III. Среда, 4 сентября

Удовольствие ослабляет дух,
Трудности воспитывают его и укрепляют.

Франческо Петрарка

19

В семь утра Мелани в меховых тапочках, голубом халате и с чашкой горячего какао в руке вошла в свой домашний кабинет.

Герхард уже сидел за ее письменным столом. На полу свернулась Шейла, рядом стоял компьютер Ингрид без корпуса и тихо гудел.

– Доброе утро, дорогой. – Мелани поцеловала Герхарда. – Ты давно на ногах?

– С пяти, не мог спать, – проворчал он. – Я подключил к компьютеру монитор и клавиатуру.

– Вижу, но мы же хотели просто взглянуть на техническую начинку?

– Да, но раз уж мы начали…

– Типичный журналист. Я надеюсь, ты не оставил отпечатков пальцев на аппарате.

– А если и оставил? – Он пожал плечами. – Моих отпечатков наверняка нет ни в одной базе данных. Меня никто не раскроет.

Мелани застонала.

– Кстати, как ты смогла незаметно попасть в дом? – спросил он.

Мелани рассказала.

– А когда ты убегала с компьютером под мышкой, то оставила террасную дверь открытой?

– Нет. – Она указала на ключ, который лежал на столе. – На полке рядом с входной дверью висели два запасных ключа. Я закрыла дверь на террасу и заперла дом снаружи.

– Это тебе впаяют срок.

– Лучше расскажи, что ты обнаружил.

– В корпусе установлены и заземлены трансформатор, магнетрон, диоды и конденсатор. Как только я включаю вот здесь трансформатор… – он нагнулся и воткнул кабель в розетку, – приборы начинают получать питание от компьютера.

В тот же момент Шейла вскочила, прижала уши и отошла на несколько шагов назад.

Герхард вытащил кабель.

– Эта штука действительно генерирует микроволны. Каждый раз, когда компьютер загружается, они свободно распространяются в помещении.

– Разве все это не должно сверкать и искриться, как если бы Рождество и Новый год наступили одновременно?

– В таком пластмассовом корпусе – нет.

– А жесткий диск?

– Вообще-то должен полететь, но чувствительные части компьютера защищены металлизированной фольгой. – Он постучал по стенке бронзового цвета. – Она работает по принципу клетки Фарадея. Благодаря этому высокочастотное излучение распространяется только вперед.

– И в результате?

Он пожал плечами.

– Две целых сорок пять сотых гигагерца излучения. Я не врач, но это точно небезопасно для того, кто сидит перед таким компьютером. Я задаюсь вопросом, какой сумасшедший установил это.

– Например, тот, кто владеет магазином электротоваров, – ответила Мелани. Вдруг ей в голову пришла другая мысль. – А микроволны мешают радиосети.

– Еще как! Микроволны прикончат радиомодем, как грузовик виноградную улитку.

– А какой у них приблизительно радиус действия?

– Несколько сотен метров, а что?

Мелани задумалась.

– За год до исчезновения Клары соседи начали жаловаться, что их связь стала плохо функционировать. После того как девочка пропала, Интернет снова заработал.

Герхард повернулся на стуле.

– Я не понимаю взаимосвязи. Какое отношение этот компьютер имеет к похищению девочки?

– Никакого. Но за неделю до исчезновения Клары умерла ее мать. А она работала на этом компьютере из дома как бухгалтер.

Теперь задумался Герхард.

– Возможно, это никакое не совпадение, и смерть Ингрид и похищение Клары действительно связаны.

Включилась экранная заставка – фотография Ингрид с дочерью, как они нос к носу лакомятся мороженым в вафельном рожке.

Герхард наморщил лоб.

– Ты говоришь, это компьютер Ингрид… но Клара тоже им пользовалась.

– С чего ты взял?

Герхард тряхнул мышкой, чтобы снять заставку.

– На компьютере установлены две учетные записи: одна для Ингрид, другая для Клары.

– Возможно, она просто играла на нем в компьютерные игры. В ее возрасте…

– Это ты так думаешь, – возразил он. – Клара активно пользовалась Фейсбуком и даже переписывалась по электронной почте с некоторыми школьными подружками.

– Ты все это увидел?

– Угу! – буркнул он. – Удивительно для тогда еще десятилетней девочки, верно?

Мелани отставила чашку с какао и подвинула себе стул.

– Покажи-ка!

Герхард хлопнул ей по пальцам, когда она потянулась за мышкой.

– Я думал, нас интересует только железо?

– Хватит! Можешь показать мне последние посты Клары в Фейсбуке перед ее похищением?

– Я уже пытался, – признался он. – Но буферный накопитель пуст. Нужно подключить компьютер к нашему Интернету и надеяться, что записи все еще на сервере.

– Разве это не оставит следов? – спросила Мелани. – Я на тот случай, если уголовная полиция возьмется изучать системный блок.

– Конечно, но по окончании я бы все равно стер временные файлы и записи в журнале событий.

Мелани вздохнула. Все это звучало так сложно.

– У меня есть для тебя кое-что поинтереснее. – Герхард кликнул мышкой по иконке электронного письма. – Вот о чем она общалась с подругами.

Мелани пробежала глазами темы сообщений. Речь шла о музыкальных группах, школьных рюкзаках «Монстр Хай», аудиокнигах, детективах, Джастине Бибере, некоторых учителях и одноклассниках и ее приемном отце. Больше всего Мелани хотелось открыть мейл с темой «Твой отец», но что-то внутри ее противилось этому.

За свою карьеру прокурора ей часто приходилось вторгаться в частную жизнь людей без их на то согласия, но сейчас все было по-другому. Она знала Клару с рождения и два последних дня изо всех сил старалась завоевать ее доверие. И вот перед ней детские эмоции и мысли в цифровой форме. Они были для Мелани табу, которое она не хотела нарушать.

Шейла удивленно подняла голову, словно почувствовала, что Мелани выстояла во внутренней борьбе с самой собой. Она должна была победить свое любопытство. Наверняка существовала другая возможность – вместе с Кларой.

– Что с тобой?

– Выключи компьютер. Я должна найти другой способ, как подсунуть экспертно-криминалистической службе этот системный блок в качестве улики.

– Что так вдруг?

– Сейчас речь идет уже не только о смерти Ингрид, но и о похищении Клары. Компьютер мог бы вывести нас на новое направление в расследовании.

– Как хочешь.

– Но прежде чем ты выключишь его, я хочу взглянуть на список электронных адресов.

Герхард открыл файл. В нем было всего восемь адресов: Мария, Ясмин, Надин, Сибилла, Денис, Кармен, Петра, Ханна… Все имена звучали безобидно и походили на школьных подруг.

– Хорошо, спасибо тебе за помощь, – пробормотала Мелани. – Я должна… – Тут она замерла. Прежде чем Герхард успел закрыть окно, она кое-что заметила. – Ты знаешь, что означает этот флажок?

– Это мастер правил.

– Он работает так же, как в «Аутлуке»?

– Примерно.

– Я могу взглянуть на это правило?

– Конечно. – Герхард открыл окно. Потом кликнул еще на одно. – Правило гласит, что мейлы от данного отправителя не должны загружаться на этом компьютере.

– [email protected], – прочитала вслух Мелани. – Десятилетняя девочка, которая интересуется «Монстр Хай», может установить такое правило?

Герхард скривил лицо, что, видимо, должно было означать «вряд ли».

– А куда уходят сообщения от этой Мишель?

– Они остаются на почтовом сервере, – ответил он.

– Ты видишь, когда было создано это правило?

Герхард кликнул несколько раз мышкой.

– Четвертого августа прошлого года.

– В почтовом ящике есть более старые сообщения от этой Мишель?

– Ты вдруг стала любопытнее меня, – упрекнул ее Герхард, но отсортировал папку с входящими по именам. – Нет.

Мелани принялась кусать ноготь.

– Прекрати! – Герхард ударил ее по пальцам.

Она бросила на него предостерегающий взгляд.

– Нам все-таки необходим доступ в Интернет. У тебя получится? Я хотела бы посмотреть, не лежат ли на почтовом сервере сообщения от этой Мишель.

– Чем она тебя так заинтриговала?

– Правило было создано за три недели до похищения Клары.

– Понимаю, – буркнул он. – Дело начинает принимать интересный оборот.

Мелани наблюдала, как Герхард настраивал на компьютере их собственную сеть. Потом ввел их пароль и установил интернет-соединение.

– Если хочешь, можем сразу посмотреть и посты в Фейсбуке, – предложил он.

– Эта Мишель интересует меня больше.

Он открыл сайт веб-почты Телекома, ввел адрес Клары, но в следующий момент разочарованно откинулся назад.

– Я надеялся, что ее пароль сохранен, но нет. – Он беспомощно посмотрел на Мелани. – Ты тоже вряд ли знаешь?

– Попробуй Феликс.

Герхард ввел имя.

– Ошибка!

Они безуспешно перепробовали Monsterhigh, Justinbieber и прочие темы, пока им наконец не повезло с детективной серией TKKG, и они успешно вошли в веб-интерфейс почты. Герхард кликал на папки с входящими, черновиками и отправленными сообщениями, но его лицо все больше вытягивалось.

– На сервере лежит много чего, но ни одного сообщения от [email protected] туда не приходило.

– Или же его удалили. – Мелани откинулась назад и сложила руки на затылке.

Наверняка Рудольф Брайншмидт не знал, что Клара использовала компьютер своей матери. И после смерти Ингрид он отнес системный блок в подвал и поставил его к прочему барахлу. Полицейские, ведущие расследование, конечно же не нашли этот компьютер при обыске Клариной комнаты год назад, и поэтому никто до сих пор не наткнулся ни на электронный почтовый ящик Клары, ни на ее посты в Фейсбуке.

Мелани уставилась на монитор. Какая паршивая ситуация!

Снова включилась экранная заставка, и опять на нее смотрели улыбающиеся Ингрид и Клара с испачканными мороженым носами.

Она должна найти способ убедить суд признать этот компьютер в качестве улики, чтобы прояснить один вопрос: кто такая эта Мишель?

20

– Сегодня мы рассмотрим технику допроса, – начал Снейдер свое занятие в восемь часов утра. – У кого из вас уже есть опыт участия в семинарах по риторике или НЛП?

Гомез и Шёнфельд подняли руки. Сабина вела себя тихо. Она выросла в Баварии на ферме бабушки с коровами и курами, и там боевая риторика была не нужна.

– О’кей, забудьте эту чушь, – продолжил Снейдер. – Мы должны исходить из того, что люди, которых мы допрашиваем, могут владеть навыками НЛП. Поэтому…

В этот момент открылась дверь и в аудиторию вошла Майкснер. Она быстро юркнула на свое место и раскрыла ноутбук.

– Ой-ой, – прошептала Тина, сидевшая рядом с Сабиной.

Снейдер медленно подошел к Майкснер.

– Вы считаете, что вам не обязательно посещать эти занятия? Потому что, как и большинство в этом здании, думаете, будто уже относитесь к элите?

– Я…

– Майкснер, что вы знаете о технике допроса?

– Сейчас будет допрос, потому что я минуту разговаривала за дверью по телефону? – ответила она.

Снейдер выругался по-голландски.

– Отвечайте на мой вопрос!

– Допрос нужно проводить ночью, потому что тогда допрашиваемый чувствует себя более уязвимым. Не должно быть перерывов на обед или ужин, чтобы он понял, насколько серьезно его положение.

Снейдер бесстрастно смотрел на нее.

Майкснер запнулась.

