В кабинет набилось народу, пришли даже Волсингейн, Горналь и Гевекс, которых давно не видел, а еще с десяток военачальников, вернувшихся с докладами с дальних окраин империи.

Их на ходу посвящали в случившееся, я видел, как суровые лица светлеют, а губы расплываются в улыбках. Дескать, пусть все несчастья и вызовы будут на таком уровне. Все зло от женщин, потому просто избавься от одной, возьми другую.

– Всем вина, – распорядился я, – а кто не пьет, тем жареного гуся, кабанчика и гору пирожных, пусть мучаются.

На лице сэра Рокгаллера проступило выражение мучительного колебания, но рядом Волсингейн с энтузиазмом потер ладони одна о другую и сказал бодро:

– Мы с сэром Рокгаллером вина, а остальные пусть мучаются с жареным, обжоры несчастные!.. Дорогой друг, а с гусем мы тоже успеем, перед нами лорд Ричард, который везде успевает.

В комнату вошли, чуть запоздав, сэр Альбрехт и Норберт, очень серьезные и что-то утрясающие на ходу. Я кивнул им в сторону стола, ищите места сами, у нас не официальный обед, никакого табеля о рангах.

Из коридора, отпихнув Хрурта, вбежал бодрый Бобик, сделал круг по комнате, выискивая тех, кто почешет и погладит, а потом с шумом забрался под стол, справедливо полагая, что наглеть не стоит, могут выгнать.

Рассаживались, обмениваясь новостями, а я, не утерпев, тайком провел пальцами по чешуйкам пояса. Пусть Клара на скайбагере накапливает энергию в единственный еще не рассыпавшийся аккумулятор, опробуем как-нибудь. Жаль, этот пояс позволяет только со скайбагера на землю и обратно, по земле не попрыгать, даже по самому скайбагеру ножками-ножками или на тележке, но все-таки потенциальная возможность передвигаться, не прибегая к помощи Маркуса!.. А по земле у меня есть и другие средства, начиная с моего замечательного арбогастра и заканчивая кольцами Карла-Антона, однако пояс расширяет возможности…

– Все готовы слушать лорда? – поинтересовался я сварливо, гвалт за столом мгновенно оборвался. – Слабые избегают вызовов, избегают схваток, потому выживают… но что это за жизнь? Нам брошен вызов, я его принял. Вчера я начал искать варианты, как обуздать противника…

Все слушают, страшась шевельнуться, я нарочито говорю негромко и внушительно, Альбрехт напомнил строго:

– Ваше величество?

– Да-да, – спохватился я. – Конкретно, что сделано?.. Еще одна победа на пути к большой, даже огромной победе!.. Тот, кто не уклоняется от схватки, кто ищет варианты успешного противостояния, тот всегда…

Альбрехт кашлянул, поторапливая, я бросил на него недовольный взгляд.

– Словом, я побывал на скайбагере!..

Наступило молчание, затем Норберт уточнил:

– Который… вне досягаемости?

– Уже досягнут, – ответил я скромно. – Я досягнулся, побывал, осмотрел, все-таки это наша территория, как и недра в земле, как бы глыбоко не зарылись.

Норберт спросил быстро:

– Ваше величество, кто там на скайбагере?

– Никого, – ответил я с непритворной печалью. – Не встретил я места для битв и славной гибели в упоении и яростном гневе, а так хотелось, так хотелось!.. Разруха и запустение. Дохлые пауки в мертвой паутине. Мы с маркизой убедились, что ее Антуана там нет, и вернулись. Все просто.

Военачальники, как полевые командиры, так и умудренные члены Тайного Совета, в изумлении кто вскинул брови, кто даже распахнул рот, а сэр Горналь прошептал восторженно:

– Император у нас, ребята, все еще тот! А вы говорили, нас на бабу променял…

– На баб, – уточнил сэр Волсингейн и облизнулся, – тут их столько…

– Решения проблемы не нашел, – заявил я. – Но отрицательный результат – тоже результат. Похищенного там не оказалось. И, как я понимаю, туда никто не в состоянии добраться.

Альбрехт заметил:

– Но вы же добрались.

Сэр Рокгаллер пророкотал с выражением огромного удовольствия на лице:

– Так это же сэр Ричард! Благодаря ему мы и сюда добрались, а вы спите в постели графини!.. А могли бы у принцессы какой, здесь их как гусей в богатой деревне.

