Эпилог

Семь лет спустя.

Недельный отдых в одном из самых южных уголков конфедерации, пожалуй, незаменимое лекарство от бесконечной суеты Нерона и назойливых стражей, которых в последнее время стало слишком много на улицах столицы. Никто, кроме Йонаса, Парка, Сандры и Амалии, все эти семь лет не знал о беглой заключенной. Для всех представителей конгресса, адвокатов Ричарда, Филиппа и моей матери я до сих пор сидела в одиночной камере Обители, отбывая свое наказание. Йонас умело подделывал документы, каждый год предоставляя конгрессу фальсифицированные отчеты о моем состоянии и медосмотрах. Сам основатель иногда созванивался с Парком по телефону, но обычно такие разговоры не длились более двух минут. Йонас узнавал обо мне и вешал трубку. Вполне себе в его духе. Я же лишний раз старалась не испытывать судьбу и не покидать особняк без особой на то нужды или без сопровождения Парка, но это совсем не означает, что наша жизнь ограничивалась в четырех стенах золотой клетки, инкрустированной драгоценными камнями, которые после перестройки особняка мы с чистой совестью пожертвовали благотворительному фонду.

Еще никогда прежде я не чувствовала себя настолько свободной… Как только мы покинули Обитель, Парк подарил мне ключи, которые открывали небольшую дверь в сказку, а если быть точнее, то входную дверь виллы на частном Арфинском полуострове, где-то посреди моря и недалеко от портового городка Арфина, куда после смерти моего родного отца переехала Луиза Рейтли. Я помню, что говорила о ней Парку, но никак не думала, что он запомнит такую незначительную мелочь из моей прежней жизни и уж тем более найдет последнюю оставшуюся в живых родственницу многострадальной семьи Рейтли.

В двадцать четыре года я впервые увидела свою бабушку… именно благодаря ей, я когда-то смогла купить квартиру в Нероне и сбежать от Ричарда. Сколько слез, сколько неподдельной радости я испытала от встречи… Естественно, всего, что произошло со мной за последние несколько лет, я рассказать не смогла. Так же как и рассказать о матери и Филиппе, которых, кстати, досрочно отпустили из исправительного центра. Вместо пяти лет, они провели в заключении всего шесть месяцев и, заплатив штраф конгрессу, не без помощи Парка разумеется, в полном здравии вышли на свободу. Но что с ними происходит сейчас, где они живут, работают, чем увлекаются — я не знаю и не очень-то хочу знать. Йонас как-то сказал, что в Обитель за эти годы ко мне никто не приходил, и писем на мое имя тоже не поступало… Что ж, у меня теперь тоже другая жизнь и своя семья. Настоящая семья.

Первый год после неудачной попытки Стенли — уничтожить слабые резервы, конгресс вплотную занялся розыском сбежавших потрошителей. Капитанам стражей пришлось взять под свое патрулирование не только Нерон, но и все прилегающие к центру округа. Парк не появлялся неделями, а то и больше, пока я сходила с ума в особняке, донимая Амалию, которая переживала не меньше моего. Конгресс постепенно истребил всех последователей Стенли и старорожденных, благодаря которым Парк, а так же Лесли, успешно исполняющий обязанности капитана дневной стражи на протяжении вот уже семи лет, заполучили в свою копилку шрамов новые сшитые иллюзорными нитями раны от смертоносных когтей. Я до невыносимой боли в груди переживала каждый раз, когда мой единственный любимый мужчина целовал меня спящую, а сам уходил на патрулирование. И сейчас я просто рада, что все давно закончилось.

Спустя год таких беспрестанных мотаний — то Нерон, то Кримзес-Сити, то Аверлейк, конгресс официально закрыл дело о потрошителях, Парк вернулся к привычной работе капитана, а мы с Амалией смогли наконец выдохнуть. К слову, Амалия с возрастом здорово пересмотрела свои жизненные приоритеты. И если в семнадцать ей казалось, что все настроены против нее, не только внешний мир, но и сводный брат, который привел в дом заключенную, приговоренную к Обители за убийство, то уже в двадцать лет она начала стремиться к жизни в нашем обществе, принимая порядки Нерона и забывая устои родной Общины. Мы с ней сдружились еще в тот год, когда Парк каждый месяц пропадал без связи и по поручениям конгресса покидал столицу, отслеживая потрошителей черт знает где. А недавно она поступила в академию визуализаций по моему совету. Да-а… имея нулевой резерв и взрывной характер, обычного гражданского мага ни за что бы не зачислили на учебу в высшее заведение, но кто сказал, что сестра верховного некроманта, капитана ночной стражи и одного из представителей конгресса, обычная гражданка? Пара звонков Леннера устроили ее на первый курс. Что из этого выйдет — говорить пока рано, все-таки без магии никакой визуализации не получится, но у Амалии дар к рисованию, а писать восхитительные картины еще никто не запрещал. Будучи сложным подростком, потерявшим отца и цель в жизни, она много рисовала. Правда, я однажды увидела эти ее рисунки и ужаснулась. Община очень плохо влияет на детей, все эти кровавые ритуалы воскрешения, набитые магией чучела людей… бр-р-р. К счастью, Община с друзьями-некромантами осталась для нее в прошлом, а мисс Амалия Леннер уже как год мечтает стать миссис Амалией Хофман… и я очень не завидую ее жениху, который при встрече с Ларком всегда начинает заикаться и путать слова. Ну а кто бы не заикался на его месте? Когда капитан города жмет тебе до хруста руку, при этом его глаза погружаются в кромешную тьму и хриплый голос становится каким-то уж чересчур агрессивным, тут не только заикаться, тут и в обморок упасть можно, а еще, чего доброго, и сбежать, сверкая пятками на три квартала, что, в общем-то, и делали все предшествующие Рику Хофману псевдо-женихи обладательницы несметного богатства и как минимум одного влиятельного родственника на верхах конгресса.