– Если мы у себя в участке берем кого-то в оборот, то складываем на столе толстые папки с его фамилией, даже если внутри одни чистые листы, чтобы создалось впечатление, что мы уже многое о нем выяснили. Иногда кладем орудие преступления на стол таким образом, что допрашиваемому приходится повернуть голову, чтобы его увидеть. Мы наблюдаем за ним, потеет ли он и как часто смотрит на орудие преступления. Всегда упоминаем о себе во множественном числе. «Мы знаем, что вы это совершили… Мы знаем, что вы там были».

– Я знаю, – сказал Снейдер скучающим голосом. – В свое время мы с Вессели придумали этот метод. В большинстве случаев он работает, но дает осечку с изощренными преступниками. Поэтому мы начали действовать более дифференцированно. Приведу пример…

Он отступил от нее и пошел через аудиторию.

– Майкснер, представьте: я врач, вы приходите ко мне, я измеряю давление, и прибор показывает сто шестьдесят. Я говорю вам это, и в тот же момент давление поднимается до ста восьмидесяти. Почему? Потому что вы испугались инсульта. Если же я скажу, что давление в норме и вам нечего опасаться, оно тут же понизится до ста сорока.

– Будь вы моим врачом, у меня бы давление еще дома подскочило до двухсот десяти, – пробормотала Майкснер.

Хотя Сабина терпеть не могла эту расфуфыренную бестию, она не удержалась и улыбнулась. Тина фыркнула и быстро зажала рот рукой.

Даже у Снейдера дрогнули уголки губ.

– Как мы можем использовать эти знания при допросе? Мы должны возбудить или успокоить незаурядно умного преступника? Майкснер, продолжайте.

– Возбудить, – ответила она. – Тогда он наделает ошибок.

Снейдер нацепил свою типичную любезно-презрительную улыбочку, которая напугала бы любого ребенка.

– Неправильно! Если он разволнуется, то уровень адреналина в крови повысится. Он будет начеку и постарается не допустить ни одной ошибки. Похоже, вы в своем участке еще ни разу не имели дела с действительно умным преступником.

Майкснер обиженно надула губы.

– И наоборот, если мы скажем ему, что против него у нас ничего нет и это обычная рутинная беседа, он решит, что в безопасности. Будет чувствовать свое превосходство и потеряет бдительность.

Снейдер сел на стул рядом с кафедрой докладчика.

– Перейдем к следующему пункту. – Он откинулся назад и сцепил руки на затылке. – Я утверждаю, что у меня в гараже живет дракон. Как вы собираетесь уличить меня и доказать, что я лгу?

– Все знают, что у вас нет водительских прав, а значит, нет машины и гаража, – заявил Шёнфельд.

– Ладно, умник, – сказал Снейдер. – Скажем, в моем подвале живет дракон. Начинайте, дамы и господа! – Он хлопнул в ладоши.

– Мы придем с ордером на обыск и потребуем показать нам дракона, – раздраженно сказал Гомез, потому что никто не знал, что все это означает.

Снейдер щелкнул языком.

– Я забыл сказать, что это дракон-невидимка.

– Сотрудники экспертно-криминалистической службы посыплют пол порошком, чтобы мы смогли увидеть его следы, – вмешался Шёнфельд.

Снейдер покачал головой:

– К сожалению, он парит в воздухе.

Теперь Сабина догадалась, в чем смысл этой игры.

– Мы можем увидеть его с помощью тепловизионной камеры, – предложила Майкснер.

Снейдер оставался невозмутимым.

– Он не излучает тепло.

– Мы распылим на него краску, – выкрикнула Тина.

– Она не пристанет к нему.

– Мы набросим на него сеть.

– Он не материален.

Последовало еще несколько предложений, которые Снейдер отклонил, затем идеи иссякли.

– Откуда вы вообще знаете, что в вашем подвале живет дракон, если не видите и не осязаете его? – в итоге спросила Сабина.

Снейдер убрал руки из-за головы и внимательно посмотрел на Сабину:

– Он говорит со мной.

– Какими же голосовыми связками, если он нематериален?

– Я его слышу.

– Эти разговоры можно записать на пленку? – спросила Сабина.

Снейдер с улыбкой поднялся.

– Вы заметили, что произошло?

– Немез изменила тактику, – буркнул Шёнфельд.

– Правильно! – воскликнул Снейдер. – Теперь мне вдруг пришлось доказывать свое утверждение. Это и есть квинтэссенция: ваша техника допроса была неудачна, пока Немез не спросила, откуда я это знаю. Нужно изменить тактику и заставить допрашиваемого что-то доказывать.

Видимо, по некоторым лицам Снейдер заметил, что это послание дошло не до всех.

– Коллега Вессели – и я признаю это безо всякой зависти – усовершенствовал данный метод. Во время допроса он утверждает противоположное тому, что хочет слышать преступник. Я приведу пример.

Он непринужденно уселся на кафедру.

– Вы приходите в большой автосалон, где продаются марки «Форд» и «Хонда». Вы склоняетесь к «хонде», но, как только вы говорите об этом дилеру, тот начинает расписывать вам преимущества «хонды». Однако вам хотелось бы знать, что дилер на самом деле думает о «хонде». Что будете делать?

Снейдер оглядел растерянные лица.

– Но это же так просто! Вы скажете, что вас интересует «форд», потому что у вас был плохой опыт с «хондой». Как отреагирует дилер?

Снейдер заговорил самодовольным тоном автодилера:

– Вы абсолютно правы, у японских машин слишком дорогие запчасти. Топливный насос не такой надежный, коробка передач, клиновый ремень, бла-бла-бла… – Он махнул рукой. – То есть вы утверждаете обратное тому, что хотели бы выяснить, чтобы разболтать собеседника. Коллега Вессели называет это «Полярный диссонанс».

Вдруг у Сабины появилось ощущение дежавю. Лекционный зал на секунду исчез, а она снова оказалась в гостиной Вессели – свечи, негромкая музыка, в носу запах креветок. Эту уловку Вессели использовал вчера вечером и с ней. Расхваливал Снейдера на все лады… «Мартен гениален, он никогда не ошибается, и его процент раскрываемости недостижим». Ха! На самом деле он думает обратное. И она на это повелась, стала возражать и выдала, чего Снейдеру еще не хватает, чтобы раскрыть преступления.

Сейчас она по-настоящему почувствовала, что ее использовали. Но, по крайней мере, теперь Сабина знала, почему уловка Вессели сработала. И тем больше сердилась, что клюнула на это. Но почему, черт возьми, его интересует, что Снейдер разбирает с ними на занятиях? Ему должно быть все равно. Спортивный интерес? Конкуренция? Или мужчины тоже испытывают желание уязвить друг друга?

– Немез, вам скучно? – спросил Снейдер.

Она подняла глаза.

– Нет, все отлично.

Снейдер посмотрел на часы.

– Хорошо, у нас еще час. Этого достаточно, чтобы дать подсказку тем из вас, кто ищет правду: правда ужасна!

Снейдер взял пульт управления, затемнил помещение и включил проектор.

– Конечно, я мог бы показать вам сейчас что-нибудь безобидное, но я получаю свой гонорар не за это. На следующих снимках вы увидите, как быстро зерна отделяются от плевел.

Снейдер стоял спиной к экрану и смотрел на их лица.

– Я покажу вам, на что способны некоторые сексуальные маньяки. Они не знают границ, для них не существует табу. Это самая ужасная форма преступления, какая только встречалась… над новорожденными младенцами. Увидевшие это поймут, что значит погрузиться во мрак. – Он вывел на экран первый слайд.

Сабина тут же зажмурила глаза. Она услышала, как Гомез начал давиться от рвотного позыва, а Майкснер нервно и часто дышать. Это был не мрак – это был настоящий ад.

– Мля, вот это дерьмо! – выругалась Тина рядом с ней.

Снейдер молчал, и Сабина взглянула на него. Он наблюдал за ними. В следующий момент Майкснер уже гипервентилировала.

Снейдер быстро вытащил бумажный пакет из ящика стола и подал ей.

– Дышите в него!

Майкснер помотала головой.

– Давайте! – приказал он. – Вы вдыхаете слишком много кислорода. Если не начнете сейчас дышать собственным воздухом, то потеряете сознание.

Майкснер вскочила с места.

– Сядьте и дышите в пакет!

– Вы просто больной! – воскликнула Майкснер и побежала к двери.

– Это не я больной, – тихо сказал Снейдер себе под нос. – Это то, с чем вам придется иметь дело следующие тридцать лет. И преступления будут еще более жестокими, поверьте мне.

Сабина наклонилась над унитазом в женском туалете, и ее вырвало завтраком. Она продержалась целый час, но больше не могла.

Затем она обрызгала лицо холодной водой и долго пялилась в зеркало, пока вода стекала с подбородка. На лице не осталось уже ни следов рвоты, ни слюны, ни желудочной кислоты – но в ее усталых глазах было что-то другое, взгляд полный страха и боли. Она видела горе и страдание. Перед глазами стояли картинки, от которых ей хотелось бы избавиться навсегда. Она чувствовала себя постаревшей на много лет, совсем не той женщиной, какой была час назад. Снейдер взял их всех за руку и отвел во мрак.

Тут она услышала за спиной шорох. В зеркале Сабина увидела, как Майкснер в дальнем углу туалета зажгла сигарету. Затем прошла вперед. Руки у нее дрожали.

– Снейдер скотина!

– Я знаю, – ответила Сабина.

– Не только из-за этих картинок или того, как он с нами обращается, я имею в виду в общем… Он скотина!

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – ответила Сабина. «Но он чертовски хороший профайлер», – вертелось у нее на языке. Однако в этот момент ей нисколько не хотелось защищать Снейдера.

Сабина вытерла лицо и обернулась.

– Он мог сделать еще хуже. Дать нам прослушать аудиофайл или показать видео. Когда ты слышишь, как беспомощный ребенок плачет и умоляет о пощаде… – Она сглотнула.

– Я бы нарушила любой проклятый закон в этой стране, чтобы освободить хоть одного из этих детей, – с яростью произнесла Майкснер.

Сабина считала так же.

– Может, именно это и было целью Снейдера.

– Возможно… но тогда у него извращенные методы. Ты действительно расследовала вместе с ним уголовное дело в прошлом году? – спросила Майкснер.

– Да.

– Вы спасли жизнь женщине.

Сабина кивнула.

– Но не всем.

– Я слышала, твоя мама тогда погибла. – Майкснер заговорила тише. – Мне очень жаль; тебе ее наверняка не хватает.

Сабина ничего не ответила. Для коллег в академии было проще простого раскопать детали ее прошлого. Но она не хотела снова вспоминать все те события.

– Понимаю, ты не хочешь говорить об этом, – наконец сказала Майкснер. – У тебя красивый медальон в виде сердечка.

– Спасибо. – Сабина инстинктивно коснулась цепочки на шее. Это было единственное украшение, которое она носила. – Подарок отца.

– Ты вообще откуда?

– Из Мюнхена.

– Jo mei, des hört ma, Hühnerkacke, — сымитировала Майкснер баварский акцент. – Я имею в виду, откуда родом?

Сабина рассказала, что они со старшей сестрой выросли на ферме бабушки, затем какое-то время жили в Кельне, но после развода родителей вернулись в Мюнхен. Впервые с приезда в Висбаден она разговаривала с Майкснер, как с нормальной, здравомыслящей женщиной.

– Замужем, дети есть? – спросила Майкснер.

Сабина помотала головой и подумала об Эрике.

– А ты?

– У меня годовалая дочь.

Сабина тут же подумала о фотографиях, которые Снейдер только что показывал им.

