Глава 8

Старый город Риги оказался небольшим, но концентрированным. Проходя по одной и той же улочке в четвертый, в пятый раз, Кира все еще находила что-то новое. И не уставала любоваться. Пешеходный, тихий, уютный, он, несмотря на обилие туристов, располагал остановиться и поразмыслить. Казалось, она часами может стоять, задрав голову, и забыв про все на свете, впитывать в себя очарование красной черепицы.

– Может, зайдем куда-нибудь поужинать? – прервал Арарат бесконечные истории Эрика.

Признаться, Кира забыла и про спор, и про свою досаду, и про планы на Григоряна. Вообще про все забыла. Недоумевала, откуда Эрик, который, как она думала раньше, кроме себя в этом мире никого не видит, столько знает об истории архитектуры. Может, в ухе припрятал крошечный наушник? Или в темных очках у него второй экран?

– А почему именно ужинать? – спохватилась Кира. – Мы же еще не обедали!

– Вот именно, – пожаловался Арарат. – А некоторые еще и не завтракали.

– Так время-то еще только…

– Шесть часов, – победоносно сообщил Эрик. – Я покажу вам одно отличное местечко, но сначала давайте посмотрим собор Святого Якова.

– Еще один собор?! – взвыл Григорян.

Кира понимала его усталость, но отчего-то ей не хотелось, чтобы день заканчивался. И она, ласково подхватив усталого и потрепанного Арарата под локоть, повела его следом за Эриком к небольшой кирпичной церквушке.

Собор и снаружи, и изнутри выглядел очень скромно. Ему будто самому было неловко от своего простецкого вида, скупых линий, лишенных витиеватого декора или барельефов. Как бедняк в толпе придворных фрейлин, он ютился на одной из узких улочек, и только позеленевший шпиль отчаянно тянулся к небу.

– Новострой? – скептически поинтересовался Арарат, с непривычки моргая в полумраке, и его голос эхом оттолкнулся от голых стен.

Эрик отступил, пропуская Киру вперед между рядами темных деревянных скамеек.

– Я даже не знаю, что рассказать, – сказал он шепотом в самое ее ухо. – Но это место у меня самое любимое. Поэтому я оставил его напоследок.

– О чем это вы шепчетесь?! – вмешался Ара, снова разрушая драгоценный вакуум беззвучия.

– Иди посиди, – Эрик кивнул вперед и легонько подтолкнул ее в спину.

Кира аккуратно прошла, надеясь не нарушить правил и не вызвать на себя гнев какой-нибудь благочестивой бабульки. Но бабулек не было, как и посетителей вообще. Поэтому Кира, озираясь, опустилась на одну из лавочек.

Это здание не говорило с ней. Оно слушало. Каждым предметом: от лакированного дерева спинок до частиц пыли, свободно плавающих в закатных лучах, собор Святого Якова будто бы приглашал ее выговориться. Ей захотелось лечь, свернуться клубочком, уснуть в твердой уверенности, что все ее проблемы ничтожны. Даже время здесь текло иначе. И Кира не знала, минуту она уже сидит здесь или целое десятилетие.

– Пойдем, красотка, – мягко позвал ее Арарат, и она разом вспомнила про голод, усталость и вообще про свое бренное тело.

Они приземлились в уличной кафешке, где в это время года клиентам заботливо выдавали пледы. Кира завернулась в мягкую шерстяную ткань и заказала тарелку горячего сырного супа. Ее манили фотографии пивных бутылок неизведанных сортов и мастей, но ей следовало блюсти образ феечки, а не мучимого жаждой байкера.

Стоило признать: этот раунд остался за Эриком. На флирт после десятичасовой прогулки не осталось сил ни у нее, ни, что самое важное, у Арарата. И пусть они договорились непременно завтра попутешествовать снова, едва добравшись до своего номера и рухнув на кровать, Кира поняла, что больше никогда не сможет переставлять ноги. Коварен подлец, нечего сказать! И торжествующий и до отвращения бодрый вид Эрика за завтраком только подтвердил ее теорию. А уж Григорян вымотался настолько, что и вовсе не спустился утром в холл.

Но проигрывать Кира не собиралась. Поднялась к Арарату сама, предусмотрительно взъерошила волосы прямо перед дверью, по традиции расстегнула верхнюю пуговицу.

– Предлагаю пикник на пляже! – промурлыкала она кокетливо.

