Глава 17

– Таня! Танюш… Выйди-ка на минутку! – Глаза Оксаны были широко раскрыты, так всегда было в минуты ее небывалого удивления, и Таня успела это уже понять. Но в тот момент думать ей не хотелось. Она лежала на кровати, обнимая руками подушку. Не хотелось ничего – ни думать, ни говорить.

Смерть Цили оказалось пережить намного тяжелее, чем Таня могла себе представить. Она перестала спать, запиралась в своей комнате, отказывалась выходить, говорить… Не подходила к Наташе. Тревожась за нее, Оксана вся извелась…

Вот и сегодня, в разгар белого дня Таня проводила время, как всегда бывало в последние дни – лежала на кровати, безуспешно призывая к себе сон и зная, что не сможет заснуть.

– Танечка… Там тебя спрашивают, – робко постучала в дверь Оксана.

– Отстань… – Таня махнула рукой. Она не хотела никого видеть, даже Мишку Нягу, впрочем, она знала, что Мишка еще не вернулся из Херсона.

– Там мужик какой-то письмо принес. Сказал, тебе в личные руки. Ты уж выйди… – взмолилась нянька.

«В личные руки», – хмыкнула Таня. Сколько времени Оксана находилась в городе, а все не научилась грамотно говорить! И так со всеми новыми строителями этого мира – мира, где все перевернуто на ноги с головы… А Циля не вернется в него – уже никогда…

Пожалев Оксану, Таня буквально сползла с кровати и с самым злым выражением лица вышла в прихожую. Там стоял благообразный, какой-то смешной старичок.

– Вам письмо, мадамочка… – по-старорежимному поклонился он, – велено доставить в собственные ручки.

– От кого письмо?

– От главного редактора «Одесских новостей». Ведомственное, – прошамкал старичок.

– Что? – От удивления Таня потеряла дар речи.

– Прошу, мадамочка, – сунув в руки ошарашенной Тане конверт, старичок растворился в коридоре.

На конверте с гербовым штампом «Одесские новости» было написано от руки: «Татьяне Ракитиной». Она сразу узнала почерк и так застыла, прижимая конверт к груди, мгновенно разучившись и дышать, и говорить.

«Татьяне Ракитиной»… Ракитиной. Не Алмазовой. В этом была какая-то злая ирония, словно Володя намеренно хотел уколоть ее этим – сменой фамилии как сменой биографии, жизни, судьбы. В этой строчке существовала горькая ирония, которую могло почувствовать только тонкое сердце Тани. И ей было очень больно думать о том, что Сосновский хотел ее уколоть.

Письмо от Володи… Сердце билось в груди, как раненая птица, обнажая ту сквозную рану ее прошлого, которая не могла затянуться и где главной болью был Володя – ее Володя… Чья дочь росла, наполняя жизнь Тани смыслом, и о которой он не знал…

Она все стояла, прижав письмо к груди, не решаясь открыть конверт, не понимая, на каком свете находится. Из оцепенения ее вырвало взволнованное лицо Оксаны, она спрашивала, все ли в порядке. Кивнув, что все хорошо, Таня поспешила уйти в свою комнату, унося с собой драгоценный конверт.

Чтобы четко, холодным рассудком уявить смысл написанного, Таня перечитала письмо еще раз. Клуб «Рай». А ведь Таня почти забыла, что должна была во второй раз прийти к Фире, которая обещала собрать информацию об актере. Это вылетело у нее из головы. И вот теперь…

Клуб «Рай» связан со смертью Цили? Володя намекал на это довольно понятно. Он не мог не знать, что Таня обязательно постарается выяснить все обстоятельства гибели подруги. И вот теперь Сосновский приглашал ее в клуб «Рай».

Это означало, что он не только готов оказать помощь в расследовании, но и хочет видеть ее. А это значит… Таня боялась думать о том, что это могло означать.

Это странное письмо вызвало в ее душе такую бурю чувств, что она страшно испугалась этой вспышки. Прошлое не хотело ее отпускать. Но Таня совсем не сопротивлялась.

В этот раз «Рай» произвел на нее совсем не такое впечатление, как впервые. Помещение клуба было ярко освещено электрическими лампочками, и везде бурлила жизнь. Таня даже с трудом протиснулась в зал – внутри оказалось столько народу, что найти свободное место представляло проблему.

Разбитная шансонетка в блестящем облегающем платье пела такие же развеселые куплеты. Но Фиры нигде не было видно. Почти отчаявшись, Таня подошла к стойке бара, с трудом протиснулась к пожилому бармену и заказала белого вина. Взяв бокал в руки, она принялась рассматривать публику.