– Вот черт! – вырвалось у нее. Сейчас она поняла, что именно имела в виду Майкснер, когда говорила о Снейдере.

Майкснер достала из заднего кармана джинсов чехол для паспорта и показала Сабине фото сладкой белокурой девочки в розовой вязаной шапочке.

– И ты все равно здесь? – спросила Сабина.

– Моя мама присматривает за малышкой. Я вижу ее только по выходным, но мне надоела однообразная работа в Земельном управлении уголовной полиции, академия была моим шансом – такой выпадает не каждому. Я хотела стать профайлером, и очень хорошим профайлером.

– А отец девочки?

Майкснер поджала губы, словно размышляя, стоит ли рассказывать об этом.

– Ты его знаешь, – наконец призналась она.

– Шёнфельд? – вырвалось у Сабины.

Майкснер кивнула.

– Мы вместе со старшей школы. Нашей общей мечтой была работа в БКА.

«Шёнфельд, – эхом отзывалось в голове у Сабины. – Еще и это».

– Но дочка полностью на мне. Для него на первом месте карьера. Он эгоист и никогда не хотел брать на себя ответственность.

Тут открылась дверь. Тина просунула голову внутрь и нагло улыбнулась:

– Помешала сплетничать?

Никто не ответил.

Тогда Тина вошла.

– Снейдер настоящий говнюк, верно?

21

Мелани сидела в кабинете для допросов БКА на Йозеф-Холаубек-Плац недалеко от Дунайского канала. Напротив нее сидели Клара в зеленой полосатой жилетке с капюшоном и плюшевый пес Феликс, который смотрел в окно своими желтыми глазами-пуговицами.

Мелани постаралась создать знакомую атмосферу. На стене висели прошлогодние постеры с ее любимыми музыкальными группами, на полу было расстелено покрывало с детскими книгами. Стаканчики с какао стояли на столе, а Шейла, свернувшись, лежала в ногах Клары. Это был первый настоящий допрос Клары, поэтому Хаузер тоже присутствовал и были включены потолочные микрофоны. Правда, Клара ничего не знала о микрофонах, как и о том, что их разговор снимается на видеокамеру.

Мелани договорилась с Хаузером, что они не станут упоминать мужчину в красной маске. Возможно, еще слишком рано, и Клара тут же уйдет в себя и заблокирует все дальнейшие вопросы. Девочка должна первая заговорить об этом с Мелани. Также они пока не хотели расспрашивать ее о матери и приемном отце. Поэтому ограничились общими вопросами о школе, друзьях Клары, ее хобби и интересах.

Мелани откинулась на спинку стула и села поудобнее. До сих пор беседа протекала хорошо, но она решила сменить тему:

– А какие пять вещей ты бы взяла с собой на необитаемый остров?

Клара выпятила нижнюю губу и задумчиво посмотрела в потолок.

– Мой Gameboy, поэтический альбом, мой МР3-плеер с аудиокнигами, сто банок кошачьего корма и Шейлу.

Услышав свое имя, собака навострила уши и заурчала.

Мелани с улыбкой посмотрела на Хаузера, но тот и бровью не повел. Для него эта беседа была просто потерей времени.

Он хотел бы сразу расспросить девочку о мужчине в красной маске. Но Мелани считала иначе.

– Почему поэтический альбом? – спросила она.

– Все мои друзья там что-то для меня написали.

– С фотографиями?

Клара кивнула.

– Тебе их, наверное, очень не хватало?

Клара снова кивнула, но ее взгляд тут же потускнел и омрачился, словно от темных мыслей.

«Проклятье, – выругалась про себя Мелани. – Не те слова!»

– Чьи записи нравятся тебе больше всего? – быстро спросила она.

Лицо Клары снова прояснилось.

– Марии, Ясмин и Надин.

«Ты знаешь Мишель?» – вертелось у Мелани на языке, но она отогнала от себя эту мысль. Если она сейчас спросит об этом Клару, а коллеги из экспертно-криминалистической службы позже наткнутся на это имя при проверке компьютера, ей придется объясняться. А она была еще не готова – хотя Герхард собрал компьютер, тот еще лежал в багажнике ее машины.

– Это твои лучшие подруги?

– Да.

– Вы регулярно общаетесь?

Клара кивнула.

– А как именно? Разговариваете по телефону, пишете письма или посылаете друг другу эсэмэски? – Она слышала, как Хаузер тихо застонал рядом с ней и демонстративно посмотрел на наручные часы.

Мелани тоже взглянула на часы у входной двери. Еще пять минут, затем Клара час будет общаться с психотерапевтом, а потом пообедает в столовой для посетителей. Пока что они не узнали от Клары ничего феноменального, но Мелани была на правильном пути. «Еще пять минут! Постарайся!»

– Мы иногда болтаем по телефону, но папе это не очень нравится. Он хочет, чтобы я делала уроки.

– Ты делаешь их в своей комнате?

Она кивнула.

– А иногда у мамы в рабочем кабинете?

Клара помедлила, потом опять кивнула.

– Ты звонила оттуда Марии, Ясмин или Надин? – Она продолжила заговорщическим тоном: – Знаешь, в твоем возрасте я тоже тайком разговаривала по телефону. Мы организовали девчачий клуб, и нас было не разлить водой. – Правда, вместо детских детективов TKKG тогда были «Пять друзей» и «Три вопросительных знака».

Клара улыбнулась. Потом немного подумала и прошептала:

– Мне можно было пользоваться маминым компьютером.

– Серьезно? – Мелани наклонилась к столу. – Но ты ведь даже не умеешь с ним обращаться, – подтрунила она.

– Конечно, умею.

– А твои подруги нет.

– И они умеют! – возразила Клара. – У нас тоже есть клуб, клуб «Монстр Хай».

– Правда? И вы общались по скайпу?

Клара наморщила лоб.

– Нет, по электронной почте. – Потом она вдруг посерьезнела. – Только папе не говорите.

Мелани приложила два пальца к сердцу.

– Клянусь честью.

При слове «компьютер» и «электронная почта» Хаузер впервые прислушался, но пытался срыть свой интерес.

– Вы играли вместе в компьютерные онлайн-игры?

– Нет, но мы дружим в Фейсбуке.

Хаузер насторожился.

– Вы иногда обмениваетесь веселыми сообщениями?

– Угу.

– О’кей. – Мелани посмотрела на часы. – В следующий раз мы опять поговорим о вашем девчачьем клубе. А сейчас тебе пора на следующую беседу.

– Но у меня еще… – запротестовал Хаузер.

Мелани бросила на него короткий, но строгий взгляд; затем посмотрела на Клару:

– Пора, мадам. Поднимайся! Если хочешь, Шейла пойдет с тобой. А в конце вас обеих ждет обед.

Мелани осталась сидеть с Хаузером в кабинете для допроса, а сотрудница полиции повела Клару к психотерапевту.

– Девочке всего одиннадцать. Компьютер, Фейсбук, мейлы – нужно было сразу же расспросить!

– Эй, помедленнее с молодняком, – ответила Мелани с иронией. В конце концов, Хаузер был почти на десять лет старше ее. – В настоящий момент у нас достаточно аргументов, чтобы получить ордер на обыск дома Клары. – Она подумала о пистолете в подвале Брайншмидта и попыталась задать следующий вопрос как бы между прочим: – Кстати, у Брайншмидта есть разрешение на оружие?

– Нет, мы уже проверяли в прошлом году. А что?

– Могло бы помочь нам попасть к нему в дом. – Затем пододвинула к себе с середины стола установку для телефонной конференции, набрала номер суда и попросила соединить с судьей Хиршманом. Когда он снял трубку, Мелани включила громкую связь.

– Добрый день, господин судья, это Мелани Дитц, мы на громкой связи. Рядом со мной коллега Хаузер из БКА.

– Полагаю, речь пойдет о деле Клары? – спросил Хиршман.

– Вы правы. В ходе допроса девочки выяснилось, что до похищения она активно пользовалась Фейсбуком и электронной почтой.

– Вы об этом знали, господин Хаузер?

– Год назад, когда мы расследовали похищение, нам не было об этом известно.

– Все хорошо, но что это нам даст сейчас? – Хиршман словно разговаривал сам с собой. – Срок хранения пользовательских данных, предписанный законом для интернет-провайдеров и операторов телефонной связи, уже истек. Мы не получим никакой информации.

– Нам не мешало бы найти компьютер, с которого Клара выходила в Фейсбук, и соответствующий жесткий диск, – предложила Мелани. – Тогда у нас появятся первые зацепки.

– Год назад дом семьи Брайншмидт уже обыскивали, – отметил судья. – Хаузер, что показал обыск?

Мелани взглянула на коллегу.

– Мы нашли тогда в доме только один компьютер, он принадлежал Рудольфу Брайншмидту и был чист.

«О господи, какой идиот!» Мелани заскрежетала зубами. Больше всего ей сейчас хотелось вышвырнуть Хаузера из комнаты.

– На этом дело для меня закрыто, – сказал Хиршман. – Повторный обыск ничего не даст. Может, вам лучше перепроверить показания девочки, возможно, Клара немного преувеличивает, чтобы привлечь к себе внимание.

Мелани хотелось закричать и сунуть под нос судье Хиршману фотографии спины Клары. Девочке с такими ранами не нужно привлекать к себе внимание. Она просто хочет снова вести нормальную жизнь. Но ответ Мелани прозвучал спокойно.

– Не обязательно иметь компьютер, чтобы выходить в Интернет, – начала она, стараясь избегать слова «предположительно», на которое у судьи Хиршмана была аллергия. – Для этого достаточно смартфона, плейстейшен или другой игровой приставки.

– Хаузер, вы это проверяли?

Мелани бросила на него предостерегающий взгляд.

– Телефон проверяли, а игровые приставки нет, – признался он.

Мелани сделала глубокий вдох и выдох.

Хиршман немного подумал.

– Я должен посмотреть результаты предыдущего обыска и затем сообщу вам, считаю ли повторный обыск оправданным.

Мелани закусила губу.

– Разрешите напомнить вам, что время поджимает, так как существует вероятность, что улики могут исчезнуть.

– Разрешаю, фрау Дитц, но это ни в коем случае не повлияет на мое решение.

– Мы можем рассчитывать на постановление суда?

– Я вам сообщу, – повторил Хиршман, на этот раз явно раздраженно.

– Когда? – не отступала Мелани.

– О боже! – воскликнул Хиршман. – Через час!

В динамике щелкнуло. Мелани откинулась назад и почувствовала, что ее спина вспотела. Ладони были холодными.

– Поздравляю, – пробурчал Хаузер. – Вы все-таки настояли на своем и, возможно, получите ордер на обыск, чтобы вставить Брайншмидту.

Замечание Хаузера было не только неуважительным, по его взгляду она поняла, что он считает ее упрямство непрофессиональным. Для него Брайншмидт был неинтересной и не внушающей подозрение второстепенной фигурой.

– Будьте готовы, – сказала ему Мелани. – Если мы получим ордер, я хочу, чтобы вы незамедлительно перевернули весь дом, с чердака до подвала.

– Хорошо. – Хаузер собрал бумаги, поднялся и вышел из комнаты.

Мелани проверила время. У нее был еще час, чтобы вернуть компьютер в подвал Брайншмидта.

22

В первой половине дня в расписании стояла «Техника задержания преступника и обеспечения личной безопасности», место проведения – зал для занятий джиу-джитсу. На практике все выглядело так, что большую часть времени Сабина лежала на полу, а восьмидесятикилограммовый коллега сидел на ней верхом. У нее болели все кости, и при этом тренер обещал, что настоящие занятия начнутся только через пару недель. Потому что для него в жизни существовало только четыре вещи: сила, выносливость, скорость и координация.

