Глава 2. Эпидемия
Уже заснувшие было после дневной смены митинцы повыскакивали из своих палаток, будто ошпаренные. Некоторые тупо пялились на закрытые створки гермоворот, другие отчаянно вертелись, стремясь понять, что случилось. А когда народ увидел поднимающихся на платформу дозорных, то мигом окружил нас, не дав больше сделать ни шагу.
– Тихо! А ну тихо!!! – орал я, тщетно пытаясь перекричать галдящую толпу. – Да отцепитесь вы, блин! Нихрена я сам не знаю! Макаров придет, у него и узнаете!
Куда там. Легче перебодать метропоезд…
Наконец, после нескольких долгих минут ора и крика, появился управляющий с мегафоном в руке. И, как ни странно, при виде него все сразу же замолкли. Что-то настораживало людей. Я сам не мог разобраться, что творится с Сенькой – идет неуверенно, чуть ли не шатается. Глазками по сторонам стреляет. Начальник явно сильно волновался.
– Товарищи! – крикнул Макаров в мегафон. При этом от меня не укрылась тщательно скрываемая дрожь в его голосе. – Друзья… Прошу не поддаваться панике! Гермоворота в туннелях были закрыты по моему личному распоряжению. Дело в том, что на станции «Пятницкое Шоссе» выявлен очаг неизвестной до сегодняшнего дня болезни…
Волна удивления и страха прокатилась по нестройным рядам жителей Содружества. Народ взволнованно загудел. Послышался чей-то истошный, истеричный визг.
– А ну тихо! – голос Семена благодаря громкоговорителю стал воистину громоподобным. – Нестеров, хорош визжать, ты же мужик, едрить твою душу в танк! Ничего страшного не произошло! Опасности для жизни нет, слышите?!
– А симптомы, симптомы-то какие? – крикнул кто-то из толпы.
– Воспалившиеся лимфоузлы, – последовал ответ, – головная боль, слабость. Заражено около дюжины людей, при этом пока непонятно, каким путем передается болезнь – через прикосновения или воздушно-капельным… Так или иначе – во всем Содружестве объявлен карантин. Все гермы будут закрыты – и внешние, и внутренние. Отныне без приказа управляющих запрещены перемещения между станциями и походы на поверхность до тех пор, пока не будет выяснена ситуация на «пятнице». Если кто-то почувствует себя плохо, сразу бегите к медикам. Еще вопросы есть?
– А как?.. – раздался робкий старческий голос из толпы. – Как мне с родными связаться-то? У меня ж дочка на ферме осталась. И сынок на «волоке»…
– Никак! – отрезал Макаров. – Телефонной связи на всех не напасешься, а за открытие гермы без моего ведома я лично пущу пулю в лоб нарушителю. Без суда и следствия, – рука управляющего сжала рукоять огромного револьвера. – Ситуация серьезная. Мы даже не знаем, откуда эта дрянь взялась. Считайте, у нас военное положение. Поэтому любые преступления будут караться по закону военного времени. Всем все ясно?
Очевидно, у людей было немало вопросов по поводу произошедшего. Однако, видя настроение управляющего, никому не хотелось озвучивать их. К тому же, никаких просьб и возражений начальник все равно не потерпит.
Ворча, народ начал расходиться по домам. Заметив это, Макаров развернулся и побрел в подсобное помещение, где жил сам. Я глядел на его сгорбившуюся спину и понимал, что ситуация на самом деле хуже, чем кажется на первый взгляд. Очень хотелось догнать друга. Но я знал, что ответов пока что от него не добьюсь. Надо будет, Сеня сам все расскажет.
Возвратившись в свою палатку, я лег спать. Но сон не шел. Беспокойство грызло меня изнутри. Хотя, казалось бы, ну чего такого-то? Ну, болезнь и болезнь. Не лучевая же. Она больше похожа на новый вид простуды, судя по симптомам. Медики что, зря паек получают? Ну, посидят люди недельку на станциях безвылазно для подстраховки, с них не убудет. А может, уже через денек-другой гермы снова откроются…
И тем не менее, провалиться в царство Морфея так и не получилось. Промучившись до утра, я понял, что спать уже нет смысла. Я глотнул воды из фляжки и, откинув полог палатки, вышел наружу.
