Глава третья. Увязая все глубже.
An all to ordinary story,
With aftertaste so bitter, so bitter!
Forced to be someone I don’t want to be,
I’m losing myself, sinking deeper down.
I’m caught in the world-wound web.
In Flames «Ordinary story».
— Бабуль, ты чего? — я сжал зубы и влез внутрь машины скорой помощи. Бабушка лежала на переносной каталке и держалась за левую сторону груди.
— Переживала просто, — улыбнулась она. — Еще из милиции позвонили и сказали, что ты кого-то покалечил.
— Никого я не калечил. Просто драка. Мальчишки дерутся, ты же знаешь.
— Знаю, Вадь. Сейчас отпустит. Доктор что-то вколол уже. Что у тебя случилось?
— У клуба напали гопники, — начал я и пояснил незнакомое слово бабушке. — Хулиганы. Там и Мишка был. Ему тоже досталось. А потом милиция приехала и отвезла всех в отделение. Дядька Андрея позвонил и нас отпустили.
— Ох, молодежь. Не живется вам спокойно, — кряхтя, бабушка поднялась с лежанки. — Пошли домой, убивец мой.
Уже дома, когда я сидел на кухне и пытался есть горячий борщ, стараясь не обжечь распухшие губы, бабушка штопала мою майку рядом и читала проповедь. На потолке тускло светила одинокая лампочка, две других перегорели, а я так и не поменял их.
— Взрослый мальчик уже, а все дерешься, — поджала губы бабушка. — В такие моменты даже я понимаю, как тебе не хватает отца.
— Он тут не при чем, ба, — пробубнил я, жуя хлебный мякиш. — Я не мог убежать и бросить друзей.
— Не мог он. А все вместе не могли уйти? Знаю. У вас такие правила. Музыка страшная и правила страшные.
— Нормальная музыка, — улыбнулся я, поморщившись, когда губа лопнула в очередной раз. — Друзей не бросают в опасности. Они вот остались рядом, хоть мы и были в меньшинстве.
— Вадь.
— А?
— Дай мне слово, что будешь вести себя хорошо.
— Не могу. Мы живем в этом городе, и что будет дальше, никому не известно. Я же не ищу себе неприятности на жопу, — нахмурился я.
— Не ругайся.
— Прости.
— Я не лезу первым, просто защищаюсь. Если ты выглядишь не так, как все, то тебя обязательно будут шпынять.
— Да, дядька твой, отцов брат, тоже в молодости волосы длинные носил и штаны дурацкие, — засмеялась бабушка, потрепав мою густую шевелюру. — Пока отец твой с друзьями его ночью не обрил. Ох ругался, аж звон в ушах стоял.
— Не удивлен, ба. Ладно, я пойду искупаюсь и спать. Спасибо за ужин. Посуду сам помою.
— Беги, родной.
Прохладный душ немного успокоил избитое тело. Мышцы ныли, и я в который раз дал себе обещание записаться в спортзал. Или хотя бы в секцию дзюдо к отцу Андрея и Толика. Андрей, к примеру, был подающим надежды борцом, пока не получил травму спины и не забросил спорт вообще. А Толю привлекала свобода и невероятная ненависть ко всему, что носило приставку спорт.
Я же от природы был довольно худым. Правда мы с ребятами иногда играли в «лесенку» на турниках, и зачатки спортивной фигуры у меня имелись. Только этого было мало. Как и опыта в драках. Я не любил драться, и все проходило интуитивно. Будто я всегда знал, что в этом моменте нужно уклоняться, а в этом ударить соперника ногой. Эта особенность неоднократно помогала мне выжить в уличных драках. А сейчас я просто стоял под струями прохладной воды, что ласково освежала боевые раны. Каждый парень хоть раз в жизни, но обязан подраться. В садике, в школе, во дворе. Защищая свою девчонку или просто так. По-другому быть не может.
Надев шорты и чистую безрукавку, в которой всегда ходил дома, я направился на кухню. Нужно было помыть посуду. Бабушка уже спала в своей комнате, и я старался не греметь. Но войдя на кухню, увидел, что мокрая посуда уже покоится на допотопной сушилке сталинских времен. Бабушка все помыла. Я вздохнул и пошел в комнату, заварив себе чай. Перед сном я всегда сидел за компьютером, переписываясь с друзьями или Валей по аське. Этот вечер не стал исключением.
Включенный компьютер сразу пискнул, предупреждая о новом сообщении в групповом чате, где сидели все с нашей компании. Я открыл окошко и погрузился в переписку.
Мойша: Явился, блядь. Мы уж думали, что тебя менты тормознули по пути.
Макар: Ага. Все уже как час тут. Одного Вадьки нет.
Андрюха: Ебальник болит. Отец пиздюлей дал мне, а Толяна по головке погладил.
