Акт I
Сцена 3
Над сценой письмо, написанное четким, уверенным почерком:
«Дорогая мисс Гонда!
Я неизвестный художник. Но я знаю, до каких высот сумею подняться, ведь у меня есть святое знамя, не способное пасть! – это знамя Вы. Я рисую одну только Вас. Вы, богиня, присутствуете на каждом моем холсте. Я никогда не видел Вас живой. Но мне это и не нужно. Я могу нарисовать Ваше лицо с закрытыми глазами. Потому лишь, что моя душа представляет собой только зеркало, в котором отражается ваша душа. Однажды Вы услышите, как обо мне заговорят. А пока примите это письмо, как первую дань от Вашего преданного служителя…
Дуайт Лэнгли.
…Норманди-авеню, Лос-Анджелес,
Калифорния».
Гаснет свет, экран исчезает, и на сцене появляется мастерская Дуайта Лэнгли. Просторная комната, обставленная броско, с вызовом и даже вульгарно, производит впечатление театральной декорации. Посреди задней стены большое окно, за окном видны темное небо и верхушки деревьев; слева дверь на улицу, на правой стене, в глубине, дверь в другую комнату. На стенах, мольбертах и полу множество картин и набросков; все они изображают Кей Гонду – одну головку, в полный рост, в современной одежде и в развевающихся драпировках, обнаженной.
Комната заполнена разношерстной публикой; присутствуют мужчины и женщины во всевозможных нарядах: от фраков и вечерних платьев до пляжных пижам и широких брюк, слишком уж процветающих незаметно. Однако всех присутствующих объединяет общая черта – бокал в руке, и по всему видно, что уже не первый.
Дуайт Лэнгли развалился на диване; он молод, красив, смуглолиц; темная шевелюра растрепана, улыбка надменна, но неотразима. Юнис Хэммонд держится в стороне от гостей, ее глаза беспрестанно с беспокойством обращаются к Лэнгли; эта красивая, молодая женщина, тихая, неразговорчивая, одета в изящное черное платье, явно более дорогое, чем одежда остальных присутствующих.
Когда зажигается свет, все гости поднимают бокалы за здоровье Лэнгли, заглушая сиплую музыку, пробивающуюся из радиоприемника.
Мужчина в костюме. За Лэнни!
Мужчина в свитере. За Дуайта Лэнгли Калифорнийского!
Женщина в вечернем платье. За победителя и лучшего из нас пьют веселые проигравшие!
Трагически настроенный джентльмен. За величайшего художника всех времен!
Лэнгли (встает, делает благодарственный жест рукой, лаконично). Благодарю.
Все пьют. Кто-то роняет бокал, он со звоном разбивается. Лэнгли уходит в сторону. Юнис приближается к нему.
Юнис (протягивая к нему свой бокал, нежным шепотом). За тот день, о котором мы так давно мечтаем, дорогой.
Лэнгли (оборачивается к ней, равнодушно). А… да-да… (Чокается с ней, не глядя.)
Женщина в шароварах (обращаясь к ней). Не пытайся прибрать его к рукам, Юнис. Даже не пробуй. Отныне Дуайт Лэнгли принадлежит всему миру!
Женщина в вечернем платье. Ни в коем случае не хочу умалять достижение Лэнни, но должна сказать, что величайшая выставка десятилетия выглядела слабовато. Два-три холста с идеей, но остальные бездарны… и хватает же в наше время наглости, чтобы выставлять такое…
Женоподобный молодой человек. Боже мой! Это просто хлам!
Мужчина в костюме. Но Лэнни их всех уделал! Первая премия десятилетия!
Лэнгли (без тени смущения). Вас это удивляет?
Трагически настроенный джентльмен. Потому что Лэнни гений!
Женоподобный молодой человек. Абсолютно согласен! Настоящий гений!
Лэнгли идет к буфету, чтобы наполнить свой бокал. Юнис оказывается рядом с ним и берет его под руку.