– Да, – сказал сэр Волсингейн подхалимским голоском, – не растет сэр Альбрехт, не растет…

Альбрехт бросил на него злой взгляд, а я уточнил:

– На пути к решению нашей проблемы успешно решаем кучу других, до которых добрались бы не скоро. Сейчас ждем письма от заговорщиков с их конкретными требованиями. Хотя требования уже получены, теперь начинаются торговые переговоры, дальше увидим, что и как. А теперь что успели вы?

Первым поднялся Норберт, прямой и суровый, бесстрастным голосом, четко и без лишних слов коротко сообщил, что проводится работа с королевствами, где установлены причальные пирамиды для багеров. В некоторых решили ждать возвращения королей из пещер, но таких немного, а в остальных троны поспешно захватывают самые энергичные из оставшихся. Раз уж мир разрушен не будет, то надо успеть нахапать в нем побольше и укрепиться, пока прежние хозяева в пещерах ждут конца света.

– Сукины дети, – сказал я, – но это наши сукины дети. Мы сами такие, не ждем милостей от природы.

Альбрехт вставил:

– С ними легче будет общаться.

– Потому что сукины дети? – спросил Волсингейн.

– Потому что власть получили, – пояснил Альбрехт, – благодаря нам.

Я поинтересовался:

– А что с теми, где нет причальных?

– Ведем переговоры, – ответил Норберт. – С багеров сбрасываем в королевские дворы приказы, чтобы немедленно восстановили пирамиды. Грозим, что в случае неповиновения Багровая Звезда Зла сотрет их королевство с земли…

Чекард, один из его командиров, сказал с места:

– Не верят!

– Стереть не сотрем, – согласился я, – но если нанесем туда визит на Маркусе, то династию точно поменяем. Сэр Рокгаллер, что у вас?

Рокгаллер приподнялся вместе с облепившим его креслом.

– Все спокойно, ваше величество!.. В столице, оказывается, издавна ворья не было, а которое появилось после ухода Скагеррака в пещеры… тех за городом доклевывают вороны! Наши стражи по вашему приказу не церемонятся. Дескать, как вы и велели, пока еще военное положение, вот бы его подольше. Так что не отвлекайтесь, ваше величество, не отвлекайтесь!

Я видел, как все чаще поглядывают на графа Келляве, тот молчит и смотрит на меня в упор, я, не дожидаясь, когда он соберется, кивнул ему сам:

– Сэр Гастон, что у вас?

Келляве покачал головой:

– На моем участке все в порядке. Но слышу все чаще, что здешним лордам служат демоны, и не понимаю, почему мы ничего не делаем. Не пора ли каленым железом выжечь…

Я приподнял ладонь, он послушно умолк.

– Все во вселенной, – заявил я властно, – совершается по воле Господа. Все!.. И не надо стараться быть умнее нашего Создателя, хотя это важно. Если Господь создал демонов, а Он, повторяю, создал все, то у Него какая-то задумка на их счет была и есть. В данном случае демоны служат нам, а это значит, поступаем согласно замыслам Творца!.. Во славу Господа!

За столом откликнулись нестройными голосами:

– Во славу…

– Во имя…

– Он с нами…

Я демонстративно перекрестился, это уже привычный жест, но взглянул на помрачневшего графа и добавил внушительно:

– Но это не значит, что с демонами не разберемся! Вообще-то это дело инквизиции во главе с отцом Дитрихом, который скоро прибудет, ждем с нетерпением, но мы и так понимаем, что мир демонов чужд нашей рыцарской культуре и гуманизму!.. И граф Келляве прав, мы со временем выжжем каленым железом проявление демонизма в быту и культурной жизни общества… Сэр Норберт, кстати, сколько проходит времени между нашим вопросом и ответом от заговорщиков?

Он ответил с некоторым недоумением:

– Двое суток. Это важно?

– Меньше, чем за двое, – уточнил я, – ни разу не было?..

– Ни разу, – ответил он. – Даже немного больше.

Альбрехт коротко усмехнулся, единственный, кто за столом уже понял.

– Скорее всего, – сказал я, – они достаточно далеко от столицы. Проверьте, куда багеры идут около суток. В этом радиусе и будем искать особенно прилежно. Всем спасибо, все свободны!

Рокгаллер поднялся последним, Волсингейн сказал ему тихонько:

– А вино и жареных гусей отыщем на нижнем этаже, знаю местечко.

Во времена Скагеррака во дворце было три тысячи придворных на постоянной основе и восемь тысяч слуг, включая лакеев, но сейчас, как мне кажется, тех и других стало почему-то больше.

Скагеррак увел с собой в пещеры самых преданных и самых нужных ему, однако едва вернулись в уцелевший мир, эти преданные предпочли оставить сверженного властелина и постараться вернуться в императорский дворец в свои апартаменты, однако за это время там уже захватили те, кто решил погулять напоследок перед гибелью мира.

