Мир вокруг зарябил, действительность поблекла, словно старая пожелтевшая фотография. Коридор времени открылся, щедро делясь воспоминаниями… Крейсер «Аврора» дал пушечный залп, ставший предвестником Октябрьской революции; обезумевшие толпы с криками и лозунгами ринулись на штурм Зимнего дворца. 22 июня 1941 года войска фашистской Германии без объявления войны подло напали на Советский Союз. Маленький городок Нюрнберг приковал к себе взгляды всего мира — самый масштабный судебный процесс в истории человечества: суд над страной, идеологией и десятками тысяч ее последователей. Первый человек с планеты Земля вступил в пределы космоса, им оказался советский гражданин Юрий Гагарин — краткое мгновение истории и огромнейший шаг для всего человечества. Денис закрыл глаза, картинки в мозгу замелькали еще быстрее — события переплетались, лица смешивались. Трип подходил к концу. Он открыл глаза и последнее, что увидел, были тысячи ликующих лиц, кричащих «Крым наш!».

Ноги ощутили твердую поверхность, Денис несколько раз глубоко вдохнул, подавляя приступ тошноты. Юля стояла рядом, она отпустила руку парня и сейчас тоже справлялась с последствиями межвременного проникновения. Они находились в центре площадки, покрытой мягкими матами, вокруг, как и в прошлый раз, стояли люди в белых халатах — сотрудники «Отдела истинности истории и граждан, попавших в петлю времени». Среди сотрудников Фадеев разглядел знакомые лица: профессор Лыков и секретарша Катенька уже спешили к возвратившимся.

— Крым наш? — удивленно пробормотал, Денис.

— Похоже, это легкий побочный эффект, вызванный действиями Сатановского, — предположила Юля.

— Неплохой такой побочный эффект, — ухмыльнулся Денис.

Пространство рядом разорвала сверкающая электрическая вспышка, и на матах появился Громов и Игорек, все еще находившийся без сознания.

— О, божечки?! — вскричала Катенька и кинулась к своей лежащей без чувств второй половинке.

— С ним все в порядке, — заверил ее Громов. — Просто получил случайный разряд электро-плазмы.

— Бедный мой маленький пусик, — словно курица-наседка засуетилась Катенька над телом здоровяка. — Константин Александрович, с ним правда будет все хорошо?

— Уверяю тебя, Катенька, — успокаивающе произнес шеф. — Через пару часов очухается.

— Ой, а как же Гризлик? — Блондинка всплеснула руками, затем отстегнула от пояса здоровяка пластиковый шар и раскрыла его. Из шара выпал обездвиженный хомяк. Катя поднесла его к уху и присушилась. — Кажется, сердечко бьется, — пролепетала она.

Громов хмыкнул, что-то пробормотал себе под нос, а затем ткнул пальцем в оказавшихся неподалеку парней в белых халатах:

— Вы двое, перенесите Игорька в лазарет, пусть Штерн его осмотрит… ну… и грызуна заодно.

Сотрудники кивнули и тут же кинулись выполнять приказ, подхватив тяжелое тело под руки, они кое-как взгромоздили Игорька на плечи и, пригибаясь под ним к полу, побрели к кабинету Штерна. Катя засеменила следом, держа в раскрытых ладошках Гризлика.

«Хомяк, раненый при выполнении государственного долга! — усмехнулся про себя Денис. — Да ему за такое медаль полагается, ну или хотя бы мешок зерна. Интересно, а он на государственном довольствии или вообще как?..»

Профессор Лыков, стоявший рядом, наконец, раскрыл рот:

— Константин Александрович, я немного обескуражен. — Глаза старика бегали, задерживаясь то на Громове, то на Денисе с Юлей, одетых по моде Императорской России. — Простите, конечно, возможно меня уже начала подводить память, но я не припомню, чтобы куда-то отправлял вас сегодня.

— Это и не удивительно, профессор, — опустив руку на плечо старика, произнес шеф. — Вот что, Максим Эдуардович, распечатайте мне полный отчет по выбросу частиц и колебанию волн и ко мне в кабинет. Там и поговорим.