На станции уже начался новый день. Прохаживаясь по платформе, я прищуренными глазами оглядывал людей. Митинцы изо всех сил старались вести себя так, будто ничего не произошло. Дети пошли в школу, взрослые, кто работал здесь же, – на работу. А вот те, чье рабочее место было на Волоколамской или на «пятнице», маялись от безделья. Большинство оказавшихся не у дел коротало время в столовке либо в библиотеке. Небольшая очередь образовалась у маленького щитового домика, где располагалась церковь. В целом тишь да гладь. Вот только люди нет-нет да хмурились мрачно, глядя на сомкнутые стальные двери. И иногда, замерев, впопыхах ощупывали себя. Все ли в порядке с лимфоузлами?
Глядя на них, я сам порой непроизвольно тянулся руками к шее. Да нет, я здоров как бык. Разве что в голове тяжесть, да и в целом усталость, будто всю ночь перегоны драил. Но это все последствия бессонницы. Тем не менее, я старался вести себя максимально радушно, не скупясь на приветливые улыбки встречным.
А вот народ, встречая меня, вел себя не всегда дружелюбно. Многие смотрели совсем не ласковым взглядом. Попадались и те, кто сразу же стремился перебежать на другой край платформы, подобно горным козлам. Чуть ли не по палаткам порой скакали. Странное дело, мир в привычном понимании давно уже умер, а суеверия живее всех живых. Ну да ладно, не стоит обижаться на соседей, их тоже можно понять.
– Простите… – внезапно прозвучал рядом чей-то голос.
И тут же кто-то дернул меня за рукав куртки. Обернувшись, я увидел юношу лет семнадцати на вид.
– Вы ведь Яков Круглов, да?
– Ну, я.
– Простите еще раз, – замявшись, сказал мальчишка, – но вас Семен Валентинович ищет. Требует к нему срочно зайти.
Макаров? Так-так…
– Ну так бы сразу и сказал, – хмыкнул я, направляясь в сторону «квартиры» управляющего, – без извинений.
– Так неудобно же, вы насколько меня старше, – ответил юноша, засеменив рядом. – Позвольте, я провожу вас.
– Спасибо, это не обязательно, – я шагал достаточно быстро, так что попутчик едва поспевал за мной. – Будь добр, посторожи-ка лучше вход. Пусть никто посторонний не беспокоит нас.
Последние слова я произнес уже возле служебного помещения в торце станции. Я быстро открыл дверь и, быстро прошмыгнув внутрь, захлопнул ее перед самым носом ошалевшего юнца. Бесцеремонно получилось, конечно, но все извинения позже. Сейчас не до этого.
Кабинет у Сеньки небольшой, но уютный. С одной стороны – стол с двумя стульями и шкаф для посуды, с другой – небольшой диван и, опять же шкаф, но с книгами. И столовая, и спальня, и кабинет одновременно. Все это мне хорошо знакомо – я здесь частый гость. Но вот чего здесь никогда не было раньше, так это запаха табака. Сеня бросил курить почти двадцать лет как, и тут на тебе, снова потянуло. Притом, судя по аромату, довоенные запасы распаковал. Странно…
– Яша, привет… – послышался хриплый голос Макарова. Сам хозяин вальяжно развалился на стуле. Разве что ноги на стол не положил. Перед ним стояла большая початая бутыль дорогого коньяка. – Заходи, хлопнем по рюмашке.
– Сеня, ну и какого хрена?! Ты что меня бухать сюда позвал? Прекрасно ведь знаешь, я не пью. Да и ты завязал. Вроде как…
– Завязал, – пробормотал управляющий. – Да вот только помянуть надо обязательно. Без этого никак, извиняй.
– Кого помянуть? – я почувствовал, как по спине пробежали мурашки. – Кто-то умер?
– Мы, мой друг, – на лице Макарова появилась натянутая улыбка. – Всем нам трындец зубастый настал. Ну так что, коньячку?
– Сеня, твою ж дивизию! – мой легкий испуг испарился без следа, уступив место раздражению. – Надраться решил, и меня заодно напоить! Как мальчишка, блин. Я-то думал, реально что-нибудь важное…
– Да не понимаешь ты ни шиша! – Семен внезапно вскочил, едва не опрокинув стул, и схватил меня за грудки. – Нам всем хана, Яша. «Пятницы» больше нет. Совсем! А скоро и мы сдохнем тут!
– Да отстань ты! – я с негодованием отцепил от себя руки управляющего. – Вздумал, тоже мне… Объясни нормально, как это, «пятницы» больше нет?
