Глава 13
В съемной небольшой комнате и так было душно, а тут еще помещалось теперь пятеро человек. Мухи, которые могли пробраться куда угодно, особенно туда, где предполагалось вскоре поживится, жужжали под потолком, раздражая слух. Пересмысл и Гифей сели рядышком на кровати Аси. Дядька Ерш, воспитатель знатного мальчика, устроился на табурете рядом с кроватью Хельги. Волосы у него все промокли от пота и скатались в сосульки. Мальчишка лежал словно мертвый. И о том, что он все же был жив, говорило хриплое тяжелое дыхание.
Хельга, это Ёрш, воспитатель Светозара, сына воеводы, — представил мужчину Пересмысл и указал на мальчишку . — Посмотри, может ты чем-то сможешь помочь.
А что с ним? — поинтересовалась целительница с розовыми волосами, она стояла в дверях и с удивлением смотрела на всех этих пришельцев.
Очень похоже на легочную чуму, — пояснил Пересмысл. — Так, по крайней мере утверждал его лекарь, а вот я сомневаюсь.
Легочная чума? – попыталась понять о какой болезни идет речь девушка вспоминая все ранее прочитанное про легочные болезни.
Да, но легочная чума очень заразна. И за три дня может скрутить человека. Мальчик две недели провалялся дома и еще жив, – пояснил Гифей, который и привел к целительнице в комнату дядьку и мальчика.
Мальчишка скоро захлебнется собственной мокротой, – добавил Пересмысл. – Что ты скажешь на это Хельга?
Конечно Гифей и тот дядька-воспитатель и утверждали, что Светозар не заразен, но девушка сорвала с петли полотенце и, прежде чем подойти к больному, прикрыла им лицо.
Температура у мальчишки была повышена, он содрогался от приступов кашля, а от слабости не мог поднять головы. Хельга задала ему несколько вопросов. Светозар отвечал бессвязно и не сразу.
Если бы это и в самом деле была легочная чума, в барском доме давно не осталось бы здорового человека, — добавил Ерш и как бы в подтверждении своих слов, без тени брезгливости сунул палец в рот мальчишки и облизал его.
О легочной чуме Хельга слышала впервые и не могла знать ее точных признаков. Но если верить словам Пересмысла, болезнь развивалась стремительно и бесповоротно.
Как и когда появились эти симптомы? — спросила Хельга Ерша.
Не более чем неделю назад, когда у нашего воеводы Китежа Ильи родился сын Олег, а вот Светозар стал нездорово кашлять и жаловаться на слабость. Он первенец, рожденный от первой супруги Ильи. Людмила, мачеха его, пригласила в дом эскулапа. Он посоветовал лечение6 теплое питье и натирать пятки и грудь мазью из барсучьего жира, – Ерш вытер лоб рукавом и присел на стул. – Воевода на днях уехал на границу с Акрумом, по делам. А сыну его все хуже и хуже. Не ест, спит целый день. Потом так ослабел, что поить его приходилось через силу, а там Светозар и в забытье стал впадать. — дядька снял шапку.
Как же вы запустили болезнь? – поинтересовалась девушка.
Если бы я не забил тревогу, молодая жена воеводы и не сильно бы стала стараться. Илья Никитич мне доверил воспитание преемника и наследника, пока его дома не будет, мне, а не жене своей. А Светику все хуже становилось. Совсем похудел. Лекарь приходил в дом сначала каждый день, потом по нескольку раз в день. Но лечил все одним и тем же, а потом заявил, что у мальчика легочная чума, и его надо отправить в “Серый дом”. Из дома Ильи всех выселить и комнаты окурить серой, чтобыхворь убить, — Ерш замолчал.
Хельга сняла полотенце со своего лица и склонив голову к мальчику принюхалась. От него исходил запах миндаля.
Та-а-ак, -- протянула она. – Сын, говорите у воеводы родился?!