По окончании занятия Сабина, в спортивном костюме и с бейджем на груди, прошла через вертящуюся дверь к главному входу. Пока она ждала у поста вахтера своей очереди, мимо нее прошагала невысокая мускулистая азиатка с челкой. Она быстро просеменила в своих биркенштоках через турникет и, миновав сканер и сотрудников службы безопасности, направилась к лифтам. Она была на полголовы ниже Сабины, а это кое-что значит! Возможно, японка. На вид около сорока лет. Сабина заметила, что у женщины не было на груди гостевого бейджа. Она лишь чуть поклонилась Фальконе и сейчас стояла перед лифтами и рылась в своей наплечной сумке. В следующий момент вошла в кабину лифта и исчезла.

– Снова вы? – вырвалось у Фальконе. – Открыть вам бассейн?

Вообще-то он вовсе не был таким злым и грубым, каким хотел казаться. Сабина подмигнула ему.

– Как мне найти бюро Мартена Снейдера?

– Вы знаете, почему Бога зовут Богом? – спросил ее Фальконе.

Она помотала головой.

– Потому что имя Мартен С. Снейдер было уже занято. – Фальконе захихикал.

Сабина из вежливости рассмеялась.

– Смешно… Не могли бы вы объяснить мне, как к нему пройти?

Бюро Снейдера находилось на том же этаже, что и кабинет президента Хесса, даже рядом, только в противоположном конце коридора. Окна шефа выходили на лес и учебный полигон, окна Снейдера смотрели на город.

Сабина постучала в дверь. В то утро Снейдер был в мерзком настроении, но прежде чем поиски информации сведут ее с ума, она должна с ним поговорить.

Она постучала еще раз. Никакой реакции. Тогда она нажала на ручку. Дверь открылась, и она нерешительно вошла.

– Господин Снейдер? Я…

– Если я не сказал «Войдите», значит, не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Извините. – Сабина попятилась, одновременно оглядываясь. Ламели жалюзи были почти полностью опущены. Она рассчитывала на тяжелый запах ванильного чая, но в кабинете пахло свежестью и ароматическим маслом. Окно было откинуто, и жалюзи дребезжали на ветру. В центре стояла массажная кровать, на которой лежал Снейдер. Голый, на животе, с одним только полотенцем на бедрах. Его длинные белые ноги свисали с края кушетки.

Сабина отступила назад.

– Что вы там делаете? – вырвалось у нее.

В этот момент из соседней комнаты вышла маленькая азиатка, которую Сабина видела до этого в вестибюле. Заметив Сабину, она едва заметно поклонилась.

– Шиацу, – ответила она и потерла себе руки.

Снейдер с упреком посмотрел на японку.

– Это мое бюро, здесь я задаю вопросы.

– Да, да… – Она закатила глаза и бросила Сабине многозначительный взгляд.

– Акико, я знаю, что вы думаете! – предостерег ее Снейдер.

– Да, да, великий Мартен Снейдер всегда знает, что думают другие.

Сабина не смогла сдержать улыбку.

– Разве шиацу обычно занимаются не на полу и не в одежде?

– Hai, – ответила Акико. – Но Мартен Снейдер предпочитает обнаженным и на кушетке. – Она подняла плечи. – Мне нелегко.

Оба помещения, соединяемые небольшой дверью, напоминали миниатюрные апартаменты: с чайной секцией, рабочим местом с компьютером, стенным шкафом и библиотекой. Правда, никаких комнатных растений. Сабина знала причину. Снейдер утверждал, что они лишают его воздуха, а ему необходим кислород, чтобы думать. Сабина украдкой заглянула в соседнюю комнату. Она не удивилась бы, окажись там джакузи и инфракрасная сауна. Но вместо этого на полу возвышались горы документов, которые грозили в любой момент развалиться.

– Этот беспорядок… после того вторжения в ваше бюро? – спросила она.

– Откуда вы знаете?

– От Бессели.

Акико просунула руку Снейдеру под живот, а другой надавила на позвоночник.

– А! – Снейдер поморщился.

– Вы большой сильный мужчина, вы выдержите, – сказала Акико и продолжила.

– Вы меня убить хотите? Если будете так давить, я добьюсь судебного постановления и отправлю вас в сизо.

– Как пожелаете! А сейчас не двигайтесь! – Акико прощупывала дальше. – По-прежнему толстый кишечник, – вздохнула она. – Это душевные проблемы. Вы слишком много переживаете.

– Да, из-за вас и ваших методов, – отозвался Снейдер.

Акико улыбнулась с мудрым видом.

– Каждый день выделяйте полчаса на ваши проблемы и ложитесь в это время вздремнуть.

– Да, Конфуций, но при таком количестве проблем мне ежедневно нужно спать по тридцать часов.

Акико закатила глаза.

– Вы такой же, как все. В первой половине жизни тратите здоровье, чтобы заработать деньги, а во второй половине тратите деньги, чтобы вернуть здоровье.

– А вы неплохо на этом зарабатываете. – Снейдер покосился на Сабину. – Вы наконец скажете, чего хотите?

– Я напряжена, и мне тоже нужен массаж, – вырвалось у Сабины.

Акико, хихикая, покачала головой.

– Послушайте! Больше никогда не пытайтесь шутить в моем присутствии! – Снейдер угрожающе поднял палец, но Акико опустила его руку вниз.

– Войдите уж наконец и закройте за собой дверь.

– Спасибо. – Сабина закрыла дверь и подошла к окну, чтобы не смотреть на Снейдера. На стене висели фотографии голландской королевской семьи. Некоторые были даже с посвящением. Она раздвинула ламели и взглянула на внутренний двор – Эрик рассказывал, что летом здесь иногда организуют вечеринки с грилем. Из своего бюро Снейдер мог отлично за всем наблюдать. Чуть дальше начинался Висбаден. Наконец Сабина посерьезнела.

– Три из нераскрытых дел могут быть связаны.

– Три? – перебил он ее.

– «Многоножка», убийство на Ваттовом море и случай каннибализма два года назад в Айфеле.

– Вы провели собственное расследование, – снова перебил Снейдер.

– А что остается, если вы не воспринимаете меня всерьез?

– Немез, видимо, я недостаточно ясно выразился! Вы здесь, в первую очередь, для того, чтобы учиться, и должны отказаться от самостоятельных действий. Я приложил все возможные усилия, чтобы вы попали на этот курс.

– Я знаю, даже без вступительного экзамена – это еще один момент, который хотела бы с вами обсудить. Но сейчас есть кое-что поважнее. Я знаю, что Эрик тоже работал над всеми тремя делами. Возможно, он нашел связь между убийствами и поэтому в него стреляли.

Снейдер выругался по-голландски.

– Вы не должны проводить самостоятельных расследований по текущим делам, иначе с вами случится то же самое, что и с ним!

Она взглянула на Снейдера.

– Что вы имеете в виду?

– Эрик Дорфер работал со мной над делом «Многоножка». Мы реконструировали ход событий и сделали двойственные выводы. Вскоре он вышел на след, который решил проверить самостоятельно. Эрик не информировал меня о своих шагах и не обсуждал со мной план действий. Нет никаких сведений, где он бывал в последнее время или с кем разговаривал.

– Мне он тоже ничего не рассказывал, – выдавила Сабина.

– Еще бы, – буркнул Снейдер. – В итоге в него стреляли, его кабинет перевернули, мобильный, ноутбук, диктофон и личные записи пропали. Но самое грустное, что БКА потеряло хорошего специалиста. Поэтому я предупредил, чтобы вы говорили со мной об этом только с глазу на глаз.

– Я это и делаю!

– Нет! – возразил он. – Вы проводите собственное расследование. А я, черт возьми, не хочу, чтобы кто-нибудь еще, считающий себя слишком умным, угодил в ту же ловушку, что и Дорфер. Он, как и вы, игнорировал статьи закона и запросы прокуратуры. Хотел быстрее продвинуться с расследованием, часто используя незаконные средства.

– Но вы тоже так поступаете! – воскликнула Сабина, вспомнив их совместное дело.

– Да, но с ма-а-аленькой разницей: я знаю, что делаю, потому что у меня на пятнадцать лет больше опыта, чем у вас обоих вместе.

– Лежите спокойно! – приказала Акико.

– А-а-а-а.

– Хотите услышать мою теорию?

– Нет, – прохрипел Снейдер, – но боюсь, вы все равно мне ее расскажете.

Акико перестала массажировать, когда Снейдер сел. Он схватил белый халат, который висел на спинке стула, и накинул его. Затем требовательно взглянул на японку, и та исчезла в соседней комнате, закрыв за собой дверь.

Снейдер выставил три пальца.

– Сформулируйте…

– Да, я знаю – в трех простых предложениях. – Сабина села на стул рядом с письменным столом Снейдера. На нем лежали телефон, связка ключей, служебный пропуск и отдельно ключ с брелоком, на котором значилось: «Частный архив».

– Вы знакомы с делом о каннибализме? – спросила Сабина.

– Его вел Бессели, но я знаю факты.

– Хорошо. Все три убийства – «Многоножка», на Ваттовом море и случай каннибализма – случились с промежутком в год. Если за ними стоит серийный убийца, то он всегда использует один и тот же метод.

– Неверно! Каждый раз это были различные методы: выбор жертвы, подготовка убийства, место преступления и способ расправы, – исправил ее Снейдер.

– Но во всех случаях были сымитированы следы, чтобы возложить вину на другого, – возразила Сабина. – Кроме того, он выбирал козлов отпущения по одной и той же схеме – изучая их на протяжении недель или даже месяцев.

– О чем вы говорите, черт возьми? Ваша теория не выдерживает критики. Это определенно разные способы совершения преступлений. И если в мире действительно существует убийца, который постоянно меняет свой модус операнди, то нам его никогда не поймать.

– Поэтому его метод такой изощренный, – добавила Сабина.

– И зачем ему это делать?

– Не знаю.

Снейдер посмотрел на Сабину сверху вниз. Надавил большим пальцем на точку-татуировку на тыльной стороне кисти другой руки, словно хотел массажем предотвратить надвигающуюся кластерную боль. Его голос стал тише, но тон категоричнее.

– Немез, модус операнди – это характерный «почерк» преступника, который может слегка измениться, потому что со временем преступник становится опытнее, но почерк не может измениться настолько!

– А если все-таки это возможно?

– В этом случае мы имеем дело с уникальным, почти пугающе таинственным киллером.

– Вы сами сказали, что чем активнее преступник пытается скрыть свои следы, тем больше подсказок оставляет. Просто мы их не видим, потому что он такой умный. Вот это и есть его метод!

– Предположим. Но что общего между тремя убийствами?

– Он пишет фиктивное письмо от лица берлинского гинеколога на имя осужденного преступника, сидящего в тюрьме в Вайтерштадте. Год спустя: он достает медицинскую карту пациента психиатрической больницы в Санкт-Петер-Ординге и воссоздает его самый страшный кошмар. Еще через год: он выбирает кёльнского бухгалтера со склонностью к каннибализму, который ищет контакта с гомосексуалистом, и убивает последнего.

– О господи, Немез! – воскликнул Снейдер. – Вы же не думаете всерьез, что кто-то почти наполовину съест человека, чтобы обвинить в этом кого-то другого? Это же сумасшествие!

– Возможно, он и есть сумасшедший.