– Как-как… – хмыкнул Макаров. – А вот так. Полегли все в один момент. Почти сто человек разом… Эпидемия эта гребаная никого не пощадила. Никого!
– Что за чушь? – я перевел взгляд на бутылку со спиртным, обратив внимание, что она почти полна, затем снова на Семена. – Так-так, постой, – я плюхнулся на диван, не сводя глаз с Макарова. – Давай-ка, Сеня, по порядку. Что произошло? И как ты об этом узнал?
– По телефону, вот как, – буркнул Семен. – А началось все вот с чего. После того, как ты ушел в туннель уже, звонит мне док с «пятницы», Игнатов. И начинает нести ахинею полную. Сто раз переспросил его, прежде чем чего-то внятного добился… Короче, сказал он мне, что на станции у них жуть какая-то творится. Дескать, куры начали падать и умирать, а вслед за ними и люди. Причем у них лимфоузлы вздувались до невероятных размеров, и у людей, и у птиц. Все стали похожи на пузыри какие-то, наполненные жидкостью. Несколько минут агонии, а затем – раз… И нету человека.
Макаров во время разговора нервно расхаживал туда-сюда, крутя в руках изломанную раритетную папиросу, которую, загодя достав из пачки, так и не закурил.
– Док сумел запереться в своем кабинете и набрать мне. Велел срочно закрыть гермы. Потом заорал, что эта пакость добралась и до него. Ты бы слышал его голос, Яш! Он рыдал… А потом попрощался и бросил трубку…
– Нихрена себе… – выдавил я из себя. – Сеня, но почему ты принял все это за чистую монету? Кто знает, может, Игнатов сбрендил вдруг? Или, может, просто прикололся…
– Ну да, – процедил управляющий, – пошутил, мля… – несчастная сигарета улетела в угол. – Прекрасно зная, что за такое можно огрести по самое не хочу. Не шутят так! Да и мне сразу бы перезвонили и разъяснили все. Док ведь такой ор поднял, что на всю станцию слышно было. Так что, веришь ты или нет, Яша, но нету больше ничего. Ни птиц, ни фермы, ни людей на «пятнице». НИ-ЧЕ-ГО!
Семен замер, задумчиво глядя в одну точку.
Я молчал, переваривая услышанное. В моей голове творился полный сумбур. Конечно, я подозревал, что ситуация на самом деле куда серьезнее, но чтобы настолько… Погибла уйма народа. Доктора, инженеры, добытчики. Да и, в конце концов, просто ЛЮДИ. И фермы в момент не стало. А это, между тем, основной источник пищи для нас. Что теперь делать без нее?!
– Знаешь… – говорить было трудно, и я буквально выталкивал слова из горла, – а ведь все не так плохо. Ведь ферму можно возродить. Людей, конечно, не вернешь, но мало ли мы за последние годы смертей повидали. В конце концов, мы еще живы, болезнь не добралась, значит, надежда есть…
Господи, что я несу? Кого можно успокоить этим жалким лепетом? И почему Сеня замолчал? Ну, блин, скажи же, что-нибудь! Ты же руководитель, мать твою!
– Это еще не все, – произнес Макаров. – Игнатов потом мне перезвонил. Минуты через три. Я уж подумал было, что услышу извинения от этого психопата, а фигушки. Радостно так проорал, что нашел причину эпидемии. Якобы все это из-за таблеток антирада. Их недавно, мол, распаковали на «пятнице». Он отнес их к канализационному коллектору и высыпал туда. Дескать, больше никто не умрет из-за этой гадости. В итоге док уничтожил почти все наши запасы антирада.
– Елки… – только и смог выдавить я. – Ну что за идиот?! Таблетки из этого мешка уже дня три как людям раздавали. И никто от них еще не умер!
– Ежу ясно, что док сглупил, – ответил Семен. – Но винить его особо-то и не за что, у него крышу к тому времени напрочь снесло.
– Сеня… – прошептал я. – Скажи, пожалуйста, что ты шутишь, а.
«Бэха» – единственное средство к существованию Содружества. Все мало-мальски чистые места на поверхности были давно митинцами вычищены, остались труднодоступные – там, куда путь преграждали «локальные пятна» радиации. И имелось их в районе столько, что не счесть. Поэтому ходить без заветных таблеток за тем же топливом для дизельных генераторов попросту невозможно. Да и в лес тоже, и в парк. И в гипермаркеты за едой лучше не лезть.
