спокойно ответила я, сложив руки на груди.
Непринуждённость исчезла, в воздухе запахло серьёзным разговором.
— Вика, доченька, — начала она таким тоном, что сразу понятно, они хотят сообщить мне нечто очень неприятное.
— Мам, не надо, — покачала головой и схватилась рукой за перилла.
— Мы с отцом никогда не вмешивались в твою жизнь, но ты уверена, что всё это нужно?
— Что именно?
— Он хищник, — вставил отец, бросив очередной короткий взгляд в сторону жены, будто ища поддержки. Ясно, пока я искала способы избавиться от приглашения на ужин, тут уже обсудили мою личную жизнь и даже решили, как жить дальше. — А ты человек.
Я молчала, переводя взгляд с одного на другого и ожидая продолжения.
— Они никогда тебя не примут, понимаешь? — снова мама и взгляд такой сочувствующий, что в горле начало першить. — Никогда не станешь равной. Разве это жизнь? Чувствовать постоянные насмешки, шепотки за спиной? Знать, что ты чужая?
Одно дело, когда сама знаешь о том, что не стоишь даже пылинки на ботинке хищника, а совсем другое, когда тебе об этом говорят другие. И не кто-нибудь, а самые родные и близкие люди. Понятное дело, что они хотели, как лучше, но удар по самооценке был аховый.
— Спасибо, я поняла, — и начала подниматься по лестнице назад к себе в комнату.
— Вика, — тут же виновато начал отец. — Мы хотим, как лучше. О тебе беспокоимся. Мы понимаем, что он богатый, красивый, но он хищник.
— А я человек, — подытожила я и грустно улыбнулась. — Я понимаю. Спасибо за беспокойство.
— Вика! — вскрикнула мне вслед мама, но я покачала головой, продолжая подъём.
— Всё хорошо.
Ведь знала, что они правы, но как же больно.
Этой ночью я уснула поздно. Причина была не в снах с обнажённым хищником в главной роли. Дело было во мне и том правиле, которое я решилась нарушить впервые за два года. Оно не было строгим, а лично моим. И, несмотря на любопытство, я старалась ему неукоснительно следовать. До этой самой ночи.
Меньше знаешь — лучше спишь.
Даже гудящий ажиотаж вокруг личности Н’Ери в офисе никогда не подталкивал узнать больше нужного, сохраняя дистанцию и сосредоточившись на работе. Сначала это была защитная реакция, расставшись с Андреем, мне меньше всего хотелось вновь попадать в зависимость от мужчины. Затем привычка, отступать от которой не хотелось, как бы ни был красив хищник.
Ноутбук, всемирная паутина и чашка обжигающего кофе — вот что нужно было мне сейчас.
Найти информацию о хищниках оказалось не так сложно, сколько же существовало сайтов, посвященных двуликим, не пересчитать. Проблема была в том, что никто не гарантировал, что написанное там правда. Мало того, большая часть той шушеры, которую я прочитала, была именно сладкой сказкой для наивных девушек, сходивших с ума по «Лунной любви».
Я минут пять хихикала от форума, где девушки на полном серьёзе выставляли на суд общественности свои рецепты специальных духов, содержащих феромоны, с помощью которых можно было очаровать любого двуликого. Ведь всем давно известно, что свою пару они вынюхивают. Ещё один стереотип, который благодаря Нику был давно развенчан и предан забвению.
Полным шоком для меня стал сайт «Следопыт», где несколько сотен девушек устраивали слежку за объектом своего поклонения. Я молчу про своеобразные алтари в их домах (фото прилагалось), они буквально осаждали хищников, стараясь поминутно описать каждый день их жизни. Тщательно поискав, я обнаружила минимум двух поклонниц Ника, которые жаловались, что тот опять куда-то сбежал, мешая деятельности и путая все карты.
Рассказы, истории, описания сексуальных игр (на что только не пойдёшь ради славы), жалобы, слёзы и мечты. Сколько же их было в сети и так мало правды и фактов. Лишь оголённые эмоции, пропущенные через субъективное восприятие.
