Недавно

Предполагалось, что отмечать в ресторане Рождество перед каникулами наша команда отправится в полном составе, однако сейчас в наших рядах не хватает двоих: Мадлен и Мэтью. Учитывая разбушевавшийся в социальных сетях шторм, меня это совсем не удивляет, тем более что к этой истории проявили интерес и другие вещательные компании. Интервью целиком выложили на «Ютубе», и хештег #ФростВЖопе в «Твиттере» побил все рекорды популярности, хотя и по несколько иным причинам, чем раньше. Интересно, у нее было время прочесть последнее письмо с угрозами в свой адрес, которое я сунула ей в сумочку? Ну да ничего, причин для беспокойства нет, это подождет.

Мадлен и Мэтью сейчас на седьмом этаже, обсуждают с хозяевами радиостанции антикризисные меры. Даже не представляю, как эта история для кого-то из них может обернуться счастливым концом. Мэтью сказал нам отправляться на обед без него. Он заказал нам столики в итальянском ресторане, ведь над фрикадельками в томате всегда витает дух Рождества, ага.

Хозяин ресторана пугающе рад нашему приходу. Нас ждет один длинный стол, накрытый будто для средневекового пиршества. Сервировку дополняют салфетки, хлопушки и бумажные короны. Все решают оставить Мэтью место во главе стола, надо полагать, как начальнику нашего разладившегося коллектива. Я устраиваюсь в самом конце, поближе к выходу, и на мгновение испытываю облегчение, когда рядом со мной на свободное место опускается Джо. Слава богу, она здесь.

– Вино россо? – спрашивает подруга и тянется к стоящей на столе откупоренной бутылке здешнего домашнего вина.

– Спасибо, но мне что-то не хочется. – Она недовольно кривится, но я даже Джо не могу сказать правду, не убедившись во всем окончательно. – Со мной все в порядке, просто вчера вечером я немного перебрала.

– С Полом?

– Нет, с одним старым другом.

– У тебя есть друзья, кроме меня?

– Да, есть, – говорю я и тут же понимаю: это уже не так. В нынешнем году мы получили даже меньше рождественских поздравлений, чем я написала сама.

Чтобы привлечь мое внимание, одна из продюсеров протягивает мне хлопушку. Я улыбаюсь ей, хватаю край сверкающей золотой бумажки и с силой тяну. Но ничего не происходит, и мы обе хохочем. Я дергаю сильнее, на этот раз хлопушка выстреливает, заставляя меня подпрыгнуть на месте, хотя это совсем не стало для меня неожиданностью. Выигрыш за мной. Я надеваю на голову бумажную корону и читаю шутку, написанную на вывалившейся из хлопушки бумажке:

– «Что растет в лесу и все время дергается?»

Я поднимаю глаза и вижу обращенные на меня застывшие в ожидании лица. Сомневаюсь, что еще когда-нибудь их увижу.

– Нервный тик.

Некоторые улыбаются, кто-то неопределенно фыркает, но никто не смеется. Кто-то зачитывает более удачную шутку.

Джо показывает на небольшую пластмассовую рыбку, выпавшую из хлопушки. Я поднимаю ее и кладу на ладонь. Они запомнились мне с тех пор, как мы с Клэр были детьми. «Золотая рыбка, Прорицательница» – написано на упаковке. Воспоминания вызывают на моем лице улыбку. Головка рыбки в руке съеживается. Я уже не помню, что это означает, поэтому в поисках толкования просто читаю крохотный белый листочек, испещренный толкованиями: «крутит головой = ревность».

Я отбрасываю рыбку и больше не улыбаюсь. Да, ревность. Имею право.

Дверь ресторана распахивается, и внутрь врывается порыв холодного воздуха, сбрасывая с некоторых голов бумажные колпаки. Мэтью пришел. Мадлен – нет. Он снимает пальто и садится за стол, превращая это простое действие в настоящее представление. Потом стучит ножом по своему бокалу с просекко, в чем вообще-то нет необходимости, потому как кроме нас в ресторане больше никого нет, а все темы вежливых разговоров на трезвую голову коллеги уже исчерпали, хотя сегодня нам и есть о чем посплетничать.

– Я хочу, чтобы сегодня вы все с радостью отметили Рождество и насладились давно заслуженным отдыхом… – говорит он и для пущего драматизма на несколько секунд умолкает.

Мне хочется запустить ему в голову тарелкой, но вместо этого я беру салфетку и кладу ее на колени.

– …но сначала позвольте сообщить вам печальную новость.

Вот теперь он меня заинтересовал.