– И кроме того… – Снейдер распрямил спину, так что захрустели позвонки. – И кроме того, из заключения судебно-медицинской экспертизы ясно, что это должны быть разные преступники, судя по тому, как они обращались со скальпелем, складным ножом и ножом для хлеба. Приложенная сила, угол разреза, манера. Это факты и доказательства! – Он ударил кулаком по ладони.

– Возможно, это не так. Доктор Лауренц Белл алкоголик, – возразила Сабина.

– Даже пьяный в стельку он все равно в сто раз лучший судмедэксперт, чем вам суждено когда-либо стать! – По выражению лица Снейдера она поняла, что зашла слишком далеко. – То, что вы более инициативны, чем другие студенты на моем курсе, еще не означает, что вы лучше и замечаете вещи, которые другие проглядели. – Он поднялся. – Мне ужасно жаль, что Эрик Дорфер лежит в больнице с пулей в голове, но вы не можете этого изменить, гоняясь за мистическим всемогущим преступником, который существует лишь в вашей фантазии.

Снейдер открыл дверь в соседнюю комнату и махнул Акико.

– Пеппи Длинный Чулок уходит, а мы продолжим, – сказал он решительным тоном.

Прежде чем он повернулся к Сабине, она быстро схватила ключ от архива и, поднимаясь, спрятала его в кармане спортивных штанов. Снейдер догадается? Плевать! Он должен бы уже знать, что в ее груди бьется сердце бойца, которое не может противостоять вызову.

– О’кей, – тихо сказала она. – Тогда я пойду.

23

Жестяной звук полуденного колокола близлежащей церкви отозвался на краю леса в Нойвальдегг. Мелани дождалась последнего удара. Она припарковала машину в переулке и несколько минут наблюдала за улицей, но не заметила ни одной проезжающей машины. Клара наверняка уже завершила сеанс терапии и вместе с Шейлой сидит в столовой БКА, пока ее приемный отец продает в своем магазине электротовары. Мелани заранее убедилась, что магазин не закрывается на обеденный перерыв. Момент для ее операции был самый подходящий.

Она вышла из машины, натянула рабочие перчатки, вытащила системный блок из багажника и под мышкой понесла к дому Брайншмидтов. Открыла садовую калитку, прошла к входу и отперла дверь. На всякий случай – вдруг позвонит сосед, почтальон или свидетели Иеговы – она закрыла за собой дверь на замок. Потом отнесла компьютер в подвал и поставила посреди прочего электрического хлама. При этом ориентировалась на контуры в слое пыли, которые указывали, где компьютер проторчал целый год.

Она распрямилась и потянула позвоночник. По спине у нее бежал пот. Какое сумасшествие! В подвале пахло моторным маслом и резиной от автомобильных покрышек. Было темно, потому что через узкое окошко в помещение проникало мало света, но глаза Мелани уже привыкли к темноте. Ее взгляд снова упал на рукоятку пистолета, которая торчала из-под стопки наждачной бумаги в стеллаже. На этот раз она внимательно изучила оружие, не прикасаясь к нему перчатками. Пистолет «вальтер» маленького калибра. В рукоятке даже торчал магазин. Она понюхала ствол, но оружие пахло лишь маслом и металлом.

Она хотела уже повернуться и пойти наверх, как зазвонил ее телефон. Господи, она могла хотя бы перевести его в беззвучный режим. Мелани быстро стянула перчатки и ответила на звонок. Это был Хаузер.

– Ну что? – невольно прошептала она, хотя была в подвале одна.

– У нас еще нет ордера на обыск, но сотрудник из службы по изготовлению дубликатов ключей уже здесь. Мы готовы. За Брайншмидтом пока наблюдают мои люди. До недавнего времени он был в своем магазине, но в настоящий момент едет домой.

Домой? У Мелани сердце ушло в пятки. Она бросилась вверх по лестнице.

– Нам его задержать, пока мы не получим ордер? Он может попытаться уничтожить улики.

– Нет, – тяжело дыша, ответила она. – Приезжайте сюда и начинайте обыск.

– В смысле, приезжайте сюда?

Проклятье!

– Я имею в виду, поезжайте к дому Брайншмидта. Я тоже туда подъеду.

– Без ордера?

– Мы можем предоставить его позже.

– А если мы его не получим?

– Мы его получим! – Мелани стояла в гостиной, когда услышала хруст колес. Она подбежала к окну и осторожно выглянула из-за шторы. Фургон Брайншмидта остановился перед домом.

Вот дерьмо!

– Поторопитесь! – сказала она и положила трубку.

Она заперла входную дверь? Да. Какие возможности у нее оставались? Мелани уставилась на террасную дверь на кухне. Солнце, светящее через москитную сетку, на секунду ослепило Мелани. Она могла бы сбежать наружу, но Брайншмидт самое позднее при домашнем обыске заметит, что щеколда не опущена. Уже послышался звук поворачиваемого в замке ключа.

Мелани бросилась обратно в подвал, закрыла за собой дверь и тихо стала спускаться по ступеням.

Что за проклятье!

Все еще ослепленная дневным светом, она вслепую, как крот, пробиралась по подвалу в дальний угол. И случайно задела носком отвертку, которая покатилась по полу.

Не-ет!

Инструмент ударился о пустое ведро из-под краски, которое издало глухой звук. Мелани застыла на месте. Сейчас ей больше всего хотелось влепить самой себе пощечину. Она затаила дыхание и прислушалась.

Наверху открылась дверь в подвал.

– Эй, кто там? – донесся голос Брайншмидта.

Мелани слышала, как он включил свет, затем загорелись потолочные лампы. На цыпочках она пробежала по проходу в котельную, где находились газовый водонагреватель и сточные трубы. Рядом с санитарно-техническим оборудованием она заметила недостроенную сауну. Две боковые стенки уже стояли, как и скамьи и печь.

Она услышала, как Брайншмидт спускался по ступеням. Вероятно, сначала он пойдет к стеллажу, чтобы схватить оружие. Мелани в панике огляделась. Где ей лучше спрятаться? Под скамьей в сауне? Или за водонагревателем? Она выбрала последний, перешагнула через несколько канистр для масла и протиснулась между трубами и стеной. На плечо ей осыпалась штукатурка. Мелани медленно присела на корточки, пока не скрылась за водонагревателем, и втянула голову. Ее запыхавшееся дыхание казалось ей таким громким, что его гарантированно было слышно даже на улице.

Черт возьми, о чем она только думала? Какая неловкая ситуация, если Брайншмидт застукает ее сейчас на месте преступления, прячущуюся в котельной в его собственном доме. Именно ее, прокурора! Даже если он виновен – любой суд оправдает его, потому что все показания против него могут быть поставлены под сомнение. Но не только это. Мелани потеряет работу и не получит больше даже место секретарши у нотариуса.

Пока эти мысли крутились у нее в голове, она услышала, как Брайншмидт вошел в котельную. Он включил верхний свет, и Мелани опустила голову еще ниже между коленей. Долго она в таком положении не выдержит.

Сотовый! Она снова забыла перевести его в беззвучный режим. Хоть бы Хаузер больше не звонил.

Она слышала, как Брайншмидт прошелся по помещению и обернулся.

– Здесь кто-нибудь есть?

Какой идиотский вопрос! Мелани задержала дыхание. Она вспотела, как мартышка. И едва не вскрикнула, когда сверху донесся звук дверного звонка.

– Да пошли вы в задницу, – выругался Брайншмидт.

Затем, видимо, развернулся, сопровождаемый металлическим лязгом. Вероятно, положил оружие на подоконник. Выключил свет и пошел наверх.

Мелани с облегчением выпрямилась, оперлась спиной о стену и глубоко выдохнула. Спина болела. Мелани тут же вытащила сотовый и перевела его в беззвучный режим. Потом поднялась и выбралась из-за отопительного котла.

Снова раздался звонок, и Брайншмидт открыл входную дверь. Мелани, сгорая от любопытства, вышла из котельной, подкралась к лестнице и прислушалась.

– Добрый день, мы из Федерального ведомства по уголовным делам города Вены.

Голос Хаузера! У Мелани вырвался вздох облегчения.

– Мы хотели бы осмотреть ваш дом.

– Зачем? – спросил Брайншмидт. – И у вас есть ордер?

– Мы вам его пришлем.

– Я вам еще нужен? – спросил какой-то другой мужчина. Наверное, это был специалист из службы по изготовлению ключей.

– На всякий случай останьтесь здесь, – ответил Хаузер.

– Минуточку, вы не можете пройти просто так, без разрешения, – запротестовал Брайншмидт.

– Я же сказал вам, что мы предоставим ордер. – Голос Хаузера звучал уже раздраженно.

В этот момент сотовый Мелани завибрировал. Она вытащила телефон из кармана. Это пришло сообщение от судьи Хиршмана.

– Момент! – сказал Хаузер.

У Мелани появилось нехорошее чувство, что Хаузер получил ту же самую эсэмэску от Хиршмана.

Когда она открыла текстовое сообщение, перед глазами все закружилось.

Запрос на получение ордера на обыск отклонен!

Это еще что такое? Какого черта Хиршман отклонил запрос? Компьютер с электронными письмами Клары стоял всего в нескольких метрах от Мелани. Ей хотелось немедленно притащить сюда Хаузера и ткнуть его носом в системный блок.

– Я вынужден извиниться за наш визит, – проскрипел Хаузер. – Хорошего дня. Ребята, уходим.

Уж теперь-то Брайншмидт догадался, что против него что-то затевается. Если он умный, то задумается, зачем это к нему приходили следователи из БКА, и избавится от компьютера Ингрид. Но еще раз Мелани не удастся вынести компьютер из дома. Она услышала, как захлопнулась входная дверь. Ей хотелось кричать от ярости… и вдруг в голову пришла идея. Мысль была за гранью разумного, но другого выхода не оставалось.

Мелани бросилась обратно в котельную, надела перчатки и схватила с подоконника пистолет Брайншмидта. Она надеялась, что в магазине действительно есть патроны. Быстро оттянула курок – патрон со щелчком прыгнул в патронник. Затем она открыла окошко. Оно находилось на задней стороне дома и выходило на лес. Мелани выставила пистолет из окна, направила ствол в небо и нажала на спусковой крючок.

Гильза выскочила из пистолета и покатилась по полу, но Мелани не услышала этого. Выстрел был таким оглушающим, что в ушах затрещало, как от пронзительного свистка. Она бросила пистолет на пол, запихнула перчатки под стопу джутовых мешков и побежала к лестнице. В тот момент, когда дверь в подвал распахнулась, она сжалась в комок под ступенями. Брайншмидт тяжело спускался вниз по лестнице.

Хаузер, ну давай же!

Брайншмидт был почти внизу, когда в дверь снова позвонили и тут же с треском ее распахнули.

Брайншмидт снова побежал наверх, и Мелани, задержавшая дыхание, смогла наконец выдохнуть.

– Мы слышали выстрел из вашего подвала! – крикнул Хаузер.

Судя по голосам и потасовке, в дом ворвалось еще несколько мужчин.

– Черт побери, что здесь происходит? – закричал Брайншмидт.

– Где спуск в подвал?

Мелани слышала разговоры приглушенно, как через беруши, потому что в ушах у нее все еще шумело.

Несколько мужчин один за другим сбежали вниз по ступеням и тут же распределились по подвалу. Мелани прижалась к стене рядом со шкафом. Через несколько секунд она выглянула из-за лестницы и увидела, как Брайншмидт, Хаузер и еще один полицейский вошли в котельную.

Она воспользовалась этим моментом, вышла из-за лестницы и хотела подняться наверх. Когда она стояла на самой нижней ступени, то увидела краем глаза, что Хаузер выходит в коридор.