Юнис (тихо, с нежностью). Дуайт, мы и минуты не были наедине, и я не могла тебя поздравить. Но сейчас я хочу сделать это. Я слишком счастлива, слишком горда тобой, чтобы выразить свое чувство словами, но я хочу, чтобы ты понял… мой любимый… насколько много для меня значит твоя победа.
Лэнгли (избавляясь от ее руки, равнодушным голосом). Спасибо тебе.
Юнис. Я не могу забыть прошедшие годы. Помнишь, уверенность в собственных силах подчас оставляла тебя, но я не сомневалась в твоем будущем и…
Лэнгли. Не надо сейчас об этом, ладно?
Юнис (с деланным смехом). Не надо. Я знаю это. Ужасно дурной тон. (Не удержавшись.) Но я ничего не могу поделать с собой. Я люблю тебя.
Лэнгли. Я знаю. (Отходит от нее.)
Блондинка (сидящая на диване рядом с женщиной в шароварах). Иди к нам, Лэнни! Когда-то еще посчастливится посидеть рядом с настоящим гением!
Лэнгли (усаживается на диван между двумя женщинами). Привет.
Женщина в шароварах (обнимая его за плечи). Лэнгли, твоя картина у меня никак из памяти не уйдет. Я буквально вижу ее внутренним взором. Она буквально не дает мне покоя.
Лэнгли (покровительственно). Она вам понравилась?
Женщина в шароварах. Я в нее влюбилась. Но какое название ты для нее придумал. Как же она называлась? Надежда, Вера… Милосердие? Нет. Подожди-ка. Свобода, Равенство или…
Лэнгли. «Цельность».
Женщина в шароварах. Точно. «Цельность». Но что же ты, дорогой, имел в виду?
Лэнгли. Не пытайтесь понять.
Мужчина в костюме. Но эта женщина! Женщина с вашей картины, Лэнгли! Друг мой, вы создали образец высокого искусства!
Женщина в шароварах. Это бледное лицо. И эти глаза. Глаза, которые смотрят прямо сквозь тебя!
Женщина в вечернем платье. Ты, конечно, знаешь, кто это?
Мужчина в костюме. Как всегда у него, Кей Гонда.
Мужчина в свитере. Скажи, Лэнни, ты хоть раз в жизни нарисовал другую женщину? С чего вдруг ты все рисуешь ее да ее?
Лэнгли. Художник говорит. Но не объясняет.
Женщина в шароварах. А кто знает о том, что на самом деле произошло между Гондой и Сэйерсом?
Мужчина в костюме. Держу пари, ее рук дело. Без нее обойтись никак не могло.
Женоподобный молодой человек. Представьте себе только Кей Гонду на виселице! Золотые волосы, черный капюшон и петля. Даже подумать жутко!
Женщина в вечернем платье. Новая тема для тебя, Лэнни. «Кей Гонда на виселице».
Лэнгли (в ярости). Заткнитесь все! Она этого не делала! Не смейте обсуждать ее в моем доме!
Гости на миг затихают.
Мужчина в костюме. Воображаю, какое наследство оставил этот Сэйерс.
Женщина в шароварах. В газетах пишут, что он еще больше разбогател в последнее время. Заключил сделку с «Юнайтед Калифорния Ойл» или с какой-то другой крупной корпорацией. Но теперь об этой сделке, наверно, нужно забыть.
Мужчина в свитере. Нет, вечерние газеты сообщили, что его сестра взяла управление в свои руки.
Женщина в вечернем платье. Но чем занимается полиция? Они арестовали кого-нибудь?
Мужчина в костюме. Неизвестно.
Женщина в вечернем платье. Ей-богу, смешно…
Мужчина в свитере. Послушай, Юнис, в этом доме осталась еще какая-нибудь выпивка? Лэнни спрашивать бесполезно. Он никогда не знает, где что лежит.