Мы же все понимаем, что это не легочная чума, – первым озвучил свое предположение Гифей. – Легочная чума не дала бы прожить парню и двух ночей. Похожее я наблюдал у шахтеров с оловянных рудников.
Оставьте меня, – обратилась Хельга к присутствующим. – Здесь и так душно, а мальчику нужен свежий воздух.
Гифей и Ася спустились вниз в харчевню. Дядька Ерш вышел в коридор, но далеко не отходил, наверное беспокоился о Светозаре. Пересмысл остался наблюдать за ученицей.
Хельга внимательнее рассмотрела мальчишку. Ногти у него совсем посинели, губы потрескались и дышал он через раз, но всеми силами цеплялся за жизнь, которая по капле все равно покидала его. Жар тела сжигал мальца изнутри. А ведь мальчишка совсем маленький. В Оренбурге, в его возрасте еще только первый класс в школе заканчивали.
Хельга стала вспоминать все возможные диагнозы известных ей болезней. Не похоже было не на пневмонию, ни грип или бронхит. По-хорошему бы взять анализы и поставить капельницу, чтобы сбить жар. Да откуда она тут? И анализы не сделать.
“Мда, вот уж задачка!”
Она вышла в коридор и попросила у дядьки принести ей воду и чистые полотенца. Надо было для начала сбить температуру. Ерш почти шепотом согласился, часто кивая и едва не пригибаясь перед девушкой. Сие было бы комично, когда сорокалетний мужик, не потерявший молодецкой стати, лебезит перед девчушкой годной ему в дочери, если бы не сама ситуация.
После разговора с девушкой, дядька Светозара поднял всю гостиницу на уши и через пять минут к Хельге в комнату одна из трактирных девушек принесла то, что она потребовала. Мальчишку раздели почти до гола и стали обтирать прохладной водой. Вода испарялась, но температура тела так и оставалась высокой, к тому же, и на улице было достаточно жарко.
Попробую зверобоя дать, – поразмыслил старик и отправился искать травы, хотя рынок уже закрылся.
К счастью в гостиницу вернулись парни, и у Лана от производства настоек осталась горсть этой ценного лекарства. Храбр, услышав историю о мальчике от Ерша, осторожно постучался в комнату Хельги.
Заходи, – позвала она.
Мальчика лежал на ее постели прикрытый только тоненькой простыней и вздрагивал от прикосновений холодным мокрым полотенцем. Целительница стояла перед кроватью на коленях и обтирала его. Такой растерянности и беспомощности она не чувствовала даже тогда, когда ей пришлось делать операцию беременной Хедвиге, жене Аина. Там все было предельно ясно – операция либо удастся, либо нет. А тут она не знала с чем борется.
Чем я могу помочь? – спросил кузнец. Хельга вздрогнула, поднялась с колен. На лице у неё читалась растерянность вперемежку со страхом.
Не мешать! – резко ответила она и махнула на него полотенцем. – А впрочем нужен местный лекарь, который смог бы поставить диагноз. Вот только где его взять-то сейчас. Где взять?!
Верно, местные знахари возможно с такой болезнью и знакомы лучше. Не похоже ни на на одну из тех, которые мне известны, а уж я то не мало перевидал. Возможно, какой-то местный вид лихорадки, – согласился Пересмысл и похлопал Храбра по плечу.
Будет вам знахарь, – твердо сказал Храбр, сам хлопнул старика по плечу, и вышел из комнаты.
* * *
Время было позднее. Стало темнеть и люди Китежа уже готовились ко сну, а кто-то уже и смотрел десятый сон. Храбр вышел из гостиницы и по обыкновению почесал короткую темную бородку. Не легкая задача найти нужного знахаря для Хельги. Именно такого, который поможет. Но вот если сын воеводы вдруг умрет, у неё могут начаться неприятности. Принесла же нелегкая этого Гифея и Ерша! Конечно ранее он бы и пальце не шевельнул, чтобы помочь ей, но сейчас почему-то сильно за неё переживал и готов был на многое.