Главным развлечением во времена нэпа стали кабаре и рестораны. И «Рай» был типичным примером этого. Модные артисты – шансонье, куплетисты, – появлялись чуть ли не каждый день. Они вовсю развлекали публику. Благодаря им стремительно ворвались в жизнь и стали очень популярными своеобразные одесские песенки – «Бублички», «Лимончики»… Во всех заведениях звучала появившаяся недавно песня, ее слушали на каждом углу. Это была «Мурка», ставшая своеобразным гимном блатного мира. Большевики страшно ругали эти песни, называли упадническими и мещанскими, но запретить не могли – народ их любил. И эта всенародная любовь к «простому кабацкому» стилю была намного сильнее любой политики.

И в «Рае» молоденькая смазливая шансонетка как могла вытягивала «Бублички», пытаясь хоть как-то развеселить публику, набившуюся в зал.

– Здравствуй, Таня, – раздался сзади знакомый голос, и дыхание ее мгновенно остановилось, замерло, как будто весь окружающий ее мир рухнул. Все застыло, и вокруг больше никого не было – только глаза Володи.

– Здравствуй, – Таня откашлялась, проглотила горький ком в горле.

– Я очень рад тебя видеть. Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо. Я тоже рада, – Тане все казалось, что эти фразы произносит кто-то другой.

– Прими мои соболезнования. Мне очень жаль Цилю. Это страшная трагедия.

– Я хочу найти убийцу, – Таня наконец пришла в себя, очнулась, заговорила со страстью. – Понимаешь, мне это очень надо!

– Я знаю, – кивнул Володя, – поэтому я здесь.

Она отметила, что Сосновский похудел, осунулся, немного постарел, но был так же элегантен и уверен в себе. У висков его появились седые нити, возле губ пролегла горькая складка, а в выражении глаз появилась не свойственная ему прежде жесткость. Сейчас у Володи был взгляд мужчины, который много жил, который видел мир, которого предавали люди, и сам он тоже предавал… Это был взгляд человека, не соответствовавший его годам. Взгляд старого, пожившего человека… Но это не портило его, наоборот. Он умудрялся выглядеть прекрасно даже сейчас. Таня поражалась, как удавалось ему это в такие смутные времена.

– Я видел тебя в Каретном переулке, – наконец произнес Сосновский. – Я и сам там снова живу. Так я понял, что после взрыва и ты вернулась туда же? Я видел тебя с маленькой девочкой, очень красивой.

– Видел?.. – Таня задохнулась, голос у нее сорвался.

– Ну да, ты несла на руках девочку – она так похожа на тебя!

– Это моя дочь, Наташа… – Сердце Тани замерло. Больше она ничего не смогла произнести.

К счастью, Володя закончил эту тему – просто так, мгновенно. Иначе Таня не смогла бы это выдержать. Поблизости от них освободился столик, и они сели за него. Подошла явно уставшая официантка. Они сделали заказ.

– Ты редактор «Одесских новостей»? – вежливо, ни о чем спросила Таня, лишь бы что-то спросить. Ей эта ситуация казалась абсурдной. Они сидели словно на светском рауте – в кафе, связанном с убийствами. И говорили так, словно были случайно встретившимися, чужими людьми.

– Да. Я теперь много печатаюсь, не только в «Одесских новостях». У меня роман вышел, – так же равнодушно-вежливо сказал Володя.

– Рада за тебя, поздравляю! – искренне улыбнулась Таня.

– Я еще в юмористических журналах печатаюсь в Москве, – тоже искренне усмехнулся Володя, – знаешь, пишу веселые рассказы про Одессу. Их печатают «Крокодил», «Смехач», «Заноза» и «Сатирикон». Не слышала? Они издаются в Москве с 1922 года.

– Нет, не слышала, – Таня, улыбаясь, покачала головой.

– Ну, покажу тебе на досуге… – сказал Володя.

– Что же ты пишешь про Одессу? – полюбопытствовала она.

– Да все пишу, – пожал плечами Володя, – про жителей, бандитов… Районы… Про Пересыпь писал тоже…

Они даже не заметили, что начали беседовать как тогда, давно, когда не было между ними этой стены, которую, похоже, воздвигали они вместе…

– Про Пересыпь, – улыбнулась Таня, зная не понаслышке место, которое так странно свело их вместе.

– Ну да… – В голосе Сосновского вдруг послышалась какая-то растерянность, он тоже волновался, и, похоже, ему было страшно оттого, что он говорил с Таней. – А ведь скоро не будет Пересыпи… Застроят ее и уберут «Рай»…

– Что значит – не будет? – удивилась Таня.