Мужчина в костюме (обнимая Юнис). Величайшая мамочка-сестренка-и-все-остальное-в-одном-флаконе, какой нет ни у одного художника в мире!
Юнис высвобождается не слишком резко, но с заметным неудовольствием.
Женоподобный молодой человек. А знаете, что Юнис штопает ему носки? Да-да! Я видел на нем заштопанные. Просто прелесть!
Мужчина в свитере. Женщина позади трона! Женщина, направлявшая его шаги, стиравшая ему рубашки и поддерживавшая его в тяжелые времена.
Женщина в вечернем платье (женщине в шароварах, вполголоса). Поддерживает в нем боевой дух… и его банковский счет.
Женщина в шароварах. Неужели… это правда?
Женщина в вечернем платье. Дорогая моя, это ни для кого не секрет. Откуда, как ты думаешь, он брал деньги «в тяжелые времена»? Из миллионов Хэммонда! Старый Хэммонд, конечно, выгнал свою дочь из дома, однако деньги у нее все равно есть.
Женоподобный молодой человек. О да, скажу я вам. Из высшего общества ее тоже выставили. Но она ни капельки об этом не жалеет, ни капельки.
Мужчина в свитере. Ну так как, Юнис? Где выпивка?
Юнис (с сомнением). Боюсь…
Лэнгли (встает). Она боится, что ей это придется не по вкусу. Но мы будем пить, одобряет она наше желание или нет. (С раздражением шарит в шкафах.)
Женщина в шароварах. Ну, правда, народ, уже поздно и…
Мужчина в костюме. Еще по рюмашечке, и топаем по домам.
Лэнгли. Эй, Юнис, а где у нас джин?
Юнис (открывает буфет и достает две бутылки, тихим голосом). Вот.
Мужчина в свитере. Ура! Сначала малютке!
Все кидаются к бутылкам.
Мужчина в костюме. По одному бокальчику и сматываемся. Эй, все! Еще тост. За Дуайта Лэнгли и Юнис Хэммонд!
Юнис. За Дуайта Лэнгли и его будущее!
Одобрительный гул. Все пьют.
Все (хором). Речь, Лэнни!.. Да!.. Давай, Лэнни!.. Речь!.. Давай!
Лэнгли (забирается на стул и стоит на нем, слегка пошатываясь, говорит с наигранной искренностью). Горчайшим мгновением в жизни художника является миг его триумфа. Свое одиночество он может осознать, лишь оказавшись посреди толпы. Художник – это горн, вызывающий на битву, в которой никто не хочет участвовать. Мир не видит и не хочет видеть того, что открыто ему. Я призываю людей настежь распахнуть двери своих сердец для самого святого из того, что свято, однако эти двери остаются запертыми… навсегда… (Хочет что-то добавить, но потом безнадежно всплескивает руками и повторяет с выражением тихой грусти.) навсегда…
Аплодисменты. Общий шум обрывается стуком в дверь.
Лэнгли (подпрыгивает от неожиданности на стуле). Войдите!
Дверь открывается, и появляется разгневанная домовладелица в грязном китайском кимоно.
Домовладелица (пронзительно, с возмущением). Мистер Лэнгли, этому шуму необходимо положить конец! Вы хоть знаете, который час?
Лэнгли. Марш отсюда!
Домовладелица. Леди из триста пятнадцатой говорит, что вызовет полицию! Джентльмен из…
Лэнгли. Ты что, не расслышала меня! Убирайся! Думаешь, я останусь в твоем мерзком доме?
Юнис. Дуайт! (Домовладелице.) Мы будем соблюдать тишину, миссис Джонсон.
Домовладелица. То-то же! (Уходит сердитая.)
Юнис. Правда же, Дуайт, не надо…
Лэнгли. Ах, оставь меня в покое! Отныне никто не будет указывать мне, что делать!
Юнис. Но я только….
Лэнгли. Ты становишься отвратительной, ворчливой мещанкой!
