Глава 7
К ее удивлению, тут почти ничего не поменялось. Те же обои, что она помнила. Та же обстановка. Точно так же в прихожей лежал коричневый коврик, стояла все та же мебель, купленная незадолго до отъезда. Как только дела у мамы пошли в гору, первое, что она сделала, поменяла мебель. Старую стенку и шкафы, купленные еще в пору тотального советского дефицита, отправили на дачу доживать там свой мебельный век. А в квартире расположились новенькие красавчики из прессованных опилок.
Бок о бок с ними семья прожила еще пять лет, потому что накопить на покупку новой квартиры даже при резко возросшем благосостоянии, было не так просто. Многие вписывались в ипотечные кредиты, но мама была против.
— Хватит с меня кабалы. Полжизни я на Глобуса пахала, теперь на банкиров буду работать? Нет уж! Не дождутся! Не видать им моих денежек, как корове седла!
И упрямо копила, складывая одну тугую пачечку к другой, пока не накопила на полноценную и просторную квартиру в новом доме, куда вся семья очень торжественно и переехала несколько лет назад.
Для начала Эдита обежала всю квартиру, надеясь обнаружить фотографии маминого избранника или какое-то иное упоминание о нем. Увы, единственное, что она сумела найти, так это флакон мужской туалетной воды. Точно таким же пользовался отец, из чего девушка сделала вывод, что ее хитрая мама специально подарила мужу и любовнику парфюм с одинаковым ароматом, чтобы не спалиться, когда явится домой, благоухая незнакомыми духами.
Это открытие обнадежило Эдиту. Если ее мама соблюдает конспирацию, значит, она еще не окончательно решилась порвать с папой.
Светка наблюдала за действиями подруги сначала молча, а потом не выдержала и спросила:
— Что ты ищешь?
— Фотографию маминого любовника. А лучше его паспорт. А еще лучше смартфон с номерами его телефонов.
— И зачем тебе так остро понадобился Коняша?
— Кто?
— Ну, это мы с мамой его так прозвали. Он высокий, худощавый, несуразный какой-то. На старого конягу похож, но вроде бы славный. Вот мы его и прозвали Коняшей.
— А как зовут Коняшу, спросить не удосужились?
— Сашей его зовут, Александром.
— Та-а-ак! А фамилия у Александра есть?
— Фамилию не знаю. А отчество — Сергеевич.
Уже что-то вырисовывалось. Александр Сергеевич, имеющий внешность лошади, ах, пардон, коня. Уже кое-что. Светка всегда так. То молчит, молчит, а потом выдаст. Она и на уроках также себя вела. Вызовет ее учительница к доске, Светка мнется, тоскует, все уже думают, что завалит она сейчас задание. А она вдруг возьмет и выведет на доске правильное решение. И с ответом у нее все сойдется. И пойдет Светка к себе на место с твердой пятеркой в дневнике.
— Я пойду в ванную, смою с себя весь этот грим. А ты садись и вспоминай все, что знаешь, про этого Александра Сергеевича. Помоги мне его найти. Пожалуйста!
Эдита решила, что сказала достаточно. В самом деле, чего еще надо?
Она уже направлялась в сторону ванной комнаты, как вдруг ее остановил Светкин голос:
— Знаешь, пожалуй, я все-таки пойду.
— С чего это вдруг?
— Нету у меня времени твоими делами заниматься.
Со Светкой явно что-то происходило. И кажется, Эдита догадывалась, что именно.
И подруга подтвердила ее догадку:
— Столько лет от тебя ни слуху ни духу не было, а теперь ты вдруг появляешься и требуешь, чтобы я тебе помогала. Зачем мне это надо?
— Хотя бы в память о нашей старой дружбе.
— Теперь ты о нашей дружбе вспомнила! — воскликнула Светка. — Нет, это точно неспроста. Ну, рассказывай, что у тебя случилось? Только правду рассказывай, а не то, что ты моей маме на уши развесила!