Легким шагом, росомаха направился прямиком в Лекарскую слободку, не далеко с северными воротами Китежа. Слободка была небольшой и обойти все небольшие домики знахарей не составляло труда. К тому же обычно многие из них вешали у входа колокольчики, а некоторые не затворили двери на ночь, дабы страждущие в любое время могли прийти к ним в дом. По постройкам сразу можно было определить лучших эскулапов и тех , что таковыми не являлся или работали за небольшую плату, дабы обеспечить себя только куском хлеба. У мастеров своего дела домики были из кирпича, а иногда и в два этажа и вывески более добротные. .
Храбр решил начать с самых лучших домов. В эти дома его пускали сразу и первым делом интересовались, от какого он послан господина и есть ли у них деньги на лечение. Кузнец без зазрения совести называл имя воеводы и его сына, после чего сразу становился желанным гостем. А когда давал адрес, по которому следовало явиться, вызывал удивление и некоторые подозрения. Но все же не один эскулап не отказывал. К тому же у многих была личная охрана из пары слуг или учеников.
Проклятые, жадные твари! – ругался он каждый раз выходя из вот из такого вот добротного дома.
В одном из таких домиков, на фасаде которого висела самая большая вывеска с именем знахаря “Мэтр лекарских дел и врачевания Корнелий” и зеленым крестом ему открыла приятная женщина, одетая в нижнюю рубаху и закутанная сверху неё длинный пуховый платок.
Здравствуйте, что у вас случилось? – спросила она прямо с порога. – Видимо привыкла к вот таким вот ночным визитам. – Мэтр Корнелий спит уже, но если что-то серьезное, то я его разбужу.
Серьёзное – буди! – Храбр сказал это с так убедительно и с таким выражением лица, что помощница и видимо так же супруга лекаря не задавая лишних расспросов пригласила его пройти внутрь небольшого, но достаточно большого жилища.
На первом этаже дома располагалась как гостиная, так и место приема больных. В углу стояла небольшая железная печка, похожая на бочонок, которую можно было в случае чего быстро натопить и нагреть на ней воды или сварить нужное зелье. Широкая скамья, устланная полотенцами.
На квадратном столе в стороне разнообразные ступки с пестиками, бусы сушеных частей животных, перья и лапки птиц и блестящие серебром инструменты: крючки, ножи спицы всякой длины и толщины. Обеденная зона находилась в другом углу гостиной.
Вы сюда на лошадях прибыли? Что-то я не заметила вашего экипажа или коня.
Пешком.
Пешком?.. – женщина поднесла к его лицу фонарь и с подозрением уставилась на него, осмотрела одежду гостя.
Одежда была не богатой.
– Кто ваш господин? Кто послала вас? – она резко развернулась к нему лицом, глаза у неё задвигались, словно она искала что-то взглядом или обдумывала.
Храбр догадался, что этот визит может быть для него не слишком приятным.
Я под пятой бояр не хожу, – ответил Храбр. – Помощь нужна Светозару, сыну воеводы. Знает ли мэтр Корнелий местные болезни?
Светозару? – почему-то вдруг охнула супруга мэтра прикрыв платком губы и побледнела так, что даже в скудном свете жировых фонарей это стало заметно. – Он жив ещё?
Вот этот вопрос больше всего и не понравился росомахе.
А почему вы удивляетесь, почтенная?
Супруга Корнелия не ответила, а лишь позвала помощника.
Камень, проводи гостя! Светозару уже никто не поможет. Корнелиус не ошибается. Парень безнадежен, – заявила она. – Не надо людей попусту беспокоить по ночам.
Вот пусть другим то же самое скажет уперся Храбр.
