Осткамп, Брюгге
Четверг — пятница
21:30. 12 ноября, четверг. Осткамп, Бельгия.
Около закрытого кафе «Ла фиеста».
К кафе подъезжают в машине Генри и Эмма.
Эмма, удивленно:
— Но кафе закрыто. Зачем мы сюда приехали?
— Подожди минутку.
Выходит из машины, стучит в окно. Из двери выглядывает Моника:
— Месье Пьер? Вы к нам? Так поздно?
— Моника, извини, не рассчитал время. Мы едем издалека. Ты нас угостишь чем-нибудь? Последний раз ели в обед.
— Ну, что с вами сделаешь. Конечно, что-нибудь найдем.
Заходите.
Посмотрела на машину:
— Вы с дамой, Пьер? Ваша подруга?
— Нет, это подруга моего приятеля. Он попросил меня помочь ей в одном деле. Эмма, выходите.
Эмма выходит из машины, проходит в кафе вместе с Моникой. Генри следует за ними.
Зал кафе.
Генри, несколько церемонно:
— Эмма — это Моника, чудесная хозяйка и добрый друг, Моника — это Эмма.
Моника и Эмма кивают головами, внимательно рассматривают друг друга. По лестнице в халате спускается Жанна:
— Ой, месье Пьер, вы вернулись?
Увидела Эмму, помрачнела:
— Добрый вечер, мадам. Ой, я сейчас оденусь.
Убежала наверх.
Моника пригласила всех к столу:
— Присаживайтесь. Я на кухню, сейчас принесу вам что-нибудь поесть.
Уходит. Эмма спрашивает:
— У вас много друзей, Генри? И почему вас зовут Пьер?
— Да, имеются друзья в некоторых городах. Пьером меня звали четыре года назад, когда я познакомился с Моникой. Вы же понимаете, что при моей профессии приходится иногда менять имя. Так она и привыкла называть меня. Я вас прошу тоже не называть меня Генри.
Эмма очень тихо спросила:
— У вас были близкие отношения?
— Нет, нет. Просто, она хороший человек.
Замолчал, так как Моника принесла и поставила на стол поднос с двумя порциями яичницы с сыром, крупно нарезанными помидорами и зеленью. Генри и Моника занялись ужином.
Моника вернулась на кухню и приносит оттуда поднос с двумя чашками чая, сливками, большими кусками пирога и еще с чем-то. Почти одновременно сверху спускается Жанна в новом костюме и раздается гудок машины. Генри настораживается, внимательно глядит на дверь. Жанна успокаивает его:
— Это господин Ван дер Берг. Я ему позвонила, что вы приехали, Пьер.
Входит Ван дер Берг:
— Привет, Пьер. Я рад снова видеть тебя в наших краях. И рад поводу прийти к тебе, Моника. А ты в этот раз не один! Познакомь меня с твоей дамой.
— Эмма, это мой «коллега» по армейским делам — Вильям. Он приютил меня однажды. И мы славно поболтали вдвоем. Вильям, это Эмма — подруга моего приятеля. Приятель попросил позаботиться о ней некоторое время, пока он в отъезде. Мы тут буквально на одни сутки: завтра должны вечером уехать.
— Надеюсь, вы остановитесь у меня? Я был бы очень рад.
— Боюсь стеснить тебя. Лучше мы остановимся в отеле.
— О чем ты говоришь? Куда сейчас ехать искать отель? Как вы можете стеснить меня в моих хоромах? Я отдам вам весь второй этаж. Но с тобой мы поболтаем.
Генри смотрит на Эмму:
— Что скажете?
Эмма пожала плечами:
— Вам виднее.
— Хорошо, Вилли. Кажется, Эмма согласна. А я очень рад тебя видеть.
Жанна спросила:
— Но вы придете завтра?
— Конечно, мы будем завтракать у вас. Но обедать мне придется в Брюгге. Там у меня встреча завтра.
Эмма удивленно вскинула на Генри глаза, но промолчала.
— А вас, Эмма, будет развлекать днем Вилли. Вилли, ты не откажешься показать Эмме окрестности?
— С превеликим удовольствием. Отвезу нашу гостью в Брюгге, покажу там все самое хорошее.
22:30. Гостиная дома Ван дер Берга.
Эмма, осматриваясь на первом этаже:
— У вас очень симпатичный дом.