Я покинул кабинет с самым сосредоточенным видом, дескать, думаю о высоком, мои деликатные военачальники постепенно отставали в коридоре и на лестнице, рассеивались по коридорам, переходам и анфиладам.

В нижний холл меня сопровождали только Альбрехт и Норберт да еще два-три человека за спиной на почтительном расстоянии. Альбрехт и Норберт пошли справа и слева, одинаково собранные, настороженно поглядывающие на местных.

Альбрехт спросил негромко:

– Насчет стычек между вельможами уже знаете?

Я поморщился:

– Не наше дело. Пусть сами.

– В главных зданиях размещалось три тысячи этих трутней, – напомнил он. – Теперь прежние пытаются вытеснить новых. Я не допускаю, чтобы их жалобы поднимались выше уровня сэра Хьюрстона. В крайнем случае разрулит сам лорд-канцлер, но, думаю, и вы должны знать в общем…

– В общем знаю, – ответил я. – Те и другие по-своему правы… Сэр Норберт?

Норберт сказал суховато:

– А по-нашему, всех бы утопить, но хорошо, что знаете. Еще часть помещений заняли наши военачальники, но, правда, только те, что и были для гвардии императора и старших служащих! Так что мы по сути никого не выпихнули.

– Это нам в плюс, – одобрил я, – хотя и пофигу, но мы же как бы считаемся с мнением общественности лордов? Что нас не касается, то не касается.

Альбрехт пробормотал:

– Не стоит показывать силу без надобности.

– Даже, – согласился Норберт, – когда хочется… по молодости.

Я промолчал, камешек в мою сторону, но так, предупредительный. Я как раз не показываю, а если уж приходится, то делаю так, чтобы второй раз уже не понадобилась.

Ближе к выходу во двор целая группа придворных, ярко одетых во все цвета, кроме черного, молча склонились в поклонах. За моей спиной кто-то смешливо фыркнул. Не одному мне эти напудренные головы показались стадом овец, таких же белых, кудрявых и одинаковых.

Женщины красиво и грациозно приседают, растопыривая платья, мы с достоинством продефилировали мимо, с одобрением заглядывая в низкие вырезы платьев. При всей нашей строгой морали северян все равно каждый подспудно желает, чтобы эти вырезы стали еще ниже, хотя бы до пояса.

– Это для нас вечер, – обронил Альбрехт, – а для них день только начинается…

Только Норберт смотрит строго на эти густо напудренные лица мужчин и женщин, делающие их похожими на фарфоровых кукол. На мой взгляд, похожи еще и на белых клоунов.

У всех одинаково пышные прически, тоже густо посыпанные то ли пудрой, то ли мукой, колоколообразные платья, их постоянно нужно придерживать по бокам руками, тщательно вымеренное декольте, чтобы самую малость высовывались края розовых ареол, но дразняще скрывающее ниппели. Это, кстати, самая продолжительная война в истории, я еще в детстве видел демонстрации в Нью-Йорке с плакатами Free nipples, но, похоже, ситуация долго еще будет на этом же уровне, как и сейчас здесь в эпоху то ли позднего Средневековья, то ли уже Возрождения.

Во дворе прогуливаются стайками сплетничающие женщины, все яркие как только что распустившиеся цветы. Нас заметили сразу, повернулись и, выстроившись в ряд, это чтоб мы всех рассмотрели и оценили, присели в почтительнейших поклонах.

У Джесины Артерберри две мушки в виде перевернутых сердечек, остриями вверх, что означает ангину и критические дни, так что остается только анал, зато у леди Николетты Ваинврайт ни одного сердечка, только крохотная мушка над верхней губой слева, означает просто дразнящий флирт без всяких обязательств, извращенка.

Герцогиня предупреждала, что леди Мишеллу легко могут отодвинуть эти блистательные красавицы, но тут ошиблась, у меня специфические запросы.

Принцесса Колин Горриган смотрится на мой, взгляд достойнее, о ней тоже предупреждала Самантелла, однако мне рано увязать в пирах и бабах…

Альбрехт, шагая рядом, сказал негромко:

– Чего я только не насмотрелся с вами, сэр Ричард, но даже мне от этих вольностей не по себе.

– Они к этому шли столетиями, – пояснил я. – Медленно, шажок за шажком. Привыкли. Им кажется, что так правильно и что так было всегда.

– А как вам?

Я ответил уклончиво:

– Главное, пусть не видят наш сапог над их головами.