47. Бродяги и мент

Назад: 46. Егор, Антон, Илья, Виктор, Маша, Игорь

Дальше: 48. Егор, Антон, Илья, Виктор, Маша, Игорь

Спуск начинался сразу за дверью. Золотой свет еще некоторое время освещал дорогу, но вскоре он превратился лишь светлую точку где-то наверху, далеко за спинами. Лестница, идущая по склону черной сколы, была шириной метра три. Ни поручней, ни ограждений по ее бокам не было. Отвесные склоны с обеих сторон терялись в непроглядной тьме огромной пещеры, полости в горе. Свет фонарей не мог дотянуться ни до дна этой полости, ни до стен, ни до свода. Перед глазами была лишь уходящая вниз черная лестница, прорезающая темноту и связывающая золотой коридор неизвестно с чем.

Шли не торопясь. Конечно, спускаться — это вам не в горочку идти, но все же, ноги уставали очень быстро. Даже не смотря на неплохую подготовку при спуске по ярусам, не меняющая наклона лестница отзывалась в икрах и спинах неприятным напряжением, которое стремилось перерасти в судороги.

Хоть лестница и была достаточно широкой, однако все шли друг за другом, выстроившись в цепочку по ее центру. Лишь Миха и ведомый им Моня, который при каждой попытке открыть ему рот начинал материться и обвинять всех и во всем, шли бок о бок. И то, потому что Миха придерживал кореша, дабы тот не свалился с обрыва или не учудил что-либо еще.

— Она когда-нибудь кончиться? — Леонид Васильевич, идущий перед связанным гопником и его корешем, чувствовал себя мотыльком, следующим за светлым пятном фонаря. В глазах от нескончаемого бега ступеней начало рябить. И взгляд нельзя оторвать — споткнешься, и смотреть на череду черных граней сил нет. — Надо было там остаться на отдых.

— Слушай, полковник, — Миха, идущий сзади тоже устал, но пытался держаться бодро. — Надо было? Так оставался бы. Что дальше-то пошел? Отдохнул бы, а завтра догнал. Ну, или сегодня. Черт, — парень свободной рукой почесал затылок, будто что-то вспоминая. — А какой сегодня день недели? Помнит кто?

— Среда, — ответила Анна. Девушка шла второй по счету, перед Бесом.

— А утро или вечер?

Девушка взглянула на часы. Негромко хмыкнула себе под нос.

— Ночь, второй час.

— А какого рожна мы еще не спим? — остановился на месте Миха, придерживая, задумавшегося о чем-то Моню.

— Располагайся, — Леонид Васильевич приглашающий жестом окинул ступени. — Подушечка, одеялко. Душ перед сном не желаете принять?

— Не забывайся, мент, — осадил полковника Миха. — Ты хоть и ровно идешь, но споткнуться всегда можешь. А здесь тебя тащить никуда не надо будет. Сам скатишься.

— Тоже верно, — согласился Леонид Васильевич. — Ну, значит без душа и сказок на ночь.

— Во-во, топай.

— Я прямо здесь готов оттрубиться, — проговорил Бес. — Хоть на ступенях, хоть на ходу. Глаза слипаются. Может и вправду, отдохнем?

— Да, чтоб ее… — мотнул рукой Миха. — Привал. Дальше после сна.

Ни чая, ни макарон. Где стояли там и сели. Анна, опустила голову на руки и похоже сразу уснула.

— Ань, — Бес потрогал девушку за плечо. И та от неожиданности чуть не кувыркнулась вперед. — Ань, ты положи рюкзак перед собой, чтобы во сне не скатиться.

Девушка так и сделала.

Вдоль ступенек лечь никто не рискнул. Желающих пересчитать ребрами, головой и другими частями тела все черные грани не нашлось. А лежать по ходу движения было не возможно. Каждая ступенька врезалась в тело, как тупой нож, медленно, но при этом неотвратимо. Но тем не мене уснули все. Даже Моня не стал выделываться и просто отключился.

