Фарель выбрал место, которое хорошо знал. «Кафе де ля Мюзик» в 19-м округе Парижа. Место с нужной атмосферой. Общественное, на террасе напротив арт-пространства Гранд-аль в парке Ла-Виллет, открытое и, как правило, битком набитое в любое время. При этом атмосфера доверительная — уютные кресла в глубине зала, наполовину скрытое пианино, стоящее тут исключительно в качестве украшения интерьера и, без сомнения, расстроенное раз и навсегда. Встреча была назначена на 21.30. Он вышел из метро с запасом в двадцать минут, чтобы контролировать ситуацию, как его когда-то научили полицейские. Перед тем как усесться за столик в кафе, пересек мощеную площадь, в центре которой возвышался фонтан, представляющий собой восемь сидящих львов, извергающих струи воды.

То, что он принял за группу студентов, увиденных неподалеку от консерватории при выгодном уличном освещении, становилось четче по мере приближения. Три малопривлекательных мордоворота с сильным восточным акцентом, которые, судя по всему, понимали друг друга без слов. Фарель прижал к себе кейс, где лежал ноутбук, — и прижал еще сильнее, заметив, что трое типов двинулись направо, точно к нему. Поравнявшись с ним, двое изобразили непреодолимое препятствие, в то время как третий смотрел вокруг, не в состоянии удержаться от подпрыгивания. Фарель подумал, что это, должно быть, младший член компании, так называемый бешеный пес, который ломает людям колени, когда двое остальных, чуть более матерых, занимаются разговорной частью. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что он не является жертвой случайного нападения. Напротив, его здесь ждали, так как у него встреча.

Журналиста буквально сбило с толку спокойствие в глазах того, кто подошел ближе всех. На руках у него были неудачные татуировки, сделанные на дому или в тюрьме — неуверенно выведенный контур, неравномерный цвет. Пронизывающий самоуверенный взгляд светло-серых глаз, яснее ясного говорящий: все, что ты попытаешься сделать, будет ошибкой. Движением подбородка он указал на его чемоданчик. С покорной улыбкой Фарель протянул ему свой ноутбук. Ему только и оставалось подчиниться, чтобы не лишиться нескольких зубов — все равно результат будет один.

Двое мужчин сделали полуоборот, оставив его с мелким хулиганом, который все продолжал подпрыгивать, пытаясь унять свое волнение. Удивленный, тот смотрел, как его дружки удаляются с таким видом, словно его лишили десерта. Повернувшись к Фарелю, как если б тот нес за это ответственность, он нанес ему прямой удар, тяжело впечатавшийся под нос, и буквально выхаркнул «idi u picku materinu», будто плюя на человека, лежащего на земле. На журналиста обрушилась белая пелена, затем цвет понемногу восстановился, звук тоже. Фарель вытер слезы боли и обиды — и секунд десять спустя начал снова воспринимать окружающий мир.

В музыкальном кафе журналист не удержался от того, чтобы не посмеяться над собой. В одной руке виски безо льда, в другой — бумажный носовой платок, которым он пытался остановить кровь, льющуюся из носа. До него только что дошло, насколько уморительной была бы ситуация, заяви он в районный комиссариат о краже ноутбука, в котором находятся отсканированные копии уголовных дел, утаенных уголовной полицией. Как Сультье мог быть уверен, что ноутбук будет при нем?

У него, конечно, оставались бумажные экземпляры досье, все еще разложенные в папки лейтенанта Обена, лежащие под столом и толком даже не спрятанные. Приканчивая стакан, Фарель понял, что в этой партии у него никаких шансов на победу и что его квартиру, без сомнений, только что обчистили. Фарель повторил заказ и взял чистый носовой платок.