Наживка прочно вошла в армянского шоумена, и уже через полчаса они загребали тапками знаменитый белый песок, нагруженные сумками с провиантом. Точнее, нагрузила Кира Арарата, сама же гордо несла лишь солнечные очки.

– Такое солнце, – она блаженно растянулась на покрывале, предварительно позволив мужчине все сделать самому.

Определенно, что-то приятное в этом было. Эдак она скоро привыкнет к хорошей жизни и не сможет перейти лужу, пока туда не бросит белый плащ какой-нибудь кавалер.

– Удивительная погода для сентября, – Арарат, крякнув, уселся рядом.

Его высокий лоб поблескивал от пота, темные пятна показались на фирменной футболке.

– Я целое лето не загорала. Даже в отпуске не была, – пожаловалась она, на глазах изумленного спутника освобождаясь от рубашки. – Видишь, совсем бледная.

Купальник Кира с собой не брала: все же осень в Прибалтике. Но маечка на бретельках-ниточках сгодилась на замену.

– А мне всегда белая кожа казалась аристократичной, – он принял позу поудобнее.

– Все равно хочу позагорать, – Кира медленно провела указательным пальцем от плеча к ключице и подцепила тонкую лямку.

Арарат замер с приоткрытым ртом. Мужчины одинаковы! У Эрика изначально не было ни малейшего шанса выиграть. Как следует подразнив воображение Григоряна, Кира убрала руку. Она не собиралась спешить. Двадцать второго – и ни днем раньше, иначе потом ей останется только запах парфюма на пустой подушке.

Отчасти она была даже благодарна Эрику. За азарт и постоянный дух соперничества. Взять и затащить незнакомого мужчину в постель… Вряд ли в любой другой ситуации у нее хватило бы на это смелости. Страх, брезгливость, отчаяние – вот что обуревало ее, стоило только представить, как она завершит начатое. Но как только чувствовала, что дает слабину и готова спрятаться от Арарата в ближайших кустах, сразу представляла, как злорадствует Эрик… И бросалась на амбразуру с удвоенным рвением.

Вот и теперь, поборов неловкость от небольшого стриптиза, Кира сглотнула, расправила плечи и достала из сумки крем от солнца.

– Не поможешь? – Она протянула тюбик Арарату, невинно распахнув глаза.

Тот хищно прищурился и выдавил белую субстанцию на ладонь. Но стоило ему коснуться Кириной спины, на все это безобразие упала тень.

– Вот вы где! – навис над ними Эрик, загораживая солнце.

– Не мешай загорать, – буркнула она, подыскивая взглядом корягу потяжелее.

– Гуляешь? – Арарат тоже выглядел недовольным.

– Не с кем… – протянул Саакян и вздохнул. – Но если я и вам мешаю, пойду, посижу один в номере…

– Ну что ты, садись, конечно, – сдался Григорян.

И Эрик плюхнулся прямо по центру подстилки, беспардонно разделив парочку. Арарату ничего не оставалось, кроме как лезть в сумку за вином, сыром и фруктами.

– Хотела от меня избавиться, маленькая развратница? – едва слышно шепнул Эрик Кире, пощекотав ее ухо бородой.

– Много чести, – фыркнула она.

– Вот бы ты с таким усердием готовила номер на фестиваль… – он осуждающе качнул головой. – Одна ерунда на уме.

– Номер на фестиваль у меня давно готов, – отрезала она.

– Намазаться кремом… – он скривился. – Никакой фантазии. Вот если бы ты искупалась…

– И свалилась с пневмонией? Не дождешься.

– Как знаешь. Я знал, что тебе не по плечу ход конем.

– Иди к черту, ишак недоделанный…

– Чего это вы шепчетесь? – нахмурился Арарат. – Давайте лучше выпьем.

Они выпили. Потом еще по одной. Вино было на удивление вкусным, с легкой ежевичной ноткой. Позднего урожая. Разумеется, сама бы она до таких тонкостей ни за что не додумалась, все это с видом знатока сообщил Ара. Послушать его, все, чего когда-либо касалась его мужественная рука, было в высшей степени эксклюзивным. Фрукты для него специально выбирал на рынке поставщиков повар, сыры – только европейские, которых в России теперь не достать. И на французской сыроварне у него знакомый, и у лучшего друга – свой винный погребок.

Усиленно делая вид, что Эрик Саакян – существо вымышленное, Кира вытянулась на животе, умильно подперла подбородок ладонями и все свое внимание отдала Арарату. С щенячьим взглядом и неподдельным интересом она выведывала историю его семьи, список детских болезней и прочие подробности, которые в совокупности составили бы полноценное дело ФСБ.

