Глава 11
Кира опомнилась, только когда они оказались на крыльце. Вырвала руку и с силой ткнула кулаком Эрику в плечо.
– Ты совсем охренел?! – заорала она. – Пусти сейчас же!
Попыталась обойти его, вернуться в клуб, но Эрик среагировал, как заправский вратарь. И поймал ее в охапку.
– Пока ты мне все не объяснишь, даже не надейся, – выдохнул он ей в ухо, не разжимая хватку.
Она отчаянно трепыхалась рыбешкой. К счастью, уроки дворовых драк не прошли даром. Пнула в подъем ноги и вывернулась.
– Я ничего не должна тебе объяснять, Саакян!
– Что, черт побери, значило «все под контролем»?! – рявкнул он. – Собралась меня развести?!
– Какие-то проблемы? – К ним подошел, сверкая потной лысиной, охранник и свирепо уставился на Саакяна.
– Все нормально, – ответила она после паузы.
Соблазн сдать Эрика с потрохами и посмотреть, как он будет выпутываться, был велик. Но любопытство оказалось сильнее. Кира никак не могла понять, с чего он на нее взъелся.
– Поговорим в машине, – она кивнула в сторону стоянки и, увидев, что Эрик достает ключи, добавила: – Нет. В моей.
Он с видом великомученика влез на пассажирское сиденье, долго дергал рычаг, пытался отодвинуть кресло и ерзал так, словно под обивкой у Киры завелась многочисленная колония клопов.
– Да, машина не новая, – Кира задрала подбородок: пусть оскорбляет ее, но не смеет трогать ее любимую ласточку. – Зато на хорошем ходу.
– Итак, – Эрик впился в нее взглядом. – Я тебя слушаю.
– Что за претензии обиженной малолетки? – Кира не отвела глаз. – Все было по обоюдному согласию.
– Не припомню, чтобы я дал согласие быть твоим донором.
Она замерла. Откуда?! Откуда он мог догадаться? Мозговые шестеренки скрипели, постепенно загружая в ее сознание простую мысль: Катюша. Мелкая выболтала все Эрику. И он сложил два и два.
– С чего ты взял?… – вяло попыталась оправдаться она.
Но долгая заминка сказала сама за себя. И Эрик кивнул с привычным выражением «я так и знал».
– Между прочим, – начала Кира. – Я понятия не имела, что там – ты.
– Значит, с Араратом ты обо всем договорилась?
– Это не твое…
– Уже мое дело, Кира. Уже мое.
– Слушай, тебе жалко, что ли? Каких-то пять капель?
Он помолчал.
– Мать, я смотрю на тебя и думаю: ты в себе?
– А что? – искренне удивилась она.
– Речь идет о ребенке. О человеке. Я не соглашался быть отцом. Я не был к этому готов.
– Так в чем проблема! Ты мне и не нужен! – Кира ободряюще улыбнулась. – Я не попрошу алиментов. Помощи. Ни-че-го. Сделай вид, что ничего не произошло.
– Вот интересно, кем ты меня вообще считаешь? Я – армянин, – гордо сказал он. – И мы не бросаем своих детей. Никогда. Потому что дети – это самое важное в жизни. А ты решила все за меня.
– Ну, может, еще и не получилось… Тебе ведь Катя растрепала?
Он кивнул.
– Значит, она должна была рассказать, что с гормонами у меня проблемы. И вообще не факт, что я смогу.
– Ты не могла просто прийти ко мне? Поговорить по-человечески? Я всегда считал тебя другом.
– И ты бы согласился стать донором?
– Господи, нет, конечно! Что это вообще за история? Ты консультировалась у разных врачей? Собрала консилиум?
– Нет. Но это платная клиника… И подруга посоветовала.
– Платная клиника… – убито повторил Эрик. – Платная клиника…
– Еще раз скажи!
– Ты бы не мелочилась и сразу шла к гомеопатам! Или на иглоукалывание!
– Учить жизни ты будешь Катю, Саакян! – Кира не выносила умников. – Все, вылезай. Я должна еще объяснить Антону, почему опоздала.
– К нему ты не пойдешь.
– У тебя забыла спросить!