Тут подоспел помощник, он же и сторож этого дома. Крепкий мужик с блестящей лысиной и в одних подштанниках. Он стал нагло выталкивать росомаху из дома на улицу. Кузнец извернулся и дал ему по роже кулаком. А кулак у кузнеца был крепок, как молоток. Камень, хоть и был выше его не целую голову, да и шире, повалился на пол хватаясь за окровавленный нос. Женщина заорала от страха и ее визгливый голос словно острие копья пронзало чуткий слух росомахи. Он схватился за уши и отпихнул бабу локтем в сторону от лестницы ведущей на второй этаж, где и была спальня эскулапа.
Что, что такое, Ива? – на лестницу выбежал разбуженный шумом знахарь. Это был человек со смуглым и хитрым лицом. Он тер глаза спросоньи и мотал головой.
Женаподобрала длинный подол рубахи и бросилась на улицу, чтобы позвать на помощь городскую стражу.
Ты, значит, сына старосты лечил? – спросил испуганного лекаря Храбр. – Со мной тварь пойдешь!
Услышав о сыне старосты, знахарь кинулся было бежать, но кузнец крепко схватил его за ворот такой же длинной, как и у его супруги рубахи и потянул за собой. Когда он выкинул полураздетого лекаря на улицу и протащил его, почти волоком несколько метров по неровной булыжной мостовой, его остановила, схватив за плечо, чья-то крепкая и большая рука. Кажется, на зов бабы прибежала городская стража. Но Храбр заметил это только теперь.Настолько кипела сейчас в его жилах ярость.
Стой, – прогудел знакомый громкий голос. – Куды попер знахаря?
Храбр готов был уже бросится на здоровяка и стражу. Справиться с ними он бы не смог, но просто так сдаваться не хотел. Но потом в страже, остановишем его, унал Сома. Видимо сегодня был первый день его дежурства как десятника и Храбру посчастливилось, что Лекарскую слободку сейчас охранял именно его отряд. Новая форма десятника шла богатырю. Наверное пришлось шить на заказ: зеленый сюртук с воротником-стойкой и медные, начищенные пуговицы.
К Хельге. Он не хочет сына старосты лечить!
Ах, не хочет, идти! – Сом одной рукой поднял Корнелия с мостовой за шкирку и забросив его за спину, как мешок картошки? понес быстрым шагом к “Перегрызенному кнуту”. – Так, мужики, оставаться на месте, трое со мной! – приказал десятник своим стражам, прибежавшим на крики с ним на подмогу. – Надо знахаря Хельге отнести.
Мужики смотрели на Полесского богатыря и их нового командира задрав головы к верху. Сом взвалил живую поклажу на плечо и потащил, не обращая внимания на вопли и угрозы лекаря.
В окна окрестных домов стали выглядывать люди, некоторые даже выбегали на улицу, чтобы посмотреть на то, как богатырь тащит на плече одного из лучших лекарей Китежа. Корнелиус вопил так, словно с него тащили жилы.
Похоже, этот вечер запомнят многие Китежане!
* * *
Высокая температура все держалась у Светозара. Мальчик мучительно стонал. Комнату наполнил тяжелый дух и неприятный запах.Хельга сама уже взмокла, словно мышь, попавшая в бутыль, устала, присела отчаявшись на стул. Вода не помогала. “Доживет ли мальчик до утра?” – висел неозвученный вопрос.
Целители не боги, такие же смертные, как и все прочие. Просто ведают чуть больше остальных в том, что творится человеческом теле. Вот сейчас как раз пришло время обращаться к создателям мира с мольбою и просьбой пощадить невинное дитя.
Но Хельга не верила не в единого бога и полагалась только на саму себя. Да, конечно ее, как обычно заведено в оренбургских семьях, крестили в младенчестве, но вот веры от этого в ней не завелось. Верила она не в бога, а скорее в высший разум, в судьбу, в справедливость и в то, что она в той или иной степени все же существует. И не важно, в каком мире она живет на данный момент. В такие моменты, как и сидя на борту падающего самолета невозможно быть атеистом.