– Вот оружие… – Он замолчал.

Мелани уже повернулась и сделала вид, что только что спустилась вниз по лестнице. Быстро отряхнула пыль с плеч.

– Я была почти здесь, когда получила эсэмэску от Хиршмана, и вскоре после этого услышала выстрел, – объяснила она. – Тогда я поехала дальше и увидела, как вы побежали в дом.

– Что все это значит? – кричал Брайншмидт.

– А вы ведите себя тихо. – Хаузер ткнул его пальцем в грудь. – Покажите нам ваше разрешение на «вальтер».

Брайншмидт не двинулся с места.

– Из оружия недавно стреляли, – пробурчал один из людей Хаузера.

Из мастерской вышел еще один полицейский.

– Здесь полно всякого хлама.

– У нас есть подозреваемый, – распорядилась Мелани. – Мы забираем все, что походит на компьютер, ноутбук, сотовый телефон или игровую приставку.

С выражением паники на лице Брайншмидт развернулся и уставился на гору электроприборов, среди которых находился и компьютер Ингрид. Когда он осознал свою реакцию, то быстро опустил голову.

«Я тебя застукала!»

– Здесь свалено всякое старье из моего магазина, – сказал он.

– Возможно. – Мелани указала пальцем. – А этой горой мы займемся в первую очередь.

Брайншмидт подошел близко к Мелани и понизил голос.

– Подлая гадина, ты пытаешься на меня что-то повесить, – прошипел он, разглядывая известку на ее куртке.

– Я просто пытаюсь выяснить правду, – холодно ответила она.

Мелани направилась вверх по ступеням и не слушала, что кричал ей вслед Брайншмидт. Прежде чем покинуть дом и выйти наружу, она вернула похищенный ключ на место.

24

Фальконе непонимающе смотрел на нее.

– Где находится частный архив? – повторила Сабина.

– Частный архив? – Фальконе помотал головой. – Архив в подвале…

– Я имею в виду не общее хранилище документов, где можно отсканировать судебные дела, – ответила она, – а частные помещения для хранения.

Фальконе нахмурил брови. Его усы подрагивали. Сабине показалось, что его подбородок заострился еще сильнее.

– Привилегия частной камеры хранения есть лишь у немногих людей в этом здании, – ответил он, демонстративно рассматривая ее бейдж. – Но я боюсь, что у студентки нет туда доступа, не говоря уже о личном боксе.

– Мне нужно забрать там кое-что для Снейдера.

– Сомневаюсь. Он еще ни разу никого не впускал в свой архив. – Фальконе схватился за телефон.

– Не стоит его сейчас беспокоить. Акико делает ему массаж.

Фальконе убрал руку с телефонной трубки и пристально посмотрел на Сабину.

– Я дам вам один совет: в этом здании не любят людей, которые только приехали, еще совсем зеленые, но уже думают, будто могут повсюду шпионить.

– Ладно, ладно, – ответила она. – По крайней мере, избавлю себя от похода.

– То-то же, вы бы только заблудились там внизу и испачкали свои хорошенькие пальчики.

Там внизу!

– До свидания! – Сабина направилась к лифтам, вошла в кабину и поехала в подвал.

Проходы, освещенные неоновыми лампами, казались бесконечными. Здесь внизу можно блуждать сколь угодно долго. Лишь цветовые маркировки помогали найти обратную дорогу к выходу.

Проходя мимо IT-серверов, Сабина задалась вопросом, заметят ли следящие за мониторами многочисленных камер видеонаблюдения, что она блуждает здесь наобум. Большинство мужчин и женщин, которых она встретила, игнорировали ее. Лишь некоторые рассматривали ее бейдж. Она шагала как можно более целеустремленно и самоуверенно по коридорам, словно точно знала, куда направляется, и торопится, чтобы не опоздать на встречу.

Она то и дело ориентировалась по табличкам у лифтов, но ни один отдел даже отдаленно не походил на какие-нибудь частные боксы-хранилища. В конце концов она спустилась по пожарной лестнице на несколько этажей вниз. Там находился подземный гараж с сотнями парковочных мест. Пахло выхлопными газами. За последними колоннами и местами, на которых стояли почти исключительно дорогие БМВ и «мерседесы», начинался отдел, не отмеченный на табличках. Сабина открыла тяжелую противопожарную дверь, и датчик движения тут же автоматически активировал неоновую лампу.

В проходе пахло маслом и резиной. Краска частично отслаивалась, провода и трубы проходили прямо по стенам.

«Вы бы только заблудились там внизу и испачкали свои хорошенькие пальчики».

Возможно, она попала куда нужно. Сабина пошла по коридору и наткнулась на целый ряд дверей, за которыми, по всей видимости, находились небольшие боксы. На дверях на уровне глаз висели таблички.

WI-BK0017

WI-BK0018

WI-BK0019

Это были автомобильные номера. Вообще, насколько она знала, служебные машины БКА не имели собственных номеров, но, видимо, в некоторых случаях были исключения. То, что вахтер называл личным боксом, было не что иное, как помещение для хранения велосипедов и старых автопокрышек. Привилегия всех тех, кто имел машину.

Ключ Снейдера с брелоком «Частный архив» по размеру мог подойти к одному из замков. Но какой бокс принадлежал ему? Сабина взглянула на часы. На поиски она потратила уже слишком много времени. Через десять минут начнется следующий курс, а ей еще нужно выйти из здания БКА, добежать до академии и найти нужную аудиторию. Черт!

Пока она разглядывала десятки табличек с номерами на дверях, ей пришло в голову, что у Снейдера нет машины. Да и вообще в правильном ли месте она ищет? Хотя Снейдер имел водительские права и мог водить, он скрывал это ото всех. Особая форма личного принижения. Если он летел в командировку в другую федеративную землю, то получал там именно то, что хотел – личного шофера, – и мог преспокойно сидеть на заднем сиденье и играть на своем смартфоне. И вместе с тем Сабина была уверена, что Снейдер ни за что не отказался бы от привилегии иметь личную камеру хранения.

Она пробежала мимо дверей, пока не наткнулась на одну без номера. Сабина попробовала ключ. Он подошел. О’кей, для начала достаточно. Сейчас нужно убираться отсюда, чтобы вовремя успеть на занятие.

В этот момент дверь в подземный гараж открылась. Сабина услышала голоса двух женщин и приближающиеся шаги.

Наверняка доступ новичков сюда был более чем нежелателен, а добраться до коридора, не встретившись с женщинами, она не успеет. Сабина осторожно открыла дверь в архив Снейдера. Внутри было темно, воздух спертый. Она быстро проскользнула в бокс и тихо прикрыла за собой дверь. Они успели ее заметить?

– Ты тоже пойдешь на праздник?

– Я бы лучше осталась дома с детьми.

– Хесс снова будет хвастать своими успехами.

Сабина затаила дыхание и ждала, пока они пройдут мимо. Но женщины остановились прямо перед боксом Снейдера. Сабина не могла запереть камеру изнутри, потому что женщины услышали бы. Но если хоть одна из них решит опереться на ручку, дверь откроется, и Сабине придется объясняться.

– Кстати… он тебе тоже подарил подписанный экземпляр своей книги?

– Конечно, но я еще не читала. Не уверена, хочу ли знать, что там написано.

Сердце Сабины забилось где-то в горле, когда она услышала, как одна из женщин зазвенела ключами. Вот дерьмо!

– Шестьдесят пять лет успеха – что же еще?

– Да ну, об этом сейчас уже не может быть и речи. Как ты управляешься с новым служебным телефоном?

Соседняя дверь открылась, и теперь Сабина могла слышать разговор еще лучше. Через щель на пол падала слабая полоска света. Видимо, перегородки между боксами были сделаны на скорую руку.

– Уже научилась звонить по нему. – Обе рассмеялись. – Их же планировали раздать только в следующем месяце.

Хесс и Снейдер тут же отреагировали. Новые приборы можно лучше прослушивать и отслеживать.

Сабина навострила уши.

– Все равно на неделю опоздали. Бедный парень. Что ты сделала со старой сим-картой?

– Валяется в архиве.

Дверь снова закрылась, и женщины стали удаляться. Остаток разговора потерялся в стуке каблуков. Потом захлопнулась тяжелая противопожарная дверь. За это время глаза Сабины уже успели привыкнуть к темноте. В слабом свете, который проникал через щель в двери, она разглядела очертания камеры. Стеллажи, на которых стояли картонные коробки с регистраторами, папками, коробочки с диафильмами и видеофильмами. Разгадка находилась в этих судебных делах, и Эрик наверняка обнаружил какую-то взаимосвязь.

Она подождала еще немного, затем выбралась наружу. Через несколько минут начнется следующий курс. Но теперь она знала, как пройти в подземный гараж к камерам хранения, и сегодня ночью еще раз наведается в этот бокс.

25

Солнце только что исчезло за крышами домов, когда Мелани вошла в служебное помещение в здании Ведомства по уголовным делам, где работали сотрудники специальной комиссии по делу Клары. Большой круглый стол в центре комнаты был завален стаканчиками из-под кофе и горами документов. Кто-то даже покурил. Дым все еще висел в воздухе, хотя окна были откинуты.

– …Все данные по [email protected]. Да, срочно! – услышала она Хаузера, прежде чем он положил трубку. Затем он посмотрел в сторону двери и указал на свободный стул.

Мелани осталась стоять.

– Кофе? – спросил Хаузер.

Мелани отказалась.

– Как идет расследование?

Хаузер провел ладонями по лицу, что, видимо, означало «Даже не знаю, с чего начать». Наконец начал рассказывать об участке леса на краю города.

– Мертвая девочка, которую нашли у источника Агнессы, пролежала в земле от семи до восьми месяцев. Мы пока не смогли ее идентифицировать. Предположительно, иностранка, которую незаконно привезли в страну. Сотрудники экспертно-криминалистической службы еще не смогли установить направление, откуда пришла Клара. Всю местность прочесали, проверили владельцев соседних участков – но никаких зацепок, никаких трупов… пока.

– Что показала недавняя проверка педофилов, которые попались в нашу ловушку в сети год назад?

– Ничего, – вздохнул Хаузер. – Все то же самое. Мы конфискуем жесткие диски, угрожаем уголовными делами и слышим в ответ, что они всего лишь взглянули в Интернете на несколько фотографий, что не повредило ни одному ребенку.

Мелани уже сто раз слышала это классическое оправдание. Но до этих парней не доходило, что своим интересом они лишь подстегивают рынок и каждым щелчком мыши поощряют тех, кто где-то в этом мире уже причинил зло ребенку.

– Никто из них не связан с Кларой, – продолжал Хаузер. – Им будет сделано предупреждение; этим займется другой отдел.

– Что-нибудь насчет типа в огненно-красной маске?

– Нет – и, если честно, я не верю девочке.

– А я верю, продолжайте работу. – Мелани оглядела остальных. – У ваших коллег уже было время для анализа и сравнения информации из баз данных?

Хаузер откинулся на стуле, сунул сигарету в рот и зажег ее.

– Вы ведь не против?

– Против.

Недовольно рыча, он потушил сигарету в пепельнице.

– Мы уже начали анализ баз данных. Точных цифр я сейчас не скажу, но в Австрии живут около двадцати пяти тысяч мужчин-педофилов.

– Давайте сократим радиус до Вены и Нижней Австрии.

– Уже сделали – и ограничились только ранее судимыми.

– А с учетом татуировок?

– Все равно слишком много. – Хаузер протянул Мелани листок из стопы бумаги.