Леониду Васильевичу снилась его кровать. Почти трехместная, мягкая, удобная. Снилась Лизонька, любимая, и тоже мягкая. Снилось, что Лизонька его целовала. Села на него верхом и елозила, елозила на нем, заставляя утопать в кровати. Снилось, что от обилия и частого ритма любви, Леонид Васильевич даже схватился за край, чтобы удержаться на месте, но рука лишь скользила по шершавой поверхности боковины и не как не могла зацепиться за нее. А Лизонька все ускорялась и придавливала сильнее, заставляя смещаться в сторону. А потом его бегемотик его поцеловала. Жадно, страстно. Воздух в груди у Леонида Васильевича закончился, а Лизонька все не отстранялась. Дышать было нечем. Леонид Васильевич захлопали руками по сторонам, но ладонь лишь больно била по твердой поверхности.

В задыхающемся сознании полковника что-то щелкнуло. Кровать была твердой, когда должна была быть мягкой. Он в ужасе открыл глаза. На нем, подсвеченный лишь одним фонарем, стоящим рядом, сидел Моня и пытался удушить.

Полковник схватил его за запястья, но парень давил всей массой тела, не сдвинешь. Леонид Васильевич попытался ударить гопника, но сил, да и замаха не хватало.

— Ты никому не расскажешь, — тихо шипел Моня. — Это все мое.

Тогда Леонид Васильевич схватил левой рукой стоящий рядом фонарь. Сильно ударил им по камню, разбивая его. Свет погас и тут же полковник всадил осколки фонаря в руку гопника.

Раздался легкий вскрик. Еще удар. Хватка ослабла и в голову прилетел сильный удар. Но этого момента хватило, чтобы набрать в грудь воздуха.

— Помогите, — прохрипел Леонид Васильевич.

— Себе захотел все оставить? Меня слить, а себе оставить? Нет! Мое!

Еще один удар в челюсть чуть не отправил полковника в нокаут. Но хватка на шее не возобновлялась. Еще один вдох.

— Помогите, — уже громче прошипел полковник, не переставая в свою очередь наносить слепые удары расколотым фонарем. А когда поднабрал в легкие еще побольше воздуха, а связки немного пришли в себя, он как ему показалось, заорал. — Помогите!

Раздался шорох. Зажегся свет, метнулся сверху вниз и замер на двух борющихся фигурах. Моня, поняв, что убить полковника ему не удастся, перестал колотить его, а при наличии света схватил полковника за лицо и попытался выдавить глаза.

— Все здесь мое, — брызгал слюной Моня.

И тут давление пропало. Миха оттащил брыкающегося кореша от полоудушенного и почти ослепленного полковника.

— Сука, — прохрипел Леонид Васильевич, ощупываю лицо. — Тварь.

Как оказалось, когда все уснули, Моня перерезал веревку на руках, вытащил кляп. А затем попытался столкнуть полковника вниз. Не вышло, слишком тяжелый оказался, а зашевелившись, вынудил парня попытаться его задушить.

— Держи этого говнюка на привязи возле себя, — зло бросил полковник Михе, когда голосовые связки смогли производить звуки. — Я ему в следующий раз осколки в шею воткну.

Он мимолетом взглянул на руку гопника. Она была исполосована чуть ли не до кости. Но парень этого не замечал. Когда Миха его оттащил и снова связал, Моня затих, отвернувшись от всех и не обращая на истекающее кровью запястье ни капли внимания.

— Да, он точно поехал, — заключил Бес. — Надо ему хоть руку перебинтовать, а то подцепит что-нибудь.

— Ты предложил, ты и бинтуй, — Леонид Васильевич все ощупывал рукой саднящее горло.

Бес, сначала, осторожно подошел к Моне, тот не повернулся. Медленно стал бинтовать ему руку. Парень никак на это не отреагировал, как будто это его вовсе не касалось.

Анна, наблюдая за своим парнем, лишь сокрушенно качала головой. Во всем виноват этот спуск. Что он с ними делает? Кем они выйдут из подземелья? Да и выдут ли?

* * *

— Ну, что? Отдохнули? — Миха устало посмотрел на теряющуюся в темноте лестницу. — Хоть бы ветер что ли подул. Как в могиле.

— Пойдемте, — Анна поднялась и закинула за плечи свой рюкзак.

— А может чай попьем сначала? — полковник совсем не хотел никуда идти. — Или, вообще, потрескаем?

— Потом, — Бес подобрал свой рюкзак и тоже собрался шагать вниз.

— Черт. Надоело, — Леонид Васильевич почесал бороду. — А бритвы никто не взял? Да и помыться хочется. Долбанная пещера.

— Ты что это, мент, раскис что ли? — Миха накидывал на Моню его рюкзак. — Все, лапки к верху? Я — не я?