Светке можно рассказать все, это Эдита помнила еще со школьных лет. Светка и выслушать сумеет, и совет дать сможет, и не продаст, и не предаст. Не такой она человек, чтобы отказать в помощи тому, кто просит о ней. Но в обмен Светка требовала говорить ей правду, одну только правду и ничего, кроме правды. Она обладала какой-то удивительной способностью чуять ложь и приходила от этого в настоящее неистовство. И это случалось даже в тех ситуациях, когда врун еще и сам не до конца понимал, что пытается ее обмануть.
И Эдита рассказала подруге без утайки все, что с ней сегодня случилось. Рассказала от самого начала и до конца. Светка слушала очень внимательно.
А под конец протянула:
— Да-а-а… Теперь я вижу, что тебе и впрямь нужна помощь.
— Ты поможешь мне найти Александра Сергеевича?
— Как? Я не смогу. Я же ничего толком об этом типе не знаю.
И, прежде чем Эдита приуныла, подруга добавила:
— Но зато я знаю человека, который сумеет тебе в этом деле помочь.
— И кто он?
— Один из наших пациентов. Сыщик. Приходил к нам в клинику уже несколько раз. Разговорчивый. Общительный. Мы с ним даже немного подружились. Он очень славный парень.
— Ах он молодой.
— По образованию будущий юрист, так же как и ты. Но в отличие от тебя он уже занимался самостоятельными расследованиями и знает в них толк. Вот он тебе и поможет!
Эдиту это как-то не слишком вдохновило. Какой-то молодой юрист-недоучка, да еще не самого крепкого здоровья, раз частый гость в Светкиной клинике. Не о таком помощнике она мечтала. Но ничего другого ей не оставалось.
— И когда ты с ним поговоришь?
— Прямо сейчас и позвоню. Ты иди, мойся, смывай с себя весь этот боевой раскрас аборигенов племени чунга-юнга.
Эдита послушалась. Зайдя в ванную комнату, она и ее оглядела очень внимательно. Нету ли тут следов присутствия таинственного Коняши? Но нет, ничего такого не наблюдалось. Ни бритвы, ни геля для бритья. Все полотенца были нежно-персиковых оттенков с цветочными узорами. Это был чисто женский вариант расцветки белья. Никаких брутальных черно-серых зигзагов или квадратов тут не наблюдалось.
Набрав полную ванну, девушка с наслаждением в ней вытянулась. Как же хорошо погрузиться в теплую воду! Казалось, все сегодняшние проблемы и тревоги растворяются и уходят из тела Эдиты, а вместо этого ее наполняет умиротворение и спокойствие. Очень скоро девушка пришла в себя и получила возможность рассуждать здраво.
— И о чем говорит отсутствие мужских вещей в квартире? Мама знала, что больше сюда в ближайшее время не вернется, и постаралась все тут подчистить.
Ведь даже мужских тапочек в прихожей не имелось, что само по себе было удивительно. Никаких теплых полов в этой квартире сроду не было, а ходить без тапочек по холодному полу — это то еще удовольствие. И даже самым неприятным своим гостям мама всегда выдавала тапочки, не хотела брать грех на душу, если человек по ее вине застудит ноги и простудится. А тут вдруг не позаботилась о тапочках любимому мужчине, к которому собиралась перебираться жить?
— Нет, она понимала, что уходит отсюда надолго. И все забрала на новое место жительства.
Но чем дольше размышляла Эдита над всем тем, что ей довелось сегодня пережить, тем отчетливей понимала, что мама исчезла не по своей воле.
— Они говорят, что мама все спланировала, чушь! Она бы никогда меня так не бросила. Папу, возможно, но не меня. Она бы меня предупредила. Хоть запиской, хоть звонком. Маме именно что пришлось бежать. И еще хорошо, если у нее план отступления был проработан.
Мегера с ее наемниками были заняты поисками некоей колбы, которая пропала из маминой лаборатории и в исчезновении которой опять же подозревали маму. Но зачем маме могло понадобится красть препарат у самой себя? Она возглавляла лабораторию много лет, фактически сама лаборатория была ее детищем, как иногда ревниво думала Эдита, самым дорогим и любимым детищем. И чтобы мама все поставила на карту, рискнула своей жизнью, ибо работа для нее равнялась жизни, из-за какой-то колбы?
