Глава 12

— Где ты находился после прибытия в Россию? Насколько я поняла, на мою дачу тебя отвезли, когда мой отец собрался в Лотианию на похороны Жана? До этого где ты был?

— На другой даче. На старой. Твой отец там живет с этим своим мордоворотом в красных трусах и еще какими-то мужчинами.

Я поняла, про какой дом говорил Лотар. Это был дом папиного друга, дяди Юры, который погиб в девяностые. Папа часто говорит, что должен жить за двоих — за себя и за дядю Юру. Вроде бы должен был погибнуть мой отец, а погиб его друг, который вместо папы поехал на «стрелку», потому что папа свалился с температурой под сорок. Никогда даже не простужался, а тут ангина, говорить не мог. Или просто у папы ангел-хранитель оказался сильнее? Я плохо помню дядю Юру, то есть я его представляю по фотографиям. Они есть во всех местах, где живет мой отец. Я знаю, что папа иногда разговаривает с дядей Юрой. Ни детей, ни жен у дяди Юры не осталось. Может, папа поэтому так старался оставить побольше потомства? Хотя, конечно, нет. Просто так получилось. Я знаю, что дядя Юра дважды был свидетелем на папиных свадьбах — с тетей Ирой и во время первого бракосочетания с моей матерью. И он же стал моим крестным. После смерти дяди Юры оказалось, что он оставил завещание. Чувствовал, что ему не суждено прожить долгую жизнь? Все досталось моему отцу. Родителей дяди Юры уже не было в живых, а брата и сестру он не хотел ни видеть, ни слышать. Они попытались что-то получить, но что они могли сделать против папы?

Большую часть времени, проводимого в России, папа проводит на даче дяди Юры, построенной то ли в конце восьмидесятых, то ли в начале девяностых. Мне он отдельную дачу выстроил, когда появился первый ребенок. «Нечего сюда детей таскать, — сказал папа про дачу дяди Юры. — А за город вывозить надо». У нас с бабушкой своей дачи никогда не было, ни она, ни я их не любили. Папа называет нас урбанистками. Но мне на самом деле комфортнее в городской квартире. Конечно, моя дача — это совсем не то, что наши граждане строили на шести сотках, полученных от предприятий, на которых работали. На заводе, теперь принадлежащем мне, в советские времена тоже раздавали участки. Мы с бабушкой тогда сели на кухне друг напротив друга и обсудили все плюсы и минусы. Я была ребенком, но бабушка всегда относилась ко мне как к равной, требовала высказывать свое мнение, учила меня его формировать и обосновывать. Учила вести переговоры! Никаких слез и тем более истерик. Четкая, обоснованная позиция. Как мне в дальнейшем помогли бабушкины уроки! Даже в общении с отцом. Он, по словам бабушки, в юные годы учиться не хотел. Правда, потом признал свою ошибку, наверстал — и меня направлял на путь истинный. Впрочем, он направлял всех своих детей. Не со всеми получилось. Но это уже другой вопрос.

А тогда мы с бабушкой решили, что дача нам не нужна. Она работала, я не хотела с ней надолго расставаться и отказывалась даже ехать в лагерь. Летом у меня начинался новый семестр или четверть. Бабушка обучала меня будущей профессии. Уже лет в тринадцать я четко знала, что хочу работать на фармацевтическом производстве (быть его директором я тогда даже не мечтала) и активно его изучала. Бабушка каким-то образом пристраивала меня поработать (не знаю, как именно это оформлялось), я получала зарплату и изучала то производство, которым теперь руковожу. И все на предприятии знают, что лапшу мне на уши не навешать! И на других моих заводах это быстро усвоили.

