Глава 13
Нужный дом Юля нашла очень быстро. Краснокирпичная хрущевка внутри двора, домофон отсутствует, квартира на первом этаже.
Дверь открыла приятная пожилая женщина в аккуратном домашнем платье.
– Ты к кому? – строгим «учительским» тоном спросила она.
– Если вы Ольга Захаровна и преподавали в сто пятой школе, то к вам.
– А тебя как зовут? Что-то я не припомню. Ты когда школу заканчивала?
– Ольга Захаровна, я у вас не училась, но пришла как раз по поводу ваших бывших учеников. В школе сказали, вы помните всех «своих».
– Хорошо, тогда проходи, – согласилась хозяйка и пригласила ее.
Женщина излучала спокойствие и уверенность. Юля прошла в комнату, удобно устроилась в кресле и приступила к делу. «Легенду» она продумала заранее: газета решила опубликовать цикл статей, посвященных выпускникам местных школ, которые преуспели и состоялись в больших городах нашей необъятной страны и за ее пределами. И решила пока говорить об известном операторе Алике Царегородцеве, а там видно будет, совпадут ли истории, питерская и местная. Пока нужно определиться на местности. Ольга Захаровна слушала с любопытством и сразу же включилась в разговор:
– У меня очень много таких интересных ребят-выпускников, которые состоялись в профессии. Миша Симоняшин, например, в Америке живет и работает. Вирус свой открыл. А Ирочка Демина в Новой Зеландии, доктор биологических наук.
– Меня еще интересует Алик Царегородцев. Был у вас такой ученик. Помните? Он работает оператором на известной киностудии, лауреат всевозможных творческих премий.
Каких конкретно премий, Юля уточнять не стала, дабы не запутаться в собственном вранье и не оконфузиться. Ведь ее нынешние рассказы, эти маленькие мифы и легенды, помогали ей грамотно делать свою работу.
– Алик Царегородцев? Что-то не знаю, о ком ты. Ты ничего не путаешь?
Ольга Захаровна словно внутренне окаменела, а Юля почувствовала, что «взяла след».
– Не путаю. Вы помните такого?
– Девушка, я помню всех своих учеников! Алика тоже сейчас вспомнила… Но ты все равно ошибаешься.
– Давайте по порядку, – дружелюбно предложила Юля. – Вы знали Алика Царегородцева?
– Конечно, я вспомнила Алика Царегородцева. Я в своем уме. Но он никак не может быть известным оператором. Алик Царегородцев пропал без вести больше двадцати лет назад!
Ольга Захаровна смотрела на Юлю спокойными и ясными глазами, с внутренним напряжением женщина смогла справиться. Старая учительница была так уверена в своих словах, что Юлька даже растерялась.
– Ой, Ольга Захаровна! Я проверяю информацию и готовлю материал в газету, возможны и совпадения. Просто в мире кино точно есть такой персонаж. Если только с фамилией произошла путаница: Царегородцев или Царев. Могло же быть такое: в городе жили два Алика с похожими фамилиями, один оператор, а другой ваш, пропавший. Еще вариант – Царегородцев взял псевдоним, у творческих людей это в порядке вещей. Пожалуйста, расскажите мне о вашем ученике Алике, и фотографии хорошо бы посмотреть. Тогда я окончательно разберусь, кто есть кто. Так бывает, когда копаешь старые истории и оказывается, что речь идет совсем о другом человеке.
Сорнева и правда была смущена. Расследование приобретало неожиданный оборот. Или это Ольга Захаровна, женщина немолодая, все перепутала? Юлькина бабушка последние годы хорошо помнила только свою юность, а в настоящем времени ориентировалась неважно. Вот и учительница запамятовала? Как можно считать человека пропавшим без вести, если он преспокойно живет себе в Питере и работает в кино? Работал. И непохоже, чтобы при жизни уверенный и даже нагловатый Алик чего-то боялся.
– Хорошо, – пожала плечами Ольга Захаровна. – Я вам про нашего Алика расскажу, а вы уж как хотите. Его история тоже может журналистов заинтересовать, но никак не с героической точки зрения.
– А с какой? – поинтересовалась Юля.
– С жизненной. Такой лакей Яша из чеховского «Вишневого сада». Отрицательная харизма.
Юлька с удивлением посмотрела на женщину.
– Вы литературу преподавали?
– Литературу и русский язык, – и улыбнулась. – Вы думаете, люди в моем возрасте не знают выражений вроде «отрицательная харизма»?
– Ну что вы! Дело вовсе не в словах, да и преподавателя литературы всегда легко узнать. Может быть, вы фотографии поищете, и сразу определимся. А то зря отниму у вас время. Вдруг «ваш» Алик окажется совсем не «моим» Аликом.
Ольга Захаровна вышла из комнаты, а Юлька пеняла на себя: она совсем не помнила в произведении никакого Яшу, разве что только купца Лопахина, и то смутно. Вот если бы она знала, что нужно обязательно перед визитом заглянуть в пьесу по школьной программе, то держалась бы уверенней.
Женщина вернулась с большим альбомом.
– Вот, выпускной класс, – учительница любовно погладила общую фотографию. Очень хорошие ребята были. Такие умные, внимательные!
Алик Царегородцев на групповом снимке был едва узнаваем. Но, приглядевшись, Юлька вздохнула с облегчением: точно, он. Убиенный оператор Алик Царев. Сомнений не осталось. Нечто неуловимо знакомое было во взгляде юноши на фотографии, возможно, уверенность в себе и наглость.
– Ну, ваш это Алик?
– Ой, Ольга Захаровна, снимок такой старый, сразу даже и не скажешь! А вы не расскажете про вашего ученика? Для журналиста любая житейская история полезна и может пригодиться.