Что делать дед Пересмысл? – спросила она с отчаянием ведуна. – Он горит на руках и я могу только смотреть на это.
В комнату постучались осторожно и дверь открылась и на пороге появился Ерш с каким-то человеком.
В чем дело? – спросила Хельга. – Кто это?
Я явилися по просьбе некого Храбра, чтобы осмотреть сына воеводы, – объяснил человек в черном котелке и с усами, судя по одежде, похоже, приехавший из Аркрума в земли Скив, чтобы врачевать.
Там еще несколько лекарей пришли, – сообщил Ерш
И все к Светозару? – удивилась девушка.
Все! – подтвердил лекарь.
Хельга только подивилась про себя на кузнеца. Он по её просьбе готов сюда весь город пригнать! И она это без сомнения оценила.
Лекари по очереди поднимались в комнату в сопровождении дьдьки, осматривали парнишку. Всего их прибыло около пятнадцати человек. Кого только среди них не встречалось. Лекарством занимались не только оборотни или люди, но также три дворфа, пара гномов и один аслау. Хотя, представители этой расы таким ремесло практически не промышляли, ну только если у себя на родине.
Через некоторое время явились в гостиницу и Храбр с Сомом. Лекарь, притащенный ими силком, потерял по пути домашние обувь, извозился в придорожной пыли. Но когда понял, что гостиница полна его “коллег”, срузу подозрительно притих и тихонечко примостился в уголке, ожидая своей очереди осмотреть мальчика. Примолк.
Разнообразные знахари мальчишку разворачивали, обнюхивали, окуривали какими-то травами и благовониями, заглядывали в рот, щупали пульс, один даже хотел заглянуть туда, куда заглядывать не следовало. И заглянул бы, если бы этому обстоятельству не воспротивился дядька Ерш и Хельга. После осмотра, все знахари спустились вниз в харчевню и расселись за одним большим столом, чтобы решить, что за болезнь скрутила Светозара. Ершу пришлось поставить им всем боченок пива.
Из этого многие сделали такой же вывод, как и Хельга. Болезнь наследника воеводы была похожа по диагнозам на многие хвори и в то же время ни на одну из них.
Ни один диагноз не подтверждался. После осмотра мальчикм некоторые экулапы лишь мотали головой: мол, помочь я здесь ничем не в силах. Да и вообще, по мнению Хельги многие из них умели только грибы жрать. Другие задерживались, собирались на первом этаже и живо спорили по поводу странной хвори наследника воеводы. Правда, все эти знахари согласились однозначно только в одном – мальчишку уже не спасти.
Хельга выслушала все их доводы, гневно стукнув ладонью по столешнице, встала из-за стола и пошла в комнату к мальчишке.
Не спасти! Да пока человек дышит, его еще можно попытаться! – сетовала она опустившему руки Пересмыслу. – Сбить бы жар, для начала… Только как?
И тут ее словно дернуло!
Дед, его же спиртом надо обтирать! Точно, в такую жару это лучший способ сбить температуру,
Э-э-э, мертвой водой? – удивился ведун и не успел он опомнится, как его ученица выскочила в коридор, вбежала в комнату уже дремавшего гончара и чуть ли не пинками растолкала его.
Лан, Лан, нам нужен спирт. Принеси!
Что, сейчас?
Отставить вопросы! Бегом, Лан!
Бывший гончар недовольно заворчал, но все же поднялся и напялил на себя рубаху.
Мне помощь нужна заявил он. Что я один все потащу?
Хельга выбежала в коридор и крикнула, разбудив окончательно всех прочих постояльцев гостиницы.
Сом!
Богатырь явился к ней по первой просьбе и отдал приказ трем своим бойцам немедленно идти в арендованую под склад коморку и принести Мертвую воду.
Стражи отправились вместе с Ланом к коморке незамедлительно, прихватив по пути еще несколько человек на помощь из каждого встреченного по пути патруля. Правда Хельга не уточнила, сколько нужно мертвой воды.