– Проверь сам, – управляющий показал рукой на телефон, висящий на стене над столом. – Позвони на «пятницу». Если тебе ответят и опровергнут мои слова, клянусь, я оставлю свой пост!
Добытчик бросил взгляд на допотопный дисковый аппарат. Нет, звонить уже некуда. Его друг прав. Не похож он на психа, и не успел еще налакаться так, чтобы нести всякую белиберду. Но что же теперь делать? Что?!
– Слушай! – внезапно воскликнул Семен, подпрыгнув при этом едва ли не до потолка. – У меня идея есть! Идея, слышишь!
– Что? Какая?!
– А тебе все сразу расскажи, – широко ухмыльнулся Макаров. И на сей раз его улыбка вышла почти жизнерадостной по сравнению с теми гримасами, что он выдавал ранее. – Знаешь, что лучше сделаем… Нефиг сопли на кулак мотать. Созовем-ка лучше собрание, так сказать, кадровой верхушки, для начала. Соберемся здесь, обсудим получше, тогда все и расскажу. А то неохота повторять сто раз одно и то же.
– Сеня! Это, как минимум, некрасиво. Сначала позвал, значит, в жилетку поплакаться, а сейчас уперся. А ведь у нас, по сути, второй апокалипсис!
– Ладно, не горячись, – управляющий миролюбиво поднял вверх ладонь. – И извини. Просто мне надо еще все обдумать. А это лучше делать одному. Да и стопроцентного шанса все равно нету нифига. Так, небольшая надежда. В общем, приходи лучше через часок-другой сюда же. Узнаешь все, и даже больше.
С этими словами Макаров подошел к телефону, снял трубку и принялся крутить диск. Кинул взгляд на меня, намекая на то, что больше здесь не задерживает.
– Алло! Алло! Никит, будь другом, позови Алексеева к аппарату, пожалуйста!
Вздохнув, я подошел к двери, распахнул ее и вышел наружу. Что поделаешь, раз сказали ждать, значит, придется ждать.
– Ну что? Как там? Узнали что-то новое?
Ну и ну, тот самый юноша. Все еще стоит здесь. Елки-палки, только любопытных расспросов сейчас не хватало!
– Потом… – процедил я. – Все потом!
– Э, да ты все-таки расскажи, а то малец этот давно уже здесь столб изображает, – хохотнул один из двух здоровенных мужиков, стоящих возле двери в кабинет Макарова. И как это я их в прошлый раз совсем не заметил? – Да и нам тоже интересно! Че за ботва-то творится?
– Нормально все! – воскликнул я, изо всех сил стараясь смотреть собеседнику в лицо. Не привык я так нагло врать, не привык! – Семен Валентинович скоро совещание созовет. Начальство с Волоколамки явится, обсудят все, затем уже народу сообщат.
– Так что это, гермы южные откроют? – глаза солдата радостно заблестели. – Значит, все тип-топ. Скорее бы и с фермы народ отпустили уже. А то у меня жинка там, обнять ее хочу.
Я почувствовал, как пол уходит из-под ног. Так, спокойно, держаться, держаться! Не показывай виду…
– Э, Яков Иванович, вы что? – мальчишка вмиг оказался рядом, подставив мне плечо.
– Устал… – пробормотал я. – Ночью не спал нифига, сон не шел. А сейчас вышел и все, хоть прямо тут падай.
– Не-не, прямо тут не надо. Давайте я Вас до палатки доведу.
Ну, прямо сама заботливость!
– Молодой человек, как тебя зовут? – осведомился я.
– Вася.
– Очень приятно. Знаешь, Вася, будь другом. До палатки не провожай, но разбуди, когда начальство на совещание явится. Мне тоже надо там быть обязательно.
– Без проблем, – улыбнулся мальчишка. Слушайте, а…
Юноша что-то продолжал говорить, но я ничего уже не слышал. Пошатываясь, брел к центру платформы. Человеческие голоса слились для меня в один неясный гул, а сами люди превратились в мелькающие смазанные пятна. Единственное, что я видел более-менее четко, – гранитный пол под ногами. Что ж, это к лучшему. Поднимать голову мне совсем не хотелось. Вдруг митинцы догадаются обо всем?
Впрочем, Сеня им и так все скажет. После, когда пройдет совещание, и у начальства уже все будет схвачено. Возможно, проблему нехватки антирада удастся решить. Но сотню умерших как вернуть?!