— А тебе это не надоело? — тоскливо посмотрел на него полковник.

— А есть другой выход? — вопросом на вопрос ответил гопник. — Ты если знаешь, то скажи.

— Гадство! — сплюнул себе под ноги Леонид Васильевич. Конечно, он не знал никакого другого выхода. Да и не знал: была ли выходом эта дорога.

— Поднимайся, пойдем, — подтолкнул его Миха. — А похаваем потом, попозже.

* * *

Друг за дружкой, следуя за светлыми пятнами фонарей, спотыкаясь и матерясь, компания двигалась вниз. Все дальше и дальше, а ощущение складывалось такое, что они стоят на месте. Черные ступени сменяли друг друга похожие, как две капли воды. Как нескончаемая цепь, эскалатор, двигающийся вверх, а ты, навечно застрявший на нем, идешь вниз с стой же скоростью, что и он. Ты останавливаешься, и он тормозит. Ты ускоряешься, и он добавляет оборотов.

Вокруг все также не было видно ничего ровным счетом. Черная пустота. Фонари не добирались своими лучами до стен и свода, разрезали темноту, но она тут же стягивалась за лучом. Ей было все равно кто и что тут делает. Она здесь вечная и полноправная хозяйка. И со временем она раздавит под собой любого, медленно прижмет к бесконечным ступеням и выжмет последние силы, а затем и душу, на десерт. Деликатес, которому не будет выхода из этого огромного каменного мешка.

— Я сейчас свихнусь, — Леонид Васильевич обхватил руками голову и начал массировать виски. — Ей богу, свихнусь.

— Сколько уже идем? — на ходу спросил Миха.

Анна нехотя посмотрела на часы.

— После последнего привала шесть часов.

— А когда мы последний раз ели?

Анна молчала, что-то прикидывая в уме, а потом устало ответила.

— Уже больше суток назад.

— Сутки? — без удивления переспросил Бес. — А так и не скажешь. Есть хочет кто?

Леонид Васильевич хотел было сказать, что да, хочет, ведь хотел недавно, но прислушался к своим чувствам. Нет, не хочет. Еще раз помассировал виски.

— Здесь что-то не так, — остановился он.

Все замерли. Молча, опустились на ступени.

— Вы что не чувствуете? — настаивал полковник.

— Что мы должны почувствовать, мент? — безучастно спросил Миха.

Моня, как безмозглая дворняга, шел за ним на поводу. Все остановились, и он встал. Глаза опушена вниз. Пустой взгляд прикован к ступеням, а изо рта, как показалось полковнику, срываются вязкие тягучие капли.

Леонид Васильевич хотел ответить, что ничего, мол, нормально все, но, мотнув головой, резко хлопнул себя ладоней по щеке. Даже эхо не отозвалось на шлепок.

— Такое чувство, что я под наркотой, — смог сформулировать свои мысли полковник.

— А ты под ней был? — без усмешки и стеба, серым голосом спросил Миха. — Хотя, — не дожидаясь ответа продолжил гопник. — Есть что-то. Чем мы глубже, тем как-то депрессивней становится и в тоже время безразличней.

— Вот и я о том, — поддержал полковник, опустив вопрос про наркоту, — могу шагнуть в сторону в пустоту, и не задумаюсь ни о чем. Лишь чувство, что станет легче. И есть не хочется совсем. Хотя давно уже пора.

— Может газ, какой здесь скапливается? А мы им дышим, — предположила Анна. — Я вот тоже, пока вы не заговорили, как будто наяву спала. Только вышагивала вниз и не о чем не думала.

— Так, — Леонид Васильевич еще раз шлепнул себя по щекам. — Хотим, не хотим. Давайте есть.

— Что это ты, мент, покомандовать вздумал? — Миха тоже стал массировать себе виски.

— Нет, — отрицательно покачал головой полковник. — Не начал. Просто надо поесть. Иначе мы от голода загнемся и не заметим как.

— Давайте, — согласилась Анна.

Бес достал горелку, воду, которой становилось все меньше. И если думать о возвращении назад, то воды на подъем не хватило бы уже точно. Вермишель. Пока закипала вода, никто не проронил ни слова. Молча, сидели по кругу и смотрели в темноту, как будто каждый что-то там видел, а может даже и слышал ведомое только ему.

— Я не хочу, — Анна отставила свою порцию в сторону. — Не могу. Пахнет, как помои.

