57

Сидя возле Полин в коридоре административного здания школы, Тома изучал обстановку. На стенах висели яркие афиши праздников и культурных мероприятий вперемешку с мрачными предостерегающими плакатами и детскими рисунками, изображающими персонажей книг, членов семьи, иногда животных. Совсем простые рисунки: палка, палка, огуречик… Они были поразительно похожи на рисунки малышей из далекой горной деревни. Два совершенно разных мира – и такое удивительное сходство интересов и способов их отображения.

Полин бросила нервный взгляд на часы. «Семейная пара» томилась перед кабинетом директрисы уже около получаса. Тома тихо спросил медсестру:

– Что вас больше всего тревожит? Что она может выгнать Тео или что я плохо исполню роль отца?

– Я боюсь за Тео.

– Какую фразу вы хотели бы сейчас меньше всего услышать?

– Это игра?

– Методика. Мне кажется, вы боитесь, что она скажет вам: «Вы не способны воспитать своего сына. Это вы виноваты в том, что он ведет себя как дикарь. Нам здесь не нужны такие дети».

Ошеломленная Полин уставилась на доктора:

– Зачем вы говорите мне такие вещи? Вы вообще представляете, до какой степени это жестоко? У вас что, нет ни капли жалости?

Тома различил неуловимое изменение позы Полин, предвещающее гнев.

– Отлично. Трансформируйте свой страх перед директрисой в ярость против меня.

– В этом состоит ваша методика? А можно мне вас ударить? Вот этой вешалкой по голове? Скажем, это будет частью терапии.

– Нет, никаких подручных материалов.

– Тео не дикарь.

– Однако именно так утверждают малыши из подготовительной группы, которых он выбросил с футбольного поля.

– Откуда вам это известно?

– Я его отец, не забывайте. Я разговариваю со своим сыном.

– Не могу в это поверить! Вы ненормальный. Зачем говорить мне такие гадости прямо перед встречей?

– Чтобы вскрыть нарыв ваших тревог. Раньше вы не стали бы меня слушать, а если бы и послушали, то точно бы поколотили. А здесь я в безопасности.

– Как вы посмели утверждать, что я не умею воспитывать своего сына?

– Вы в этом сомневаетесь. Не я. Признайте это.

Полин заставила себя дышать медленнее, чтобы успокоиться.

– Думаете, директриса может мне выдвинуть такие аргументы?

– В ваших худших кошмарах беспокойной мамаши – запросто. В реальной жизни – нет.

Дверь кабинета открылась. В проеме показался силуэт.

– Вы родители Тео?

– Да, мадам, – хором ответили медсестра и доктор, в едином порыве вскакивая с места.

– Простите за опоздание. У нас возникает все больше проблем с дисциплиной, я только что целый час беседовала по телефону с мамой, уверенной, что это мы должны воспитывать ее дочь. Ей придется поискать другой дрессировочный центр для своей маленькой принцессы-истерички. Проходите.

Директриса была дамой зрелого возраста. В ее кабинете царил безукоризненный порядок. Здесь не было детских рисунков, только графики, инструкции, таблицы и полки с подвесными папками. Полин побледнела, видимо представив, что однажды ее мальчик может быть подвешен в общественном месте так же, как папка с его личным делом.

– Присаживайтесь. Я пригласила вас для того, чтобы поговорить о вашем сыне, чье поведение вызывает у нас некоторую обеспокоенность. Мы пытаемся понять, что с ним происходит. Возможно, изменилось его окружение? Вы переехали? Простите, что задаю этот вопрос, но в ваших отношениях нет напряженности?

Полин положила руку на колено своего «мужа» и ответила непринужденным тоном:

– Слава богу, у нас все в порядке. Мы дружная и спокойная семья.

– Вы работаете медсестрой. Но вот профессия отца в досье не указана…

– Я врач.

– Замечательно. Часто ли мальчик бывает предоставлен сам себе?

– Подруга забирает его с продленки, – ответила Полин, – а потом прихожу я. Он постоянно находится под наблюдением.

– Играет ли он в видеоигры, где присутствует насилие?

– Немного играет, но все очень умеренно, и по содержанию, и по длительности.

– Кто из вас двоих следит за его домашними заданиями?

– Чаще всего я, но Тома тоже этим занимается. Они вместе творчески проводят досуг. Рисуют, например…

– Вы заметили какие-то изменения в поведении вашего сына?

Слово взял доктор:

– Нам понятно, что он растет и пытается самоутвердиться. Он не любит, когда проверяют его домашнюю работу. Месье также ворчит, когда ему не нравится его одежда. Даже за столом он предпочитает обслуживать себя сам. Мы позволяем ему это делать по мере возможности, но вы же знаете, в этом возрасте они уже хотят получить права и водить машину!

– Да, это так. Вы с ним обсуждали различные инциденты, произошедшие с его учительницей и товарищами?

– Мы с Полин поднимаем все проблемы, без ограничений. Уважение к людям, старше они или младше, – это главное, что мы хотели бы в нем воспитать. Мы четко объяснили, что мы обо всем этом думаем и чего ждем от него.

– Он как-то отреагировал?

– Думаю, он все понял. Я наблюдал за его поведением – как он ведет себя с матерью, с пожилыми людьми и даже с животными. Это хороший парнишка. Просто сейчас он переживает период самопознания, с которым мы все рано или поздно сталкиваемся.

Директриса улыбнулась. Полин не могла прийти в себя. У доктора получилось!

– Я приятно удивлена вашей оценкой поведения сына. Чувствуется подход практикующего врача. Если бы все родители сохраняли вашу бдительность…

– Каждый делает, что может. Все зависит от нашего восприятия.

Легкость, с которой Тома окунулся в роль отца, потрясла Полин. Но по большому счету он ничего не выдумывал. Он вел себя с ее сыном так же, как со всеми постояльцами: дружелюбно наблюдал. Он проводил свое время за изучением людей и попытками их понять. На секунду Полин охватила паника – она осознала, что в нее он вглядывался с той же проницательностью.

– Ты согласна, дорогая?

– Что?

Доктор с улыбкой накрыл своей ладонью руку Полин. Если бы только это происходило где-нибудь в другом месте, а не в кабинете директрисы…

– Да, конечно. Я согласна.

Медсестра не имела ни малейшего представления, что она только что подтвердила. Возможно, речь шла о том, чтобы перекрасить ее ребенка в фиолетовый цвет или назначить ему двести ударов плетью?

– Ну что же, теперь я спокойна, – поднимаясь, сказала директриса. – Думаю, что сложный период нашего Тео скоро превратится в далекое воспоминание.

– Можете на нас рассчитывать, – подвел итог Тома, пожимая ей руку.

Выходя из школы, Полин витала в своих мыслях. Ей никак не удавалось забыть то ощущение, что она испытала, когда доктор коснулся ее руки. К тому же впервые за все время она назвала его по имени…

Что касается доктора, он тоже пребывал в не совсем адекватном состоянии. Он спрашивал себя, что он делает здесь, занимаясь чужим сыном, в то время как его собственная дочь не подозревает о его существовании. Если он по-прежнему надеялся узнать, что значит быть отцом, сегодняшний день не принес ему ответа.