— Что же там такое может быть, чтобы мама стала так невообразимо рисковать? Эликсир вечной молодости? Но мама ничем таким не занималась. Хм! А чем она занималась?
И Эдита задумалась о том, а что же она, собственно говоря, знает о мамином роде занятий? Да, конечно, она знала, что мама занимается стеклом, но опять же все это она знала со слов самой мамы, которая о своей работе рассказывала крайне неохотно. И точно так же поступали ее коллеги, которые приходили к ним домой. К тому же Эдита не видела в последнее время научных публикаций, на которых бы стояло мамино имя и которые были бы посвящены какому-то открытию в оптике.
— А что, если мамина лаборатория занималась совсем не оптикой?
Что же, такое вполне могло быть. Было в маминой лаборатории что-то загадочное. Проходная и вахтер — это ладно, всюду такое имеется. Но препятствия встречались и дальше. Некоторые двери были закрыты на замки, открыть которые можно было лишь имея специальный ключ — карточку. Мама всегда выходила встречать Эдиту и проводила ее к себе в лабораторию. Но опять же как проводила? Девушку впускали в кабинет, где сидела ее мама, но стол всегда был девственно чист, если не считать нескольких стеклянных кристаллов, которые мама с гордостью демонстрировала в качестве образчика получившегося сырья.
И в лабораторию родительница Эдиту водила, но опять же лабораторий в здании было много, а девушке довелось побывать лишь в одной, где молоденькие сотрудницы выращивали какие-то поистине уникальные растения, которые у них были такой силы и мощи, что Эдита с трудом верила, что эта лиана за стеклянной витриной на самом деле обычный вьющийся душистый горошек. А вон тот ствол, подпирающий собой потолок, просто куст помидоров. Но приходилось верить, поскольку и горошек цвел, и томатное дерево плодоносило. И что самое удивительное, цветы и плоды размером не сильно отличались от своих обычных собратьев. А вкусом и запахом и вовсе не отличались. Из душистого горошка получались премилые букетики, ими на Восьмое марта одарили всех сотрудниц лаборатории. А помидоры шли на салаты и прочие закуски. Все их ели и нахваливали.
Но размер самих растений, их мощь поражали.
— Откуда такие гиганты?
— Ерунда, — отмахивалась мама. — Побочный продукт наших разработок. Оказывается, если свет на растения пропускать через стекло с определенными показателями, регулируя тем самым длину и частоту пропускаемой волны, то растения могут показать вот такие прекрасные результаты.
— Так это же весь мир можно накормить!
— Пока нет. Изготовление данного образца стекла стоит настолько дорого, что помидорчики, которые ты кушаешь сейчас, получаются буквально по цене золота. А душистый горошек можно продавать по цене самых редких орхидей. Но конечно, вещь интересная. И в будущем, возможно, аграриям пригодятся наши наработки.
— А что у вас еще есть интересного?
— В общем, больше ничего. Все прочее скучная рутина.
Но при этом в остальные лаборатории, чтобы девушка сама могла убедиться в правдивости маминых слов, ее не пускали.
И сейчас, булькая в ванне и ворочаясь в ней, словно тюлениха, Эдита соображала. Кто же может ей открыть правду? Логичней всего было бы спросить у Игоря, благо он работал под маминым крылышком и, конечно, не мог не знать, чем они у себя занимаются. Да и на правах невесты, пусть и бывшей, девушка могла бы поговорить с Игорем более чем откровенно. Да, от Игоря ей легко удалось бы добиться правды. Не такая уж она дурочка, изучила небось, как и на какие места у него надо нажать, чтобы он заговорил.
Но Игорь настолько сильно себя дискредитировал, что Эдита и думать не могла о том, чтобы обратиться к нему за помощью.
— Ему только позвони, мигом сюда примчится и Мегеру с ее бугаями за собой притащит. Нет, Игорь отпадает.
И все-таки Эдита не могла не думать о своем бывшем женихе. Как он мог столь быстро встать на сторону ее врагов? Как мог порвать с ней? Разочаровался? Разлюбил? Да, бывает и такое. Но все же какие-то признаки охлаждения должны были наблюдаться. А тут ничего не было. Еще вчера Игорь в ней души не чаял, а сегодня уже, скажите на милость, разлюбил! И как он сумел столь быстро разочароваться в своей невесте?
