Давно

Дорогой Дневник,

Сегодня папа поставил елку. Она не настоящая, сделана из пластмассы и даже не наша, а Бусина и дедусина, хотя я не думаю, что они стали бы возражать. У нее какой-то странный зеленый цвет, будто она потускнела и теперь хочет стать серой. Мне разрешили ее нарядить. Гирлянда не горит, подарков под елкой нет, но она все равно мне нравится. Когда я закончила, Джо сказала, что смотрится хорошо. Мне нравится, что она все делает со мной за компанию.

Папа устроился на новую работу, что могло бы стать хорошей новостью, но все же не стало. Его новая работа находится в Уэльсе, и это совсем не близко. У них там даже другой язык, слова в котором будто произносятся задом наперед, папа дал мне послушать кассету. Тэйлор сказала, что они как-то ездили в Уэльс на каникулы и что там говорят и по-английски тоже, но у меня все равно нет ни малейшего желания там жить.

Есть три чрезвычайно важные причины, по которым нам не надо переезжать в Уэльс:

1. Мне опять придется идти в новую школу.

2. Мне будет очень не хватать Тэйлор.

3. Там не будет Буси.

Здесь ее тоже нет, но поскольку меня окружают ее вещи, мне легко представить, что она все еще с нами.

Папа долго собирал всю нашу жизнь в коробки. Маленькие кусочки нашей семейной истории громоздятся по всему дому лабиринтом старых, забытых вещей, которые нам не нужно будет аккуратно заворачивать и упаковывать, будто бесценные реликвии. У нас на чердаке все еще лежат коробки с прошлого переезда, разбирая их, папа и нашел елку. Он попросил маму помочь ему со сборами, но она в последнее время не очень хорошо себя чувствует, поэтому ему приходится все делать самому. Мама теперь даже не одевается и бродит по дому в пижаме. Врач выписал ей снотворное, что довольно странно, если учесть, что она и так целые дни лежит в кровати.

Папа говорит, что я уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно упаковать свои вещи. Он взял две коробки, дал мне моток коричневого скотча и велел заполнить их до ужина. В одном из кухонных ящичков обнаружилось десять фунтов, и он сказал, что мы с ним можем заказать рыбы с картошкой. Только мы вдвоем. Хорошо, что он нашел какие-то деньги, а то они, похоже, у нас почти закончились. Вчера в дверь кто-то постучал, а когда папа открыл, ему сказали, что мы не оплатили счет за воду. Я проверила краны на кухне и в ванной и убедилась, что они по-прежнему работают. Папа сказал, что если придет кто-то еще, мы сделаем вид, что нас нет дома, присядем и спрячемся под окнами, чтобы нас не было видно, если кому-нибудь придет в голову в них заглянуть.

Я пошла в свою комнату и попыталась упаковать вещи, но это оказалось гораздо труднее, чем я думала. Я собрала в одну из них свои книжки, но они ложились как-то не так, в итоге мне пришлось вынуть их и поставить обратно на полку. Вероятно, им не хочется отсюда уезжать, это их дом и им надо разрешить оставаться здесь сколько захочется. Вместо них я сложила в коробку одежду. Много ее мне в любом случае не требуется, я вот уже два дня хожу в одном и том же, и ничего. Кроме того, я перестала принимать душ, чтобы экономить воду, за которую мы не заплатили, но этого, по-видимому, даже никто не заметил. Я запечатала коробку скотчем, оставив моток болтаться на ней, потому что держать в комнате ножницы мне не разрешают.

Рыба с картошкой была самой вкусной на свете! Я ела ее с солью, уксусом и кетчупом, страшно объелась, но все прикончила. Папе, кажется, тоже понравилось. Нам вдвоем было так здорово, но потом он выпил красного вина из коробки и тут же помрачнел. Я спросила его, почему вино не в бутылке, как обычно, а в картонной упаковке, на что он ответил, что я задаю слишком много вопросов, и велел замолчать. Похоже, папе не стоит много пить, от спиртного он становится не самым приятным человеком. Он делает вид, что он хороший, со всеми этими елками и вкусной едой, но на самом деле он меня не любит. После ужина, пока он смотрел большой телевизор, я его разглядывала. В бороде у него застряли крошки, на губах у него кусочки сухой кожи, которые от вина стали лиловыми. Мне не кажется, что я на него похожа, иногда я даже сомневаюсь, что он мой папа. Когда он много пьет, я его ненавижу. НЕНАВИЖУ.

Выйдя на кухню, чтобы налить себе воды, я увидела ножницы. Я знаю, что мне нельзя их трогать, но ведь мне уже одиннадцать. Я решила обрезать моток скотча, которым были заклеены коробки. Но когда я поднялась наверх, произошло что-то странное. Мои ноги сами собой свернули и понесли меня в ванную. Я включила свет и в испуге увидела, что там стоит Джо. Она попросила меня закрыть дверь. Потом я встала и подошла к зеркалу, чтобы все видеть.

Когда все закончилось, пол в ванной был усеян моими волосами. Это Джо придумала, что мне нужно сделать стрижку боб. Если я искоса смотрела на себя в зеркало, я могла представить, что там стоит Тэйлор, и это меня очень радовало. Я улыбалась, и она улыбалась мне в ответ. Я спросила Джо, что она думает, и она сказала, что я поступила очень умно, потому что теперь, если, конечно, в Уэльсе есть зеркала, я смогу взять Тэйлор с собой.