Глава 14

Настя Капцова захлопнула дверь своего номера и обессиленно привалилась к стене. Но не успела она перевести дух, как в дверь постучали. На пороге стоял мрачный Алексей Погудин.

– Насть, ты не в курсе, сколько нам еще ждать? Торчим, как идиоты, на первом этаже. Подробности знаешь какие-нибудь?

– Подробности? – Девушка никак не могла сосредоточиться.

– Ну да! Народ в шоке, а гримерша вообще забилась в номер и ревет. Говорят, завтра сворачиваемся и отчаливаем обратно в Питер.

– Про отъезд первый раз слышу. Пусть Луиза разруливает. Усольцев же собирался прилететь… – наконец пришла в себя Капцова и даже немного оживилась. А что, если настало время вернуться к ее сценарию? Как бы подольше задержать Алексея в своем номере? И тогда…

– Матвей не приедет, он ногу сломал, – ввел девушку в курс дела Погудин и зашел в номер.

– У тебя есть выпить? – Алексей плюхнулся на кресло. – А вообще, даже интересно. Как будто настоящий детектив снимаем: приехали в Сибирь, Алика убили, Уткин этот – явно отрицательный персонаж, и мы все в качестве подозреваемых.

И тут в Настином кармане зазвонил украденный телефон. Капцова растерялась – она не успела снять плащ, продолжая сжимать рукой проклятый аппарат. А хуже всего было то, что дурацкий рингтон – вой собаки под блатную песню – был отлично известен всей съемочной группе, поскольку всех невыносимо раздражал. У Погудина вытянулось лицо.

– Не понял? Это что сейчас было?

– Н-н-н-е знаю… – проблеяла Настя.

– Как не знаю? У тебя в кармане поет телефон Алика. Вытаскивай руки!

Настя почувствовала себя воровкой, пойманной с поличным.

– Это вовсе н-н-н-е… Алексей!

– Я еще ничего не подумал. Руки! Руки! Телефон на стол!

Настя обреченно вздохнула, вытащила руку из кармана и положила телефон убитого оператора на журнальный столик.

– Настя, откуда у тебя телефон Царева? Ты его грохнула?

Капцова представила, будто играет роль (воровки, пойманной с поличным), и вдохновенно начала:

– Алексей! Как ты можешь?! Зачем мне убивать Алика?! Я его телефон в коридоре нашла. Он же приметный, то есть я сразу поняла – Аликов, а не еще чей-то, и положила в карман. Машинально, а потом просто забыла.

Но и Погудин был не лыком шит – не зря столько лет играл лейтенанта полиции – и фальшь почувствовал мгновенно.

– А почему следователю не отдала? Зачем тебе этот головняк, Анастасия?!

– Я забочусь о репутации нашего сериала! – не собиралась сдаваться без боя Капцова. – Ты сам знаешь, какой Алик был! Он компромат на коллег собирал и продавал. На все ради «жареного» был готов! Мало ли, что могло остаться в телефоне. Знаешь, сколько на наших ребят может грязи вылиться? Алик ведь подлый был.

– Тебе лучше знать – ты с ним любовь крутила, – хмыкнул Алексей.

– Любовь? – Глаза девушки наполнились слезами. – С чего ты взял? Это так, минутное помрачение. Я еле отвязалась от него!

И тут она поняла, что наступил самый подходящий момент для объяснений с Алексеем. Но необходим был творческий подход: умолчать о большем, рассказать о меньшем, представить себя в выгодном свете, воспоминания не ворошить, на возможность новых отношений слишком явно не намекать. Все выводы Погудин сделает сам, но повлиять на его решение можно и нужно.

– У нас были очень короткие отношения. Алик – не герой моего романа.

– Да черт с твоим героем, – разозлился Алексей.

Ерунда какая-то! Вся съемочная группа с неудовольствием наблюдала за их отношениями. Вернее, за тем, как Анастасия бегала за этим подонком. Что только в этом Цареве женщины находили? Ему, Алексею, не понять. А вот про подлость оператора он знал наверняка. Может, хороший оператор, способный строго выверить композицию кадра, и не обязан быть порядочным человеком, но Погудину было противно. А телефон?! Хотя Настя права: Алик мог с помощью телефона копить компромат на коллег.

– У нас с Царевым давно все в прошлом, – вела свою игру Настя.

– Понятно, раз он убит! – с издевкой сказал Погудин. – Не ты его убила? Месть за муку разбитого сердца? Или «не доставайся же ты никому»? Как-то так?

– Я? Как ты можешь! Идиотские шутки! Расстались мы давно и по моей инициативе. И про телефон я тебе правду сказала. Могу прямо сейчас сдать следователю.

– Да ладно, Насть, не обижайся. А в личную жизнь коллег я не лезу, – примирительно сказал Алексей. И добавил про себя: «В отличие от остальных», под «остальными» подразумевая Алика Царева.