– Да, Кира, – он снова взял ее за руку, на сей раз мягче. – Ты забыла у меня спросить. Тебе не приходило в голову, что мне не все равно?
– Успокойся, Эрик. Ну, извини, окей? Да, я сплоховала. Но ты сам виноват! Напутал с этими датами. Я должна была вернуться в Москву, сделать укол, встретиться с Антоном… А ты все испортил. Пришлось соображать на ходу.
– Так вот зачем ты его откопала, – Эрик хлопнул себя по лбу. – Бедолага! Он вообще в курсе?…
– Я не хожу с транспарантом! – разозлилась она. – И мне неприятно об этом говорить.
– Ей неприятно! Ты кем вообще себя считаешь?! Взять и одной решить за мужчину, за своего ребенка? С отцом он будет расти или только с чокнутой мамашей?
Кира отвернулась к окну. Там неслись машины, мелькали рыжие огни, навязчиво подмигивала со всех сторон реклама. И вдруг она почувствовала себя страшно одиноко.
– Ты знаешь, сколько стоит донор? – тихо спросила она, не разворачиваясь. – Я могу достать деньги, но ведь гарантий никаких! Попытка может быть одна, а может – десять! Я не готова продать квартиру!
– Ты всегда мне нравилась. Да, ты язва, ты чокнутая и в тебе нет ничего женственного, но я считал тебя хорошим человеком. А ты – эгоистка.
– Слушай, ну не складывается у меня с мужиками! – отчаянно воскликнула она. – И что теперь? Я никогда не стану матерью?
– Я, я, я… Ты хочешь завести ребенка, как… Как шпица какого-нибудь! И тебе плевать на всех! Это противоестественно! Для зачатия нужны двое.
– Ты посмотри, кто у нас такой правильный выискался! – Кира поджала губы и свирепо прищурилась. – Трахать все, что в юбке, значит, естественно! Без обязательств и брака, да?
– Это ты про меня?
– А про кого?
– Я люблю общаться с красивыми девушками. Это не значит, что я каждую тащу в постель. Меня не так воспитывали.
– Ненавижу таких, как ты! – выпалила она. – Думаете, что все в этой жизни только для вас. На все нужно твое согласие, да? Если не хочешь плодить потомство, нечего расчехляться направо-налево! Завяжи свое добро в узел до брака. А потом учи других.
– Все сказала? – бесстрастно спросил Эрик. – А теперь растолкуй мне, пожалуйста, что ты планируешь со всем этим делать.
– Аборта не будет! – прорычала она, борясь с желанием разбить его физиономию в винегрет.
Он взялся за переносицу и обреченно покачал головой.
– Скворцова, ты ненормальная. Ты на всю башку двинутая. Как тебе вообще выдали права?
– Катись к чертям!
– Да я и так в самом пекле! Что мы будем делать с ребенком, я тебя спрашиваю?
– Если он есть!
– Если он есть. У тебя есть варианты?
– Хочешь составить расписание посещений? – Кира снова принялась язвить, чтобы не разреветься. – Не рановато?
– Ты же о чем-то думала, когда пьяная лезла в постель к чужому мужику! Хочу послушать, как ты себе это представляла.
– Хорошо. Слушай. У меня есть работа, квартира, машина. Я беременею, рожаю, воспитываю. Сама. Точка.
– А если я против?
– Можешь идти…
– Я серьезно, – перебил Эрик. – Если я не собираюсь бросать ребенка?
– Хорошо, – она равнодушно пожала плечами. – Можешь навещать его по выходным и делать «утю-тю». Я могу даже показывать ему твою фотографию. Доволен?
– Нет.
– Нет?!
– Нет, – упрямо повторил он. – Но я понял, что говорить с тобой бесполезно. По крайней мере, сейчас, – он взялся за ручку дверцы. – Я должен все обдумать, потом свяжусь с тобой. А ты пока остынь.
Игнорируя ее взбешенное выражение лица, Эрик похлопал ее по плечу и вылез. Но уже через секунду снова заглянул в салон.
– Ах да. И не надо закреплять успех с Антоном. Если уж тебе так нравится его кандидатура донора, лучше нацеди впрок.