Мы с Парком за несколько лет совместной, скрытой от любопытных глаз жизни, побывали во всех городах конфедерации, где практически нет стражей, нет патрулей и конгресса. Кроме семейной виллы в Арфине, куда мы стабильно приезжали на одну неделю раз в полгода, нашим излюбленным за многие годы местом стал небольшой частный отель в Нерикане, расположенный на солнечном мысе, над побережьем северного моря. Недорогой номер в отдаленном от столицы городе не являлся образчиком недостижимой роскоши, поэтому верховные и представители конгресса никогда не заезжали в Нерикан, предпочитая выбирать курорты по своему высокомерному статусу и рвущемуся от штергов кошельку. Для меня же это место было поистине завораживающее своей природной красотой, куда я через временной портал протаскивала все свои краски и несколько часов подряд не спускалась с живописного мыса, пока Парк не приходил и не забирал меня силой, понимая, что дай волю — и останусь ночевать со своими визуализациями на берегу, заканчивая картины, часть из которых потом висела в нашей с ним спальне, а вторую часть я успешно продавала через Амалию или Сандру на рынке в Нероне. Профессиональный труд всегда оплачивался высоко. Мои картины приносили неплохую прибыль, конечно, несравнимую с зарплатой капитана города, но я верю, что и пятьдесят тысяч штергов могут спасти кому-то жизнь или помочь сохранить чью-то семью. Три года назад Парк основал благотворительный фонд, которым и по сей день успешно занимаемся мы с Амалией.

— Ла-а-арк! — я потянулась, устраиваясь в гамаке поудобнее, и с полным наслаждения вздохом потерлась носом о шею любимого капитана, который бережно притянул меня к себе и поцеловал в ответ. — Нам пора бы подумать об имени нашей дочери. Ведь уже совсем скоро…

Я положила его руку на свой живот, в котором шевелилось маленькое, но такое бесценное доказательство нашей любви. Формально мы не женаты и не можем расписаться до тех пор, пока я числюсь заключенной Обители. Небольшая потеря, учитывая, что обручальные кольца значат для меня намного больше, чем какие-то бумажки с печатью конфедерации. Мы зарегистрируем наш брак, как только конгресс будет убежден, что я официально покинула стены Обители. Два года пролетят незаметно.

— Как насчет — Франчески или Леаноры? — задумчиво спросил Леннер, раскачиваясь в гамаке и внимательно наблюдая за нашим двухгодовалым сыном, унаследовавшим первый резерв и магию отца. Марсель копался в прибрежном песке, выстраивая трехэтажный замок, неуклюже орудуя иллюзорной лопаткой и время от времени пытаясь ухватить рыжего пушистого элементаля за хвост, который с важным видом крутился рядом с малышом, взяв на себя обязанности нянечки.

— Франческа? — я с улыбкой посмотрела на Ларка. Мой капитан улыбнулся в ответ и, на секунду оставив Марселя без присмотра, перевел на меня свой непостижимо красивый взгляд с россыпью сапфиров в глубине первого резерва. — Франческа Леннер, — повторила я, целуя его губы, чувствуя сильные руки на своей талии, — мне нравится. Очень нравится! А тебе?

— Мне нравится все, что связано с тобой, дорогая, — прижимая меня обратно к себе, прошептал на ухо Ларк, своим горячим дыханием лаская кожу. И от его сладкого, чуть хриплого голоса с чарующим акцентом моя улыбка стала еще шире, и сердце в очередной раз наполнилось уверенностью, что капитан ночной стражи, могущественный черный маг, влиятельный некромант и отец моих двух детей, единственный человек, на которого я безоговорочно могу полагаться до конца своей жизни.