К тому же мы жили рядом с карьером, куда я ходила купаться и загорать. Многие из моих школьных друзей оставались в городе. Мулатке Лиде, с которой мы вместе обучались самообороне, ехать вообще было некуда, и у ее бабушки денег не было ни на какие Лидины поездки. Время от времени, как я уже говорила, мы с бабушкой ездили на дачу к тете Ире, где проводили лето мои братья Василий и Петр. Иногда бабушка меня там оставляла на несколько дней. Мне было там классно, но вскоре я начинала хотеть домой.

А новая дача… Бабушка немного изменила отношение к ней. Да и теперь она там с правнуками. И ей на самом деле нужен свежий воздух, регулярные прогулки. В городе это сложно. Я не могу с ней гулять — я падаю вечером от усталости. Алтынгуль занимается в первую очередь детьми. В общем, им всем удобнее (и полезнее) теплую половину года проводить на отстроенной папой даче, то есть в особняке. Там есть все удобства, на огороженной территории имеется и озеро. Там много детей, бабушке тоже есть с кем общаться — не бабки у подъезда, критикующие всех и вся, а две бабушки внуков, создавших свой бизнес. Хотя я знаю, что бабушка скучает без меня, а я скучаю без нее. Но в целом мне скучать особо некогда.

Я работаю с утра до ночи. Как я уже говорила, два раза в неделю Алтынгуль приезжает в город — убрать нашу городскую квартиру, где я проживаю круглогодично, а дети и бабушка — зимнюю половину года. То есть убирает она один раз, второй раз она только докупает мне продукты и готовит. Правда, старшему в этом году идти в школу… Придется раньше возвращаться с дачи. Но я еще не думала о том, как мы организуем нашу жизнь осенью. До нее еще дожить надо. Он пойдет в ближайшую к дому школу. Я в ней училась, многие учителя работают до сих пор, а супер-пупер выпендрежный лицей я считаю лишним. Пусть получит базовое образование, остальное мы дома добавим, после того как ребенок определится, что хочет делать по жизни. Ведь в нем, к сожалению, присутствуют гены моей сестрицы Наташеньки.

Но это было лирическое или даже ностальгическое отступление. Следовало возвращаться к Лотару. Значит, для начала его отвезли на дачу к дяде Юре. Там, вероятно, он ждал новые документы. Нельзя исключать, что их даже делали там! Хотя нет, его без документов перевезли ко мне. Или кто-то еще приехал? На даче у папы разные личности пережидают бурю за высоким забором. Лотар Лотарович мог закопать один из медальонов там? Это было бы идиотизмом с его стороны.

— Ты на той даче ничего не оставил? — спросила я.

Принц покачал головой.

— Лариса, я не понимаю твоего отца, — выдал наследник одного из европейских престолов.

— Его многие не понимают, — с самым невозмутимым видом ответила я. — Но что именно тебе непонятно? Может, я смогу объяснить?

— Почему он так одевается? Или, может, правильнее будет сказать, не одевается? Он же невероятно богатый человек! И его адвокат. И все его ближайшее окружение. Почему их совершенно не волнует их внешний вид?

— Вот именно потому, что папа находится на том уровне, на котором можно послать всех подальше и одеваться так, как ему удобно. Или ходить в одних старых трусах, потому что ему в них комфортно. И живет он не во дворце, где нужно соблюдать протокол. Конечно, если надо, папа оденется и как надо. Но если можно избежать официального приема, он на него не пойдет, потому что терпеть не может смокинги и даже пиджаки с галстуками. Например, не пошел на день рождения олигарха Безденежных, отправив от нашей семьи меня. А я заскучала, и тебе повезло, что заскучала, потому что иначе, возможно, те трое типов увезли бы тебя к своему боссу, и пришлось бы тебе идти под венец с его дочерью.

— Я никогда не смогу во дворце одеваться так, как хочу, — печально сказал принц. — У нас обязательно соблюдать протокол. Даже на завтрак. Даже когда присутствуют только мама, отец и мы с братьями. Я никогда не завтракал так, как на даче твоего отца, Лариса. Я же уже много лет езжу по археологическим экспедициям, и там нет никакого протокола, и никто не зовет меня «ваше высочество». Мне нравится простая и непринужденная обстановка в экспедициях. Но все равно! У твоего отца…

— Я не поняла: тебе понравилось или не понравилось?