Он захлопнул дверцу прежде, чем до нее дошло сказанное. Она разразилась такими ругательствами, от которых покраснел бы сантехник дядя Гриша, который в принципе не умел цензурно общаться с трубами.
Выговорившись и несколько раз в бессильной злобе ударив по рулю, Кира обняла его и закрыла глаза. Она чувствовала себя опустошенной. Никчемной. Впервые в жизни слова Эрика ее ранили. Раньше он мог подкалывать ее сколько угодно, она просто отвечала выпадом на выпад. Сегодня учебные рапиры сменились боевыми. Острыми, жгучими, ядовитыми. И теперь жестокость его слов с каждым ударом сердца разносилась по всему телу.
Эгоистка. Ненормальная. Думаешь только о себе. Как он посмел?! Как мог сказать так о ней? А еще друг, называется! Да, она сама была не в восторге от своего замысла. Но в ее планах не было языкастой Катюши.
Кира снова ударила многострадальное потертое рулевое колесо. Катя! Ей сильно повезет, если она успеет вовремя скрыться с глаз. Предатели! Кругом одни предатели! Какого черта все лезут в ее жизнь?! Ольга со своей врачихой. Эрик со своим гребаным благородством. Катя, в угол ее на горох дня на три. Господи, как хорошо и спокойно было раньше! И что теперь? Получила на свою голову самого махрового шовиниста из всех возможных! Поселится в ее квартире, заставит с утра до ночи готовить долму. Ублажать свекровь и ничего не делать без царственного дозволения. Отнимет все: карьеру, стендап. А то еще отвезет в какой-нибудь Армавир. А сам будет шляться по столичным клубам. Гулять. Превратит ее в забитое бессловесное ничтожество. В ее собственную мать. Случится то, чего Кира боялась всю жизнь.
– Нет! – крикнула она вслух.
Нет. Этого не будет. Она не для этого с таким упорством вырывалась из родного города, из семейного болота. Не для этого отвоевывала свою независимость, строила личную крепость. Училась, работала, развивалась.
Она сможет. У нее получится. Она пойдет в «Большой стендап» и порвет их всех. Она докажет Локоткову, что достойна повышения. Она родит ребенка и воспитает его таким же сильным и независимым. И даст ему свою фамилию.
Упрямо выпятив подбородок, Кира включила зажигание и направилась домой. Ей остро необходимо было немедленно выместить на ком-то свою злость. И только когда затрезвонил телефон, она вспомнила про Антона.
– Прости… – виновато ответила она по громкой связи.
– Двадцать три минуты, – его голос сейчас страшно напоминал Локоткова. – Тебя ждать или принимать это за отказ?
Ни претензий, ни злости. Просто вопрос, произнесенный с интонацией «Как пройти в библиотеку».
– Я… Не жди лучше. Прости, у меня форс-мажор…
– Я видел.
Видел? То есть ты наблюдал, как Саакян тряпичной куклой вытаскивает меня на улицу и ничего не сделал?
– Тогда… созвонимся как-нибудь? – произнесла она вслух.
– А есть смысл?
– Решай сам. И прости еще раз за испорченный вечер.
Она отсоединилась. Мужчин с нее на сегодня было достаточно.
Москва гудела, шумела, сигналила. Плотной массой с трудом продвигался автомобильный поток. Даже здесь Кира ничего не могла контролировать. Она давным-давно выронила вожжи собственной жизни и теперь лишь отстраненно наблюдала, куда ее несет странное хаотичное течение.
Ей было страшно как ребенку, который потерялся в огромном шумном магазине. Кругом толкались и шаркали чужие люди, все беспрерывно менялось, и не было ни малейшего шанса самой найти выход. Но она не привыкла быть ведомой. И изо всех сил старалась затолкать свои страхи поглубже и сохранить лицо. Ни перед кем и в первую очередь перед собой она не хотела дать слабину.
Подрулив к дому, Кира ринулась в квартиру, перескакивая через ступеньки. Как будто если бы она шла чуть медленнее, то растеряла бы всю решимость. Распахнула дверь, шарахнув ей о противоположную стену, и с порога крикнула:
– КАТЯ! Быстро поди сюда!