Чем больше Эдита об этом думала, тем сильней ей казалось, что разрыв Игоря с ней имеет одну вполне определенную причину. Их познакомила мама. Просто как-то раз велела Эдите быть дома и одеться поприличней. И тем же вечером привела к ним в гости Игоря, который был очарован девушкой, скрыть это не сумел и тут же с места в карьер начал за ней ухаживать, да так активно, что уже через пару месяцев у них зашел разговор о свадьбе.
Когда Эдита сказала об этом родителям, они отреагировали неоднозначно. Мама одобрительно кивнула, словно дочь все делала согласно ее собственному давно утвержденному плану. А вот папа поморщился, словно бы ему ударили под дых.
— Эта сопля будет моим зятем! Эдитка, ты что, слепая? Он же ногтя твоего не стоит!
— Игорь — способный мальчик, — заступилась мама. — Из него выйдет большой ученый.
— Большой подлец из него выйдет! Если уже не вышел!
Но как всегда ссора ни к чему не привела, и каждый остался при своем мнении. Мама торжествовала. Папа негодовал. А Эдита собиралась замуж. Собиралась, собиралась, да так и не собралась.
И все же, анализируя сегодняшний день, девушке стало казаться, что она знает причину, по которой Игорь с ней порвал.
— Без мамы я стала ему не интересна. Я больше не дочь его начальницы, союз со мной не несет никакой выгоды, а одну лишь головную боль.
Игорь все просчитал, и ему показалось, что будет куда выгоднее переметнуться на сторону маминых врагов, которые сейчас всем в ее лаборатории и заправляют. И уже из этого нового союза попытаться извлечь для себя пользу. И как только Эдита все разложила по полочкам, так сразу поняла, что все это правда.
— Ну да, так все и есть. И прав был папа, когда говорил, что у Игоря в груди вместо сердца обычный калькулятор.
Как ни горько было ей при мысли о предательстве жениха, еще горше была бы ее жизнь, выйди она замуж за такого прохвоста.
— Ведь не случись беды, я бы вышла за него. И что потом? Ведь даже если бы ничего не случилось, мама все равно не смогла бы возглавлять свою лабораторию вечно. Рано или поздно она бы состарилась, вышла на пенсию, и что потом? Игорь бы меня все равно бросил! Старую! С детьми! Без денег, жилья и работы!
Эдита приготовилась вновь зарыдать, но вспомнила, что этого-то самого настоящего крупного несчастья с ней как раз и не случилось, и передумала плакать. Вместо этого она вылезла из ванны, облачилась в мамин халат и вышла к Светке, которая преданно дожидалась ее, сидя на кухне и попивая чаек с шоколадными конфетами. Светка так увлеклась, что даже не заметила появления Эдиты. А та стояла и смотрела, как подруга берет из огромной коробки конфеты и отправляет их к себе в рот одну за одной. Причмокивает от удовольствия и даже жмурится.
Конфеты и впрямь того стоили. Это были мамины любимые. Когда они впервые появились у них в доме, Эдита тоже не могла от них оторваться. Ела и ела, пока не почувствовала, что сейчас у нее внутри все буквально слипнется. Только тогда и остановилась. Но Светка оказалась хитрей. Она налила огромную кружку чая, которым и запивала каждую конфету. Положит в рот, пожует, запьет чаем и уже тянется за следующей.
И как не лопнет?
Светка словно бы услышала мысли Эдиты. Повернулась в ее сторону и вскинула руку с зажатой конфетой в приветственном жесте:
— Порядок! Я уже обо всем договорилась! Сейчас он приедет.
Эдита вздрогнула.
— Кто? Кто придет?
— Как это кто? Ты же хотела детектива, который бы тебе помог!
— Да.
— Вот… Я уже обо всем договорилась.
Светка положила в рот очередную конфету, пожевала немного, а потом лицо ее приобрело какое-то задумчивое выражение.
— Ой! Что-то мне нехорошо.