А может, они и не погибли? Кто знает, может это реально розыгрыш? Вот приду я на совещание к Сеньке, а тот мне скажет: «Болван ты, Яша. Никакой эпидемии нет. А гермы я просто так приказал закрыть. Пошутил типа! Ты бы видел свое лицо!» Да, это чересчур глупо. Но лучше уж так…
Мечты-мечты!
Я едва заметил, что подошел почти вплотную к брезентовому пологу. Откинув его, я вошел внутрь и без сил рухнул лицом на матрас.
Уснул я сразу. Может быть, мой мозг питал надежду на то, что после пробуждения этот кошмар исчезнет вместе со сновидениями?
* * *
– Яков Иванович! Просыпайтесь!
Голос, внезапно раздавшийся будто над самым ухом, заставил меня вздрогнуть. Ночной кошмар, в котором все жители Содружества превратились в ходячие полуразложившиеся трупы, растворился без следа. Сон. Всего лишь сон…
Сев на матрасе, я судорожно провел рукой по затылку. Лимфоузлы не вздулись.
– Фух. Еклмн!
– Яков Иванович, поторопитесь, – полог палатки был откинут, и через него заглядывал недавний знакомый, Вася, – совещание уже началось. Я просто…
– Ах ты ж! – я не люблю материться, и даже произнесенные кем-нибудь посторонним нецензурные слова режут мне слух. Но сейчас я выдал такое сочное «многоэтажное» выражение, что разбудивший меня юноша аж икнул от удивления и мигом ретировался, задернув полог.
Мне понадобилось совсем немного времени для сборов, благо, я уже был одет. Через несколько секунд я уже бежал по платформе к дому Макарова, бесцеремонно расталкивая всех, кто попадался мне на пути. По мере продвижения, народу становилось все больше, так что пришлось изрядно поработать локтями. А у самого входа в жилище управляющего стоял целый солдатский кордон, отсекающий толпу. Но, видимо, Сеня дал указания охране на мой счет, потому что та, увидев меня, сразу же расступилась. Дорвавшись до заветной двери, я вихрем ворвался в помещение.
На меня тут же уставились четыре пары глаз. Макаров, сидевший на стуле посреди комнаты, взглянул на меня с немым укором. Дескать, нехорошо опаздывать. При этом я заметил, что от былой нервозности Сеньки не осталось и следа. Рядом с ним сидел Виталий Алексеев – управляющий станцией Волоколамская и командующий вооруженными силами Содружества. За бородку клинышком и пышные усы, делающие их владельца похожим на Ивана Билибина, он получил среди митинцев звание командора. Впрочем, оно произносилось больше с уважением, нежели в насмешку: этот человек великолепно зарекомендовал себя в делах военных. На диване сидели двое: маленький худенький старичок лет шестидесяти, лысый как коленка, – главный врач Павел Егерев. Рядом с ним находилась стройная черноволосая женщина средних лет, типичная азиатка по внешнему виду – Гульнара Халимова, завхоз Содружества.
– Здравствуйте, – как можно бодрее произнес я. – Извините за опоздание. Виноват!
– Присаживайся, Яш, – ответил Макаров, улыбнувшись самым краешком рта и показав другу на свободную табуретку, – итак, друзья-товарищи, ситуация, прямо скажем, ху… Хуже некуда. Эпидемия лишила нас фермы, лазарета и антирада, чтоб его… А еще погибло больше ста человек. Их, конечно, жаль больше всего, но я вас прошу сразу – рыдать будем потом. Сейчас нам нужно решить, как выходить из сложившейся ситуации. Нам… Нам нельзя потерять тех, кто еще жив, понимаете?
В комнате повисла тишина. Такая тяжелая, что ее можно было ощущать кожей. Люди переваривали страшную весть. Алексеев задумчиво теребил бородку, тягостно вздыхая время от времени. У него явно что-то вертелось на языке, но он все никак не мог собраться с мыслями. Наконец он решился, и даже открыл рот, но его внезапно опередила Гульнара.