Я: Бабушке плохо стало, скорую вызывала. Сидел с ней, потом купаться. Ганс, уебок, майку порвал.
Макар: Мне зуб выбили, Вадик. Всем похуй на твою майку.
Мойша: А всем похуй на твой зуб, Макар.
Макар: Поди нахуй, жид.
Я: Какое у вас интеллектуальное общение.
Андрюха: Самого раскаляет. О, кстати. Слышали новый альбом Molot Vedim? Пока только демку нарыл.
Мойша: Забавненький такой блэк.
Я: Диск есть у кого?
Андрюха: Скину тебе на болванку, если напомнишь.
Я: Добре. По поводу махача. Кто-нибудь знает, где Ганса найти?
Макар: Выебать его хочешь?
Я: Ага. И тебя в ухо, баран. Он же нас не оставит в покое. Не надоело по отделениям кататься?
Мойша: Заебало, шо пиздец.
Андрюха: Мойша даже пишет, как настоящий еврей.
Мойша: Я и есть еврей. Сейчас жру мацу и читаю тору, обмудок ты светловолосый.
Андрюха: Завтра у тебя будут синие яички.
Мойша: Напугал хуй пальцем. Забей. Ты слишком суровый.
Я: Блядь. Вы можете хоть секунду побыть серьезными? Бритый долбоеб нагоняет страх на весь город, а выхватываем мы.
Стас: Вадим дело говорит. Салют, патлатые.
Андрюха: Толян говорит, что узнает у гопарей местных. Вроде лысые тусуются где-то во «Впадине». Но хз сколько там народа.
Мойша: Много, уверен. Впадина вообще гиблое место. Помните случай с цыганом?
Макар: Ага. Его нашли в овраге связанным и с набитыми на теле свастиками. Патлатые потом бурлили несколько месяцев, что скины вообще охуели.
Я: Нам не надо туда идти. Нужно просто найти Ганса и поболтать с ним по душам.
Мойша: Читай — Дать пизды и сломать пару конечностей.
Макар: Мойша, жги.
Мойша: Хуй тебе.
Я: Андрюх, узнайте с Толиком, где он обитает. А мы проведаем его.
Андрюха: Добре, Вадь. Позвоню, как узнаю.
В программе появилось второе окошко, от которого мое сердце забилось быстрее обычного. Валя. Она всегда приходила вечером, и наши беседы заканчивались под утро, когда глаза становились красными от света монитора, а голова была отчаянно тяжелой.
Валя: Привет, Вадь. Ты сегодня поздно.
Я: Привет. Дела-заботы. Бабушке еще плохо было. Намотался.
Валя: Ой. Надеюсь с ней все хорошо?
Я: Да, все в порядке.
Валя: Я не застала вас в клубе. Киса сказала, что вы куда-то убежали. Дядя Володя молчал, как обычно.
Я: К Мишке хулиганы прицепились. Пошли выручать. Сама знаешь, что он тот еще дурак.
Валя: Конечно. Но смешной. Вчера утром опять звал гулять, представляешь?
Я: Мойша настырный. Не успокоится. Макар его уже устал гонять. Подождешь немного? Я пойду чай заварю.
Валя: Конечно. Сейчас слушаю диск, что ты мне дал. Nightwish очень классная группа. Вокал приятный.
Я вернулся к чату с друзьями, где уведомления о новых сообщениях появлялись ежесекундно.
Мойша: Вааадим?! Хватить вялого теребить!
Я: Миша, ты еблан. Ты знаешь это?
Мойша: Пф. Удивил. Мы тут обсуждаем предстоящие выходные.
Андрюха: И Мойша уже всех заебал. Никто не хочет ехать.
Макар: Я, если и поеду, то только с Кисой.
Мойша: Пиздолиз-подкаблучник. Без Кисы, наверное, и срать не ходишь?
Я: Мих, ты заеб своими фекальными настроениями. Куда собираетесь на выходных? Чат листать лень.
Стас: За город. Ко мне на дачу. Тепло, мошкары нет. Пивка жахнем, музыку послушаем, песни попоем. Сколько уже не выбирались.
Я: Макар, Вальку захватишь?
Макар: Сам спроси. Ты же с ней в чате сейчас сидишь?
Мойша: От он. Вадик на два фронта ебашит. Не удивлюсь, если он и с Гансом обменивается фотками хуев.
Стас: Блядь, Мойша. Ты придурок.
Мойша: Без меня вам было бы скучно.
Я: Валь, а ты не хочешь с нами на дачу к Стасу поехать в выходные?
Валя: С радостью. Брат обмолвился как-то. А ты поедешь?
Я: Если ты поедешь, то и я. Посмотришь на пьяного Мойшу.
Валя: Мне хватило дня рождения Андрюхи. Ладно, я с вами.