— Я так понимаю, — поправил съехавшие очки Лыков, — что что-то прошло не так и что-то поменялось?

Профессор сказал это возможно чуть громче, чем следовало, поскольку большая часть «Отдела истинности истории и граждан, попавших в петлю времени» тут же озабоченно повернулись к ним и навострили уши.

— Поговорим об этом у меня в кабинете, — сдвинул брови Громов. — Подготовьте отчеты. А вы, — шеф взглянул на Дениса с Юлей, — за мной!

Они направились в кабинет Громова. Заперев дверь, шеф скинул с себя пальто, котелок и, подойдя к зеркалу, отлепил усы. Денис тоже избавился от верхней одежды и сюртука, оставшись в малиновом жилете и белой сорочке. Юля сбросила парик, растрепала волосы, затем достала очки и тут же нацепила их. Вид у нее был забавный: синее винтажное платье начала двадцатого века, растрепанные рыжие волосы и современные очки в черной пластиковой оправе.

— Шеф, а у вас случайно нет расчески? — пытаясь привести прическу в порядок, спросила Юля.

— Расчески? — Громов оторвался от компьютера, который включил минуту назад и теперь с озабоченным видом там что-то искал. — Расчески… Не знаю… Нет!.. Юля, о чем ты вообще думаешь? Гораздо важнее сейчас, что в известной нам истории изменилось!

— Да я понимаю, — взглянув на спутанные локоны рыжих волос, вздохнула девушка, а потом уже тише, себе под нос: — Эх, в душ бы сейчас, но чувствую не судьба.

— Крым теперь наш! — воскликнул Денис, вспомнив видения событий, которых не было в той реальности, из которой они отправлялись в прошлое.

Громов как-то странно посмотрел на Фадеева, сдвинул брови, спросил:

— И это тебя так радует?

— Ну да, он же наш?!

— А ты не задумываешься, какой ценой он нам достался? Может это аннексия или того хуже — кровопролитная война?!

— Об этом я как-то не подумал. — Самодовольная улыбка сошла с лица парня.

Не говоря ничего больше, шеф вновь уткнулся в компьютер.

— Денис, — Юля поманила его пальчиком.

Фадеев подошел. Девушка потянулась рукой к его лицу, а затем вдруг резко дернула.

— Ау! — Денис вскрикнул и ощутил, как промежуток между верхней губой и носом вспыхнуло от резкой боли.

— Усики, — коварно улыбнулась «ежик», продемонстрировав маленький клочок волос. — Забыл отлепить.

— Ну и противная же ты иногда бываешь, — пробурчал Денис, потирая под носом.

— Стараюсь, — самодовольно промурлыкала девушка.

— Так, что мы имеем! — Шеф, наконец, оторвался от компьютера и вывел на плазменную панель, висевшую на стене, новости из интернета. — Касательно Крыма: он перешел к нам вполне законным путем через всенародный референдум на полуострове…

— Замечательно! — воскликнул Денис.

Громов недовольно на него посмотрел, и парень притих.

— Дослушай, — произнес шеф. — Предпосылки к референдуму возникли из-за того, что на Украине к власти путем государственного переворота пришла полуфашистская хунта, финансируемая с запада. В стране практически гражданская война, люди гибнут тысячами.

— Ни хрена себе, — присвистнул Денис.

— Согласен с твоей оценкой, — кивнул шеф и щелкнул мышкой, картинка на экране сменилась. — Наши отношения с США и Евросоюзом обострились до предела. Россия под жесткими санкциями.

— Ну, это не новость, — пожал плечами Фадеев.

Громов взглянул на него исподлобья и хмыкнул.

— А в США к власти пришел кандидат, который даже не учувствовал в предвыборной гонке в нашей реальности, — продолжил изучать последние новости шеф. — Видимо образ Распутина как-то повлиял на этого человека, либо стал его предвестником, — Громов помолчал, — или проклятьем.