Она пробежала глазами имена с адресами, базы данных выдавали около ста пятидесяти человек.

– Еще какие-нибудь другие зацепки?

– В конфискованном из дома Брайншмидта компьютере мы обнаружили следы.

– Какие? – «Наконец-то Хаузер перешел к делу».

– Системный блок в пластмассовом корпусе. Видимо, принадлежал матери Клары. Девочка им действительно пользовалась.

В принципе, Хаузер рассказал ей то, что они с Герхардом уже выяснили: у Клары был собственный пользовательский профиль, она переписывалась с одноклассницами, установила правило, чтобы электронные письма с адреса [email protected] не загружались на компьютере, но от этого контакта не было ни одного сообщения ни на жестком диске, ни на почтовом сервере. Похоже, техники так же быстро, как и Мелани, взломали пароль TKKG.

– Однако. – Мелани прикинулась несведущей. – Какому провайдеру принадлежит почтовый сервер?

– А1.

Телеком Австрия с почти семью миллионами абонентов сотовой и телефонной связи был самым крупным провайдером в стране.

– О’кей, я позабочусь, чтобы мы заполучили эти данные. Что-нибудь еще?

Может, микроволновая печка?

Хаузер помотал головой. Он ни словом не обмолвился о том, что в электросхему компьютера Ингрид был встроен магнетрон. Или он хотел скрыть от нее эту информацию, или же сам еще ничего не знал.

Мелани вышла из комнаты и набрала номер суда.

Судья Хиршман не дал вставить ей ни слова.

– Очень умно, что вы с коллегами из БКА вломились в дом Брайншмидта без ордера на обыск.

– Мы слышали выстрел. Неотложные обстоятельства – мы должны были действовать.

– Очень хитроумно, как бы вы это ни организовали. Между прочим, Брайншмидт уже подал жалобу на вас и БКА.

– Тогда желаю ему удачи, – сказала Мелани. – Он незаконно владеет оружием, и было много свидетелей, которые слышали выстрел в его доме. Я готовлю на него заявление.

– Вы поэтому звоните? – спросил он.

– Нет. – Она рассказала о следах, обнаруженных в компьютере Ингрид в ходе расследования.

– [email protected], – задумчиво повторил Хиршман. – Очень слабый след.

– Наш единственный!

– И теперь вам нужен ордер, чтобы получить резервные копии Телекома?

– Именно, – подтвердила Мелани. – Возможно, мы найдем электронную переписку между Кларой и Мишель.

– Не знаю, – пробурчал Хиршман. – Этот ордер может нарушить конфиденциальность данных третьих лиц, чьи права вы заденете.

– Ваша честь, речь идет о похищении ребенка, нанесении телесных повреждений и также двух изувеченных трупах, которые обнаружены в Венском Лесу, – напомнила ему Мелани.

– Да, да, хватит уже пытаться меня разжалобить, мы не в зале суда, – перебил он ее. – За какой период вы хотите получить резервные копии?

– Только за три недели до похищения Клары, – тут же ответила она. Потому что именно тогда было создано это злополучное правило.

Хиршман задумался.

– К тому же вы мне должны, потому что расстроили все планы с обыском дома, – язвительно добавила она.

– Ладно, я не против.

Ей все-таки удалось его смягчить.

Два часа спустя в офис специальной комиссии пришел мейл с тяжелым файлом PDF во вложении. Хаузер бросил на него быстрый взгляд и присвистнул. Тут же распечатал документ, передал Мелани первый листок, затем вытащил из принтера второй.

– Что вы сделали с Хиршманом, что он так быстро заставил Телеком сотрудничать с нами? – спросил Хаузер.

– Если знаешь, как к нему подойти, то он кроткий, как лев, – ответила Мелани.

К этому времени они с Хаузером были в бюро уже одни, потому что другие коллеги попрощались полчаса назад; а Хаузер, видимо, не решался пойти домой, пока Мелани сидела в офисе.

Она изучала распечатку. Это была переписка между Кларой и Мишель, состоявшаяся за три недели до исчезновения Клары. Наконец принтер умолк, и Мелани отсортировала сообщения на столе в хронологическом порядке.

Хаузер перегнулся через ее плечо и тоже рассматривал листы.

– Взгляните на темы писем. Похоже, нескольких мейлов не хватает.

– Вероятно, данные получены с разных резервных копий, а если сообщения на сервере с тех пор были удалены Кларой, то они отсутствуют.

– Зачем ей это делать?

– Я не знаю.

Хаузер ткнул в один листок.

– Кажется, это первое сообщение.

дорогая клара,

татуировка – это на всю жизнь, сама знаешь, и я понимаю твоих родителей, своих я смогла убедить так: сначала проколола себе уши, а потом сделала еще пирсинг в носу; а ты вообще где бы хотела монстра хай? оревуар, Мишель

дорогая Мишель,

спасибо за фото, выглядит правда здорово – может, я тоже сделаю пирсинг, но клянусь, татуировку с монстром хай хочу обязательно – еще не знаю где, всего наилучшего, клара

дорогая Мишель,

фото твоей кошки супер, она такая милая – к сожалению, у нас нет домашних животных, больше всего мне бы тоже хотелось иметь мейнкуна или норвежскую лесную кошку, всего наилучшего, клара

дорогая клара,

я тоже считаю, что норвежская кошка – это круто, но еще раз насчет твоей татуировки – возможно, через пару лет тебя уже не будет интересовать монстр хай – где ты его вообще хочешь сделать? оревуар, Мишель

дорогая Мишель,

даже если через три года мне будет столько же лет, как и тебе, сумерки меня не интересуют – спасибо за совет, но это выглядит глупо,

всего наилучшего, клара

дорогая клара,

спасибо за фотографии, но у тебя на плече не так много места, поверь мне, там эмблема не поместится, лучше на попе, честно, *ха-ха* оревуар, Мишель

дорогая Мишель.

на попе, с ума сошла? я наклеила стикер и сфотографировала телефоном – выглядит не очень, сама посмотри,

всего наилучшего, клара

Беседа еще какое-то время вращалась вокруг фотографий, пирсинга и мотивов для татуировок. Однако разговор не вязался с Кларой – в любом случае мейлы десятилетних девочек выглядят по-другому.

– Что вы об этом думаете?

Хаузер собрал листы.

– Я не верю, что Мишель четырнадцать лет.

– Фейковый аккаунт? – спросила Мелани.

– Может, за michellel7 скрывается взрослый, который через Фейсбук втирается в доверие к малолеткам и уговаривает их прислать свои фотографии.

– Возможно. – Мелани эта беседа тоже показалась довольно неестественной.

– Как вы думаете, зачем Клара установила в своей почтовой программе правило, чтобы никакие сообщения от Мишель не загружались на компьютере?

Мелани пожала плечами. Она могла лишь предполагать.

– Потому что хотела скрыть от матери, что обсуждает с кем-то подобные темы?

В этот момент на ноутбуке Хаузера засветился символ входящего сообщения.

– Вас это может заинтересовать, – сказал он. – Техники-криминалисты вместе с Телекомом смогли восстановить два файла из переписки. Взгляните.

Хаузер открыл первую фотографию. На переэкспонированном снимке виднелось голое плечо и голая спина девочки. Это без сомнения была Клара – что можно было узнать по нижней части лица.

– О, нет, – застонала Мелани, потому что сейчас стало понятно, что Клара отправляла по мейлу свои фотографии. – Похоже, она сфотографировала себя в зеркале в ванной комнате.

Второй снимок был нечетким, но на нем можно было лучше разглядеть лицо Клары, а также начинающиеся формироваться груди.

«О господи, девочка, зачем ты это сделала?»

Желудок у Мелани сжался.

– Мы должны больше узнать об этой Мишель.

– Сегодня я уже никого не застану в Телекоме, – ответил Хаузер. – Но завтра утром мы выясним ее IP-адрес.

– Может, найдем парня, который уже много лет использует этот трюк, чтобы шпионить за малолетками. – Мелани подумала об обеих мертвых девочках в лесу, из задумчивости ее вывел следующий мейл от Телекома, появившийся на экране. На этот раз во вложении находился небольшой файл в формате PDF.

Хаузер открыл документ.

– Посмотрите. Этот мейл отправлен раньше, чем все остальные, и, похоже, был первым.

дорогая Мишель,

меня зовут клара, я отправила тебе запрос на добавление в друзья в фейсбуке. У меня та же проблема, что и у тебя, я тоже хочу сделать тату, но моя мама не разрешает, я бы хотела логотип монстр хай. как ты уговорила своих родителей?

всего наилучшего, клара

Мелани уставилась на монитор. «Этого не может быть». По лицу Хаузера она догадалась, что он думал то же самое.

Это Клара первая связалась с Мишель, а не наоборот.

26

В начале одиннадцатого вечера Тина и Сабина вышли из фитнес-центра, который Фальконе открыл для них за пачку сигарилл. Сначала они разогрелись на боксерской груше, а потом на матах отрабатывали технику падений в джиу-джитсу. Тина оказалась отличной партнершей – ловкая, как ласка, с черным поясом по дзюдо, которая на родине сама тренировала начинающую группу спортивного клуба. В заключение они поплавали в бассейне и приняли душ.

Потом забрали свои спортивные сумки из шкафчика и покинули зал.

– Фальконе рассказал мне, что сегодня днем ты хотела забрать что-то из личного архива Снейдера, – сказала Тина, когда они шли по пустой столовой к своим комнатам.

– Да ну. – Сабина мотнула головой. – Он неправильно меня понял. Я просто спросила, не Снейдер ли запретил нам доступ к архиву.

– Ага. – Тина закинула сумку на плечо. – И как, это он?

– Да. Никакого доступа к текущим расследованиям, пока мы учимся в академии.

Тина покосилась на нее.

– Жаль, да?

Добравшись до жилых помещений, они попрощались. Тина пошла к своему коридору, Сабина сделала вид, будто направляется в свое крыло. Но как только Тина скрылась из вида, Сабина спрятала свою спортивную сумку в чулане между шваброй и ведрами и покинула здание. Она взглянула на свой телефон. Время 22:13.

В кроссовках и спортивном костюме она пробежала через территорию кампуса и пересекла улицу в направлении главного здания БКА. На Таерштрассе в это время уже не было ни одного человека. В окнах тоже горело всего несколько огней. Все равно Сабина не пошла через главный вход. Направься она к лифтам, вахтер, как бульдог, гарантированно выскочил бы из своей будки и привязался к ней. Поэтому она побежала к площадке для разворота в конце улицы. Большинство парковочных мест для посетителей были пустые.

– Спокойной ночи, – сказала она вооруженному охраннику перед шлагбаумом и показала ему свой служебный пропуск.

– Спокойной ночи. – Он быстро поднял на нее глаза, а потом снова перевел взгляд на дорогу.

Сабина добежала до съезда, ведущего в подземный гараж, и помчалась вниз по асфальтированному пандусу. Внизу она натянула на голову капюшон спортивной куртки и проскользнула в здание через противопожарную дверь рядом с рольворотами.

В этот час здесь тоже почти никого не было. Где-то замигал поворотник и взвизгнули шины. Из другого угла на весь гараж разнеслось тарахтение мотора.

Сабина торопливо шла вдоль колонн в конец парковочных ВИП-мест, отворачивая лицо от камер видеонаблюдения. Пока здесь внизу не случится никакого преступления, видеоматериал изучать не будут – но ей все равно не обязательно смотреть в камеру.

Она снова протиснулась через противопожарную дверь. Вспыхнул верхний свет, и Сабина поспешила к боксу Снейдера. Она хотела отпереть дверь, но ключ вошел в замок только на один миллиметр, а потом застрял.