Поначалу было тихо, и Кира решила, что мелкая еще не вернулась. Но потом донесся еле различимый шорох, и поскольку Линукс не мог быть его причиной, он увлеченно вылизывал заднюю ногу на полке с шапками, Кира поняла: виновница всех ее бед дома.
– Я ведь тебя все равно найду, – Кира скинула туфли и, обнаружив на колготках вполне ожидаемую зацепку, выругалась. – Иди сюда, кому говорят!
Линукс испуганно прижал уши, шмякнулся на пол и, пробуксовав по скользкому ламинату, учесал в кухню. С тем же ужасом в глазах из-за приоткрытой двери на Киру посмотрела Катя. Видно было, что она хочет куда-то сбежать, но совесть не позволяет.
– Я ведь предупреждала, – Кира стиснула кулаки. – Я тебя предупреждала: молчи.
– Я молчала…
– Не ври!
– Да правда! После нашего разговора молчала. А вчера… – она с опаской попятилась к себе, и Кира двинулась на нее. – Ну, я случайно! Мы выпили… Я не умею пить, ясно? Я просила, чтобы тебе ни слова! Какая ему разница? Почему…
– В общем, так, – Кира выплевывала каждое слово. – Сейчас я пойду проветрюсь, но чтобы завтра тебя здесь не было. У тебя есть ночь. Ищи жилье, звони друзьям, в общагу. Бери больничный, езжай в Нижний. Мне все равно. Но чтобы больше я тебя не видела. Никогда, поняла?
– Кир, ну прости! Я же… Я не знала… Ну, подумаешь… Ничего такого…
– И не дай бог, ты мне попадешься хоть на одном семейном сборище. Если приехала я, ты должна придумать, что угодно, но чтобы мы больше не встречались. Я повторять не буду. Ясно?
– Но Кира… Подумаешь, проболталась… Неужели из-за этого…
– Тебе – ясно?!
Катя посмотрела на нее своими большими несчастными глазами. Подняла брови. Вздохнула. Горестно искривила губки. И когда поняла, что разжалобить никого не удастся, опустила плечи.
– Поняла.
В дверях Кира обернулась и внимательно посмотрела, как Катя что-то набирает в телефоне.
– И можешь жаловаться маме сколько хочешь. Мне плевать.
Кира хлопнула дверью и отправилась слоняться по улицам. За руль было садиться бесполезно, дольше простоишь в пробках. Куртку забыла на вешалке, а возвращаться и снова сталкиваться с юной предательницей не хотелось. Хищный осенний ветер облизывал позвоночник, глубокий вырез платья будто сам призывал задувать как следует.
Но сейчас Кире холод был только на пользу. Ей нужно было взбодриться, протрезветь от непрошеных эмоций и решить, как быть дальше. Да, подмывало подхватить чемоданы, сменить личность и скрыться от Эрика на веки вечные. Вот только кому от этого хуже? Ей самой. Бежать теперь, когда наклюнулось наконец большое будущее… Не дождется.
Ноги несли ее в любимый паб, но совесть не позволяла пить. Заказала вредный бургер. С говяжьей котлеткой, томно истекающей соками, прозрачными кружками огурчика, фирменным пряным соусом. Горячий и ласковый, как бабулины объятия. Кира взгромоздилась на высокий барный стул, по-мужски расставив ноги, вцепилась в свою порцию, как деревенский Полкан в свиную голяшку и, ссутулившись, ела, являя собой непривлекательное зрелище.
Посетители косились на нее с опаской. Наверное, в такой позе и в черном платье с голой спиной она походила на переодетого парня, а до такого местная толерантность еще не доросла. Поэтому вокруг Киры быстро образовалось свободное пространство радиусом по меньшей мере метра три. Какой-то загадочный рыжий мальчик все посылал ей двусмысленные взгляды, пока она перетирала челюстями мясо. Однако она его не замечала.
Сколько времени она просидела за стойкой, Кира не знала. Но народу в питейном заведении поубавилось, пробка на проспекте рассосалась. Понадеявшись, что Екатерина либо уже съехала, либо не станет высовывать нос из комнаты, Кира побрела домой. То ли еда, то ли ненавязчивая музыка ее успокоили, теперь ей хотелось только спать и забыть события прошедшего дня.