Юнис застывает, глядя на него.
Женщина в шароварах. Ну это ты уже слишком, Лэнгли!
Лэнгли. Меня тошнит от твоего желания везде сунуть свой нос! Думаешь, ты навек приковала меня к себе цепями благодарности!
Юнис. Дуайт! Ты же не думаешь, что я…
Лэнгли. Я прекрасно знаю, что думаешь ты! Думаешь, ты меня купила? Думаешь, купила до конца жизни за какие-то счета от бакалейщика?
Юнис. Что ты говоришь! (Вдруг пронзительно кричит.) Я не понимаю тебя!
Мужчина в свитере. Слушай, Лэнгли, поспокойней, ты не соображаешь, что говоришь, ты…
Лэнгли (отталкивая его). Проваливай к дьяволу! Вы все можете проваливать к дьяволу, если хотите! (Обращаясь к Юнис.) Ну а ты…
Юнис. Дуайт… пожалуйста… не сейчас…
Лэнгли. Нет! Именно здесь и сейчас! Я хочу, чтобы все они слышали! (Гостям.) Так вы думаете, что я без нее не обойдусь? Я вам покажу! С меня хватит! (Обращаясь к Юнис.) Слышала? С меня хватит! (Юнис стоит неподвижно.) Я свободен! Я прославлюсь на весь мир! Вам такое и не снилось! Я готов встретить единственную женщину, которую хотел в своей жизни, – Кей Гонду! Все эти годы я ждал того дня, когда познакомлюсь с ней! Я жил только ради этого! И никто не встанет у меня на пути!
Юнис (идет к двери слева, вынимает свою шляпку и пальто из груды одежды в углу, оборачивается к нему, тихо говорит). Прощай, Дуайт… (Уходит.)
Секунду в комнате стоит мертвая тишина; первой начинает двигаться женщина в шароварах, она идет за своим пальто, потом поворачивается к Лэнгли.
Женщина в шароварах. Такова-то твоя «Цельность».
Лэнгли. Если ты хочешь этим поддеть меня… (Женщина в шароварах уходит, хлопнув дверью.) И катись к черту! (Остальным.) Проваливайте! Все! Вон!
Общая суматоха с шляпами и пальто.
Женщина в вечернем платье. Ну, если нас гонят такими словами…
Мужчина в костюме. Ничего, не обижайся, Лэнни немного перебрал.
Лэнгли (смягчаясь). Простите. Всем спасибо. Но сейчас я хочу побыть один.
Гости уходят, сконфуженно прощаясь.
Блондинка (уходит одной из последних. Замешкавшись, шепчет неуверенно). Лэнни…
Лэнгли. Вон! Вы все! (Она уходит. На сцене остается один Лэнгли, который с изумлением оглядывает руины своего интерьера. В дверь стучат.) Вон, я сказал! Чтобы духу вашего тут не было! (Стук повторяется. Он идет к двери, резко распахивает ее. Кей Гонда входит. Она стоит, глядя на него, не произнося ни слова. Он спрашивает нетерпеливо.) Ну? (Она не отвечает.) Чего надо?
Кей Гонда. Вы Дуайт Лэнгли?
Лэнгли. Да.
Кей Гонда. Мне нужна ваша помощь.
Лэнгли. Что стряслось?
Кей Гонда. Вы не знаете?
Лэнгли. Откуда я могу знать? Вообще, кто вы такая?
Кей Гонда (после паузы). Кей Гонда.
Лэнгли (смотрит на нее и разражается хохотом). Всего-то? А не Елена Троянская? И не мадам Дюбарри? (Она молча смотрит на него.) Хватит! В чем подвох?
Кей Гонда. Вы меня не узнаете?
Лэнгли (пренебрежительно рассматривает ее, держа руки в карманах и усмехаясь). Ну что же. Вы действительно похожи на Кей Гонду. Но и ее дублерша похожа на нее. И дюжина дюжин девиц в Голливуде. Чего вы хотите? Девушка, я все равно не могу устроить вас на студию. Я даже не могу обещать вам кинопробы. Откройте карты. Кто вы?