— Кто он? — Разом спросили и Денис и Юля.

— Некий Дональд Трамп! — произнес шеф.

Парень с девушкой потупились, они впервые слышал об этом человеке.

— А у нас тогда кто у власти? — спросил Фадеев.

Громов поднял палец кверху, указывая на фотографию президента России в рамочке, висевшую над его столом.

— Ну, хоть какая-то стабильность! — Денис улыбнулся.

— Шеф, я кое-что вспомнила, — вдруг произнесла Юля. — В коридоре времени мне было видение — революция, и она произошла не в Мае, а в Октябре!

— Похоже, своими действиями Сатановский не только не остановил гибель империи, но и ускорил ее! — сделал вывод Денис.

— Выходит что так, — кивнул Громов. — Его вмешательство в историю послужило причиной, из-за которой привычная для нас цепь событий изменилась. Осталось только выяснить, насколько эти изменения серьезны.

Дверь распахнулась, и в кабинет вбежал взволнованный Максим Эдуардович. Очки у старика съехали на бок, а в руках находилась куча перемешанных бумаг. Профессор бухнулся на свободный стул, раскидал бумаги и, заикаясь, пролепетал:

— Я никогда еще не видел подобных показателей! Похоже, история действительно претерпела изменения.

— Не томите, профессор, — потребовал шеф.

— Да, да, сейчас. — Поправив очки, Максим Эдуардович принялся рыться в бумагах, наконец, найдя нужный листок, он заговорил: — Колебание «p» волн достигло уровня 12,612 %…

«„P“ волны — это последствия действий попаданца, — припомнил Фадеев. — От 0 до 3 это почти без изменений, до 5-и это норма, до 10 % незначительные изменения в исторических процессах. А здесь 12!»

— То есть, изменения чуть выше незначительных, — сделал вывод Денис.

Юля фыркнула, а Громов нахмурил брови и произнес:

— Продолжайте, профессор.

Лыков кивнул, поправил очки и, взяв в руки очередной листок, заговорил:

— «T» колебания тоже не радуют. И показатель в районе 5–6 %. Определить точнее не удается.

«Значит, и мы наследили, — понял Денис. — Или не совсем мы, а та вторая группа. Ведь один из них находился во дворце Юсупова вместе с хозяином и Сатановским! Наверняка, эта загадочная Моника привлекла к покушению на Распутина самого Феликса и его любовника князя Дмитрия. Она вмешала в дело людей того времени. Выходит, тем самым она изменила их судьбу?!»

— Выброс же «z» частиц равен 16,53 %. Расщепить возможно всего 4 %, — тем временем продолжал профессор.

— Выброс 16 %, — ахнула Юля и захлопала глазками на шефа. — Это же сколько разрывов материи может произойти в ближайшее время?!

— Да, работы у нас поприбавится, — вздохнул Громов. — Но с этим уже ничего не попишешь.

— В самом деле? — удивился Денис. — И мы ничего не можем сделать?

Максим Эдуардович сгреб свои бумажки со стола и, аккуратно сложив их в стопку, принялся утрамбовывать листочек к листку, колотя форзацем этой самой стопки по столу. Бряцк, бряцк, бряцк! — ударялась и без того уже аккуратная стопка о стеклянную столешницу. Взгляд профессора был задумчивым, а мысли, похоже, витали уже где-то далеко.

— Боюсь, что нет, — покосившись на Лыкова, покачал головой шеф. — Что-то исправить мы все равно не в силах. Ты ведь сам уже знаешь, что машины времени, способной отправить нас в изначальную точку преображения привычной нам реальности, не существует. Мы лишь можем следовать через временные разрывы материи за попаданцами. А рассчитывать на шанс, что когда-нибудь нам подвернется возможность попасть именно в то время, когда Сатановский начал менять прошлое, мы не можем, поскольку этот шанс слишком мал…

Стопка листков бумаги выскользнула из рук профессора, упала на пол и часть из них разлетелась по комнате.

