39

Одна-единственная комната с голыми бетонными стенами. Поставленный на деревяшки матрас, одеяло, стол, полусломанный стул, крошечная электрическая плитка и радиоприемник. Водопровод отсутствует. Тома часто доводилось видеть подобные интерьеры в лагерях беженцев. Единственный блестящий предмет – собачья миска из нержавейки. Аттила, похоже, был рад гостю и крутился вокруг доктора, который шарахался от него, как от крокодила, стараясь не размахивать руками.

– Здесь у них не получилось отключить нам электричество.

– У кого не получилось?

– У хулиганов, которые устраивают здесь сборища по выходным.

– Когда вы говорите «мы», вы имеете в виду себя и вашу собаку?

– Он мой единственный друг. Не знаю, что бы стало со мной без него.

Тома бросил взгляд на единственную голую лампочку, освещавшую эту конуру.

– Как вы здесь очутились?

– Это самое надежное помещение. Когда завод еще работал, здесь хранились опасные вещества. На ночь я закрываюсь изнутри и чувствую себя в безопасности до самого утра.

– И как давно вы здесь живете?

– Сначала я работал на заводе охранником. Меня наняли сторожить территорию, когда завод уже закрылся. Платили мало, но здесь было спокойно. Я надеялся, что завод снова откроется. А потом не знаю, что случилось, но компания, на которую я работал, обо мне забыла. В течение нескольких месяцев не было почты, никто не приезжал. У меня не осталось денег, пойти мне было некуда, поэтому я остался. А когда сюда начали наведываться банды подростков и крушить все вокруг, я испугался и спрятался здесь.

– Вы никогда не пробовали связаться с вашими работодателями?

– Со мной не составляли договора, как положено. С самого начала мне дали понять, что берут меня на эту работу из милости, и, если я буду жаловаться, они найдут других… В любом случае, мне кажется, компания давно развалилась.

Заметив, что здесь нет холодильника, Тома спросил:

– Чем вы питаетесь?

Мужчина не ответил.

– Вы ходите в магазин?

Молчание.

– Воруете?

– Я рвал вишни и яблоки в вашем фруктовом саду, месье, но я не вор.

– Но где же вы тогда берете пищу? Не бойтесь, месье Тибен. Я просто пытаюсь понять.

Не решаясь поднять взгляд на доктора, африканец признался:

– Я был воспитан в других условиях, но теперь мне приходиться рыться в ваших помойках. Ваши постояльцы всегда что-то оставляют. Я отбираю лучшее для своей собаки. Остального мне хватает.

Тома ощутил, как в нем поднимается волна возмущения и гнева, как не раз бывало во время его гуманитарных миссий.

– Это невозможно, вы не можете так жить! Наверняка можно что-то исправить.

– Я не так уж несчастен. У меня есть собака, я пою. Днем мы выбираемся за пределы завода. Мы играем, а в теплое время года купаемся в реке.

Тома провел рукой по затылку.

– И стоило мне уезжать на край света, чтобы бороться с несправедливостью! Если бы я тогда знал, что здесь люди, такие, как вы, точно так же нуждаются в помощи…

Доктор закрыл глаза, отказываясь представлять, какой могла быть его жизнь, если бы он не уехал. У него не было на это сил. Ему совершенно не хотелось пересматривать прошлое, в котором он не мог ничего изменить. К тому же, глядя на жизнь Майкла, было глупо жаловаться на свою судьбу.

– Несмотря на все, что вам пришлось пережить, – мягко произнес он, – вы не утратили тягу к пению… Откуда у вас этот дар?

– Вы считаете, что я хорошо пою?

– Ваш голос меня покорил. Это он меня сюда привел. Одна из наших постоялиц даже считает вас небесным посланником. У вас восхитительный голос.

– Слышишь, Аттила, наш сосед любит, когда я пою! Должен признаться, поначалу мой пес не очень ценил мой вокал. Он начинал выть как полоумный. Но потом привык. Думаю, мой друг понял, что пение приносит мне счастье. Он садится и слушает меня. Когда я пою по-итальянски, он виляет хвостом.

– У него хороший вкус. Что вы исполняли только что?

– Берлиоза, «Проклятие Фауста». Моя мать обожала эту оперу. Когда я был ребенком, мы жили в Котд’Ивуаре. Мама хотела лучшей жизни для меня и моих братьев и выбивалась из сил, чтобы дать нам этот шанс. Французская школа в Абиджане, занятия музыкой… Каждый вечер она читала нам романы. Чтобы я получил высшее образование, она отправила меня во Францию. Какие-то люди пообещали ей помочь мне, но все пошло не так, как предполагалось…

– Ваша семья знает, где вы?

– Когда мои дела стали совсем плохи, я перестал сообщать им о себе. У них своих забот хватало, а мне было слишком стыдно, что я не могу справиться сам.

– Черт возьми, вы же не собираетесь провести всю свою жизнь в этом сейфе! Пойдемте со мной.