Глава 26

Позвонила моя подруга Лида — и последняя пассия моего отца, которая в эти дни проживала на Кипре вместе с дочерью — моей сестрой и одновременно крестницей. Там у отца тоже есть дом, в котором и мне доводилось бывать. Она сообщила, что завтра должен прилететь Славик.

— Хоть не так скучно будет, — вздохнула Лида. — Ты не знаешь, сколько мне еще тут взаперти сидеть?

Я подозревала, что в ближайшее время Лида в Россию не вернется, раз отец решил туда от греха подальше отправить еще и Славика.

Пострадавшая во время взрыва во Дворце культуры Агриппина шла на поправку, если не считать лица. Отец сказал, что пластические операции ей будут делать на Кипре и чтобы Агриппина туда собиралась сразу после выхода из больницы, где проходит лечение. Жертв оказалось гораздо меньше, чем предполагали изначально — народ, к счастью, был рассредоточен по зданию. Арестовали каких-то боевиков, которые упорно не признавались, что совершили этот теракт, но его одобряли, так как нечего мусульманкам, да и другим девушкам тоже расхаживать по сцене в купальниках. Никому не известная ранее террористическая группа стала широко известной, открывала в Интернете сайт за сайтом, их упорно закрывал Роспотребнадзор, но там, где у гидры отрубили одну голову, тут же вырастали две, а то и три новые. К тому же православный депутат, известный борец с геями, который ранее выступал против детских конкурсов красоты, неожиданно (хотя от него всего ожидать можно) поддержал идею запрета выхода женщин на сцену в купальниках. Конечно, не методом совершения террористических актов в местах проведения конкурсов красоты, но высказался, что православным тоже нечего в полуголом виде по сцене дефилировать, и ни один нормальный православный отец не позволит своей дочери участвовать в таких конкурсах. Так что идея у террористов была правильная, а метод ее донесения до широких масс неправильный. Дискуссия разгорелась с новой силой, и в нее стало включаться все больше и больше людей.

Даже мой отец публично высказался, заявив, что всегда любил моделей, и жены, и любовницы, и дочери у него модели, и ему приятно смотреть на полуголых девок с хорошими фигурами. А если вся закутанная, то он вообще смотреть не будет, чтобы потом не разочароваться. Представители другой стороны тут же напомнили ему про меня — самую успешную из всех его детей, которая ни в каких конкурсах красоты никогда не участвовала, но тем не менее гораздо известнее всех его дочерей и жен из моделей, вместе взятых. Я взяла и выложила свое фото в купальнике. Тут же получила несколько предложений руки и сердца. А сколько комплиментов…

Папа позвонил и спросил, чем это я занимаюсь в Интернете. Я ответила, что повышаю самооценку.

— Она у тебя что, заниженная? — удивился родитель и спросил про ближайшие планы.

Я рассказала про звонок Потапа Прокопьевича, отца Бенедикта и свое намерение съездить в очередной раз в Новгород. Заодно спросила про Лотара.

— У бабы из гостиницы живет, носа не кажет из дома. Можешь заехать в гости и проведать обоих.

Я спросила, когда Лотар собирается в родное королевство.

— А я почем знаю? — ответил папа. — Изъявит желание — доставим.

Мамочка, по словам отца, все еще находилась во французской клинике и пыталась забеременеть от беглого банкира Бородулина. О местонахождении Наташки он не знал и знать не хотел.

В пятницу утром я покидала в сумку побольше вещей и поехала на работу. Мои сопровождающие были предупреждены, что мы опять едем в Новгород. Номер в известной мне гостинице я забронировала на две ночи — с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье. Предупредила, что буду с телохранителями. Надеюсь, что хоть в воскресенье мне удастся вернуться в родной город.

Около часа дня позвонил отец и приказал двигать в направлении Лиговского проспекта, адрес назвал точный и объяснил, что это новый дом-встройка.

У этого дома я никогда не была, но, подъехав, отметила, что он очень удачно встроен в старый фонд — стиль выдержан, хотя внутри, конечно, все было совсем не так, как у соседей.

Перед домом стояли машина полиции и труповозка. Я узнала папин внедорожник, внутри никто не сидел. Дежуривший у входа сотрудник органов глянул в мой паспорт и позволил пройти. Тело-хранители остались в машине.

Что я делаю в этом доме? Что здесь делает отец? Кого еще убили?