– …Знаю, вы все в курсе злосчастного инцидента с микрофоном, имевшего место сегодня днем, когда Мадлен давала интервью.

Я потягиваю лимонад со льдом, в котором льда намного больше, чем жидкости, – от него сводит зубы.

– Но то, что я вам сейчас скажу, не имеет к этому никакого отношения.

Лжец. Я ставлю стакан на стол, опускаю руки и молитвенно складываю их под столом, изо всех сил стараясь не трогать губы в присутствии посторонних.

– К сожалению, я вынужден вам сообщить, что Мадлен решила оставить нашу программу по причинам личного свойства и отныне больше не будет вести «Кофейное утро».

Все, в том числе и я, ахают.

– Я говорю об этом сейчас, потому что завтра новость разнесут все паршивые газетенки, а мне хотелось бы успокоить вас, заверив, что передача продолжит выходить и вы можете спокойно работать дальше. На новогодние праздники мы пригласим ведущих со стороны – Эмбер, я надеюсь, вы по мере возможностей им поможете – а потом примем решение уже на постоянной основе.

Я в ответ киваю. Таким образом он дает понять, что мне теперь ничего не угрожает.

Все тут же бросаются усиленно обсуждать произошедшее. Теперь, когда нам сообщили эту новость, она становится главной и единственной темой разговора. Мэтью утверждает, что Мадлен покидает программу по причинам личного свойства – пожалуй, за этим столом лишь я знаю, насколько они в действительности личные.

Приносят рождественский чесночный хлеб – пересушенный и неаппетитный. Я уже подумываю, как бы улизнуть, но в этот момент слышу стук в окно за моей спиной. Повернувшись, вижу перед собой расплывчатый силуэт, но из-за искусственных снежинок узнать улыбающееся лицо не могу.

– Ты его знаешь? – спрашивает Джо.

Сначала я лишаюсь дара речи, усиленно пытаясь понять, как он меня нашел и что сейчас здесь делает. Эдвард стоит, улыбаясь нам обеим.

– Простите, мне надо на минутку отлучиться, – говорю я, не обращаясь ни к кому конкретно, и встаю из-за стола.

Когда я выхожу на улицу, холодный ветер тут же напоминает, что следовало бы надеть пальто.

– Привет, – говорит он, как будто его поведение можно назвать приемлемым.

– Чем это ты занимаешься? Ты что, следил за мной?

– Ну-ну-ну! Извини, но нет. Может, это так выглядит со стороны, но я тебя не преследую, честное слово. Ты же сама мне вчера сказала, что сегодня будешь отмечать в этом ресторане Рождество.

– Недалеко отсюда, на этой же улице, у меня была встреча. Увидев тебя в окне, я захотел поздороваться.

Я ему не верю.

Я замечаю, что он небрит, на загорелом подбородке темной тенью залегла щетина, на нем та же одежда, что и вчера, из-под длинного шерстяного пальто выглядывает уже знакомая белая рубашка. Он ждет, что я скажу что-нибудь в ответ, но поскольку я молчу, вновь пускается в объяснения:

– Ладно, вру. Прости, не надо было мне этого делать. Ты, как всегда, видишь людей насквозь. Никакой встречи у меня не было. Я просто вспомнил, что ты сегодня будешь здесь, и… мне обязательно нужно было найти повод вновь тебя увидеть…

– Эдвард, послушай…

– …и извиниться. Проснувшись утром и вспомнив вчерашний вечер, я пришел в ужас. Мне просто был нужен шанс попросить у тебя прощения, не более того. Не знаю, зачем я вчера столько тебе всего наговорил, думаю, это от вина. То есть я все равно думаю, что ты классная, просто… все это уже в прошлом. Я не буду мешать тебе праздновать, прости, прости, мне просто хотелось прояснить ситуацию и уверить тебя, что я не псих.

– Угу.

– На улице холодно, так что возвращайся к друзьям. Боюсь, что я окончательно все испортил. Больше, Эмбер, я тебя беспокоить не буду. Правда, мне очень жаль, что я так себя повел.

Он, похоже, в самом деле очень сожалеет, до такой степени, что мне и самой становится его жаль: что ни говори, а очень трудно жить в городе, где тебя никто не знает. Я поворачиваю голову и вижу в окне ресторана Джо. Она машет мне рукой, подзывая обратно. Похоже, сейчас надо бы что-то сказать, но нужные слова никак не идут. Мне холодно и неловко, поэтому за неимением лучшего я произношу банальную, никому не нужную фразу:

– С Рождеством тебя, Эдвард, как-нибудь увидимся.

Потом поворачиваюсь и подхожу к двери ресторана, оставляя его стоять на холоде.