– Ну, заводы здесь строить начнут… Фабрики, промышленность… – пояснил Володя. – Ты читала про пленум партии? Последнее его решение? Нет? Ну так я тебе расскажу. 2 февраля председателем ВСНХ СССР стал Феликс Дзержинский, бывший чекист. А он сказал, что нужно как можно больше новых производств, увеличение промышленности и полная индустриализация. Везде будут строиться заводы, фабрики, конвейеры…

– Жаль… – произнесла Таня, и Володя замолчал, осознав вдруг, что несет чушь. Он прекрасно понял, что она имеет в виду. Не хотелось представлять узких улочек Молдаванки и лабиринтов Пересыпи, застроенных одинаковыми коробками промышленных предприятий, где не будет ничего колоритного, самобытного, составляющего гордость Одессы… Где не будет «Рая»… И солянок с Жеваховой горы… Ничего, кроме чадящих одинаковых труб…

– Да, я… – совсем растерялся Сосновский. А потом вдруг выпалил: – Виктор Рах вел расследование в «Рае»!

– Что он искал здесь? – Таня, похоже, совсем не удивившись, вскинула на него глаза.

– Я не знаю… – пожал плечами Володя. – Но ведь и тот человек, который устроил стрельбу в «Канители», тоже связан с «Раем». Он вроде пел здесь.

– Игорь Баламут, актер, – кивнула Таня.

– Значит, все это не случайно.

– Надо поговорить с Фирой, – решительно сказала Таня. – Фира – это моя подруга и хозяйка этого заведения. Идем, я познакомлю тебя с ней. Я была здесь пару дней назад. Хотела узнать про актера. Мне было интересно, что происходит в городе. Но Циля тогда была еще жива… Идем. Наверняка у Фиры уже есть информация. Послушаем вместе.

Беспрепятственно поднявшись наверх, Таня дошла до кабинета Фиры. Та была на своем месте и, увидев Таню, бросилась ей на шею, расцеловала в обе щеки. Володя смотрел на все это, широко распахнув глаза. Вид у Фиры был невеселый. Глаза красные.

– Что случилось? – прямо спросила Таня.

– А… – Фира махнула рукой, – за то шо говорить… А хто это? – оживилась. – Хахель твой? Красавчик! – зацокала она.

– Нет! – резко оборвала ее Таня и отвела глаза в сторону. – Это журналист. Он мне в расследовании помогает.

– Шибко доумный, значит… – вздохнула Фира, – а жаль… – она снова цокнула и положила руку на грудь.

– Ты не цокай и не вздыхай, а дело говори, – рассердилась Таня. – Что происходит, что у тебя случилось? – Она действительно была встревожена необычным видом подруги.

– Журналист, говоришь? Это он в газете пишет? – Фира, словно забыв про недомагание, с любопытством уставилась на Володю.

– В газете, – кивнула Таня.

– А пусть пропишет! – решительно сказала Фира. Похоже, она выздоровела полностью. – Пусть до города все знают, шо те собаки безродные творят!

– Что творят, кто? – не понимала Таня.

– До всех пришли заведений в городе! – закричала, не сдерживая себя, Фира. – Соль заморскую всем велели продавать! До всех зашла за город – и до Соляка, и до Чигиря, и до прочих. Соль, мол, морем возят, заморскую, как за Турцию, вроде, и по городу ее продавать надо. Вот всем насильно и велят! Лысый этот черт приехал, задохлый, шо твой мерин. Строит из себя… – Она презрительно сжала губы. – Людей своих понаставил. Соль до себя решил подмять! И вот такое – за город! И откажешься – будешь иметь тот еще гембель! А я не хочу – народ всё говорит, шо та соль гнилая, шо люди от нее мрут как мухи. А как до меня большевики придут? Хвать за жабры – мол, солью торгуешь, и в тюрягу! Наше вам с кисточкой! Как пережить за то? – Похоже, Фире просто больше не хватило слов, и она замолчала.

– За какую соль она говорит? Зачем в ночном клубе торговать солью? – Володя непонимающе уставился на Таню.

– А ще журналист! – набрав в обширные груди воздуха, расхохоталась Фира.

– Соль – это кокаин, – пояснила Таня, – наркотик, белый порошок. Так в народе называют. То, что в порошках продают. Говорят на жаргоне «белая соль». А склады и места, где можно кокаин купить, называются солянками. Сейчас весь город кокаин нюхает. А говорят – соль.