Славик и моя младшая сестра вместе с Лидой на Кипре, братец прислал СМС с приглашением к ним присоединиться. Но какой Кипр? Туда мне было просто некогда лететь. Брат-барон, которого я никогда в жизни не видела, в Англии со своей матерью. Агриппина пока еще в больнице. Наташка? Так она же проживает в их с матерью квартире. Или ей какой-то любовник купил квартиру в этом доме? Но она же вроде должна пытаться забеременеть от Бородулина! Беглому банкиру путь в Россию заказан. Значит, Наташка в Лотиании. Или в Англии, или где-то в материковой Европе.

Первым я увидела папиного телохранителя Колю, стоявшего с мрачным видом. Вообще у Коли вид всегда мрачный, но тут Коля был воплощением черной тучи, из которой вот-вот полетят молнии и раздастся гром. В квартире, дверь в которую была раскрыта, рыдала женщина, несколько мужчин говорили одновременно. Я вопросительно посмотрела на Колю.

— Василий, — произнес он одно слово.

— Что Василий? — спросила я шепотом, уже зная ответ.

Из квартиры вышел папа в сопровождении двух мужчин в штатском. Отец постарел за те несколько дней, которые мы с ним не виделись! В глазах стояли слезы.

Мы обнялись. Отец разрыдался у меня на плече. Человек, который, как я знала, не плакал никогда! Но он же не железный! А тут целая цепочка — Жан, Петр, Люся, чуть не погибла Агриппина, теперь Василий…

Но неужели все-таки убивают детей моего отца?!

— На мне порча, Ларка! Правильно та баба сказала. Ты знаешь, кто может снять порчу?

— Папа, это чушь.

— Это не чушь! Ты понимаешь, что гибнут мои дети? Гибнут самыми разными способами! Один за другим! Это не один человек организует. Это все разные смерти! То террористы, то отравление. Что мне делать?!

— Вначале успокоиться, — сказал официальный начальственный голос. — А потом хорошо подумать, кто может вам мстить. Если это, конечно, на самом деле мстят вам. Давайте пройдем в кухню и побеседуем.

Мужчина в штатском представился, показал мне удостоверение. Я не стала читать, что там написано, и просто спросила, как умер Василий и что он делал в этой квартире.

Оказалось, что квартира была куплена Василием на имя его любовницы, которая продолжала рыдать. Они встречались уже года три. Василий не собирался уходить из семьи, где у него было трое детей, но имел постоянную подругу на стороне. Я подумала про себя, что, возможно, и не одну. Этой женщине, которая сидела на огромной кухне, выполнявшей и роль столовой, на вид было лет двадцать семь, но в эти минуты она выглядела ужасно. Изможденное, серое лицо, вообще без косметики, ввалившиеся, красные и уже припухшие глаза. Она привалилась к стене и прижимала руки к животу. Она беременна? Она любила Василия? Или оплакивала потерю богатого спонсора?

В комнате продолжали разговаривать мужчины. Старший чин, который выходил на лестницу, кивнул мне на стул за тем же столом, за которым рыдала подруга Василия, сел сам, рядом устроился отец и закрыл лицо руками. Коля привалился могучим плечом к стене. Вскоре в кухне появились еще двое, один — явно сотрудник органов, второй — нет. Второй был какой-то… растрепанный. Нет, волосы у него лежали нормально, но он был немного не в себе.

Старший полицейский чин посмотрел на меня и спросил, знакома ли я с Андреем Николаевичем Перепелкиным и Тамарой Николаевной Перепелкиной. Значит, брат и сестра? Я ответила, что нет, вижу их в первый раз в жизни и об их существовании ни вообще, ни в жизни Василия, в частности, не знала.

— Вася говорил, что если вдруг что-то случится, звонить отцу, а если до отца не дозвониться, или его в стране нет, то вам, Лариса, — сквозь рыдания сообщила Тамара Николаевна.

— Я сказал, что надо сразу звонить в полицию, — встрял Андрей Николаевич. — И позвонил. А Тамара позвонила Ивану Васильевичу.

— Вы все правильно сделали, Андрей Николаевич, — похвалил полицейский.

— Как умер Василий? — спросила я. — Его убили?

— Налицо все признаки отравления, — сообщил полицейский. — Сейчас эксперт возьмет на анализ рвотные массы, коньяк и продукты уже упаковали.

— Я сама только что из больницы, — прорыдала Тамара Николаевна. — Из Боткинской. С отравлением.

— Я ее с утра забрал, — сообщил Тамарин брат, обращаясь ко мне. Остальные, вероятно, уже все знали. — Мы сюда приехали, а он тут…

— Холодный! — зарыдала Тамара.

— А вы чем отравились? — спросила я у Тамары.

— Салатом.

— Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не покупала магазинные салаты! — рявкнул брат. — Неизвестно же, сколько они там лежат. Ну, неужели самой не порезать! Тома, это же твое здоровье! Это же не первое отравление!