Ван дер Берг, улыбаясь:
— Спасибо, Эмма. Мне он тоже нравится, хотя и несколько надоел. Я живу здесь с шестидесятого года, пятьдесят пять лет.
— И все время без хозяйки?
— Нет, сначала здесь хозяйничала тетушка. Собственно, это был ее дом. А потом несколько лет мне голову морочила жена, пока не сбежала в Брюссель. Но это все не интересно, давно прошедшие дела. Пойдемте, я покажу вам обе спальни на втором этаже.
Ван дер Берг и Эмма поднимаются по лестнице на второй этаж.
Генри звонит по телефону:
— Привет. Я в Брюгге… Присылайте завтра к обеду. Я буду в кафе «У Анны» на Steenstraat. Это в сотне метров от Марктплатц. Легко найти. Пока. Да, пришлите также миниатюрное записывающее устройство… Нужно.
Тоже поднимается на второй этаж.
9:00. 13 ноября 2015 г., пятница. Кафе «Ла фиеста».
За столом Ван дер Берг, Генри и Эмма.
Голос Моники из кухни:
— Сейчас, сейчас. Я уже приготовила вам мой обычный завтрак.
Из кухни выходит Жанна с посудой, расставляет на столике:
— Как отдыхали, месье Пьер?
Демонстративно не глядит на Эмму. Генри, усмехаясь: — Прекрасно, Жанна.
Парирует в ответ:
— И когда ты познакомишь нас с женихом?
Жанна не остается в долгу:
— А у вас, месье Пьер, нет такого же, как вы, приятеля? Я бы познакомилась.
Генри рассмеялся:
— Прости, Жанна, забыл, что ты уже совсем взрослая.
Жанна победно бросает взгляд на Эмму. Уходит на кухню, через минуту возвращается с подносом. Расставляет тарелки с завтраком:
— Приятного аппетита!
И снова не глядит на Эмму. Ван дер Берг посмеивается.
9:45. Гостиная в доме Ван дер Берга.
В гостиной хозяин и Эмма. Ван дер Берг крутит в руках трубку, но не раскуривает ее. Не знает, как начать разговор. Эмма начинает первая:
— Вилли, вы позволите так называть вас?
— Помилуйте, мадмуазель Эмма, конечно, так лучше. Мне ужасно не нравится моя длинная фамилия.
— Мне показалось, что эта девочка, Жанна, не равнодушна к Пьеру.
Ван дер Берг смеется:
— Ей уже скоро девятнадцать. В это время любая девушка ищет своего героя. Здесь ей после столицы немного скучно, а Генри очень неплохо выглядит. Да она к тому же видела, как он весной здесь разобрался с двумя неграми. На меня это тоже произвело тогда впечатление.
— Да, что касается «разобраться» с ситуацией, это у него получается. Я за четыре дня насмотрелась на это вдоволь.
— Что, были тяжелые деньки?
— Ужас. Не желаю никому перенести такое. Как у него получается всегда выйти невредимым из таких ситуаций?
— Ну, он же воевал, в спецвойсках. Я тоже повоевал в свое время в Африке.
Смеется:
— Не подумайте, что я всегда был старым. На этой почве мы и сошлись с Пьером. Но это все слова. А я обещал Пьеру свозить вас в город. Вы никогда не были в Брюгге?
— Нет, никогда.
— Тогда мне повезло. Будет, о чем рассказать. Центр нашего города полностью сохранился с какого-то там века. Во время войны его почти не бомбили, не то, что Гент. И каналы действуют, как сотни лет назад. Поехали! Пообедаем тоже в центре.
Оба уходят.
10:00. Кабинет комиссара полиции округа Гослар.
Комиссар сидит за столом, читает бумаги. После стука входит дежурный:
— Господин комиссар, звонил наш человек из Браунлаге. Расспросил того туриста из «отеля Аскания». Тот утверждает, что был совершенно трезв, когда видел происшествие. Записал номер машины: номерной знак синий, номер NR-AT771. Разглядел даже стикер. Он желтый.
Комиссар, недовольно:
— Свяжись с Нюрнбергом, это их номер. Пусть сообщат, чья машина. Попроси, может быть, они сами проверят все. На всякий случай, сообщи нашим дорожным постам. Пусть тоже смотрят. Все, иди.
— Будет исполнено.
Уходит.
10:30. Кабинет Хартманна.
Перед Хартманном навытяжку стоит Дроммер.