– Да уж, обрадовали вы нас, Семен Валентиныч… Ситуация ужасная, прямо скажем. Ферма погибла, а оставшихся запасов еды не хватит на зиму. Цинга нам не грозит – зелени и корешков собрали предостаточно, а вот с тушенкой и крупами огромные проблемы будут… Правда, есть одно «но» – почти сто человек отпадает. Звучит цинично, но у нас будет меньше голодных ртов… Но еды все равно мало. И ведь просто так не пойдешь в лес сейчас, не поймаешь этих птиц. Мигрировать успели, весной только вернутся… Да и ферму как возрождать на прежнем месте? Этот чертов вирус, не поймешь, откуда он… Вдруг зараза так и осталась там?
– Одну минуточку, Гульнага Захаговна, – вмешался в разговор Егерев. – Тут все не так пгосто. Сначала надо понять пгигоду этой стганной болезни. Возможно, это аллегген, нежели вигус. Но это точно не антигад! И, возможно, здесь все не так пгохо, как мы думаем. Кто знает, может, мы сможем снова обжить «Пятницкое шоссе»… Зато дгугие пгоблемы есть, и они сегьезнее гогаздо. Почти все вгачи на «пятнице» были, когда эта околесица началась. И осталось-то доктогов – газ-два и обчелся…
– О докторах давайте потом, Павел Олегович, – поморщилась Гульнара. – Сначала решим вопросы с продовольствием, а потом перейдем к другим. Предположим, что место для фермы у нас есть, хотя бы в теории. Допустим, мы сможем ее возродить. А как зимой прокормиться, м? Крыс, что ли, ловить? Магазины уже повыгребли все…
– Не все, уважаемая Гульнара Захаровна, не все, – вступил, наконец, в разговор Алексеев. – Есть Гипермаркет «Отрада» не так далеко, есть гипермаркет «Окей» в Путилкове. Не шерстили еще там, стороной обходили места те из-за локалок. Теперь-то полезем, никуда не денемся. Все упирается в антирад. Куда нам без него? Разве что в петлю.
– Чего?! – голос женщины предательски задрожал. – Не несите чушь, пожалуйста. Я ведь заведую распределением и этих самых таблеток в том числе. И знаю… Прекрасно знаю, что на «пятнице» он хранился не весь. Игнатов уничтожил не все. Здесь еще хранится часть. Да и на «волоколамке»…
– Ну так вы прекрасно знаете, сколько антирада имеется на оставшихся двух станциях. – Макаров вертел в руке огрызок карандаша, – жалкие крохи. Добытчики, в основном, в поход с «пятницы» отправлялись, вот и лежала большая часть «бэх» там в хозблоке. Экономия пространства, блин. И по вашей же, между прочим, милости!
– Так вы меня еще и обвиняете?! – лицо Гульнары побагровело, кулачки с силой сжались. Казалось, еще чуть, и она полезет в драку.
– Так, не нужно ссор! – властный голос Алексеева погасил конфликт в зародыше. – Я понимаю, что все мы на нервах сейчас, но все-таки… Значит так, в оба гипермаркета мы организуем масштабные рейды. Надо будет, «Уралы» подгоним, если местечко там для них отыщется. Вот только беда главная не в том, чтобы найти, чего пожрать. Проблема в другом, Гульнара Захаровна. В последнее время у нас такой дефицит всего необходимого, что мы еле концы с концами сводим. Патроны заканчиваются, фильтры, лекарства…
– Медицинские инстгументы! – встрял Егерев.
– Да-да, – кивнул Виталий, – косо взглянув на доктора. – Мы собирались организовать весной большую экспедицию в Красногорский район, по зеленоградской трассе. Заглянуть в больницу Ангеловскую, прошерстить военные части, разведать дорогу до Зеленограда. Антирада требовалось много. Сейчас же его осталось с гулькин нос. Мы все «бэхи» на пополнение продовольствия потратим, а дальше?
– То есть, вы хотите сказать, что тех таблеток, что были бы на «пятнице», хватило бы надолго? – хмыкнула Гульнара. – Да не смешите меня!
– Нет, милая вы наша, – ответил Макаров. – Этих запасов хватило бы на экспедицию для пополнения запасов антирада. Теперь же нам даже до весны оставшегося не хватит. Либо придется вылазки на поверхность прекратить полностью, что нереально. Можно, конечно, взять мужиков да двинуть в больницу Ангеловскую. Но это грозит нам большими бедами. Там ведь твари живут те еще, их надо тяжелыми пушками выбивать. «Утесы» подвозить на грузовиках, да толпу человек пятьдесят, не меньше. А зимой, вдобавок, к этой больнице хрен проедешь. Да и никто не дает гарантии, что там именно те таблетки, что нам нужны. Если тарен, то, считайте, миссия провалена. Вот в частях под Зеликом наверняка есть «бэха», но это ж чопать надо, ох…
– Ну и что вы пгедлагаете? – воскликнул Егерев. – Сидеть пгосто так вот тут, смегти ждать?! Я не буду! Не хочу! – мужчина в сердцах стукнул кулаком по подлокотнику дивана.