— Как говорится: снаряд два раза в одну воронку не попадает, — закончил свою мысль Громов. — Поэтому с этим нам остается только жить.

— И заново учить историю, — подытожила Юля, встав со стула и принявшись помогать Максиму Эдуардовичу собирать рассыпавшиеся листки.

Денис лишь хмыкнул.

— Шеф, а можно еще один вопрос? — глядя на то, как Юля в винтажном платье, встав на коленки, полезла под стол за последним, залетевшим туда листком, спросил Фадеев. В другой момент подобное зрелище показалось бы ему весьма любопытным, во всяком случае, забавным, но сейчас Дениса интересовало немного другое.

— Конечно можно.

— Кто такая эта Моника и ее люди?

БАЦ!

Это Юля шмякнулась затылком о столешницу. Еще секунда и под столом стало подозрительно тихо.

— Вылезай, — скомандовал Громов. — Тебе же тоже интересно это услышать?!

Юлина рожица показалась из-за столешницы. Девушка виновато улыбнулась и, почесав ушибленную макушку, уселась на стул.

— Моника, или как ее звали раньше — Мария Ивановна Казак, является главой интернационального отдела Евросоюза, занимающегося недопущением изменения истории и извлечением граждан западного мира, угодивших в петлю времени, — прорезюмировал шеф.

— То есть: она и ее группа — наши коллеги и занимаются тем же самым?! — подытожил Денис.

— В сущности, да, — кивнул шеф.

— А еще она — предательница и перебежчица, — вдруг воскликнул Лыков и хлопнул собранными листками об стол, отчего они опять разлетелись по кабинету.

Юля лишь хмыкнула, но собирать бумаги на этот раз не поспешила, профессор занялся этим в одиночестве.

— И Максим Эдуардович прав, — согласился Громов. — Семь лет назад, когда наш отдел только создавался, Моника, как и я, стояла у его истоков. В свое время она была отличной шпионкой и зарекомендовала себя, как высокоморальный и преданный делу агент. Но, как выяснилось в дальнейшем, ее высокоморальные принципы оказались чрезмерно высокими. Казак решила, что ни одно государство в мире не вправе единолично обладать технологиями, способными проникать через временные разрывы. Она посчитала, что шанс, будто новая Россия… — шеф на секунду замолк, перед его глазами всплыла картина прошлого, — «развалившегося коммунизма», как она выразилась однажды, захочет переделать историю под себя, слишком высок. И выкрала наши технологии…

— Изобретенные, к слову сказать, мной! — пропищал профессор Лыков из под стола.

— Да, изобретенные Максимом Эдуардовичем, — согласился Громов и продолжил: — Казак выкрала эти технологии и поделилась ими с английской и китайской разведками. Не продала! Попрошу заметить! — Шеф поднял палец кверху. — А поделилась, согласно своим гуманным и идеалистическим принципам.

— Даже не смейте ее защищать, Константин! — Раздался ворчливый старческий голос из-под стола. — Она не борец за идею, а предательница и воровка.

Громов смерил столешницу недовольным взглядом, будто пытаясь ее прожечь.

— При всем уважении, Максим Эдуардович, но я никого не защищаю, а лишь привожу факты!

— Боюсь, что ваши в прошлом близкие отношения с этой женщиной мешают вам рассуждать о ней здраво! — Донеслось из-под стола.

БАХ!

Ладонь Громова треснула по столешнице.

Юля аж вздрогнула, а Денис подумал:

«Ого, первый раз вижу, как шеф потерял над собой контроль, видимо амур-ля-мур у них с этой Моникой был не шуточный. И она, по-видимому, разбила ему сердце своим предательством. Хотя, возможно ли вообще разбить сердце Громову? Это еще вопрос».

— Лыков, кончайте там шебуршиться, как домашняя мышь под плинтусом и вылезайте уже из-под этого чертового стола! — прорычал шеф.

Профессор что-то пробурчал, но все же вылез и, скомкав листок, который оказался у него в руке, уселся на стул.