В корчму на первый этаж стражи снесли все бочонки и бутыли, что нашли. Лан бегал между ними и причитал, как аист над разоренным гнездом.
Это же все, все что у нас осталось!
Ребенка охватила лихорадка. Он стонал и издавал хрипы. Пересмысл уже стал читать какие-то отходные молитвы своим богам. Дядька Ерш вытирал пот и слезы с лица и стоял печально потупив взор.
Все, Хельга, оставь, дай умереть в тишине, – хотел остановить девушку Пересмысл.
Нет, старый, не дам! И тебе пусть стыдно за слова свои будет! – она толкнула старика от обиды, не сильно, но достаточно, чтобы он не спутал с случайной оплошностью.
Хельга хорошенько пропитала полотенце мертвой водой и приложила к бледной коже мальчика и... она исчезла! Ни впитаться ни испариться в одно мгновенье спиртовая настойка не могла. Девушка прикусила губу, стараясь осознать только что произошедшее. Переутомление? Морок видений? Галлюцинации на нервной почве?
Что за...? – полушепотом выругалась девушка и ощупала живот мальчика. Вода снова проступила сквозь поры кожи больного, и не подчиняясь законам физики, притянулась к её ладони. Когда она подняла ладонь кверху, вода вышла из кожи вместе с сукровицей, черной субстанцией и с серебристо-серой взвесью. – Лан, тащи всю воду сюда! – приказала она. – Всю!
Нет, все не отдам! – запротестовал прибежавший на ее крик Лан. – Не отдам, Хега!
Мальчик умирает! А ты, сука, деньги считать собрался? – целительница отвесила парню пощечину.
Лан часто заморгал, схватился за красную щеку и спрятав стыдливый взгляд пошел за остатками Мертвой водой не пущенной на благовония и настои.
Начался долгий трудоемкий процесс: мертвая вода выходила в таз, каким-то таинственным образом покрывая кисти рук Хельги, словно варежки. Коснувшись кожи, искрясь в свете свечей, вода проникала в тело мальчика, чтобы через одно биение сердца выйти из его, наполненная сукровицей, пораженными клетками, и серебристой взвесью.
В комнату смел заглядывать только дядька Ерш. Он не нарушал тишины или отвлекать от её действий молодую целительницу, просто доливал из бочонка мертвую воду, менял ведро для отработанного целительницей состава. Прошло несколько часов. Ерш поменял в комнате уже третий набор свечей, а серебристая взвесь все продолжала выходить с водой из тела мальчика, хоть и не в таком количестве, как ранее.
В опустевший харчевне, сдвинув несколько столов, сидели шестеро лекарей, изучая мутную субстанцию с черными вкраплениями и серебрянной взвесью. Умудренные умы совещались. Сейчас их было меньше, чем пару часов назад, многие сдались, признав свое поражение недугу мальчика. Многие, но не все. Пересмысл, после укора своей ученицы, сейчас был гото землю носом рыть, чтобы смыть позор отчаяния со своей совести. Он выпаривал над свечей мертвую воду из ведра, надеясь, что сухой осадок расскажет истину о недуге молодого господина.
Единственным кто находился здесь поневоле, был мастер Корнелиус. Он исподлобья глядел на присутствующих заплывшим от синяка глазом и выражал молчаливый протест. Но покинуть почти пустой зал не мог: Сом в доспехах городской стражи и Храбр, одетый слишком тепло для летнего вечера, играли в кости, коротая ночь и присматривая за ним.
Пресмысл поставил таз с серебристо-серым порошком на стол. Знахари собрались вокруг выдвигая теории о проимсхождении осадка. Все, кроме Корнелиуса.
Что это? – спросил Пересмысл собравшихся, но ответить ему никто не смог.