Светка и впрямь выглядела не ахти. Кожа у нее очень быстро позеленела, на лбу выступил пот. А сама она начала тяжело дышать. Внезапно подруга поднесла руку ко рту, а потом, отпихнув Эдиту, ринулась в туалет. Не прошло и секунды, как оттуда донеслись характерные звуки.
— Светка, ты как?
— Плохо!
— Врача вызвать?
— Маму!
Наталья Сергеевна быстро разобралась в ситуации.
— Это все потому, что ты обжора! — крикнула она дочери через дверь.
После чего невозмутимо сунула коробку с оставшимися конфетами себе под мышку и удалилась со словами:
— Вам, девчули, сладкое есть вредно!
Эдита не протестовала. У нее появилась идея, кто может ей помочь разобраться в происходящем в лаборатории. Кроме Игоря под началом у мамы работали и другие люди. И кое с кем девушка была лично знакома, а кое с кем даже дружна. Правда, существовал риск подставы. Один раз Эдита уже чуть было не попалась в руки злодеев, но во второй раз она будет умнее. Сама не пойдет, пошлет подругу.
— Светка! — постучала она в дверь туалета. — Светка, ты как там?
Вместо ответа дверь отворилась и из туалета выбралась Светка — бледная, с осунувшимся лицом и влажными волосами. Дышала она тяжело. Казалось, что ей что-то мешает дышать нормально.
— В жизни так худо еще не было! До сих пор желудок как клещами стискивает. И дышу с трудом. Что за конфеты?
Не слушая ее, Эдита спросила:
— Светка, ты можешь мне помочь?
— А чего надо?
— Сейчас я позвоню одному человеку и назначу ему встречу. А ты должна будешь вместо меня на эту встречу поехать.
— Что за человек? Если молодой и симпатичный мужчина, то я всегда пожалуйста.
И, сказав это, подруга охнула и снова согнулась в три погибели.
— Боюсь, что это будет немолодая и совсем даже не симпатичная тетенька.
Светка заметно приуныла:
— Не-а, тогда не пойду. Да и живот что-то очень уж болит. И одышка. Лучше я домой.
— Трубку какую-нибудь мне оставь, — попросила Эдита. — А то мой смартфон тю-тю.
— Я тебе свою старую «Нокиа» принесу. Кстати, там кое-какие твои контакты остались.
Это было очень удачно. И плевать, что смартфон тупил со страшной силой. Главное, как телефон он работал вполне прилично.
— В общем, я спущусь к себе и полежу немного, а ты сиди и жди Алика.
— Кого?
— Детектива, — пробурчала Светка и закрыла за собой дверь.
Эдита не стала ее задерживать. Во-первых, силой Светку все равно было не заставить. А во-вторых, подруга и впрямь выглядела скверно. В таком состоянии еще свалится где-нибудь, а Эдите потом отвечай. И девушка осталась ждать сосватанного Светкой детектива. Выходить на связь с кем-либо она боялась. И чем больше ждала, тем больше боялась. Что за глупая идея — связаться с мамиными сотрудниками? Наверняка они все под колпаком у Мегеры. А если даже и нет, то не упустят возможности выслужиться перед новой властью.
— Если уж даже Игорь…
Его предательство Эдита воспринимала особенно тяжело. Ее еще никто и никогда не предавал. Но худший удар поджидал ее еще впереди. Надумав пожелать бабуле спокойной ночи, она позвонила ей в больницу. Трубка у бабушки была при себе, хотя пользоваться ею старушка отказывалась. Но все же в больнице рядом люди, они сумеют принять вызов. И они его приняли.
Ответил Эдите незнакомый женский голос:
— Нет, вашей бабушки в палате нету.
И дальше начались претензии.
— Послушайте, вы что, не знали, что у вашей бабки проблемы с головой? Куда вы ее в больницу к нормальным определили? Ей же в психушку надо! Она нас тут измучила за целый день. По палатам бродит и все время одно и то же, одно и то же спрашивает. Где я? Кто вы? Кто я? Заколебала!
Эдита отнеслась к этим воплям сравнительно спокойно. Они-то к бабуле привыкли, а вот посторонним, конечно, непривычно.