— Но такое сильное — первое? — спросил полицейский.

— Да, в больницу в первый раз попала. И «Скорая» сразу в инфекционную повезла.

— Кто вызывал «Скорую»? — спросил полицейский.

— Вася, — прорыдала Тамара. — Он вовремя приехал… Я тут загибалась.

— Вы были в таком состоянии, что не могли сами вызвать «Скорую»? — спросила я у Тамары. — Но смогли позвонить Васе?

— Она ему не звонила. Он сам приехал — на ее счастье, — пояснил Андрей Николаевич. — Вызвал «Скорую», мне позвонил. Вася испугался. И я испугался, потому что у нее голова кружилась и «мушки» перед глазами бегали. Ну и рвота, понос — обычные дела. То есть к моменту Васиного появления она уже не могла сама до туалета добраться, в комнате лежала чуть ли не в коме. Лихорадило ее, холодным потом покрылась. Слава богу, вытянули.

— Но Вася никогда не ел магазинные салаты! — воскликнула Тамара. — Он, как и ты, меня ругал, и сам бы есть их не стал. Он чем-то другим отравился! И я же десять дней назад отравилась! Где тот салат?!

Полицейский спросил у меня и отца, когда мы в последний раз видели Васю или говорили с ним по телефону. Я его видела на похоронах Петра, мы вообще с Васей мало общались, отец с Колей, как оказалось, видели его два дня назад. Вася был абсолютно здоров.

— Сегодня — то есть вчера — он сюда приехал, чтобы дождаться вас? — спросил полицейский у Тамары.

— Нет. Он… здесь иногда встречался с какими-то людьми. Не с женщинами, а… партнерами, что ли? Я не знаю. Я не спрашивала. Он мне говорил, чтобы я приготовила стол на двоих, на троих — закуски, выпивку — и уматывала часа на четыре. Я все делала, как он велел. Потом убирала. Я так понимаю, что они тут ели и разговаривали. Никогда ничего не ломали, не били. То есть все культурно было. Один раз кто-то мимо унитаза написал. Так что точно мужики. Он в любой день, пока меня не было, мог приехать. И вчера, и позавчера.

Андрей Николаевич встрял и сказал, что квартиру после того, как Тамару увезла «Скорая», убирала их мать. Мать тоже всегда ругала Тамару за покупные салаты. Она выбросила все старые продукты. До сегодняшнего дня никто из их семьи в этой квартире больше не появлялся.

— То есть у вас была инфекция? — уточнил полицейский у Тамары.

— Да, что-то нехорошее размножилось в салате. Я не могу повторить. Но мне в больнице сказали, что я у них такая не первая.

— И тоже велели, чтобы салаты больше не ела! — рявкнул брат. — Дошло до тебя или нет?!

— Василий Большаков мог сам привезти еду? — спросил полицейский.

— Мог, — кивнула Тамара. — Он же знал, что я в больнице.

— А коньяк?

— Выпивку он вообще всегда сам привозил. Я только пиво покупала.

— То есть смерть Васи — скорее всего, случайность? — спросила я у полицейского. — В квартире не оказалось никого, кто бы вызвал «Скорую?

— Лариса Ивановна, я не очень верю в случайности, в особенности две подряд в одной и той же квартире.

— Но я ела салат, а Вася никогда…

— Помолчи! — рявкнул брат, который внимательно слушал.

— Вы могли решить, что отравились магазинным салатом, тем более раз вам и в прошлом от них бывало плохо. И в больнице могли решить, что вы отравились салатом. Картина у разных отравлений похожая. Но я съезжу в больницу, наши специалисты изучат вашу историю болезни, и я попрошу врачей посмотреть на нее под новым углом, в особенности после того, как будут готовы результаты вскрытия. Вообще я бы посоветовал вам временно пожить у мамы или у брата. На всякий случай. Тем более у вас организм ослаблен, вы полностью не восстановились, а тут еще один стресс.

— Вы считаете, что может быть отравлена квартира?! — воскликнул Андрей Николаевич.

— Пока я ничего не считаю. Давайте дождемся результатов экспертиз. Но не надо рисковать зря.

Полицейский записал мой телефон, спросил, кто еще есть из родственников у Василия. И тут я подумала про тетю Иру. Она же лишилась обоих сыновей! А дети Васи — это внуки другой бабушки, и с невесткой у тети Иры не самые лучшие отношения. Любимым ребенком был Петр, она ждала внуков от Петра, но не дождалась.

— Сейчас поедем к тете Ире, — безапелляционно сказала я отцу.

— Похороны организуем, — веско произнес Коля и продиктовал свой телефон полицейскому. — Сообщите, пожалуйста, когда можно будет забрать тело.