— Надо, — настаивал полковник. — Если не поедим, то точно сдохнем. Или свихнемся.

— И правда гадость какая-то, — отодвинул от себя миску Бес. — Может вода стухла, — открыл бутылку, попробовал. — Нет. Вода в норме.

— А я не чувствую, — Миха без особого желания проглатывал разварившуюся лапшу. — Она, по-моему, всегда так пахнет и выглядит.

Миска перед Моней стояла не тронутой.

— Ань, ешь, — не отступал полковник.

— Да иди ты, — девушка схватилась рукой за миску и швырнула ее в сторону, та белым пятном скользнула за край лестницы и исчезла в темноте.

— Глупо, — лишь пожал плечами Леонид Васильевич. — И миски лишились, и какой-никакой еды.

— Говна не жалко, — девушка уткнулась головой в колени.

— Отстань ты от нее. Ну не хочет, пусть не ест, — Миха доедал свою порцию. — Если уж так хочешь кого-нибудь накормить. То вон, его попробуй, — он мотнул головой в сторону Мони. — Как-то он совсем походу поехал. Эй, Бес, на тебя сейчас похож. Ты тогда так же примерно выглядел. Может это болезнь какая, заразная.

— А что же тогда он один заболел? — через силу доев свою порцию, спросил Бес.

— Тихо! — Чуть вскрикнул Леонид Васильевич и замер, напряженно вслушиваясь в царившую вокруг тишину.

— Ты чего, мент? — шепотом спросил Миха. — Померещилось что?

Полковник обвел взглядом сидящих рядом людей.

— Вы ничего не слышали?

— Нет, — покачал головой гопник.

Леонид Васильевич еще раз осмотрел людей по кругу и остановил свой взгляд на Анне. Губы его стали медленно расплываться в глупой улыбке.

— Эй, мент! Ты чего? — Миха помахал перед лицом полковника рукой. — Тоже ту-ту?

Полковник перевел взгляд на него. Ухмыльнулся.

— Нет. Не ту-ту, — он мотнул головой в сторону. — Миска.

— Что миска? — Не понял парень.

— Миска приземлилась, — ответил Леонид Васильевич. — Я четко шлепок слышал, — кивнул головой, убеждая самого себя. — Точно миска. Такой звук.

— Есть что ненужное? — Бес поднялся со своего места и подошел к краю. — Проверим.

— Да, вот, — полковник протянул гопнику разбитый фонарь.

Бес взял остатки фонаря и плавно бросил вниз.

Тишина стояла сто процентная. Никто даже не дышал, кроме Мони. И каждый про себя считал секунды. Десять. Пятнадцать. Двадцать.

— Да не, — мотнул головой Миха. — Показалось.

И тут вдалеке раздался еле различимый шлепок.

Леонид Васильевич аж подскочил на месте.

— Да, — улыбаясь заорал он, как сумасшедший уставившись на Миху. — Показалось?

Гопник покачал головой.

— Нет. Не показалось. Я тоже слышал. Это сколько же нам еще идти.

— Если вниз с обрыва, — ухмыльнулся Леонид Васильевич. — То километра полтора, может, два.

— Остряк, блин, — огрызнулся Миха. — Проверить не хочешь?

— Не. Я поел. А на сытый желудок лететь, как-то не вдобняк.

— Да нам в любом случае километров пять еще топать, — Бес все еще стоял на краю и смотрел вниз. — Вам не показалось, звук был какой-то странный.

— Главное, что был, — Леонид Васильевич уже набрасывал себе на плечи рюкзак Мони, который на отрез отказывался его надевать. — Давайте-давайте. Скоро первый этаж.

Тяжело дыша, не жалея сил и, думая только о предстоящем, компания мчалась вниз. Ноги заплетались, спотыкались, но пока еще никто не падал. Моня спешил следом, как может спешить пес на поводке. Нога в ногу за хозяином с высунутым наружу языком, с которого капает слюна.

— Вон, смотрите, — бегущий первым, Бес замер.

Поравнявшись с парнем, компания остановилась. Впереди, метрах в пятидесяти лучи фонарей уперлись во что-то белое, невесомым маревом расплывающееся во все стороны.

Спустились ниже.