Проклятье! Она попыталась еще раз, но безуспешно. Неужели Снейдер заменил замок? Она нажала на ручку в надежде, что дверь может быть не заперта – не тут-то было! Ошеломленная, она уставилась на стикер BMW, приклеенный в левом верхнем углу.

«Официальный спонсор местной службы дорожных штрафов!»

В обед этого стикера на двери Снейдера не было. Сабина проверила соседние боксы и нашла еще одну дверь без автомобильного знака. Вот дура! Она пыталась открыть не ту камеру. На этот раз ключ подошел. Она скользнула внутрь и щелкнула выключателем. Зажглась потолочная лампа. Сабина быстро закрыла за собой дверь.

Помещение было заставлено шкафами и стеллажами, поднимавшимися до потолка. На столе лежал тяжелый дырокол. Понятие архив было безобидным и невыразительным. В данном случае речь шла о сжатой до размеров небольшой комнаты национальной библиотеке, которая была скрупулезно отсортирована. Фонд Снейдера состоял из сотен папок-регистраторов, заполненных до отказа – вытащить хотя бы один листок представлялось неразрешимой задачей.

После того как документы Эрика исчезли, а в бюро Снейдера и Вессели вломились, она могла только надеяться, что найдет здесь хоть что-нибудь. В принципе, ее интересовали личные комментарии Снейдера к делам, над которыми работал Эрик. Ориентироваться Сабина могла по указанным на папках годам. Она открыла десятки папок-регистраторов, смотрела пленки диафильмов на свет, читала надписи на видеокассетах и диктофонных записях, перебрала невероятное количество папок с фотографиями в прозрачных файлах.

Но не нашла ни чего-либо интересного по делу «Многоножка», ни какой-нибудь зацепки по убийству на Ваттовом море или случаю каннибализма. Правда, в одном ящике лежали диктофонные кассеты с подписанными наклейками. Даты и названия населенных пунктов ничего ей не говорили, но она наткнулась на Берлин, Санкт-Петер-Ординг и Кильбург в Айфеле. Она поспешно собрала эти кассеты и сунула в карман куртки. Где-нибудь она уж достанет прибор, чтобы прослушать записи.

Сабина уже хотела закончить поиски, когда наткнулась на неподписанную тонкую папку, в которой было лишь несколько листков в пластиковых файлах. Сверху лежал адресованный Мартену Снейдеру мейл из госпиталя Святого Иосифа с единственной короткой строчкой: «Во вложении запрошенные вами файлы».

Она обнаружила несколько рентгеновских снимков. Достала их из папки и поднесла к свету. На первом снимке была изображена деформированная пуля, застрявшая в черепе, на других – ее увеличенное изображение. Согласно приложенному баллистическому отчету, выстрел был произведен из «вальтера» 45-го калибра. Тонкие царапины указывали на то, что стрелявший использовал глушитель. Сабина не боялась даже думать, сколько всего эта пуля натворила в голове Эрика.

В последнем файле лежала сим-карта. Из сотового Эрика? Не может быть! Снейдер сказал, что телефон Эрика украли, как и ноутбук. Сабина вытащила мобильник из кармана, достала свою сим-карту и заменила на другую, из файла. Подождала несколько секунд, пока телефон не нашел сеть. Связь была так себе, только две полоски. К счастью, ПИН-код был деактивирован. Сабина быстро поняла, что это сим-карта не из телефона Эрика, а из старого телефона Снейдера. Не повезло!

Она уже знала, что Снейдер распорядился, чтобы все сотрудники БКА получили новые служебные смартфоны, потому что с ними было проще отследить деятельность всех коллег – если вдруг в кого-то из сотрудников в здании снова будут стрелять. Очевидно, что он не сдал сим-карту своего старого телефона в архив. Раз уже Сабина была здесь, то она решила посмотреть, когда карта использовалась в последний раз и с кем он говорил по телефону. Она проверила меню, но эта информация была сохранена не на карте, а в старом мобильнике Снейдера. Вот облом! Она собиралась уже вынуть симку из своего телефона, как вдруг пришло сообщение.

Пропущенный звонок.

Сабина забыла обо всем, когда узнала на дисплее номер сотового Эрика. Он оставил сообщение на автоответчике, но Снейдер, очевидно, так и не получил его и не проверил голосовую почту. Сообщение от 26 августа, время 22:47. В ту ночь в Эрика стреляли.

У Сабины участилось сердцебиение, пока она смотрела на номер Эрика. Его сообщение, как современная бутылочная почта, совершило путешествие во времени и наконец добралось до места назначения. Своим поспешным решением как можно быстрее заменить телефоны Снейдер обманул самого себя.

Сабина выбрала службу голосовой почты, чтобы прослушать сообщение. Оно включилось не сразу, но, когда Сабина услышала взволнованный голос Эрика, у нее по спине пробежала дрожь.

«Это Дорфер… (Было слышно щелканье клавиатуры и тихое гудение компьютера.) Взаимосвязи просто невероятные. Я раскрыл схему преступлений. (Скрипнул стул.) Кроме того, я теперь знаю, кто отец ребенка…»

Какая схема? Вероятно, тех самых преступлений, которые она тоже связала между собой?

И о каком ребенке говорил Эрик?

Об убитой в Санкт-Петер-Ординге дочери австрийского дипломата? Или о ребенке доктора Лауренца Белла, которого тот потерял?

Послышался звук открываемой двери. Сабина вздрогнула, когда последовал глухой хлопок. Кто-то упал на пол. Потом раздался стук. Вероятно, это сотовый шлепнулся на ковер. Затем связь прервалась. Но Сабина продолжала прижимать телефон к уху холодными негнущимися пальцами. Она только что пережила покушение на Эрика. Представила себе, как голова Эрика откинулась назад, как он, с пулей в затылке, осел на стуле и сполз на пол. Тело Сабины судорожно сжалось. Но она быстро отогнала от себя этот образ. Если бы она приехала в Висбаден на несколько дней раньше – или не разорвала с Эриком отношения. Тогда все бы было по-другому.

Сабина сделала глубокий вдох и выдох. «Ты должна вернуться в реальность!» Онемевшими пальцами сунула телефон в карман брюк. На сегодня она достаточно узнала – сейчас нужно решить следующую проблему: вернуть ключ в бюро Снейдера. Она нажала на дверную ручку, как вдруг услышала снаружи шаги.

У Сабины замерло сердце. Она застыла, продолжая держать ручку двери опущенной. Другой рукой медленно нащупала выключатель, задержала дыхание и выключила свет. К счастью, беззвучно. Шаги остановились перед дверью Снейдера. Сабина почувствовала, как кто-то снаружи схватился за ручку. Черт! Сабина осторожно выпустила ее и сделала шаг назад. Дверь открылась, и в бокс проник свет.

Она схватила тяжелый дырокол, прижалась за дверью к стене и затаила дыхание. Если неизвестный нападет, она будет защищаться.

На полу появилась тень незнакомца. Он нерешительно вошел внутрь бокса. Сабина увидела черные волосы и замахнулась дыроколом.

– Я так и знала, что ты что-то задумала, – услышала она голос Тины.

Третьи врата Ада

– Почему вы выбрали Айфель? Почему именно этот пансион?

– Существует ли более приятное место для основательного ужина?

– Вы питались им на протяжении пяти дней?

– Все-таки должны были остаться какие-то следы.

– Для меня?

– Конечно.

– Ведь это и была ваша цель, верно?

– Я хотел облегчить вам работу.

– Вначале вам это удалось. Следы привели к Хельмуту Прёллю. Наверное, он организовал бы все так или примерно так.

– Нет, вы его плохо знаете. Он сделал бы все именно так.

– Почему вы так решили? Вы его изучали? Как других?

– У меня был целый год.

– Поэтому вы забронировали номер за одиннадцать месяцев?

– Я никогда не полагаюсь на случай.

– Очевидно, вы недостаточно внимательно наблюдали за Прёллем.

– Почему вы так считаете?

– Иначе он сидел бы сейчас здесь, а не вы!

– Вам просто повезло.

– К везению это не имеет никакого отношения. Вы не уделили Прёллю достаточного внимания. В отличие от других.

Вы чувствовали себя уверенно. Вам уже удалось уйти от ответственности два раза. Вы думали, что и на этот раз все получится, но вы кое-что упустили.

– Например?

– Как вам удалось затащить жертву в комнату?

– Вы же знаете. С помощью снотворного в баре.

– А потом поднялись с ним по лестнице? Видите ли… у Прёлля не могло быть столько сил, чтобы перенести его на третий этаж. Он коварным способом заманил бы жертву в комнату и уже там усыпил бы. Кроме того, у Прёлля не было достаточных медицинских знаний, чтобы выбрать правильную дозировку для седации.

– Прёлль не стал бы этим заниматься, он бы…

– Именно!

– А, перестаньте так глупо улыбаться!

– Извините, но вы сами только что признали свою ошибку. Прёлль заманил бы жертву к себе в комнату, и они бы вместе поужинали.

– Мы так и сделали.

– Да… в принудительном порядке. А кто написал приглашение? «Стол накрыт, блюдо сидит напротив вас». Почерк не принадлежал ни Прёллю, ни жертве. Вы написали это, чтобы повести нас по ложному следу.

– И получилось же.

– Да, но лишь ненадолго.

– Зато вам понадобилось много времени, чтобы найти меня.

– То, что я вас вообще нашел, ваша заслуга! Раньше вы работали лучше, чище и добросовестнее. Но вы начинаете сдавать.

– И тем не менее… Я преподнес вам преступника, но ваши люди все запороли.

– Вы говорите о Санкт-Петер-Ординге? Правильно, тогда вы подробно все выяснили, ни в чем не полагаясь на случай, и педантично все подготовили. Вы досконально изучили своего козла отпущения, инсценировали все так, чтобы преподнести нам его на блюдечке.

– Но его отпустили!

– Из-за формальных ошибок.

– А Берлин?

– Вы так старались. Выяснили его привычки и причину визита в Вайтерштадт. Но вас снова подвел почерк. Вы недостаточно точно скопировали подпись доктора Яна.

– Иначе гинеколог отправился бы в тюрьму.

– Да, именно, подозреваемый номер ноль.

– Не называйте меня так!

– А, вам не нравится.

– Называйте меня моим настоящим именем!

– Оно будет интересно, в крайнем случае, судье или адвокату. Для меня вы есть и останетесь «подозреваемым номер ноль».

– А как вас зовут?

– Это не должно вас интересовать. Вернемся к нашей теме. Почему именно гинеколог?

– Почему нет? Он живет неподалеку и владеет скальпелем.

– Да бросьте! Вы наблюдали за Белоком и натолкнулись на гинеколога… или все наоборот?

– Что вы имеете в виду?

– Вы меня поняли. Наоборот! Вы наблюдали за гинекологом и узнали о его визите к Белоку? Тогда-то и родился ваш план? Вы хотели упрятать гинеколога в тюрьму?

– Я не понимаю, куда вы клоните.

– Вы хотели упрятать Каспарека в тюрьму?

– Я хотел ему помочь.

– Вы хотели, чтобы мы посадили Хельмута Прёлля за убийство?

– Вас интересуют не жертвы – они второстепенны, – а определенные люди, которых вы хотите стереть с лица земли, верно?

– Вы сумасшедший!

– Почему вы так уверены?

– Иначе мы бы не вели этот разговор.

Назад: II. Вторник, 3 сентября

Дальше: IV. Четверг, 5 сентября