— Господин Дроммер. Объявляю вам выговор. Вы не справились с такой простой задачей. Я не ограничивал вас в средствах. А теперь вы докладываете мне, что след журналистки потерян. Я не уверен, что следует продолжать нашу совместную работу. Черт побери, когда ты научишься работать? Что говорит этот макаронник?
— Эта сука ему не звонила. Он несколько раз звонил ей, но телефон выключен. Я пытался через связи в полиции проследить, где находится телефон, но ничего не удалось. Вероятно, ее охранник вытащил батарейку или просто уничтожил телефон.
Хартманн передразнивает:
— «Вероятно». Мне не нужны никакие «вероятно». Мне нужна журналистка. Пошли снова своего человека к макароннику. Пусть прижмет его. Следи за редакцией и за обоими домами, где она жила. Не может же она долго скитаться. Где-то должна проколоться. Иди. Не справишься, выгоню к чертовой матери.
11:45. Брюгге. Кафе «У Анны».
Анна — белокурая женщина тридцати двух лет. Стоит спиной к двери:
— Закрыто, мы прибираемся. Приходите чуть позже.
В кафе входит Генри, в руках кейс:
— Анна, обернись. Нехорошо стоять спиной к старому другу.
Анна резко поворачивается:
— Пьер? Ты? Какими судьбами?
— Вот, приехал на тебя посмотреть. Ты так похорошела за это время.
— Ну, да. Приехал посмотреть. Несколько долговато ехал. Пять лет где-то скитался.
— Но ведь приехал, наконец. И не пять, а всего лишь четыре.
— Лучше бы и не показывался. Считать не умеешь? Май 2011, а теперь ноябрь 2015. Четыре года и шесть месяцев.
— Все так точно? Ты меня так ждала?
— Идиот. Кто будет ждать пять лет? К твоему сведению: я замужем, у меня прелестная девочка двух лет. Тебе все ясно?
— Ясно, почему не ясно? Я понимаю. Но накормить-то меня накормишь?
— Ладно, ты обычный клиент. Садись, накормлю, подожди только.
Генри садится за стол около окна:
— Готов ждать сколько угодно, если при этом можно будет смотреть на тебя.
— Боже, хоть не паясничай. И так тошно.
— Почему? Снова в положении?
— Да хоть бы и так. Только бы не от тебя. Да нет, не в положении. От твоего вида тошно. Опять вспоминать эти майские дни и ночи. Откуда ты на мою голову свалился?!
— Не волнуйся. Я только пообедаю, поговорю здесь с приятелем и перестану раздражать тебя своим видом.
Отвернулся, делает вид, что рассматривает улицу.
— Эльза иди сюда, приберись пока здесь. Мне некогда.
Генри, поворачивается к ней:
— Что, уходишь?
— Нет, просто ты мне все настроение испортил. Как хорошо было без тебя, все спокойно, размеренно. За что мне такое наказание?
Садится за тот же стол.
Из кухни выходит Эльза — молодая девушка, лет двадцати, типичная фламандка. Убирается в зале, с любопытством поглядывая на Генри и Анну.
Генри, тяжело вздохнув:
— Ладно, про семью ничего спрашивать не буду. А как у тебя дела в кафе?
Анна почему-то перешла на английский:
— Нормально, доходы зимой не очень, но летом вполне прилично, туристов много. Хозяев не интересуют доходы, мне хватает и на Эльзу, и на приходящую уборщицу. И на дом в целом хватает.
— А хозяева не поменялись?
— Нет. Формально, хозяйка прежняя — Лола — младшая дочь того мужчины, который здесь умер. Помнишь, я тебе рассказывала эту грустную историю? Он по завещанию фактически передал мне это кафе.
— Помню, конечно, помню.
— Но Лола ни разу здесь не была. Ей сейчас уже двадцать, живет по-прежнему в Израиле, учится в университете, ее в армию не взяли, что-то у нее с ногой. А старшая — Оксана — частенько сюда заглядывает. У нее здесь на втором этаже квартира. Она — художница. Кстати, ты, возможно, во время обеда увидишь ее.
Генри, смеется:
— Так мне это нужно? Лучше я на тебя буду весь обед смотреть.
Анна промолчала.
В кафе заходит новый мужчина, здоровается с Генри:
— Я все принес. Вот, в пакете.
— Хорошо, положи на стол.