– Да то не соль, – снова вмешалась в разговор Фира, – а гадость какая-то непонятная! Люди от этой гадости как мухи мрут! – повторила она.

Володя похолодел. Теперь ему стало многое понятно. Кто-то хотел запустить в городе канал продажи нового наркотика. Очевидно, в составе этого наркотика была какая-то смесь, отчего его производство выходило дешевле. Поэтому можно было производить его много и много продавать. Для этого было принято решение подмять под себя криминальный мир и заставить в обязательном порядке продавать этот порошок непонятного происхождения во всех кабаре, ресторанах, ночных клубах, словом, во всех местах развлечений, где собирается богатая избалованная публика. Вот что делал Котовский в городе, используя в качестве связного с миром криминала свою правую руку Мишку Нягу! Ну так что это за вещество такое?

Володя не знал этого, но ему было страшно. Теперь у него на многое открылись глаза.

– Туча с Пауком до того сегодня встречаться будут, – неожиданно проговорила Фира. – Паук же крутит солянками в городе. А он под Котовским. Туча попытается его уболтать, шоб так сильно не давил. Город, мол, весь не надо трогать. Пусть себе торгуют солью, да за всех, на горло, не давят. Не так же внаглую продавливать! Туча попытается уболтать за то. Может, оно и не выйдет. У Паука характер еще тот злющий. Но говорить они будут. Ведь кто нас защитит, как не Туча? Паук с кодлом придет, так и у Тучи свои люди будут. Договорятся! – воскликнула Фира и так же неожиданно замолчала.

– Но это ведь опасно для Тучи! – испугалась Таня.

Они с Володей переглянулись. Ситуация в городе складывалась серьезная. На этом фоне вполне понятным становилось убийство Виктора Раха, который, по всей видимости, узнал, как пытаются продавить новый наркотик. У Тани мелькнула мысль о том, какова во всем этом роль Зайдера. Вряд ли он согласился сидеть в стороне! Похоже, в городе начиналась очередная война, в которой все стороны были обозлены не на шутку. Что произойдет?

– И этот швицер, за которого ты узнать просила, Гоша несчастный, – опять же неожиданно произнесла Фира. – Он ведь тоже соль эту заморскую пробовал. У ведьмы на Жеваховой горе.

– Игорь Баламут, актер? – Таня и Володя навострили уши.

– Ну да, Гоша, швицер этот безродный, – вздохнула Фира, – я ведь узнала, за шо хотела. Ладно, расскажу.

Окзалось, что ей удалось найти человека, который очень хорошо знал покойного актера: это также был актер, работающий в театре оперетты вместе с Игорем.

Все было просто: Фира оказала ему услугу.

Актеру срочно требовалась работа. В театре платили копейки, а у него тяжело заболела мать. В любом кабаре нужны были куплетисты, поскольку тогда они пользовались большим успехом, так как публике очень нравилось, что ее развлекают веселыми песенками. После смерти Игоря в «Рае» оказалось свободное место. Одна певичка у Фиры нашлась – именно она сейчас пела на сцене, но одной ее было мало, все вечера она не вытягивала. Поэтому нужны были еще артисты, и Фира… устроила конкурс.

Народу пришло – немерено! Времена наступили тяжелые, и каждый, кто хоть как-то, по его мнению, умел петь и танцевать, шел пробоваться на работу в кабаре. Большинство из подавших заявки не были профессиональными артистами, но это не имело никакого значения: в ресторанах существуют другие законы, и часто профессиональный театральный артист проигрывает на сцене кабака нагловатому шансонье.

Этого артиста Фира заприметила сразу. Он был очень плохо одет да и выглядел старше остальных. Претенденты посмеивались над ним и относились к нему с пренебрежением. Но Фира, добрая душа, сама прошедшая нелегкий жизненный путь, знала, что такое быть посмешищем в любом театре, когда тебя считают неудачником. А потому сразу обратила внимание на него.

– Ну и толку, что ты покормишь породистую кошку, которую все гладят и возят показывать? – рассуждала она. – Эта зараза и так лопается от еды. Ты ж покорми задохлую, уличную, у которой шерсть клочьями вылазит от голода. Вот это и будет доброе дело.

А потому Фира, похоже, и сама себе не давая отчета, решила обратить особое внимание на этого человека. Когда подошла его очередь, она принялась его расспрашивать…

– Я работал в одном театре с вашим покойным шансонье, – спокойно ответил тот, – Игорь Баламут его звали. Жаль только, что пошел он по плохой дорожке.

И Фира поняла, что может взять этого актера на работу – в обмен на его откровенный рассказ. Тем более, что и пел он довольно прилично.