Мойша: Вадик — маленький гадик. Вернись, сука.
Я: Пиздец тебе, Моисей. Завтра.
Андрюха: Моисей? Ебать, это гениально.
Я: А что ты хотел? Мойша и есть Моисей.
Мойша: Сам нарвался, короче. Хуй с вами, демоны. Я спать.
Макар: Ага, как же. Дрочить пойдет под звуки оргий мента-соседа.
Мойша: offline.
Я: Съебнул наконец-то. Валя тоже едет.
Макар: Даже не сомневался. Главное Мишу не споить. Он, когда пьяный, совсем дурак.
Андрюха: А кто не дурак? Все дураки.
Я: Воистину, дружище. Ладно, до завтра. Доброй ночи всем.
Макар: Покеда.
Стас: Бывай.
Андрюха: Доброй ночи.
Мойша: Подзалупный творожок тебе в роток.
Макар: Ты же, блядь, спать пошел?
Мойша: Я еврей. Забыл?
Я сходил на кухню за горячим чаем. Старый остыл, и его пришлось вылить. Не люблю холодный чай, как и мой отец его не любил. Захватив из шкафа печенье, я вернулся за компьютер и открыл окошко чата с Валей.
Я: Прости за молчание. С ребятами обсуждали поездку.
Валя: Все хорошо, Вадь. Ты зайдешь за мной?
Я: Конечно. Вместе и поедем, с Макаром и Кисой. У него права не отобрали-то?
Валя: Нет. Он грамотно шифруется. Кстати, спасибо за «Oceanborn». Потрясающий альбом.
Я: Да, потрясающий. Люблю его слушать, когда на душе паршиво. Только Мишке не говори. Застебет.
Валя: Что ты. Ему вообще ничего нельзя говорить.
Я: Слушай, Валь. Мне дико неловко, но спросить хочу. Давай послезавтра пойдем погулять? Если откажешь, я пойму.
Валя: Я боялась, что ты вообще никогда не решишься. Конечно, пошли. Ты, видимо, решил куда?
Я: Ага. В парк аттракционов. Сто лет там не был.
Валя: Здорово! С удовольствием. Я еще в детстве туда с Макаром ходила. На каруселях катались, а он все на машинки хотел, где толкаться надо. А почему не завтра?
Я: На работу надо. Вачик уже ругается, что я забил. А желающих у него много на мое место. Да и деньги лишними не будут.
Валя: Хорошо, Вадь. Мне пора спать. Завтра утром в университет идти. Спокойной ночи. До следующей беседы.
Я: Спокойной ночи и прекрасных снов.
Валя: ;)
Я выключил компьютер и оглушительно зевнул. Да так, что из лопнувшей губы потекла кровь, а в челюсти что-то хрустнуло. Надеюсь, мой организм не даст сбой, и к встрече с Валей я буду выглядеть нормально. Благо досталось только туловищу, а голова была в относительном порядке. Я оставил кружку с чаем на столе и пошел к своей кровати. Мягкое тепло обволакивало и баюкало уставшее тело и разум. Перед сном вихрем проносились лица друзей, постепенно превращающиеся в разноцветные пятна. И лишь одно пятно на мгновение приняло знакомые очертания, которым я мысленно улыбнулся. Валя.
Следующим утром я поплелся на работу. Вачик и правда ругался, что я пропустил две смены, и пригрозил взять на мое место более ответственного человека. Я клятвенно его заверил, что приду, и сейчас исполнял то, что обещал.
На поясе висел верный CD-плеер, посылая в наушники мощные рифы старичков Blind Guardian. Когда слушаешь подобную геройскую музыку, порой кажется, что из-за угла вылетит дракон и выпустит в тебя струю едкого пламени, от которого кожа покроется пузырями и слезет вместе с дымящейся плотью. Я хмуро шел, осознавая, что ни дракона, ни даже среднестатистического рыцаря не встречу. Зато на пути было полно бомжей, алкоголиков, выползающих из кустов, и редких прохожих, спешащих, как и я, на работу. Вдали виднелись очертания больших складских комплексов, куда я и держал путь.
Пройдя через контрольно-пропускной пункт, я поздоровался со старичком-охранником и двинулся дальше, вдоль одинаковых грузовиков, стоящих у больших ворот и загружающихся продуктами согласно накладным.
Овощной склад, где я работал, был почти в самом конце комплекса, и до него надо было идти пятнадцать минут по территории. Мимо меня то и дело сновали большие и маленькие электропогрузчики с веселыми водителями. Кто-то вез большой поддон с замороженным мясом, а кто-то просто ехал налегке за следующей партией. Утренний воздух, еще прохладный после ночи, окрашивался в сотни разных ароматов. От машинного масла и бензина до свежего запаха фруктов. Я подходил к воротам своего ангара.