— Понравилось! Я никогда не пил национальный русский напиток рассол с утра! Я никогда не пил настоящий русский самогон со смородиновыми листьями. Зеленого цвета! В Европе говорят, что русский самогон — это кошмар и ужас. А тут просыпаешься — и голова не болит. А закуска…

Я хмыкнула. Блюда, которые собственноручно готовили российский олигарх, бывший браток, бывший зэк, а также электрик и подданный королевства Лотиания и его личный телохранитель Коля, спец по самогону (рецепт передала прабабка), произвели на европейского принца большое впечатление. Интересно, после которой рюмки Колиного самогона принц погрузился в нирвану?

Но он не понял, почему эти люди, которые, как кажется, все умеют делать руками, никак не соберутся починить пол в том месте, где провалилась доска, почему не вставят новое стекло, и вместо него уже года три (как понял Лотар) там приделана фанера, почему на крыльце с одной стороны качаются перила.

— Так если это никому не мешает? — сказала я. — Если что-то на самом деле вызывает дискомфорт, они починят. И женщин на той даче не бывает, чтобы мужикам на мозги капать и наконец заставить что-то сделать.

— Я упал, — сказал Лотар. — Вот теперь хромаю на другую ногу.

Значит, я правильно заметила, что теперь другая нога пострадала.

— И тебе предложили самому починить крыльцо, пол и что там еще сломано? — спросила я вслух.

Лотар кивнул.

— И даже сказали, где инструменты лежат. А сами дальше футбол смотрели.

— А ты?

— Перила починил. Потом мне налили самогону, мы все отметили починку перил. Нога прошла. Правда, прихрамываю сейчас.

Я долго смеялась. Если бы мировая желтая пресса, и не только желтая, знала, чем европейский принц занимался на старой даче у российского олигарха, бывшего братка и бывшего зэка! А Лотар еще сказал, что специально попросил Алтынгуль купить ему рваные джинсы, которые раньше никогда бы не надел.

Я спросила у европейского принца, смотрел ли он когда-нибудь экранизированные русские сказки или фильмы про русских героев. Он не смотрел. Я же пояснила, что если фильм сделан правдиво и режиссер хорошо знает истинно русскую жизнь, то у героя, отправляющегося на борьбу со Змеем Горынычем, любым врагом, чудищем, мировым злом, за спиной остается покосившийся забор с калиткой, висящей на одной петле, просевший или покосившийся дом — в общем, многое, требующее ремонта. Провожает героя на борьбу со злом и монстром или мать, или жена, которые и остаются в этом покосившемся доме. Герою всегда было недосуг ремонтировать дом и поправлять забор. Но пришел враг на территорию Руси — и он идет с ним сражаться и побеждает. А его женщины ждут его дома. Если уж совсем невмоготу, сами ремонтируют дом.

— И ты так научилась чинить розетки? — спросил принц.

Я пояснила, что чинить розетки, краны и многое другое меня научила бабушка, а потом вкратце рассказала историю нашей семьи. Главой нашего рода мы (бабушка, отец, я) считаем бабушкиного деда, моего прапрадеда. Он был из бедной семьи, но женился на дочке мельника. Будущий тесть увидел в парне потенциал. Парень учился, как только мог, тесть помог ему получить диплом инженера.