– Знаешь, мне совсем не хочется о нем вспоминать. Хотя история, конечно, странная, да и судьба у мальчика непростая.
– Почему непростая?
– Его родители работали в торговле: мать заведовала магазином, отец завскладом. Дом был, как говорят, полная чаша. Но потом и мать, и отца посадили за мошенничество. Дали каждому по три года, а Алик словно с цепи сорвался. Ему и раньше все будто мало было – мечтал клад найти и сказочно разбогатеть, а тут начал родителей идиотами честить, не научились, говорил, даже грамотно воровать.
– Это он, наверное, от обиды?
– Безусловно. Но и родители не стеснялись при нем обсуждать специфику своей деятельности, а он потом ребятам в классе рассказывал, как нужно разбавлять сметану или с замороженными продуктами мухлевать. Ему оставалось два года доучиться, он переехал к тетке, старшей сестре отца. Летом действительно ходил в тайгу какие-то клады искать, жил на заимке. Авантюрист, честное слово! Все искал «золотую рыбку», которая будет исполнять его желания. Кладоискатель! И весь класс взбудоражил.
– Клады?
– Юленька, ты же помнишь историю о золотом запасе Колчака? Наши места как раз между Омском и Иркутском, а Колчак, под натиском Красной армии, отступал из Омска с тридцатью вагонами казны, но до Иркутска золото не довезли, исчезло оно где-то после станции Тайга, а может, и где еще.
– И Алик искал эти сокровища? Это ведь легенда, миф! Уж сотню раз искали, да так никто и не нашел!
– Не знаю, как он это себе представлял, но ходил все время с какими-то планами, картами, с загадочным видом их разглядывал, намеки делал. Мать у него в тюрьме заболела и умерла, отец через два года вернулся, только он так с теткой и продолжал жить.
– Клады-то перестал искать?
Ольга Захаровна пожала плечами:
– Не знаю.
– Значит, не нашел. В газете же об этом не писали.
– Не было тогда еще вашей газеты.
– Ну, слухи ходили бы по городу.
Юля вспомнила статью Милы Сергеевны, напечатанную пару лет назад: при сносе старого дома в одном из пригородных поселков была найдена металлическая коробочка, замурованная в стене. В «кубышке» обнаружилось сто тысяч рублей, но не золотом, а ассигнациями, которые потом плавно перекочевали в экспонаты городского музея.
– Мы многого не знаем о наших благодатных местах.
– Соглашусь с вами, – быстро сказала Юля. – А дальше?
Ольга Захаровна будто не услышала и продолжала:
– А дальше как по Чехову: «Праздная жизнь не может быть чистою». А он все время хотел праздника. Между прочим, Чехов ехал через эти места на остров Сахалин.
Юльке не терпелось. Черт! Заговаривается она, что ли?! Ей же нужно узнать про Алика и, возможно, темные истории его прошлого, а тут лекция по русской литературе вкупе с лирическими воспоминаниями!
– Помните рассказ Антона Павловича «Из Сибири»? Я, когда перечитываю этот маленький шедевр, испытываю истинное наслаждение. Какой язык! А дух? Настоящий сибирский дух, правдой пронизан каждый абзац.
«Не хочу рассказ!» – взмолилась про себя Юля. Конечно, стыд и срам – журналистка Сорнева не читала чеховского рассказа, не восхищалась талантливым пером классика, как эта восторженная пожилая учительница. Но, вот честное слово, только не сейчас! Она понимала, что старая учительница одинока, любительница Чехова и надо о нем с кем-то поговорить. Выход один – терпеть.
– Прочитайте на досуге, Юленька, не поленитесь.
– Хорошо, Ольга Захаровна, обещаю! – приложила Юля руку к груди и поскорее заговорила о важном: – Ольга Захаровна, а почему тогда решили, будто Алик пропал без вести? Как так вышло? Он окончил школу, уехал в Питер, выучился на оператора. Просто знать о себе не дает, тем более здесь у него и не осталось по-настоящему родных людей.
– Зачем ему в Ленингр… прошу прощения, в Санкт-Петербург ехать?
Юля вспомнила о личном деле оператора, которое обещали прислать Луизе. Там-то она и отыщет ответ на данный вопрос, и у рассказа появится конец.
– И все-таки, как же так получилось? Почему он пропал без вести?
– Почему пропал, не знаю, – с достоинством ответила женщина, – но только его в судебном порядке признали умершим.
– Ого! – изумилась Юля. – Ольга Захаровна, как это?
– Жена заявление написала, когда пять лет прошло со дня его исчезновения, был суд, и вынесли специальное постановление.
– Алик был женат?
– Да, на своей однокласснице, Наташе. Только давно это было. Умерла она.
– Как умерла?
– Обычно, как умирают люди от онкологии.
– А зачем жене было нужно, чтобы его по суду признали умершим?
– Человек не может столько времени не давать о себе знать. Ей нужно было определиться, как жить дальше.
– Подождите, но ведь он мог быть жив все эти годы?
– Я не знаю, – вздохнула женщина, – но моего ученика Алика Царегородцева официально признали умершим и, значит, он для всех умер. Извини, мне больше нечего сказать.
Дома Юля первым делом достала с полки «Вишневый сад» и нашла место про Яшу. Оказалось, что по пьесе это молодой лакей. Он побывал за границей и теперь не прельщается Родиной и даже мать, пытающаяся с ним встретиться, уже не нужна ему. Его главная черта – высокомерие, он не уважает хозяев, у него нет привязанности ни к кому.
Да, пожалуй, Ольга Захаровна права: Алик тоже не был привязан к семье и бросил больную жену.