Туман окутывал лестницу, как будто бы та тонула в мягком пуховом одеяле, как будто, спускаясь в бездну, они очутились на облаке. Казалось, прыгни на мягкую перину, раскинувшуюся внизу, и она медленно обволочет тебя, мягко проглотит невесомым теплом, в которое так уютно, да что там говорить, так необходимо завернуться и выспаться долгим глубоким сном.

— Красиво, — медленно проговорил Бес, обводя лучом фонаря густые клубы пара, неподвижно раскинувшиеся на всю освещаемую площадь.

— И страшно, — зябко поежилась Анна. — Интересно, что там? За ним?

— Пойдемте, проверим, — Леонид Васильевич сделал шаг вперед. Все остались стоять на месте. Полковник обвел их вопросительным взглядом. Ухмыльнулся. — Ну, как хотите.

Подойдя к краю белого марева, он остановился, еще раз оглянулся назад. Но компанию ему составить никто не решился. Переведя взгляд себе под ноги, Леонид Васильевич глубоко вдохнул и сделал первый шаг. Туман под стопой шевельнулось. Белые змеи взбитого пара накинулись сначала на ноги полковника, а потом прыснули прочь в стороны, волнами растекаясь по еще нетронутым движением собратьям.

Никакого изменения Леонид Васильевич не ощутил. Он так же, как и до этого, спускался вниз по черной лестнице. Света фонаря и зрения хватало только на то, что бы разглядеть следующую ступеньку под ногой, не больше. Туман дошел ему до груди. Полковник остановился. В этом положении полковнику казалось, что он заходит в странную белую реку. Чуть вздернутые его движениями клубы тумана разлетались все дальше и дальше, закручиваясь в медленные спирали. Леонид Васильевич, как перед прыжком в воду вдохнул, и сделал три быстрых шага, окунувшись в невесомую реку с головой.

Белый кокон, свернувшийся над головой полковника, медленно пополз вниз, секунда за секундой становясь все тусклее, а потом замер, разлившись в широкое белое пятно.

— Идите сюда, — раздался голос полковника снизу. — Все нормально.

Компания спустилась.

Леонид Васильевич был прав. Тут все было нормально, так как ничего не было. Лестница своим основанием упиралась в небольшой каменный остров. Каменный, гладкий и пустой. Метрах в пяти от последней ступени начиналась вода. Черная, гладкая, как зеркальная поверхность, она была неподвижна и мертва. Ни какая растительность не окаймляла ее линию соприкосновения с берегом. Да и какая тут могла быть растительность. За зеркалом воды виднелся другой берег, который полукругом таял и терялся в далекой темноте. А на краю островка, куда пропала компания, торчал темный кол, к которому была приделана такая же темная цепь, уходящая в воду четко по прямой к недалекому берегу. Цепь же в свою очередь была продета в широкое кольцо, расположенное на древнем и еще неизвестно как не рассыпавшемся корыте. Почему корыте? Да потому что оно именно так и выглядело. Чуть удлиненное, овальное блюдо с резко вздернутыми вверх краями. Корыто.

Над головой в каком-то полуметре завис белесый туман, через слой которого все только что спустились. Грозовое облако, низко весящее над землей и замершее в предвестии своего решающего рокота, уже готовое, но еще копящее силы для последнего всесокрушающего и всеуничтожающего удара.

— Похоже нам туда, — Леонид Васильевич указал на корыто и цепь.

— Я думала, там страшно, — Анна мотнул головой наверх. — Туман этот думала страшно. А оказывается, что вот вода эта. Жуть. Как мертвое все.

— Зато от жажды точно теперь не умрем, — Бес решился и подошел к краю берега. Прозрачная вода в свете фонаря давала просмотреть все дно, окружающего их озера, ровного, усыпанного крупным песком и мелкими камушками. Ничего и никого. Точно мертвое. Парень наклонился и зачерпнул ладонью воду. Поднес к носу, понюхал, потом аккуратно попробовал языком и сплюнул.

— Нормуль. Вскипятить и пожалуйста, пейте на здоровье. Вода, как вода.

— А может искупаться? — полковник тоже подошел к озеру. Провел рукою по воде, от чего мелкая рябь заволокла недвижимую до этого поверхность. — Вроде бы теплое. А, чтоб его.

Леонид Васильевич сдернул с себя Монин рюкзак. Отодрал от кожи прилипшую майку, начал стягивать штаны.

— Стой, — Миха схватил полковника в самый последний момент, когда тот уже было собрался зайти в воду.