– Так, отставить панику! – рявкнул Алексеев. – Мы, что, собрались здесь нюни слушать?! Нытья мы и так наслушаемся от народа. Который, между прочим, ждет от нас исключительно хороших новостей. А жить не один вы хотите, между прочим. Так что, – командор обвел взглядом всех присутствующих в комнате, – предлагайте ваши варианты. Обсудим, разложим все по полочкам…
– Все упирается в антирад, – произнес Семен. – Достанем его, и большая часть наших проблем отпадет. А остальные, хоть и сложны, но не критичны. И я думаю, что знаю, как решить проблему с этими гребаными таблетками, – Макаров усмехнулся, заметив, как собеседники внимательно смотрят на него, не отрывая взглядов, – раз в больницу лезть опасно, а военные части находятся далеко, то нужно попробовать местечко поближе, – старик выдержал еще одну паузу, затем отчеканил: – Надо попросить его у жителей Большого Метро.
– Ну, Валентиныч, ты даешь! – прыснул командор. – Во-первых, туда нужно отправлять группу народа побольше, чем в больницу. Во-вторых, туда хрен доберешься…
– В свое время до нас добрался человек со станции Строгино, – прервал Макаров разглагольствования Виталия, – в одиночку, между прочим. И до Строгино добраться отсюда сейчас несложно. Лед на Москве-реке уже крепок, а станция Мякинино от «волоколамки» находится совсем близко. Ну а дальше уже совсем плевое дело.
– Ну-ну! – хмыкнул Алексеев. – Ты мимо «Крокуса» сначала пройдись туда-обратно, затем уже болтай. Но ведь ты не попрешься сам. Верно, Валентиныч? Вот если хотя бы один доброволец найдется на это дело, тогда еще можно подумать.
– Есть такой, – улыбнулся Макаров. – Яша, что-то ты совсем притих. Ну-ка, не стесняйся, объяви всем.
До меня не сразу дошел смысл слов управляющего. Однако заметив, с каким любопытством на меня уставились четыре пары глаз, я понял, кого же имел в виду Макаров. Ну и ну… Вот так поворот! И что делать?
Как что? То, что должен!
На раздумья ушла какая-то секунда. А затем я вскочил со своего места, так резво, что табуретка с грохотом упала набок.
– Да, я готов отправиться в Большое Метро! Добровольно и не медля.
– Так, угомонитесь, – отмахнулся командор с кислой миной. – Как вы вообще решились на такое? И когда? Кто еще знает о случившемся, кроме вас?!
– Это все я, – вмешался Макаров. – Рассказал своему другу тайком. Никому больше не говорил, успокойтесь. Тайны хранить он умеет. Идея с Большим Метро принадлежит ему.
– Да-да, мне пришла в голову эта мыслишка, – сказал я, продолжая подыгрывать Семену в этом странном спектакле. – Но, поверьте, я прекрасно знаю, что мне предстоит. Не в таких переделках бывал…
– Предстоит или нет – еще следует решить! – возразил Виталий. – Мне вот интересно, каким образом вы будете просить у тех, кто живет там, антирад. Просто так аборигены разве что свинцовыми пилюлями угостят. А если выторговывать, то нужно предлагать им что-то ценное. А что у нас есть? Оружие отпадает, у самих каждый ствол на счету. Лекарства – тоже. Про еду вообще молчу. Вот травок всяких дофига полезных, чаги тоже завались, но ее пользу сразу хрен докажешь.
– Вы забываете, – произнесла Гульнара, – что у нас ведь еще неразряженных батареек для ручных фонарей много. С радиорынка не так давно целый мешок притащили. Думаю, их добытчики без электрического света на поверхность не ходят. А большие залежи электроники есть отнюдь не везде… Может, рискнем, раз человек сам попросился?
Алексеев задумчиво погладил бородку.