Не заглядывая в пакет, кладет его в кейс:
— Ничего устно не передавали?
— Нет. Я поехал.
Уходит.
Анна, вернувшись к французскому языку:
— Так ты только из-за этой встречи пришел сюда?
— Что-ты, конечно, нет.
С серьезным видом:
— Я-то хотел тебе сюрприз сделать, вот, заказал то, что тебе больше всего должно было понравиться. А ты… ты уже замуж выскочила.
Потупился горестно. Анна в растерянности:
— Не может быть… кольцо?
Снова взглянула на поднявшего голову и улыбающегося теперь Генри.
— Идиот! Все шуточки! Убила бы тебя, Пьер!
Генри очень серьезно:
— Знаешь, Анна, я ведь только с тобой умею шутить. В другом обществе не получается. Сам не знаю, почему.
— Хоть бы сейчас не врал. У тебя в каждом городе по девушке. Все вы, «представители фирм», врете на каждом шагу. Всем все обещаете.
— Не нужно так, Анна. Я тебе никогда ничего не обещал и не врал. Разве только шутил иногда.
В это время по лестнице со второго этажа сходит новая девушка:
— Доброе утро, Анна. У тебя гость?
Подходит к столу, за которым сидят Генри и Анна.
— Вот. Заявился старый знакомый. Носу не показывал пять лет.
— Не пять, а четыре с половиной. Сама считала. Кстати, извините, не знаю, как вас зовут, уже совсем даже не утро.
Новая девушка:
— Для меня утро. Я вчера поздно засиделась за альбомом. Никак не получалось.
— Так вы — Оксана? Художница?
Оксана смеется:
— Да, Оксана, но художницей меня назвать — слишком смело. Так, иногда малюю что-то.
Анна возразила:
— Неправда. Ты великолепно рисуешь и пишешь маслом очень даже хорошо. Мне нравится.
— Анна, что же ты не представила мне своего знакомого?
— Вроде ни к чему. Он сейчас уйдет.
Генри, полностью повернувшись к Оксане:
— Видите, как она со мной обращается? А ведь обещала покормить. И так всегда. Придется в следующий раз заявиться сюда не через четыре, а через восемь лет.
— Оксана, — это Пьер, представитель какой-то фирмы. Все пытается всучить свои мелочи всем. То, что раньше называли коммивояжер. Пьер, — это Оксана, хозяйка кафе и дома. Я тебе упоминала о ней.
Добавила:
— И можешь вообще не являться сюда больше.
— Во-первых, не какой-то фирмы представитель, а очень уважаемой. Во-вторых, ее продукция пользуется большим спросом.
— Некогда мне с тобой спорить. Оксана, садись подальше от этого типа.
Оксана смотрит попеременно на Генри и Анну. Не может понять их отношения. Генри, почти серьезно:
— Не слушайте ее, Оксана. Я не кусаюсь, не ругаюсь. И вообще, если меня не задирать, я хороший. Особенно здесь, в этом прелестном заведении. Садитесь здесь.
Анна и Эльза уходят на кухню.
— Хорошо, Пьер, но обещайте рассказать мне что-нибудь интересное. Здесь довольно скучно.
Садится напротив Генри.
— А кто заставляет вас скучать в этом сонном царстве? Вы нашли здесь особенный сюжет, пытаетесь схватить его? Расскажите, я внимательный слушатель.
Оксана довольно долго смотрит на Генри, переводя взгляд со стрижки на плечи, руки:
— Рассказывать мне особенно нечего… Пыталась рисовать местные каналы, но ничего интересного не получается. Только раз зарисовала одного попрошайку, довольно колоритного. Я когда-то в колледже художественной академии увлекалась портретами, правда, гротескными.
— В какой академии?
— В Эдинбурге.
— И каким ветром занесло вас в Эдинбург из России? Ведь вы оттуда родом? Мне Анна когда-то говорила.
— Разве это интересно? Знаете, что? Посидите здесь. Я принесу альбом. Попробую вас нарисовать.
Генри передразнивает:
— «Разве это интересно?» Согласен, только если вы потом передадите рисунок мне.
— Пусть хоть так.
Уходит очень быстро наверх. Возвращается с альбомом:
— Сидите спокойно пару минут. Я набросаю лицо.
Быстро, решительными штрихами рисует лицо Генри. Через несколько минут командует:
— А теперь станьте к двери, как будто вы входите.