Однако у подъезда, ежась от холода и безуспешно кутаясь в тонкий замшевый пиджачок, переминался с ноги на ногу Эрик Саакян.
– Да ты издеваешься… – мрачно пробормотала она себе под нос. – Скройся в тумане.
– Ты где ходишь? – наскочил он на нее, выпуская в промозглый вечерний воздух клубы пара. – И почему в таком виде?
– Давай, озвучь это. Тебя сразу примут в сообщество подъездных бабулек.
– Я серьезно! Ты что, пила?
– Нет, у меня просто такая физиономия. Уйди Эрик, сделай доброе дело.
– Нам надо поговорить, Кира, – он потер замерзшие ладони. – Как ты не окоченела?! Дай хотя бы согреться.
– Ладно, – сдалась она. – Но ручонки держи при себе.
Они поднялись в квартиру. Было на удивление тихо, и только полоска света под дверью Кати говорила о том, что она еще не съехала. Ей даже хватило ума не выйти поздороваться.
– Что это с ней? – спросил Эрик, разувшись и кивнув на закрытую дверь.
– Вещи собирает.
Кира ушла подальше от любопытных ушей. В свою комнату. Линукс, уже предчувствуя перемены, снова с хозяйским видом возлежал на ее диване.
– Почему Катя собирает вещи? – требовательно осведомился Эрик.
– Я ее выгнала.
– За что?!
– За тебя.
– На улицу.
– Я маршрут не уточняла. Давай, беги, предложи бедняжке кров. И прочие услуги.
Эрик с видимым усилием проглотил атаку и вознамерился сменить тему. Опустился на диван рядом с котом и протянул руку.
– Привет, кошак, – миролюбиво произнес он.
С животиной произошло что-то странное. Он вскочил, выгнулся вопросительным знаком, округлил и без того круглые глазища и зашипел. Потом истерично взмяукнул и ломанулся под диван, располосовав обивку когтями. И даже оттуда, снизу, слышалось его утробное ворчание.
– Что это за чудовище? – отшатнулся Эрик.
– Именно так он подумал о тебе.
– Но я уже гладил его раньше…
– Кто ж тебя без бороды узнает? – Кира была благодарна этому инопланетному коту: хоть раз в жизни он сделал что-то полезное.
– Шизоид, – прошептал Саакян и зачем-то отряхнулся.
Курчавый Линукс все равно не оставлял после себя шерсть.
– Ну, я тебя слушаю, – Кира уселась напротив: зверь немного разрядил обстановку, и она почувствовала себя увереннее.
Только сейчас она заметила на руках и ногах синеватый мраморный рисунок. Действительно, замерзла. Но почему-то даже внимания не обратила. Наверное, просто была в состоянии шока…
– Возьми кофту, на это смотреть невозможно! – Эрик проследил за ее взглядом. – Или давай я сделаю тебе чай…
– А вот и отец года, – ехидно фыркнула она. – Забота и предусмотрительность, да? Бережем потенциальный инкубатор?
Саакян стиснул челюсти, на его выбритых щеках зашевелились желваки.
– Не пытайся, – сказал он, наконец. – Ты не выведешь меня из себя. И мы нормально поговорим.
Кира завернулась в плед и с наслаждением ощутила, как в конечностях снова начинает циркулировать кровь. Пришлось отказаться от идеи доконать Эрика и выбесить подколами еще до того, как он затеет нудную морализаторскую беседу. А он, судя по выражению лица, собирался это сделать.
– Давай сначала, – продолжил Саакян. – Ты планировала забеременеть той ночью. Это был опасный день и все такое?
– В моем случае не опасный, а просто подходящий для зачатия. Овуляция произошла.
От этого слова Эрик поморщился, но снова взял себя в руки. Наверное, потом дома будет мутузить боксерскую грушу часа полтора.
– Хорошо. И ты планируешь родить моего ребенка, – уточнил он.
– Как минимум нашего. Ага.
– Отлично, – Эрик кивнул, словно что-то окончательно для себя решил. – Тогда в эти выходные я познакомлю тебя с родителями.