И это было очень странно. Хищники уже полвека живут среди нас, работают, общаются, а мы так мало знаем об их обычаях. Разве только то, что они могут обращаться в зверей и поэтому у них стоит сдерживающая лунная метка на шее. Очень молниеносны, стремительны и крайне опасны. Крайне скрытны, живут обособленно. Дружны между собой. Ник правду сказал — тронешь одного, будешь отвечать перед всеми.
Так много и в то же время так ничтожно мало. Даже обычные человеческие девушки, вступив в брак с хищником, и не думали приоткрывать тайну своей новой жизни в резервации. Они становились так же замкнуты и молчаливы, когда кто-то касался их личной жизни, как и хищники.
Это не могло не подогревать любопытство. Когда люди не знают правду, они начинают её додумывать. А людская фантазия способна на такие выверты, что мало не покажется.
И в этом мне пришлось убедиться этой ночью.
Альфа, беты, омеги. Интересно, если для волков это деление еще имеет смысл, то как быть с кошками, ягуарами, тиграми и мишками? Разве у них есть подобное деление.
Единственная пара навсегда. Тот же миф, что и унюхивание этой самой пары. Нет, я прекрасно понимала всех девушек и женщин, которые верили в эти сказки. Как же это волшебно, когда любят только тебя одну единственную, не замечают никого другого и готовы умереть с любимой в один день. Никаких измен с лучшей подругой накануне свадьбы.
Прикрыла глаза, вспоминая вереницу девушек Ника. Сколько их было и сколько ещё будет и, наверное, каждая верила, что она и есть та самая, что может наставить его на путь истинный и стать целым миром.
Ложь. И это ложь.
Я упала на подушки, закинув руки за голову и разглядывая потолок. Мягким светом ноутбук освещал кровать, заменяя ночник.
А что я, собственно, знаю о Нике Н’Ери. Кроме того, какую еду он любит, какие напитки предпочитает, какой марки бельё носит? Что еще я узнала о нём за два года работы бок о бок? Что он обаятельный и щедрый начальник и в то же время требовательный. Что его мать человек и сам он уже лет тридцать живёт вдали от резервации, что у него есть старший брат и, кажется, ещё парочка младших. В этом плане хищники очень плодовиты.
Сев в кровати, я постаралась уцепиться за ускользающую мысль, которая вспыхнула и исчезла.
Ник сказал, что К’Аури двигало любопытство. И дело явно не во мне. Конечно, человеческая невеста — это большой такой сюрприз, но не шок. Особенно, если учесть, что в их семье это не первый случай.
Как говорит герой известного мультика: «Это ж-ж-ж-ж неспроста…»
Дело в Нике. В том, кто он такой.
Сердце забилось сильнее, и я точно была уверена, что нахожусь сейчас на правильном пути. Вот что не давало мне покоя.
Повернувшись к ноуту, быстро набрала в поисковике «Ник Н’Ери». Сотни фотографий, парочка даже топлес. Или это фотошоп?
Ник на работе, Ник в костюме. Ник улыбается, разговаривает по телефону, пожимает руку премьер-министру. Ник с блондинкой, с брюнеткой, с рыжей, с двумя мулатками (извращенец!), снова блондинка, но уже другая. Много снимков, много сплетен и обсуждений его личной жизни и ни слова о том, кем хищник является в резервации.
А ведь это важно. И тот родственник, который собирался лишить Н’Ери наследства, если Ник не обзаведётся семьёй. Кто он такой?
— Чёрт, — прорычала едва слышно.
Вместо того чтобы хоть как-то успокоиться, я еще больше всё усложнила.
«Шаери…», — шепот на грани слышимости, и я дёрнулась, лихорадочно оглядываясь.
Никого.
Но ведь точно, шаери. Что означает это слово?
И снова гугл оказался бессилен. Как я только не мучила бедное слово: «шаери», «шаэри», «шайери», «шээри» и т. д. Апофеозом стало «шЫери», но снова ничего. Это значение было понятно лишь хищникам.
— С чего начали, тем и закончили, — мрачно констатировала сама себе, закрывая ноутбук. — Пора спать. Может, завтра станет легче и понятнее.
Почему-то верилось с трудом. Скорее завтрашний день принесёт мне еще больше вопросов, на которые так и не получу ни одного ответа.
Но кое-что поняла очень хорошо — я совершенно не знаю своего фиктивного жениха.