— Где моя бабушка сейчас? Позовите ее, пожалуйста.
— Нет!
— Почему?
— Не знаем, где она!
— Как? Но она в больнице?
— Может быть. Но в отделении ее нет.
— Как нет?
— А так! Ушла! Вас искать. И мы этому очень рады!
И связь прервалась. Эдита почувствовала, как внутри у нее помимо воли закипает возмущение. Какая хамка с ней разговаривала! Хотя если бабуля была в ударе, то и впрямь могла допечь своих соседок по палате. Особенно если кто с непривычки, тот от нее и впрямь мог выпасть в осадок. Но худшее Эдиту еще ожидало впереди. Когда переполошившаяся девушка перезвонила в больницу во второй раз, ей ответил уже более уравновешенный голос. Это был дежурный врач, который был в курсе ситуации. Но и он порадовать Эдиту ничем не смог.
— Вы должны понять, у нас тут обычная клиника, а вашей бабушке требуется специализированная психиатрическая помощь. Она у вас страдает провалами в памяти?
— Да.
— Вот видите! А таким людям на новом месте бывает очень тяжело акклиматизироваться. Дома им все хорошо знакомо. Там они двигаются почти на автопилоте. Вот туалет, вот чайник, вот моя кровать — это им знакомо, и поэтому они относительно спокойны. А попадая в чужое место, они не в состоянии запомнить кучу новых вещей, у них наступает тревожное состояние, они рвутся домой, в привычную для них среду.
— И что? Хотите сказать, что бабушка ушла? Без верхней одежды и документов? Этого просто не может быть! У вас же охранники на входе. Как они могли выпустить старушку в халате и тапочках на босу ногу? Сейчас еще не лето!
— Во-первых, днем совсем тепло и многие пациенты выходят прогуляться. Некоторые доходят до ближайших магазинчиков.
— Но не в халате же! — простонала Эдита. — И не в тапочках!
— Тогда я могу предположить другой вариант. Вашу бабушку кто-то подвез. Посадил к себе в машину и провез через проходную. Один из наших пациентов утверждал, будто бы видел вашу бабушку, которая садилась в большую черную машину. Вроде как ее усаживала какая-то женщина, которая ласково уговаривала ее, что они сейчас поедут к Марине. Вас как зовут?
— Эдита. Меня зовут Эдита. Марина — это моя мама.
Выходит, бабушку увезли. Обманом усадили в машину и увезли. Но кто мог это сделать? Кому могла понадобиться совершенно посторонняя старушка, да еще и явно не в себе. Кому?
И вдруг Эдита догадалась.
— Скажите…
Голос у нее срывался от волнения.
— А та женщина, которая увезла бабушку, она была высокая блондинка?
— Я не выяснял. Но если вам нужно…
— Да, да! Выясните! Это очень важно!
И врач обратился к кому-то невидимому Эдите.
— Лидочка, этот наш гулена с шунтами из четырнадцатой, он на месте? Если да, попроси его ко мне заглянуть.
Ждать пришлось недолго. И уже минуты через полторы трубку взял другой мужчина.
— Ваша старушка? Веселая бабка. Мы с ней прогуляться вышли. Ну, как вышли, вижу, что она собралась куда-то, и спрашиваю, куда идете? Она и говорит, дочка меня ждет, приехать обещала. Вышли мы с ней в скверик, а там уже машина стоит. Вообще-то машинам посетителей за шлагбаум нельзя, но эти как-то проехали. И выходит из машины баба…
— Как она выглядела?
— Ну такая из себя… эффектная. Не молоденькая уже, но за собой явно следит. Подтянутая, стройная, костюмчик на ней брючный. Волосы светлые, узлом, что ли, стянуты. А вот лица не разглядел, это уж извините. Очки у нее такие, что половину лица закрывают. Я у вашей бабушки и спрашиваю, это, что ли, ваша дочка? А та баба к нам подбегает, бабушку вашу под ручку хватает и начинает ей втирать, что, мол, зовут ее Лена, работает она с Мариной в одной лаборатории и что Марина поручила ей заехать в больницу. И в машину ее сажает. Мне это не очень-то понравилось. Я подошел и говорю, куда же вы, гражданочка, старушку в одном, извините за выражение, исподнем увозите? Дочка там или не дочка, а больничный порядок должен соблюдаться. Дождитесь выписки, как полагается, вещи свои заберете, тогда и езжайте.