Кей Гонда. Вы не понимаете? Я в опасности. Мне надо спрятаться. Пожалуйста, позвольте мне остаться у вас на ночь.
Лэнгли. По-вашему, здесь что, ночлежка?
Кей Гонда. Мне некуда больше пойти.
Лэнгли. Старая голливудская сказка.
Кей Гонда. Они не станут искать меня здесь.
Лэнгли. Кто?
Кей Гонда. Полиция.
Лэнгли. В самом деле? Но почему Кей Гонда выбрала именно мой дом, чтобы спрятаться в нем? (Она приоткрывает сумочку, но потом закрывает ее и ничего не говорит.) Откуда мне знать, что вы действительно Кей Гонда? У вас есть доказательства?
Кей Гонда. Никаких. Вам придется положиться на свое зрение.
Лэнгли. Кончайте молоть вздор! Зачем вы здесь? Вы берете меня на… (Громкий стук в дверь.) Кто там? Это что, заговор?
Идет к двери и распахивает ее. Входит полицейский в форме. Кей Гонда быстро поворачивается к ним спиной.
Полисмен (добродушно). Добрый вечер. (Недоуменно оглядывается.) И где этот дебош, на который нам жаловались?
Лэнгли. Боже мой! Здесь нет никакого дебоша, офицер. Ко мне заходили несколько друзей, но они давно ушли.
Полисмен (с некоторым любопытством глядя на Кей Гонду). Между нами, нам часто жалуются на шум, который сильно преувеличивают. По мне, так нет ничего страшного, если молодежь немного повеселится.
Лэнгли (с интересом наблюдая за реакцией полицейского на Кей Гонду). Мы, действительно, никого не потревожили. Здесь нет ничего интересного для вас. Правда, офицер?
Полисмен. Да, сэр. Простите за беспокойство.
Лэнгли. Здесь, правда, нет никого, кроме нас, меня и этой девушки (показывает на Кей Гонду). Но если нужно, можете осмотреть помещение.
Полисмен. Нет, что вы, сэр. Не нужно. Спокойной ночи. (Уходит.)
Лэнгли (ждет, пока стихнут его шаги. Затем разражается хохотом). Вот тебя и разоблачили, моя девочка!
Кей Гонда. Каким образом?
Лэнгли. Здесь побывал коп. Если бы ты была Кей Гондой, а полиция тебя искала, неужели он не забрал бы тебя с собой?
Кей Гонда. Он не видел моего лица.
Лэнгли. Нет, он посмотрел. Ну ладно, признавайся, в какую игру ты играешь?
Кей Гонда (становится перед ним на свет). Дуайт Лэнгли! Посмотри на меня! И посмотри на мои портреты, которые ты написал! Неужели ты меня не узнаешь? Я всегда была рядом с тобой, когда ты работал, в твои лучшие часы. Или ты лгал самому себе?
Лэнгли. Только не надо впутывать сюда мои произведения. Мои произведения не имеют никакого отношения к твоей жизни и к моей тоже.
Кей Гонда. Но зачем нужны произведения, превозносящие то, в существовании чего не нуждаются?
Лэнгли (торжественно). Послушай. Кей Гонда – это воплощение красоты, которое я несу в мир, красоты, не достижимой для нас. Мы можем только воспевать эту красоту во всей ее недоступности. Такова миссия художника. Мы можем только стремиться к ней, но не способны обладать ею. Мы пытаемся, но всегда уступаем. В этом наша трагедия, но в отсутствии надежды наша слава. Убирайся!
Кей Гонда. Мне нужна ваша помощь.
Лэнгли. Убирайся!!!
Она бессильно роняет руки, поворачивается и уходит. Дуайт Лэнгли захлопывает дверь.
Занавес
