Глава 48

Отточенное лезвие изогнутого меча жадно впилось в плоть очередной твари, ворвавшейся в храм. Над головой пискнула стрела, и громкое завывание подтвердило попадание в цель. Присев перед убитым существом, которое когда-то было человеком, Микасти перевернул его на спину, рассматривая изуродованную голову.

С тела свисали лоскуты кожи, открывая белые кости и окончательно избавляя существо прежнего облика. Рот особи был наполнен клыками, а узловатые пальцы с изогнутыми когтями были способны разодрать даже тяжёлый доспех. В сводах осквернённого храма рассеивалось заклинание, призванное поднять мертвецов, но перерубленный позвоночник не позволил это сделать.

— Ты же понимаешь, что всё бессмысленно, — голос Вунгорта эхом прокатился в стенах храма. — Тиус больше не отвечает на ваши молитвы…

— Он и не должен отвечать гнили под ногами, — ответил Микасти, поднимаясь.

В храме головами друг к другу были выложены тела, а руки касались соседних останков. К алтарю был привязан священник города с разорванной мантией, на груди человека ножом были вырезаны знаки.

— Мне нужно время, — Микасти бросил взгляд на двух воинов и упал на колени. Положив рядом меч, он скинул мантию, оголяя до пояса тело, покрытое знаками из священных книг Тиуса. Священник снял знак Тиуса и крепко зажал между ладоней. В храм сквозь разбитые окна ворвался ветер, унося тошнотворный запас и охлаждая горячие мысли.

— Микасти, я хочу, чтобы ты видел, как падёт твоя армия, а тела людей пополнят армию Баргосада, — громко проговорил Вунгорт и насторожился, к чему-то прислушиваясь. — Нет! Нет, нет…, нельзя это делать…

Быстро проговорил племянник главы синода, когда в раскрытые двери храма влетели три существа. Гортанно зарычав, они бросились на Микасти, но две твари тут же споткнулись, и рухнули со стрелами в груди. Третье почти дотянулось до шепчущего священника, но меч отрубил ему руку и снёс голову. Стражи стойко выполняли свой долг, защищая жизнь священника. Вслед за первой тройкой в храм ворвались ещё три твари и, не останавливаясь, понеслись на стражей.

Микасти с закрытыми глазами читал строки из священной книги Тиуса. Голос священника окреп, отчего твари тьмы беспокойно метались и визжали. Рисунки на теле священника превратились в пылающие линии, а амулет Тиуса в ладони Микасти ярко светился, обжигая слабую плоть. Вскоре погибла верная стража, и Микасти услышал приближающиеся шаги Вунгорта.

— Ты предал великого бога Тиуса! — прокричал Микасти. Открыв глаза, он посмотрел в искажённое лицо тучного Вунгорта и сознание священника покинуло тело, растворившись в пространстве храма. Микасти остался верен клятве и призвал бога, отдав ему своё тело, на которое были нанесены защитные символы, позволяющие выдержать присутствие Тиуса.

— Это невозможно! — закричал Вунгорт, попятившись назад.

Микасти был благодарен богу, что Тиус позволил наблюдать со стороны. Тело священника приняло Тиуса и взгляд бога замер на скулящем Вугорте, который через мгновение превратился в огненный факел, жадно облизывающий кровавую поверхность пола. Тело Микасти покрылось волдырями, и священник приготовился умереть, но острая боль пронзила его голову, и он услышал властный голос:

— «У тебя мало времени, очисти мои земли от смрада».

Открыв глаза, Микасти понял, что лежит на полу храма, через распахнутые двери которого до него долетели звуки сражения. Микасти осмотрелся и не увидел тел тварей, даже витражное окно с изображением Тиуса было целым.

Рядом зашевелилась стража Микасти. Удивлённо посмотрев друг на друга, парни одновременно перевели взгляд на обожжённого священника, который слабой рукой пытался поднять знак Тиуса, но пальцы отказывались шевелиться. Стражник переместился к Микасти и вложил искорёженный амулет в его ладонь. Знак благодарно отозвался, окутав Микасти исцеляющим теплом.

— Великий Тиус… — прошептал страж, глядя на искристое свечение.

Пересушенным пергаментом обожжённая кожа опадала на каменную поверхность храма, избавляя священника от уродливых рубцов. Едва Микасти поднялся, оба воина склонили голову, проговаривая молитву во славу бога Тиуса, которую закончили возгласом:

— Дагас!

Мир Ингион знал толь двух людей, которых коснулась рука бога Тиуса. Отец Неоргас одним касанием избавлял людей от болезней, а отец Хогтори видел мысли и душу человека, вытягивая на поверхность его тайные желания. На период жизни Неоргаса в мир Ингион пришло процветание, а во времена Хогтори вспыхнули костры очищения.

В дверном проёме храма появился испачканный кровью отец Кухдар. Микасти в одно мгновение оказался около священника и удивлённо оглянулся на стражников, рядом с которыми находился секунду назад.

— Дагас… — прошептал Кухдар. — Мы чувствовали явление великого Тиуса, армия вошла в город.

— Очистить город от нечисти, — сказал Микасти, рассматривая свои руки.