— А они? Послушались вас?
— Куда там! С этой Леной или уж кто она там еще два здоровенных парня были. Один из них меня так в грудь пихнул, что я полчаса ног под собой не чуял. Спасибо, добрые люди до скамейки помогли добраться, там отдышался. Да еще врачи укол вкололи, так совсем отпустило.
— А номер машины вы запомнили?
— Нет. Простите. Сначала не подумал, что надо бы запомнить. А потом, когда этот меня толкнул… Из головы все другие мысли и вылетели. Только и думал, как бы не окочуриться раньше времени.
— Ясно. Спасибо. Не переживайте из-за номера, вы и так сделали больше, чем могли.
— А насчет номера, барышня, я думаю на КПП должны знать. Как бы там дело ни было, а если они машину на территорию больницы пропустили, значит, зафиксировать этот момент должны были. У них там и номер, и документы водителя, все должно быть записано. Вы спросите. Мне эта Лена и ее обалдуи совсем не понравились. Хоть я человек и посторонний, а мне за вашу бабушку что-то тревожно.
Ему тревожно! Что уж тут говорить про Эдиту! Она буквально места себе не находила. Подбежала к окну, увидела, что к подъезду приехала карета «Скорой помощи». И тут доктора! Из подъезда вынесли носилки, на которых прикрытое простыней лежало чье-то тело. Похоже, кому-то совсем поплохело, раз уж наши медики, прямо сказать, чуткостью не отличающиеся, решились использовать свои драгоценные носилки. В другой раз Эдита бы посочувствовала занедужившей (о том, что это была женщина, говорили длинные разметавшиеся по подушке волосы), но сейчас ей было не до чужих горестей. Со своими бы разобраться.
После разговора с больничным персоналом девушка минут десять металась по квартире и уже хотела ехать в больницу, выяснять у охранников, что за машины они пропускают и почему позволяют воровать несчастных старушек, но вдруг страшная усталость буквально придавила ее к земле. Было такое чувство, что все тяготы, которые выпали на ее долю за сегодняшний день, разом навалились на Эдиту всем своим весом.
Девушка плюхнулась на диван и застыла в одной позе. Создавалось такое ощущение, что она не может шевельнуть ни рукой, ни ногой. Немного посидев, она прилегла. Сна не было, было какое-то странное оцепенение. Раз за разом Эдита пыталась его сбросить и подняться. Но не тут-то было.
— Вставай! — твердила она самой себе. — Надо идти! Спасать бабушку!
Но едва девушка делала попытку подняться, как ее словно бы путами сковывало. Ложилась и ее отпускало. Похожее ощущение Эдите пришлось пережить сегодня в метро, когда она то удалялась, то возвращалась к станции, где у них с Игорем была назначена встреча. И там тоже это состояние то усугублялось по мере ее приближения к опасному месту, то отпускало, когда она от опасности удалялась.
Вспомнив, как все было с ней сегодня днем, Эдита решила не сопротивляться. Если ее ангел-хранитель считает, что ей лучше побыть сегодня дома, она тут и останется. Кто она такая, чтобы оспаривать его мнение.
Так что Эдита прилегла на диванчик и полежала на нем с полчасика. А когда затем попыталась встать, то почувствовала, что все оковы куда-то делись. Руки и ноги были не то чтобы легкими, все же усталость после проведенного на ногах дня сказывалась, но двигаться она могла вполне нормально.
— Вот я дурочка! — засмеялась девушка. — И никакой мистики. Просто немного отдохнула и порядок. Можно ехать.
Но при мысли, что ей сейчас снова придется куда-то ехать, Эдита ощутила неприятный холодок. Она так устала!
— Нет, надо! Эдита, слышишь! Надо!
И девушка направилась к выходу. Оделась, открыла дверь и только тут поняла, что за дверью кто-то стоит. И этот кто-то даже не один.