— Зачем же так злиться, любезный? — пропыхтел Максим Эдуардович. — Вы рассказываете эту историю, вот и рассказывайте, а я лишь внес свое скромное мнение. Продолжайте.

— Спасибо, профессор, за ваше скромное мнение, — покачал головой Громов. — Но больше тут рассказывать нечего! — Взгляд в сторону Дениса и Юли. — Дальше уже и сами все додумаете, знаю я вас.

— Ну, в принципе все понятно, — постаралась подытожить Юля. — Выходит…

— А раз понятно, то на сегодня вы оба свободны! — вдруг перебил Юлю на полуслове Громов. — До завтра!

Удивленный «ежик» открыла рот, но Денис взял ее за руку и потянул за собой, произнеся:

— До завтра, шеф! — И уже шепотом, Юле на ухо. — Ты что не видишь, что он не в настроении обсуждать эту тему.

— Да, поняла я, поняла, — уже выйдя из кабинета, огрызнулась «ежик», высвободив запястье. — А теперь пошли, и мы поговорим по душам!

— И о чем это? — Фадеев сделал вид, что удивился, хотя на самом деле он предчувствовал, что Юля затронет эту тему.

— Ты меня за дуру-то не держи! — вспыхнула «ежик».

Она резко открыла дверь гардеробной, из которой они совсем недавно стартовали в прошлое, и с силой впихнула туда Дениса. Дверь захлопнулась, резко зажглись лампы, осветив длинные ряды вешалок с костюмами различных исторических эпох.

— Здесь нам никто не помешает! — заявила Юля. — Так что давай, колись, чего там этот псевдопророк Распутин-Сатановский о твоих скрытых мотивах напевал?

— А ты что, ему поверила? — Денис саркастически хмыкнул. — Громов же тебе объяснил, что таким образом он пытался внушить нам свою цель, чтобы однажды мы поступили так, как нужно ему…

— Это потом, но сначала он говорил правду! — заявила «ежик». — Он прощупывал почву, извлекая на поверхность то, что мы хотим утаить от других, чтобы мы ему доверились. Это элементарная психология манипуляции: сначала он…

— Так значит это все правда?! — произнес Денис. — О том, что ты отталкиваешь от себя любовь и намеренно? — Припомнились слова «старца» и парень неожиданно понял: — Ты кого-то потеряла, того, кого сильно любила!

Глаза у Юли заблестели, губки задрожали, но потом вдруг взгляд резко стал жестким, и она выбросила вперед руку и ущипнула Дениса за плечо.

— Ау! — взвизгнул парень. — Больно же!

— То, что он сказал про меня, тебя не касается! Заруби себе это на носу!

— Знаешь, когда ты злишься, это тебе так идет, — мило улыбнулся Денис.

Но лицо «ежика» не изменилось, она продолжала смотреть на парня все с тем же злым выражением.

— Я что, с тобой здесь в бирюльки играю? Давай колись, какие у тебя скрытые мотивы, иначе я тебя сейчас стукну и больно! Ты что, тоже тайный монархист или может быть коммунист? Я помню твое выражение лица, после перемещения в прошлое и видений ужасов войны! Может ты Вторую Мировую решил предотвратить, убить Гитлера или еще чего?

— Ты же знаешь, что это не так. — Денис взглянул Юле прямо в глаза. — Иначе ты бы с этим сразу к Громову побежала, а не ко мне!

— Возможно, я дура, — хмыкнула девушка. — Возможно, и надо было сразу к Громову. Поэтому не разочаровывай меня, а скажи правду!

— Я просто хотел вернуть родителей… — Денис опустил голову. — Знаешь, в тот день, когда они погибли, мы с ними сильно поругались. Отец был на взводе, а именно он сидел за рулем автомобиля, и как мне сказали потом, авария произошла из-за его невнимательности. Но причина всему я! Понимаешь? Это я повлиял на него, и из-за этого они с мамой разбились… Боже мой, да я наговорил им кучу гадостей перед их смертью, хотя на самом деле так не считал. Но это было нашим последним моментом. И с этим я теперь живу… Живу каждый день, вспоминая эту последнюю ссору, и думаю, как бы все сложилось, если бы я не наговорил им этих слов.