– Так-так… А ведь что-то в этом есть. Но все же в одиночку идти за реку опасно. И не надо мне тыкать этим Строгинцем. Кто знает, может, у него там на самом деле целая рота полегла, пока он добрался до нас. Людьми мы сейчас разбрасываться не можем, но еще двух-трех в компанию я дать могу. Отберу лично лучших бойцов.
– Кроме того, у Яши еще неплохо подвешен язык, – подхватил Макаров. – Так что, я уверен, он сможет договориться с тамошними жителями. Рюкзак батарейками набьем ему, пусть закупит антирада столько, чтобы мы хотя бы до апреля-мая протянули, а уж там мы экспедицию в область организуем.
– А если нам откажут в пгодаже таблеток? – спросил Егерев. – Что тогда?
– Там, в метрополитене, люди отнюдь не так слаженно, как мы, живут, – ответил Алексеев. – По своеобразным общинам, если их можно так назвать, разбиты. Одни откажут, другие продадут. Если же нет, значит, будем штурмовать Ангелово. Но это уже совсем крайняк. Пока что будем надеяться на помощь извне. Даже я вынужден признать, что этот вариант может проканать.
– Ладно, будем считать, что с антирадом порешили, – сказала Гульнара. – Но это еще не все…
– Касаемо остального, – отрапортовал командор. – Здесь лично мне и так все ясно. Мы с Валентинычем займемся формированием групп добытчиков для похода в гипермаркеты. Плюс надо прошерстить оставшиеся мелкие продуктовые магазины в округе. Может, осталось еще что-то. Гульнара Захаровна, на ваши хрупкие плечики ляжет обязанность провести перепись населения и составить учет имеющихся припасов. Нам всем придется подтянуть пояса до весны, как минимум. Павел Олегович, займитесь подготовкой новых врачей взамен тех, кого мы лишились. Пройдите по школе, посмотрите на деток из тех, кто постарше. Узнайте, кому из них легче дается это дело, и вперед… А вы, Яков Иванович, – командор, нахмурившись, уставился на меня. – Не медлите. Как выйдем отсюда, немедленно собирайтесь в путь-дорогу. Только в порядок себя перед этим приведите, а то рожа как у шахтера… И сразу идите на Волоколамскую. Там получите все необходимое для похода, и там же встретитесь с будущими боевыми товарищами. Там же я вас чуть поточнее проинструктирую. Всем все понятно?
Собравшиеся почти одновременно кивнули.
– Что ж, тогда не будем здесь больше задерживаться. Дела горят, да и народ ждет. Валентиныч, если ты не против, совещание заканчиваем?
– Да, хватит болтать, – Макаров глубоко вздохнул. – Теперь народу все рассказать надо. Как есть.
– Ничего, справимся. Пора на выход. Пошли, нечего тянуть кота за хвост…
И вот перед глазами снова платформа станции Митино. Кордон из дюжины охранников, и перед ним – толпа в две с лишним сотни человек. Они смотрят на вышедших из кабинета людей с любопытством. Не знают еще, что все Содружество балансирует на краю пропасти. Лица управляющих нарочито равнодушны. Наверное, сейчас только я понимал, что творится у них в головах и каким волевым усилием они могут сохранять спокойствие. Одно только радовало: не мне придется объясняться перед народом.
– Уважаемые жители Митинского Содружества! – прогремел под сводами станции голос Макарова, усиленный громкоговорителем. – Товарищи! У нас для вас очень плохие новости…
Я вздрогнул и изо всех сил постарался не обращать внимания на речь друга. Нечего слушать все это в очередной раз. Эх, скорее бы отправиться уже туда, куда сам добровольно и так внезапно вызвался идти…
Ай да Сенька! Все ведь знал заранее, старый лис! И что нужно идти в метро за антирадом, и что добровольно поддержать эту идею должен еще кто-то. И как подловил меня! Откажешься – покроешь себя позором перед всем Содружеством. А так, вот вам опытный добытчик, да еще одновременно и парламентер…
Одно непонятно, зачем устраивать этот спектакль? Ведь знает же старик, что я и добровольно бы согласился на это. Характер такой у меня, что поделаешь… Тем более, когда жизнь всего Содружества на кону.
Ну ничего. Сделаем все, как надо. Живыми вернемся, антирад принесем, вот увидите! Если сильно повезет, еще что-нибудь полезное выменяем…
С этими мыслями я незаметно выскользнул из толпы и направился в другой конец станции, в душевую. Приводить себя в порядок. А то внешний вид и в самом деле не героический.