Арарат говорить любил, а еще больше ценил внимательных слушателей. В ответ на все его шутки Кира заливисто смеялась, от рассказов про бабушку Ануш растроганно шмыгала. С каждым словом Григорян все сильнее распушал павлиний хвост, и все отчетливее Кира ощущала раздражение Эрика.

– Ты что, шпионка? – осведомился он, когда Арарат отлучился по естественной надобности.

– Не понимаю, о чем ты.

– Ой ли? – Он мотнул головой. – Я раскушу тебя. Не верю, что ты настолько втрескалась в Арарата, что содрала с себя всю растительность и превратилась в домашнюю куколку.

– Не верь на здоровье.

– И не думай, что хоть на секунду убедила меня в своем интересе к его бабушке.

– Бабушку Ануш не трогай, это святое, – притворно возмутилась она, но губы сами собой растягивались от еле сдерживаемого смеха.

– Так и знал! – торжествующе воскликнул Эрик. – Тут есть какой-то подвох. Колись, мать. Неужели все ради моей бороды?

– Шел бы ты, Саакян!

– А давай так, – оживился он. – Я уйду и весь день не буду вам мешать, если ты искупаешься в море.

– Смерти моей хочешь?

– Слабо – так и скажи.

– Да чего ты пристал с этим морем? Ни одна собака не купается.

– Целый день – и без меня, – дразняще пропел Эрик.

– Признайся, ты просто хочешь увидеть меня в мокрой майке.

– Если хочешь, даже глаза закрою, – ухмыльнулся он. – Зато подумай о том, как это подействует на Ару…

– Обойдусь, – менее уверенно ответила она.

– Как знаешь. Тогда я до вечера не отойду от вас ни на шаг, – и он прикрыл веки, подставляя лицо солнцу.

Кира посмотрела на эту наглую физиономию, потом на серое Балтийское море. Снова на Эрика, снова на море.

– Арарат! – позвала она, поднимаясь с подстилки.

Тот как раз шагал по песку обратно.

– Что, красавица? – Он обнажил зубы.

– Я хочу окунуться, – она стянула шорты, оставшись в темных однотонных трусиках. Отсутствие кружева делало их похожими на купальные, однако все присутствующие знали, что это всего лишь белье. Арарат растерянно отступил, Эрик выпрямил спину. Кира чувствовала себя неловко и глупо, будто этих трусов не было на ней вовсе, но силы воли ей всегда было не занимать.

Более того, она хотела показать Эрику, что сумеет повернуть ситуацию в свою пользу. Войдет в воду плавно и смело, как девушка в рекламе тропического дезодоранта. И выйдет Афродитой из пены. Мокрые волосы, маечка, на коже блестят капли… Как-то так представляла себе Кира эту картину. И заранее торжествовала.

– Может, не надо? – подал голос Арарат.

В его взгляде почему-то было больше жалости, чем слепого мужского вожделения.

– Не переживай, я почти морж, – она откинула волосы назад и одарила его улыбкой. – Это у меня семейное.

И, расправив плечи так, чтобы лопатки встретились, она направилась к воде.

Народу на пляже было мало, поэтому ее демарш не остался незамеченным. На нее смотрели все, и Кира кожей ощущала на себе смесь недоумения и любопытства.

Едва первая набежавшая волна лизнула ее ступни, как от холода заныли кости. Ничего-ничего, по сравнению с родами – это пустяки. Выдержит купание – выдержит все, что угодно. Шаг, другой. Ледяное море обожгло колени. Упрямо задрала подбородок. Еще шаг. И еще. И снова воды по щиколотку. Кира обернулась: все в порядке, она идет в правильном направлении. Но почему тогда все мельче и мельче? Отчаянно двинулась вперед, хотя ступни сводило судорогой. Так, по колено, еще чуть-чуть – и можно будет вылезать… Да твою ж! Опять мель?!

Она посмотрела на берег, сделав ладонь козырьком. Даже отсюда ей было видно, как содрогается от хохота Эрик Саакян. Так вот что он задумал! Знал, что здесь воды не больше, чем в луже! И хотел, чтобы она у всех на виду бродила в трусах и майке, как несчастная корова. Нет, Эрик! Скворцовы не сдаются. Эту истину Кире с пеленок втолковывал дед, дошедший до Берлина. Что ей жалкая прохладная вода прибалтов?

