Сэр Растер, хранитель традиций армии и рыцарского духа, прав в своих убеждениях: особенно насчет доминирующего положения на завоеванных землях, его нужно закреплять самыми наглядными и доступными местному населению примерами.

Интеллигентная мягкость и вежливость воспринимается как слабость даже теми людьми, которых трудно заподозрить в слабоумии, потому я как должное воспринял, что герцогиня смиренно и покорно пришла ко мне на ложе и этой ночью.

Если моя гибкая совесть и пыталась что-то попискивать, то мощный голос прагматичного политика заглушил ее победным питекантропьем ревом. По совести с совестливыми, если таких где-то вдруг встречу, а пока только сила с моей стороны и угроза применения еще большей силы и разрушений.

К счастью, особо доказывать не приходится, здесь эти законы узнали раньше меня и подстраиваются под них прежде, чем я успеваю рот раскрыть.

Потому без особых угрызений совести отнасиловал герцогиню, во всяком случае ей никаких угрызений не выказывал, а потом грубо отвернулся и сделал вид, что заснул, причем в самом деле заснул моментально.

Утром за церемонным завтраком сидел в кресле герцога, что с высокой спинкой и его гербом, а герцог и герцогиня по другую сторону стола в креслах попроще.

Завтрак шел вяло до тех пор, когда между первым и вторым блюдами в зал вошел скромно одетый управитель и что-то прошептал герцогу на ухо.

Я видел, как встрепенулись герцог и герцогиня, что расслышала управителя тоже, как радостно заблестели у них глаза, а на впалые щеки герцогини вернулся румянец.

Герцог сказал через стол повеселевшим голосом:

– Ваше величество, спешу доложить, насколько мы ревностно выполняем ваши повеления!..

– Ну-ну? – сказал я с интересом.

– Только что закончено строительство башни, – сообщил он, – что позволяет принимать пассажиров и грузы с багера! А также отправлять…

Я посмотрел на обоих внимательно.

– Да-да, главное сейчас отправлять. Милфорд!.. Когда следующий багер?

Милфорд, наблюдавший за нами от двери, прокричал:

– Через шесть часов, ваше величество!

– Прекрасно, – ответил я. – Через шесть часов отбудем. Герцог, понятно, будет сожалеть о нашем столь быстром уходе, однако мы обещаем не спускать с герцогства глаз, что его, несомненно, очень обрадует вплоть до ликования.

Щеки герцогини порозовели еще больше, украдкой бросила на меня взгляд, который я с ходу интерпретировать не смог, но ненависти или злобы в нем точно не увидел.

Я с небрежностью создал вино в фужерах из тончайшего стекла, герцог напрягся, колдунов уважают, но страшатся.

Когда темно-красное вино заполнило все три фужера по золотые полоски, я с торжественной неспешностью поднял свой на уровень глаз.

– За ваше здоровье!.. И за процветание нашего герцогства.

Герцог ответил с осторожностью:

– Спасибо, ваше величество…

Я перевел взгляд на герцогиню, ее щеки уже покраснели, на миг вскинула на меня взгляд, но голос прошелестел совсем тихо:

– Да, спасибо…

– Р-рад, – сказал я, – что во всех проблемных вопросах мы нашли почти взаимопонимание. Я бы сказал даже полное, но такими скороспелыми заявлениями грешат политики мелкого ранга, а нам такие дипломатические промахи непозволительны. Но достигнутое взаимопонимание будем углыблять, крепить и расширивать. На сем покину ваш гостеприимный дворец…

Я величаво поднялся, герцог тоже поспешно встал, а герцогиня, поднимаясь, прошелестела тихим голосом:

– Ваше величество, вы шесть часов намерены ждать у башни?

– Но ведь багеры никого не ждут? – напомнил я, но, взглянув на нее, сказал с небрежностью: – С другой стороны, если уеду прямо щас, то тем самым выкажу молчаливое неудовольствие приемом…

Герцог промолчал, герцогиня скромно потупилась, а я помахал рукой застывшему у двери одному из разведчиков.

– Передай Милфорду, через пять часов выступаем! Курс на причал. Проверьте, чтобы никто ничего не забыл. Вряд ли сюда еще вернемся, а если вернемся, то и герцогства не оставим на карте…

Но говорил я весело, чтобы понимали, император шутит, но все же намек понятен, все должно быть согласно моей воле, тогда возвращаться в праведном гневе не будет необходимости.

Герцог и герцогиня остались со склоненными в покорности головами, я чувствовал по дороге к дальней двери, что не шелохнулись.

Разведчик у двери бросил строгий взгляд на двух лакеев герцога, что дежурят с левой стороны, оба торопливо распахнули обе половинки и тоже застыли с согнутыми спинами.

С крыльца видно, как конные разведчики красиво и молодецки гарцуют на поджарых конях, свысока поглядывая на снующих вдоль стен пышно одетых и разноцветных слуг.

Один промчался через двор и, скрежеща конскими копытами, лихо остановил его на скаку перед ступенями.

– Ваше величество!.. Был приказ через пять часов быть у причальной?

– Через пять часов выступаем из дворца, – уточнил я. – Нечего там ждать целый час!