Юля тоже опустила голову, похоже, ей стало стыдно.

— Прости, — произнесла она. — Я не знала. Но этого уже не изменить.

— Вот именно, — кивнул Денис. — Не изменить! Знаешь, когда я попал сюда и узнал о том, чем занимается отдел, я подумал, что однажды смогу попасть в тот день и исправить прошлое. Но потом я узнал, что никакой машины времени нет и шанс, что я однажды попаду именно в тот день, практически равен нулю. И я смирился, практически смирился, но надежда все же осталась… И, видимо, эту надежду Распутин и разглядел во мне… Знаешь, ведь кроме них у меня никого нет в этом мире.

Юля неожиданно обняла его. Не так, как девушка обнимает любимого, а по-дружески. Ее мягкие волосы защекотали ему в подбородок, и Денис ощутил пряный аромат ее духов с нотками корицы. Рука нежно погладила по спине, и девушка прошептала:

— Теперь у тебя есть мы: я, Игорек, шеф. Теперь мы твоя семья и с нами можно делиться всем, мы всегда тебя поймем и поддержим. Когда-то так же мне сказал Константин Александрович, теперь и я говорю тебе те же слова.

«Почему он так тебе сказал?» — захотелось спросить Денису, но он сдержался, вместо этого парень решил воспользоваться моментом и зашел с другой стороны:

— А я думал, ты ко мне испытываешь что-то вроде неприязни, поскольку постоянно меня подкалываешь.

— Это моя натура. — Она отступила от него и улыбнулась. — К тому же, братья с сестрами редко живут в мире.

Этот ответ очень не понравился Денису.

— Кстати о семье, — пробормотал парень. — Мы так и не поговорили о том, что ты сказала мне в душе. Насчет того, что Громов — мой дядя. Это правда?

— Так он сам мне сказал, — кивнула Юля. — Еще до того, как шеф предложил тебе эту работу, он показал мне твое дело, сказав, что ты будешь нашим новым сотрудником. Я удивилась, поскольку ты… ну вообще нам не подходишь.

— О как!

— Ну, посуди сам: у тебя нет необходимой подготовки, ты не агент спецслужб, ты недоисторик и недоактер. Ни одно дело в своей жизни ты не довел до конца. Служба в армии и университет — это не достижения…

— Ладно, ладно, — пробурчал Денис, — я понял.

— Вот и я удивилась, зачем ты нам. И помню, Громов улыбнулся, замолчал на секунду, будто решая, рассказывать ли мне об этом, но потом все же сказал: «Он мой племянник, и он справится! Только не рассказывай ему об этом». И я пообещала не рассказывать, хотя, как видишь, с этим заданием я не справилась. Не каждый день меня застают голой в душе, а такое выбивает из равновесия. — Юля виновато улыбнулась. — Но прости, остальных подробностей я не знаю. Зато я знаю, что у него тоже никого нет, и, видимо, шеф хотел, чтобы хоть кто-то близкий был с ним рядом.

— Прямо «Санта-Барбара», — пробормотал Денис.

— Не иначе, — кивнула Юля. — И знаешь что еще?! Я ошибалась на твой счет: ты справляешься, да и как актер ты неплох.

— Спасибо, — улыбнулся Денис.

«Ну, хоть один комплимент в мой адрес».

— А теперь пошли, братик, выпьем кофе. Я же тебе его обещала.

— Хорошо. Только сделай одолжение.

— Какое?

— Никогда не называй меня больше братиком!

— Я подумаю! — хитро усмехнулся «ежик» в своем темно-синем винтажнем платье позапрошлого века. С распущенными и струящимися по плечам и спине рыжими волосами она напоминала «чертенка в юбке» из какого-то пошлого видения.