И она продолжила свой путь. К счастью, метров через двадцать ей удалось погрузиться до пупка, и она смогла передвигаться вплавь. И надеяться, что Эрик не видит, как от холода она хватает ртом воздух. Попыталась убедить себя, что все неудобства только от перепада температуры. Поэтому нырнула с головой – и тут же будто чьи-то ледяные пальцы стащили с нее скальп. Вдобавок глубина кончилась, и Кира впечаталась в дно и обо что-то ободрала колени.

Поднялась, как будто так и было задумано. И гордо направилась на берег. Да, в волосах теперь был песок, на майку и, возможно, трусы налипли черные паучки омертвевших водорослей. Нагибаться и проверять Кира на виду у всех не собиралась, но в паху ощутимо кололо. Ее била дрожь, и она с трудом держала челюсти сжатыми, чтобы не разбить зубную эмаль. Да, Эрик Саакян развлекся как мог. Но она выиграла.

– Ара… ты… не против… Я приму душ? – выдавила она посиневшими губами.

Он протянул ее рубашку.

– Конечно. До сих пор не понимаю, зачем ты…

– Ув-в-видимся за обедом. Жаль, что у Эрика сегодня куча дел, – и, водрузив на нос солнечные очки, она деловито направилась к отелю.

Саакян сдержал слово: он не появился ни в этот день, ни на следующий. И Кира в какой-то момент вынуждена была признаться – без него стало скучно.

Не так весело было испытывать фокусы обольщения на Арарате, да и чувство азарта поутихло. Проект «Григорян» превратился для нее в нечто необходимое и неизбежное, как ложка рыбьего жира с верхом. Зажмуриться – и пережить.

К тому же романтическому настрою мешало грядущее выступление. Накануне вечером Кира ушла в сад, нашла безлюдное место и взялась за монолог. И в ответ на каждую колкую фразу слышала самое страшное для комика – тишину. Ей казалось, что так будет и в зале, что шутки плоские, натянутые и глупые. И вот когда ей уже захотелось рвануть наверх за чемоданами и уехать на первом попавшемся такси, она услышала тихий смех.

– Не понимаю, зачем заставлять пользоваться приложениями тех, кто помнит сигнальные костры, – повторила она, вглядываясь в темноту.

– Это про бабушку Ануш? – на фоне можжевельников светлела рубашка Эрика.

– Что за манера подкрадываться? – вяло атаковала она, но сил препираться не было, и она опустилась на деревянную скамью с изогнутой спинкой. – Все плохо, да?

– Все у тебя нормально, – он сел рядом, и через одежду она ощутила утешающее тепло его тела. – Соберись и работай четче. Ты каждое предложение размазываешь, как варенье по булке. Дала затравку – остро, колко, уверенно. Пауза. Пусть вникнут. И развивай тему. Вопрос, живое обращение. Жесты. Куда все это делось? Ты ходишь, как пыльным мешком стукнутая.

– Ничего подобного…

– Что происходит, Кирюх? Я тебя такой не помню. Ты ведь у нас бойкая, а?

– Я уже не знаю, – ее плечи опустились.

– Да ладно! А кто полез в ледяную воду два дня назад, только чтобы утереть мне нос?

– И это я тебе припомню, Саакян, – она не удержалась и фыркнула.

– Ну, так сделай то же самое на сцене! В чем проблема?

– Слушай, Эрик, почему тебе так важно, чтобы я удачно выступила?

В полумраке по его выражению лица сложно было что-то понять. Только черные глазища поблескивали, не мигая.

– Может, я хочу, чтобы ты прошла со мной на этот проект?

– Кастинг закрыт.

– Я слышал, если кто-то завтра выступит успешно, может добавиться к основному составу. Там будет продюсер шоу. И два члена жюри.

– Почему, Эрик? – напирала она. – Зачем это тебе?

– Может, я считаю, что ты способна на большее… А может, хочу уделать тебя на виду миллионов.

– То есть моего триумфального купания тебе не достаточно?

– Я вряд ли смогу это когда-нибудь развидеть, – усмехнулся он.

– Ладно, Саакян, – она хлопнула себя по коленям и встала. – Пойду, разыщу Арарата. У нас с ним ужин при свечах.

– Не отступишь, да?

– Пока не увижу твой подбородок гладеньким, как попка младенца.