Генри послушно встает и подходит к двери. Оксана опять быстро рисует в альбоме. Через некоторое время разрешает:
— Можно посмотреть.
Генри с удивлением разглядывает лист, где он стоит в двери, чуть выставив вперед голову. На голове пиратский платок, в руке кривой нож. Лицо искривлено угрожающей улыбкой, на щеке шрам, но все равно, лицо узнаваемо.
— Это вы меня таким представляете?
— Сама удивляюсь. Хотя, наверное, это подсознательно получилось. Признаюсь, я не могу представить вас коммивояжером. Другая речь, совсем другие плечи и руки. Главное, другие глаза.
— Вы меня удивили. Но рисунки, оба, я заберу. Спасибо. Потянулся к альбому, вырвал оба рисунка и свернул в трубочку:
— Странные рисунки, но мне нравятся.
— Только вы не обижайтесь. Я позднее нарисую ваш настоящий портрет. Возможно, в масле. Но небольшой. Как вам его переслать потом? Дадите телефон?
Генри, с некоторым сомнением:
— Не знаю пока. Я все время в разъездах. Давайте, я лучше запишу ваш телефон. Позвоню вам через пару месяцев. А как вы будете рисовать без меня?
Оксана пожала плечами:
— Буду рисовать по памяти. Вы так не хотите давать свои координаты? Ладно, запишите.
Диктует телефон. Генри заносит номер в свой мобильник:
— Обязательно позвоню.
Анна и Эльза возвращаются в зал, несут подносы с обедом. Анна командует:
— Хватит вам болтать, приятного аппетита!
Генри и Оксана замолчали, принялись обедать.
Здесь же через полчаса.
Оксана спрашивает:
— Это был не просто приятель?
— Да, мы были неделю вместе четыре с половиной года назад. Если встречи урывками можно назвать «вместе». Я тогда была еще не замужем. Ждала его больше года. А он так и не появился больше. Современный коммивояжер, разъезжает по всей Европе.
— Мне он не показался коммивояжером. Больше смахивает на военного. Я же, наверное, не зря его пиратом нарисовала. Попробую снова нарисовать, посмотрю, что получится.
— Он произвел на тебя впечатление? Зря, не стоит думать о нем. Уверяю, никогда ты его больше не увидишь и не услышишь. Не позвонит, поверь мне.
Оксана рассмеялась:
— Ну, ты же увидела его. Впрочем, какое это имеет значение? Увижу, не увижу… Не все ли равно?
Анна смотрит на нее с сомнением:
— Смотри, не запади на него. Конечно, он мужчина видный, но не стоит о нем даже думать.
— Анна, мне уже не восемнадцать лет. Не беспокойся.
13:00. Гостиная в доме Ван дер Берга.
Ван дер Берг и Эмма отдыхают на диване после поездки.
— Спасибо, Вилли. Было очень интересно. Я никогда не каталась в экипаже. Чувствуешь себя дамой девятнадцатого века. И каналы симпатичные и Марктплатц — как из сказки о Германии семнадцатого века. Жалко, что мы не смогли попасть в ту большую церковь.
— В кафедральный собор? Да, он не часто открыт. Да и идти в него нужно специально, не спеша. Отдохните и поедем обедать к Монике.
— Почему поедем? Здесь же совсем рядом.
— Привык так. Я в полдень и вечером иду пешком. А на обед езжу. Все разнообразие.
Смеется:
— Стариковские привычки.
Слышен звук подъезжающего такси.
— Пьер, наверное, приехал.
Выходит на улицу встречать.
Генри и Ван дер Берг появляются вместе.
— Все дела переделали, Пьер?
— Да, Эмма, на сегодня все.
Ван дер Берг:
— Тогда поедемте к Монике.
— Я уже пообедал в городе, но посижу вместе с вами.
Поехали.
— Я только приведу себя в порядок.
Эмма уходит на второй этаж.
14:00. Здесь же, после обеда.
Те же. Ван дер Берг:
— Я, пожалуй, пойду отдохну. А вы как?
Эмма смотрит на Генри:
— Я поработаю. Да, Пьер, может вы посмотрите мою статью? Я распечатала ее. Свежий взгляд не помешает.
— Вряд ли я чем-то помогу. Но если нужно, давайте посмотрю.
Ван дер Берг уходит к себе. Эмма раскладывает на столе текст статьи.