Он поддакнул:

– Вы ж император!.. У нас тут поговаривают, что вы как-нибудь выберете время и пересмотрите маршруты багеров!.. а то ишь разлетались не так, как вам угодно…

Я поежился, но ответил бодро:

– А это мысль! Спасибо за подсказку. Новое время – новые маршруты! Надо как-нибудь выбрать время…

За спиной пахнуло теплом, я ощутил, как открылась дверь, а затем услышал едва уловимый запах женских духов.

Не поворачиваясь, чувствовал, как герцогиня подходит ближе, затем прозвучал ее тихий голос:

– Ваше величество… вы завершили все дела? Не стоит все пять часов ждать на крыльце.

Я ответил так же тихо:

– Что предлагаете, герцогиня?

– Отдохнуть после трудов и свершений, – сказала она совсем тихо. – На этот раз в моих покоях…

– Принято, – ответил я.

Когда вернулись в холл, я церемонно подал руку, демонстрируя учтивое отношение к женщине, герцогиня коснулась ее кончиками пальцев, и так двинулись через залы.

Герцога не увидел, так что ситуация не прояснилась насчет, чья это инициатива. Возможно, сама герцогиня была автором идеи, хотя, скорее всего, по моей подозрительности могло быть и совместным решением супругов.

Герцогиня всю дорогу молчала, а когда поднялись в ее покои, я на минутку остановился за порогом, быстро оглядываясь. Опасности пока не чую, в приличных размеров зале, что служит чем-то вроде приемной, хотя зачем она жене герцога, никто не спрятался, не говоря уже об отсутствии магических ловушек…

Герцогиня уже отпустила мою руку, сделала пару шагов по направлению к одной из дверей, остановилась и повернула голову в мою сторону.

– Да-да, – сказал я, – иду. У вас так мило…

Она прошла к двери из красного дуба, что украшена еще и затейливой резьбой, коснулась ее кончиками пальцев.

Дверь приоткрылась, показывая богатое убранство спальни с роскошным ложем и дюжиной различных подушечек на трех перинах лебяжьего пуха.

Я поинтересовался с легким смешком:

– Предлагаете начать отдых со спальни?

Она повернулась и прямо посмотрела мне в глаза.

– Мне нравится ваша грубость, ваше величество, и ваша бесцеремонность. Но на этот раз, прошу, не сдерживайте в себе зверя.

Через пять часов я вышел из здания на крыльцо. Милфорд с отрядом в седлах за спиной уже держит под уздцы Зайчика, а Бобик ринулся ко мне с обвинениями, что я заперся в спальне герцогини, он меня и там все-таки нашел, но внутрь не пустили, какая несправедливость, как я мог, как я мог так поступить?

Я поцеловал его в лоб, почесал за ушами, уверяя, что люблю только его, а все женщины мира разве могут ответить мне такой же любовью? Потому у настоящих мужчин они на заднем плане, а работа и четвероногие – на первом.

Милфорд придерживал арбогастра, пока я поднимался в седло, пусть в этом и нет необходимости, потом лихо вспрыгнул на спину своего коня, не коснувшись стремян.

– Ваше величество?

– Выступаем, – ответил я.

Разворачиваясь в сторону ворот, увидел, как на втором этаже в окне, где спальня герцогини, слегка колыхнулась штора.

Я приподнял руку в прощании, застоявшийся арбогастр красиво поднялся на задние копыта, передними замолотил по воздуху, затем мощно рванулся по дороге из города.

За спиной слышен грохот копыт, разведчики стараются не отставать, а я придерживал Зайчика, приятно слышать этот успокаивающий гул, в нем сила и сдержанная мощь, под такой шум спится спокойнее, чем под дождь…

Башня проступила на фоне безоблачного неба неприятно хилая и кривая, густо окружена строительными лесами, со всех сторон облеплена, как дохлая жаба муравьями, плотниками и каменщиками.

Нас заметили, из группы охраняющих стройку всадников отделился на статном коне сэр Норберт и помчался в нашу сторону, ровный в седле, как свеча.

Милфорд сказал с уважением:

– Он и ночевал здесь! Без него так бы не управились…

– Достойный командир, – согласился я. – Всегда безупречен.

– Как и его усы, – сказал Милфорд. – Вон с той стороны делают помост, чтобы можно было и коней завести на самый верх.

– Проверь насчет готовности, – велел я. – Негоже гонять могучую Звезду Зла по мелочам. Бояться перестанут.

Он отсалютовал и унесся, я выждал, когда подъедет Норберт, сказал первым:

– Благодарю, сэр Норберт!.. Работа идет быстрее, чем я ожидал.

Он ответил вежливо, но без улыбки:

– Пришлось стимулировать.

– Как?

– Когда увидел, что работают без охоты, велел сперва построить виселицу на пять человек. И объявил: каждый день буду вешать тех, кого сочту самыми медленными.

Я сказал с одобрительным смешком:

– И работали так, что вы даже не смогли определить, кто работает быстрее, а кто медленнее?

Он кивнул с тем же непроницаемым выражением.

– Двух все же пришлось повесить. Они нашептывали, что с постройкой причала придет конец их вольностям.

– Понятно, – ответил я. – Вы на их примере показали, что вольностям в самом деле конец. Как наверху площадка?

– Пока маловата, – сообщил он, – отряд не поместится. Но багер задерживается здесь достаточно, чтобы успели подняться и загрузиться до последнего человека.