Как оказалось, коньком его были трогательные лирические романсы, которые он исполнил проникновенным голосом – Фира аж прослезилась. А когда он добавил, что какое-то время работал статистом в Оперном театре, Фира выгнала всех претендентов и взяла его на работу.

– Ты статистка, я статистка – надо поддерживать своих! – гордо поделилась она с Таней своими умозаключениями.

В благодарность за предоставленную работу актер рассказал следующее. Игорь Баламут был амбициозен и очень страдал из-за того, что всю жизнь провел на вторых ролях. Именно по этой причине он стал употреблять наркотики.

Он изо всех сил пытался пробиться наверх и получить главную роль. Но… роли получали другие. А чтобы заработать на кокаин, ему приходилась петь в кабаке и угождать престарелым высокопоставленным любовникам, которые передавали его из рук в руки.

На этой почве Игорь сошелся близко с другим актером из их труппы – тот ради денег вообще жил со старухой, хозяйкой ресторана, ненавидя ее до глубины души.

И вот однажды кто-то рассказал любовнику хозяйки, что в городе, в районе Жеваховой горы, появилось уникальное место, в котором продают волшебный порошок. Открыла его ведьма-старуха, которая промышляла гаданием и предлагала этот волшебный порошок своим клиентам. Она пророчила будущее и давала это снадобье как рецепт решения всех проблем. Это был не обычный кокаин, а нечто вроде медицинского препарата – он творил такие чудеса, что после него появлялись новые силы, и человек мог сделать все, что угодно.

Актеры пошли к ведьме. Она напророчила им огромное будущее и дала снадобье. Подробностей они никому не рассказывали, но буквально через неделю любовник хозяйки ресторана получил главную роль в спектакле. А Баламута пригласили на главную роль на съемки фильма… При этом съемки должны были проходить в Москве, ему оплачивали дорогу, и он собирался там остаться…

– Игорь Баламут собирался переехать в Москву? – переспросила Таня. – В его в жизни намечались такие перспективы, а он вдруг взял и разом покончил со всем, открыв стрельбу в захолустном ресторане?!

– Уже билеты были куплены, – важно кивнула головой Фира.

Но время триумфа длилось недолго. Ведьму, у которой актеры брали наркотики, убила ее же клиентка, которой та продавала снадобье. Колдунья напророчила, что любовник женится на девице. И он действительно женился – но на другой. А разъяренная клиентка сошла с ума и убила ее. Любовник старухи-рестораторши повесился в своей квартире, а Игорь Баламут открыл стрельбу в «Канители». И тоже погиб.

– Последствия наркотиков… – задумчиво сказал Володя, – я уже слышал об этом…

И рассказал то, что ему говорили про подростков.

– Опять Жевахова гора… Я слышала про смерть гадалки, но не придала этому значения… – вздохнула Таня.

– А потому, что место там задохлое, раньше колдунов сжигали! – встряла, не сдержавшись, Фира.

– Что значит сжигали? – удивилась Таня, в первый раз слышавшая о таком.

– А вот так, тайком, – кого подозревали в колдовстве, бабку, знахарку какую, волокли на Жевахову гору, вырывали там яму, бросали туда и в яме сжигали, – пояснила Фира, – я о таком давно слышала. Знающие люди рассказывали. Потому и хороводят там злые духи – место-то гиблое!

В зале уменьшилось количество народу, и Таня с Володей без труда заняли один из свободных столиков в глубине.

– Там, скорей всего, лаборатория, – сказала Таня, – там делают наркотик и привозят его в город. А говорят, что якобы поставляют контрабандой. Поэтому Котовский так сильно и заинтересован в контроле. Это же огромные деньги. Легкие деньги. А Котовский очень любит деньги, всегда любил. И всегда был жаден. А Зайдер пытается ему помешать.

– Плохо, что в такое влез Туча, – нахмурился Володя, – боюсь, чтобы его не сделали крайним.

– Да ладно, Туча умеет за себя постоять. Сколько уже стоял, – нахмурилась Таня.

– Давай найдем эту солянку! – предложил Володя. – Посмотрим, что к чему!

– Да, это нужно сделать, – кивнула Таня. – И еще – мы знаем теперь, за что убили Цилю и Виктора. Он узнал все о новом наркотике и о роли Котовского во всем этом. Нужно было заставить его замолчать.

– Ну а мы молчать не будем, – сказал Володя. – Давай сходим на Жевахову гору завтра?

Таня кивнула – со счастливыми глазами. Так радуются девушки, когда их приглашают на свидание.