Тут он вспомнил, как Царев появился на съемочной площадке. В сериал Алика привел Ким Васютин. Усольцев не возражал, поскольку прежнего оператора переманили большим гонораром в другой проект, а снимать сериал на одну камеру – просто безумие. Алик Царев приглядывался к коллективу недолго и вскоре почувствовал себя главным. Васютин, не любивший конфликтов и выяснения отношений, сразу отошел на второй план, пытался быть незаметным. Алик начал диктовать операторскую политику на площадке. И делал иногда это бесцеремонно и нагло, будто он тут самый главный: это его кино, его идея, его женщины. Он совсем не деликатничал с актерами, если надо было хорошо снять сцену, запросто мог нахамить или грубо обругать: «Ах, мы устали! Тогда бросайте эту работу к чертовой матери и идите за прилавок, торговать. Там дублей делать не надо!» Съемки одной и той же сцены могли продолжаться практически бесконечно, пока Алик не решал, что снял тот самый – идеальный дубль.

Но с камерой Царек был на «ты». У него была особая творческая манера, свой взгляд на цветокоррекцию и освещение, он ловко схватывал характерные детали, и это, несомненно, помогало лучше увидеть сущность персонажей и придать глубокий смысл даже самым банальным сценам. В значительной степени именно благодаря Алику и его перфекционизму, сериал выгодно отличался от своих «мыльных» собратьев.

А вскоре выяснилось, что у Алика было еще одно «увлечение» – он собирал компромат на известных актеров, знакомых и незнакомых, и пристраивал по своим каналам в газеты и журналы. Имел с этого неплохой доход. Слушок невзначай пустил Ким Васютин, недовольный диктаторскими замашками Царька. Ким ничего не утверждал, но намекал, будто его знакомые видели, как Алик делал фотографии на закрытом кинопоказе и на артистической тусовке, а потом фото появились на первых полосах желтых изданий.

Слухов вокруг личной жизни любого актера предостаточно, особенно если сам актер не склонен к публичности. Но люди любят читать о своих кумирах, особенно об их разочарованиях и поражениях. Спрос на небылицы и скандалы существует всегда. В конкурентной индустрии шоу-бизнеса нужна постоянная подпитка интереса к творческим персонам. Иногда информация специально выдумывается, авторы «сенсаций» ссылаются на несуществующие источники, лишь бы привлечь внимание недалекого читателя. А уж если источник образовался настоящий и поставляемые им сведения (как в случае с Царевым) правдивы!.. Людям нравится информация скандально-легкомысленного толка, а беспринципная пишущая братия этому только рада – одурманивание духовно небогатого читателя приносит легкие деньги.

Впрочем, слух, запущенный Васютиным, так и остался слухом. Алик никогда не проявлял особого интереса к актерам сериала. Ну а многочисленные романы… так женскому сердцу не прикажешь, при виде мужчины с харизмой глаза у тружениц киноиндустрии так и загорались.

В последние полгода Алексей Погудин, неожиданно для себя самого, сблизился с Царевым. У Алика в операторской всегда был припрятан коньяк с хорошей закуской, а главное, он умел внимательно слушать собеседника, что для творческого человека большая редкость. Однажды, в конце трудного съемочного дня (позже Погудин понял, что Алик специально выбирал момент), оператор предложил поговорить. Алексей согласился, хотя разговаривать ему и не хотелось. Настроение было премерзкое, будто его окатили помоями, сегодняшний эпизод «не шел», сцена разваливалась – заученные слова, которых было совсем немного, звучали глупо, интонации не удавались, жесты были мертвыми, искусственными и вызывали в нем отвращение. Это чувствовал и режиссер, назвавший игру Алексея соплями.

Алексей не возражал, ибо Усольцев был прав во всем. Он так устал от своего персонажа – бравого лейтенанта Прокудина! Устал жить в двух реальностях, в каждой из которых у него были разные походка, темп шагов, жесты, мимика и выражение лица. Похожие, очень похожие, но все же разные. Погудину давно хотелось новых ролей, свежих впечатлений, творческого развития, в конце концов. Он слишком засиделся в этом проекте, стал заложником одной роли, и скоро режиссеры вообще перестанут видеть в нем кого-то еще, кроме отважного служителя закона. Однако предложение Царева заставило Алексея мигом забыть обо всех переживаниях.

– Слушай, у тебя ведь папаша известным актером был?

– Был да сплыл, – мрачно буркнул Погудин, упоминание об отце расстроило его еще больше.

– А раз так… он же общался с интересными людьми, многое может рассказать и про себя, и про других.

– Ты к чему клонишь?

– Уговорил бы папашу с журналистами встретиться, по душам поговорить.

– А-а-а-а, на «жареное» потянуло? Сплетнями интересуешься?

– Разве плохо? Про него вспомнят, кто забыл, опять же деньжонок старику подкинут.

– Сволочь ты, Царек! Сколько хочешь, чтобы моего отца оставили в покое?

– Пятьсот долларов. – Алика вопрос ничуть не смутил.

Алексей достал деньги, швырнул оператору в лицо и с тех пор предпочитал обходить его стороной.

Но рассказывать сейчас об этой истории Насте не хотелось. Еще подумает, что это он, Алексей, отправил на тот свет господина съемочной площадки Царька. Поэтому Погудин просто сказал: «Хорошо, Настя, ты права! Телефон нужно уничтожить!»