— Вадим, слушай. Ты, это, прекращай меня так подставлять, да? — громко устраивал мне разнос дядя Вачик, хозяин нашего склада. Я, понурив голову, стоял рядом под взглядами моих коллег, простых мужиков, одетых в одинаковые серые комбинезоны с пятнами от овощей и фруктов на них.
— Да, прости, босс.
— Что у тебя с лицом, Вадим? Проблемы? — пытливо спросил армянин, пристально рассматривая мою помятую физиономию.
— Нет, все нормально. Подрались вчера, — отмахнулся я. Вачик улыбнулся.
— Тогда за работу, да? Машина уже ждет. Двадцать тонн свеклы туда, — мужики тяжко вздохнули и потянулись к перрону, где парковался большой грузовик.
— Вадим, ты, это. Проблемы если есть, ты мне скажи. Помогу, — прошептал хозяин склада, придержав меня за руку.
— Все в порядке, дядь Вачик. С кем не бывает, — я побежал к остальным грузчикам, чуть хромая на правую ногу. Армянин задумчиво смотрел мне вслед.
Спустя четыре часа последний мешок свеклы был закинут в кузов и водителю был дан сигнал отъезжать. Я сидел на старом табурете и курил сигарету, пытаясь прийти в себя. Отвык от тяжелого труда за пару дней, да и побитое тело отчаянно сопротивлялось любой попытке что-либо сделать. Ребра болели, а спина взмокла от пота. В том месте, куда впечаталась цепь Ганса, жгло особенно сильно. Но я молчал. Если Вачик узнает, что мне больно, то отправит домой и ничего не заплатит.
— Вадь, харэ курить. Тебя босс зовет, — подошел ко мне один из мужиков, Степан. Степе было за пятьдесят, и он всю свою сознательную жизнь вкалывал на тяжелых работах. Валил лес в тайге, работал в шахте, а с возрастом перебрался в грузчики.
— Ага, спасибо, Степ. Иду, — я тяжело встал и, чуть хромая, двинулся в сторону кабинета хозяина базы. Дойдя до него, робко постучал и услышал приглашение войти.
— Вадим. Что у тебя случилось? — Вачик заполнял какие-то накладные и оторвался от работы, когда я вошел и присел на стул рядом с потертым столом.
— Я же говорил… — начал я, но армянин бухнул кулаком по столу.
— Правду, Вадим. Или домой пойдешь. Я вижу, как тебе больно работать.
— С фашистами зацепились, — нехотя ответил я. Объяснять разницу между нацистом и фашистом Вачику я не хотел. — Их было больше. Вломили нам, потом менты забрали в отделение. Но все нормально, дядь Вачик. Я здоров, как бык. Спина немного гудит от непривычки, но работать могу.
— Эх, что со страной-то происходит, а? — устало выдохнул армянин, закуривая тонкую сигарету. — Фашисты, нашисты, да? Всем что-то надо? А, кунем беранет, бараны.
— Да, я не хочу терять работу. Бабушка старая уже.
— Ты мне, это, бабку-то не приплетай, — погрозил пальцем Вачик, ухмыляясь. — Главное, что ты не пьешь, как Тарас. Если не выходишь на работу, ты хоть предупреждай, да?
— Виноват. Извини, босс.
— Извини. Нравишься ты мне, Вадим. Хороший парень, работящий. Только гробишь себя. Ладно. Иди сейчас домой.
— Но…
— Никаких, но. Я выпишу тебе зарплату за весь день. Чтобы такой хуйни больше не было, да? — армянин кинул на стол потертый конверт с моей недельной зарплатой. Я молча взял и кивком поблагодарил его. — Завтра отдохнешь, а потом чтобы как штык был тут. Понял? Или, отвечаю, я тебя выгоню.
— Понял. Спасибо, дядь Вачик, — я улыбнулся и в порыве радости сжал его руку очень сильно. В дверь меж тем постучали.
— Да, войдите, — после разрешения главного в кабинет вошел Степан и повернулся ко мне.
— Вадь, там к тебе пришли.
— Кто пришел? — нахмурился я, убирая конверт с деньгами в карман.
— Лысый какой-то. Морда вся разбитая. Похлеще, чем у тебя.
— Спасибо, Степ. Сейчас иду.
Я вышел на перрон, который сейчас пустовал, и от удивления приоткрыл рот. На улице стоял Ганс собственной персоной. Один глаз скинхеда заплыл, а второй недобро на меня посматривал. Лысый сменил куртку и джинсы, но ноги были обуты в тяжелые камелоты с набитой на носке металлической пластиной. Я спрыгнул с перрона и направился к нему, даже не догадываясь, что привело главу местных нацистов в обитель южных жителей.
— Привет, Вадим.
— Ганс, — кивнул я, остановившись в метре от него. Скинхед вздохнул и достал пачку сигарет.