Храбр подошел к столу на котором в окружении свечей стояло маленькое фарфоровое блюдце с порошком. Недобро посмотрев на Корнелиуса он начал доставать из карманов крохотные пузырьки с бумажками привязанными к горлышку тонкой бечевкой. Храбр не спешил, но ровный строй пузырьков рос. Закончив, он выбрал одну из склянок и сдвинул к знахарям и ведунам.
Откуда у тебя сии снадобья? – голос Пересмысла звучал с ноткой напряжения.
Одолжил у мастера Корнелиуса. – Признался без утайки Храбр не сводя глаз с лекаря который перестал сетовать и предрекать кары на голову парня и сидес покрываясь серебром седин почти на глазах.
Пересмысл не спеша повернул к себе бирку склянки с таким же серебристым порошком и мазнув взглядом по пергаменту передал баночку Гифею. Серебряная маска на прокаженном не позволяла понять выражение лица но это не понадобилось. Передавая склянку дальше по кругу он засмеялся. Громко. От чего некоторые встрепенулись услышав неуместные эмоции.
Лекарь с рыжими бакенбардами первый озвучил написанное.
“Крысиная соль”, – озвучил он с силой поставив склянку на стол. – Яд сгубил мальчика.
Ученые мужи не сговариваясь посмотрели на Корнелиуса который закрыв заплывшие глаза кажется молился своим богам.
Храбр схватил бронзовый подсвечник с замаха приложил основанием в морщинистый лоб Корнелиуса. Стул завалился вместе с врачевателем чье исказившееся от боли лицо покрывал свечной воск и кровь из разбитого лба.
Храбр набросился на старика избивая его трансформировавшимися лапами. Без слов и ругани, даже глотку Корнелиуса он заткнул его же тапком. Это происходило не больше десятка тактов сердца. Сом оттащил с скулящей жертвы Храбра обуреваемого праведным гневом но с глазами застланными слепой яросью. В орыве гнева когти храбра оставили борозды на нагрудном панцире стража города.
Сом скрутил друга защелкнув на запястьях и лодышках “кандалы покорного” полностью обездвижив но не усмирив Храбра. Стоя на коленях, с руками скованными за спиной и пристегнутыми к лодыжкам тот еще пытался вырваться.
Он же еще ребенок! А ты, гниль, его как крысы амбарных отравить решил!? – слова сдерживаемые в себе повалили наружу.
Корнелиус не отвечал. Лишь скулил держась руками за изуродованное лицо.
Сом! Сними кандалы, и примерь их на коновала-отравителя. Я сдержу себя в руках, обещаю, – Храбра еще трясло, но он сдерживался, унимая внутреннего зверя.
У меня и для мастера Корнелиуса есть браслеты. Но, извини друг вы оба отправитесь в темницу. Он за отравительство, до суда и казни, а ты на две седмицы за мелкое воровство, – Спокойно огласил Сом. – Извини Храбр, но теперь я слуга города, а не только твой друг.
Храбр выматерился на друга, но тот был спокоен. И только знахари перебирая пузырьки кидали дурные взгляды на коллегу из Аркрума.
* * *
Утро. Первые лучи солнца заглянули в небольшую комнатку на втором этаже Перегрызенного кнута и выхватили из темноты две небольшие человеческие фигуры. Мальчик, измученный, но живой, теперь свободно дышал и, судя по умиротворенной улыбке на губах, видел во сне что-то хорошее. Девушка с яркими розовыми волосами уставшая, но счастливая задремала прямо сидя на стуле и положив голову на край постели.
Как только свет озарил стены притихшего и так же погруженного в сонную негу города, защебетали ранние пташки. Дядька Ерш тихонечко прошел в комнату и отворил окно, впустив в комнату свежий воздух, наполненный ароматом свежеиспеченного хлеба и взглянул еще раз на Светозара.
На губах мальчика все так же была улыбка, а впалые щеки с сеткой розовых капиляров начал покрывать нежный румянец. Хельга и на этот раз смогла победить смерть!