Григорян торчал в фойе и что-то воодушевленно нашептывал какой-то блондинке. Арарат, Арарат! От тебя ведь требовалось так мало! Еще пару дней – и ты свободен…

– Наши планы в силе? – Кира проглотила негодование и повисла на его руке.

– Какие? – заметался Ара. – Ах да…

– Ты закажешь на свой вкус? – Она легонько погладила его запястье. – И в чьем номере?…

– Подожди… Извините, Ланочка, я буквально на минуту, – извинился Арарат перед расстроенной блондинкой и отвел Киру в сторону. – Тут такое дело… Ну, может, перенесем?

– А как же свечи? – зашептала Кира, чувствуя, как все ее планы просачиваются между пальцами словно песок. – Ужин? Номер?

– У меня немного изменились планы… – уклончиво ответил Григорян.

Планы, да? Захотелось другого цвета волос? Да я же слушала твои дифирамбы несколько дней подряд! А теперь – в кусты?!.

Вслух этого Кира, разумеется, не произнесла. Усилием воли заставила свое лицо казаться не разъяренным, а расстроенным.

– Ну вот… – протянула она и как в спасательный круг вцепилась в свою верхнюю пуговицу. – А у меня на сегодня было столько всяких идей…

– Идей? – Арарат сглотнул. – Ладно, приходи ко мне в номер. Часиков в одиннадцать. Договорились? Я буду ждать.

– Тебя ждет сюрприз, – пламенно прошептала она ему в ухо и легонько прикусила мочку.

Во рту остался привкус мыла. Или духов? Или геля для волос? Да, с поцелуями придется быть осторожнее.

Отпустив Арарата, она уныло поплелась к себе в номер. Эрик окликнул ее у лестницы, но она лишь обернулась и изобразила, как бреется. Подняла большие пальцы и, перескакивая через ступеньку, ломанулась наверх, чтобы не разреветься на глазах у всех постояльцев.

Она чувствовала себя грязной и продажной, хотя знала, что идет на все это ради ребенка. Хороший, видный мужчина. Из другого города. Из приличной семьи. Ни проблем с наркотиками, ни с умственными отклонениями. И главное – он никогда не захочет примерить на себя роль отца и мужа. Не с ней. Эрик прав.

За последние дни она не раз убеждала себя, что секс с нелюбимым человеком – меньшее, на что ей придется пойти. Какие-нибудь расфуфыренные курицы идут на это постоянно за гораздо меньшие блага. Квартиру, машину, колечко. Ужин, в конце концов. А уж себя Кира считала гораздо сильнее и терпеливее таких девиц.

Однако даже от того, что ее волосы пропахли духами Арарата, Киру мутило. Тридцать два года тетке, а ведет себя как экзальтированная барышня. Хорошо, папа в свое время дал ей рецепт от всех волнений. Пятьдесят за воротник – и как танк. Да, валютный мини-бар – это почти закусочная в аэропорту. До обидного дорого за то, что едва поместится на один зубок. И пить перед гипотетическим зачатием – не лучшая идея. Но ведь если по-честному, то по меньшей мере половина детей на свете появляется благодаря чуду брожения. Поэтому особых угрызений совести Кира не испытала, опрокинув крошечную бутылочку джина.

Он прошел легко, даже не обжег горло. Как будто его и не было. Минут десять она побродила от стены к стене и, так и не успокоившись, взялась за текилу. За ней последовали бренди, коньяк и ром… Но лишь финальная доза «Столичной» произвела нужный эффект. Разгоряченная и благодушная, Кира приняла душ, осмотрела себя перед зеркалом тем придирчивым взглядом, с которым обычно дворовый эксперт заглядывает соседу под капот. В памяти отчего-то всплыл совет Ольги про мужскую рубашку, и Кира выудила из чемодана самую свободную и длинную, больше всего подходящую для такого случая. Нацепила на голое тело и, оставив позади страхи и сомнения, нетвердой походкой устремилась в номер Арарата Григоряна.

– Ты… уже тут? – спросила она, толкнув незапертую дверь и подспудно отметив некоторую нечеткость собственной артикуляции.

– Пришла все-таки… – его голос прозвучал расстроенно.

– Ты где?… Хотя… Давай погасим свет, – она щелкнула выключателем. – Так у меня совсем другое настроение.

– Кира, слушай… – начал он, но она двинулась на голос, обнаружила Ару на кровати и взгромоздилась к нему на колени.

– Уже слишком поздно для разговоров, – выдохнула она, погладила его по щеке и прижалась к губам.