— Ты чего? — Леонид Васильевич закрутил головой по сторонам, пытаясь увидеть то, что заставило гопника так резко его остановить.

— Ты дебил? — парень сильно сжимал плечо полковника.

— Почему? — не понял он.

— Ты сейчас здесь наплескаешься, а нам потом эту воду пить?

— Черт, — обиженно выдернул свое плечо из рук гопника Леонид Васильевич. Тело у полковника все зудело. Да что там тело, мозг уже зудел от желания ополоснуться. А тут на тебе. Облом.

— Не ссы, мент, — похлопал его по плечу парень. — Водой заправимся и в путь.

Так и сделали. Всю свободную тару заполнили водой. После чего сначала со страхом, а потом с детским восторгом искупались. Смыли грязь и пот. Ополоснулись вещи, пропитавшиеся за долгий путь вонью своих же тел, наконец-то вздохнули чистой свежестью. Вода озера не взмутилась. Она была не проточная на все сто процентов. Ни грамма ила или еще какой грязи. Песок на ее дне был очень крупным, и поднятый плесканием людей, провисел в виде взвеси совсем недолго. Опустился на дно. И озеро вскоре вновь замерло, как и вовсе не двигалось до этого. Но его движения хватило на то, что бы открыть глазам компании то, что они не могли увидеть раньше. Корыто. Чуть всколыхнувшись от мелких волн, поднятых соскучившимися по воде телами, огромное блюдо смыло с себя непонятный налет, открыв тонкую золотую линию на корме.

И первым это заметил Моня. Он не принимал участия общем веселье. Сидя на берегу, он глазами пожирал увеличивающуюся с каждой волной золотую щель. Потом не выдержал, встал и подошел к посудине. Глаза его ожили, загорелись тем маслянистый алчным огнем, который поселился у него в золотом коридоре. Гопник провел связанными руками по поверхности корыта. Пелена спадала от его прикосновения, рассыпаясь в прах. Перед ним еле покачивалась на волнах золотая лодка. Парень прикоснулся к цепи и колу. Тоже. Золото. Он уселся рядом с лодкой, облокотившись на ее край спиной. Схватил золотую цепь и захохотал.

— Что вылупились? — Моня бросил злой взгляд полный презрения на недавних товарищей. — А, твари, себе хотите? — он оскалил свой золотой зуб. — Хер вам! Мое все! Поняли?

— А выволочешь все сам? — с иронией спросил Леонид Васильевич. — Сдюжишь один-то?

— Тебя падла ментовская забыл спросить. Пришью, сука, при первой возможности, — в ярости прошипел гопник.

Полковник вопросительно посмотрел на Миху, мол, что с ним таким делать. Тот пожал плечами.

— Ты как? — поинтересовался у Мони Миха. — Может потрескаешь чего? Сейчас лапши заварим.

Гопник недоуменно уставился на кореша.

— Иди в пень, подстилка мусорская. Подачки ментовские ловите? — гопник сплюнул себе под ноги. — Пришили бы его да и все между собой бы поделили. А? Хочешь, я его пришью? Развяжи, я его голыми руками, тут же. А все добро пополам. А?

— Заткни ему рот, — попросил полковник. — Это дурка, однозначно.

Миха, не зная, что ему делать, разочарованно смотрел на своего кореша, который нес полную ахинею. Какой пополам? Куда нести? Выбраться бы отсюда. Анна не выдержала первой. Поковырявшись в вещах, она подняла меленький черный предмет и решительным шагом направилась к Моне.

— О, явление Христа народу. Блудная дочь вернулась к отцу. Точнее блудливая? — он мерзко заржал, брызжа слюной.

Девушка быстро ткнула своего бывшего парня в плечо черным предметом. Резкая судорога пробила тело гопника и он обмяк.

— Привяжите его у этой цепи, — Леонид Васильевич с удивлением смотрел на Анну. — Пусть радуется такой близости.

— Эй, Бес, — обратился к парню Миха. — Я был не прав, когда сказал, что он на тебя тогдашнего похож. Не рядом. Он точно поехал, — Миха раздосадовано бросил в воду камешек, который крутил до этого в руках, ровные кольца плавно поползли по воде, рождаясь и исчезая в ней. — Черт. Долбанное золото.

Назад: 46. Егор, Антон, Илья, Виктор, Маша, Игорь

Дальше: 48. Егор, Антон, Илья, Виктор, Маша, Игорь