Прапрадед мог бы спокойно жить при мельнице, а его понесло в Сибирь строить Сибирскую железную дорогу, или Великий сибирский железнодорожный путь. Прапрабабка тогда еще только с двумя детьми осталась в Тверской губернии. Прапрадед строил, продвигаясь все дальше и дальше, потом забрал жену, и они осели в Новосибирске. В общей сложности у них было девять детей, они получили дом на новом месте жительства. Потом пришли красные комиссары, которые захотели или вообще отобрать дом, или, по крайней мере, «уплотнить» семью железнодорожника. Дом отстояла бабка. Прапрадед опять что-то где-то строил. А она сказала: у меня девять детей, дом не отдам, и все. Но поскольку советской России железнодорожные инженеры требовались не меньше, чем царской, да и дед был из семьи бедных крестьян, и дело происходило далеко от столиц, семью не тронули. Только неграмотную прапрабабку лишили права голоса, что ее вообще-то мало трогало. Она детей поднимала, и слово «лишенка» (так называли лишенных избирательных прав и других гражданских прав «по социальным признакам») понимала не в том значении, в котором оно использовалось в молодой советской России. В ее понимании она лишенкой не была. В Великую Отечественную прапрадед не мог быть призван в силу возраста, но работал, и в самые тяжелые зимы работал каждую ночь — переключал стрелки. Ведь шли поезда с людьми, оружием, боеприпасами, продуктами. Не ошибся ни разу. Ходил ночами вдоль полотна, которое заметало снегом и которое тут же чистили. И именно он говорил: «Стоп! Вот здесь». Он точно знал, где находятся стрелки. В войну в Новосибирск разлетевшиеся в разные места дети прислали своих детей. И у моего прапрадеда и прапрабабки их на руках оказалось аж пятнадцать человек. Там провела войну и моя бабушка, которая меня вырастила. Ее успели вывезти из Ленинграда. После ночной работы прапрадед всегда приносил сахар и делил его на всех внуков. Выжили все пятнадцать. Прапрадед прожил сто четыре года. На похороны съехались потомки со всей страны, пришли тысячи человек, которые его знали и уважали, или про него знали. Работал он до ста трех лет, только последний год сильно болел.

И у этого человека, который строил Сибирскую железную дорогу, который столько сделал в войну и для семьи, и не для семьи, который, можно сказать, сам вытянул себя за уши из бедной крестьянской семьи, дом всегда был «косой». Мой прадед, один из девяти детей, уехавший в свое время в Ленинград, погиб на фронте, прабабка подняла бабку, та замуж не вышла, родила моего отца. Но и прабабка, и бабка могли в доме выполнить всю мужскую работу. Мужиков было мало, на всех не хватало, а многие из оставшихся продолжали борьбу с мировым злом, женщинам нужно было рассчитывать на себя и поднимать детей. И бабка одна вырастила моего отца, потом меня. И научила очень многому. Таких женщин в России немало.

Моя бабушка считает, что мой отец очень похож на главу нашего рода. Кто мог подумать, что папа станет олигархом из списка Forbes? Но ведь тоже вытянул себя за волосы. У него не было никаких преимуществ перед многими другими «братками-спортсменами», но ведь смог с «чудами-юдами» сразиться и победить. А на дом времени никогда не хватало.

— Спасибо за объяснения, Лариса, — поблагодарил Лотар. — Я многое понял про ваш национальный характер. Про ваших женщин и мужчин.

Конечно, с Лотаром общаться было приятно, но пора и честь знать. Я посмотрела на часы. Времени на сон оставалось совсем мало.

— Лариса, можно я останусь? — спросил Лотар.

Я в первый момент не поняла, о чем он говорит. Мысли были совсем о другом. Я хлопнула глазами, но спросить ничего не успела — наследный принц оказался человеком действия. Доводилось мне слышать (в частности, от сестрицы Наташеньки), что английские господа благородных кровей не отличаются живостью и умениями в постели. Про европейского принца другой национальности такого сказать было нельзя! Возможно, он вобрал в себя все лучшее из всех кровей, которые в нем смешались. Про сон и усталость я на какое-то время совершенно забыла. А потом отключилась — будто кто-то выключателем щелкнул. Правильно я считала себя «неразбуженной» женщиной! Нашелся человек и «разбудил».