36

Тома зачитался, сидя на полу, и у него затекла спина. Он бросил взгляд на поцарапанный циферблат своих часов. Долгожданный момент настал. Он закрыл свою тетрадь с записями, которая была заполнена почти целиком, и положил ее возле плюшевого зайца и медвежонка – теперь они должны были ее охранять. Доктор вышел из комнаты, посвященной Эмме, на пороге окинув ее растроганным взглядом. Это, вне всякого сомнения, была самая живая комната в его квартире. Если бы он не опасался быть услышанным и поднятым на смех бдительными постояльцами, то пожелал бы доброй ночи каждой игрушке, уделив особое внимание фигурке маленькой обезьянки с малышом на спине.

Тома пересек лестничную площадку и осторожно вошел во вторую служебную квартиру. Умение терпеливо дожидаться своего всегда было его козырем. Именно в этот час он впервые услышал таинственное пение, и с тех пор каждую ночь надеялся снова им насладиться.

Чтобы оставаться незаметным и не включать свет, он захватил с собой фонарик. Среди ночи было сложно наводить здесь порядок, поэтому он просто ходил из одной комнаты в другую и составлял список того, что нужно будет сделать, чтобы жилье стало более уютным. Свет фонаря выхватывал из темноты отдельные участки. Кое-какую мебель придется убрать, но многие предметы, если их отмыть, вполне могут пригодиться. Зато от коробок точно нужно избавляться. Сложенные друг на друга, они загромождали пространство. Верхние были открыты, и из них торчал разный хлам: пыльная старая гитара, полдюжины детских сидений для туалета, которые вряд ли могли пригодиться взрослым постояльцам этого дома.

Подавшись назад, чтобы прикинуть размеры комнаты и определиться, куда поставить кровать, Тома наступил на какой-то ящик и потерял равновесие. Он едва успел ухватиться за стену, но сильно ударился плечом и выронил из рук фонарик, нарушив тишину. Его первая мысль была о Франсуазе – он надеялся, что не разбудил ее. Выругавшись, он распрямился и стал отряхивать рукав. И тут же застыл на месте. Он услышал пение.

Тот же роскошный тенор. Мощный, но далекий. Доктору не удавалось разобрать мелодию. На секунду он подумал, что это может быть старый радиоприемник, забытый в шкафу, изношенные аккумуляторы которого время от времени включались. Тома открывал все шкафы, прижимался ухом к стенам и даже к полу, но не добился результата. На цыпочках, старательно обходя все препятствия, он подошел к окну и распахнул его.

Сомнений не было – пение доносилось снаружи. Он подумал о том, чтобы перелезть через подоконник и выпрыгнуть прямо из окна, но было слишком высоко. Тогда он торопливо направился к лестнице в конце коридора, ведущей прямиком на улицу. Держа фонарик в зубах, Тома спускался по металлическим ступеням, опираясь на поручни, чтобы создавать как можно меньше шума. Он молился, чтобы пение не закончилось до тех пор, пока он не обнаружит его источник.

Волшебный звук разливался по ночному саду подобно туману. Бесшумно ступая, Тома осторожно завернул за угол дома, направляясь к фруктовому саду. Несмотря на поздний час, в комнате Элен еще горел свет. Удивившись, доктор выключил фонарик и подошел ближе. Когда до дома осталась лишь пара метров, он заметил, что окно пожилой дамы открыто. Тома отчетливо слышал ее слова. Она рассказывала своему собеседнику, наверняка воображаемому, до какой степени он красив и как ей тяжело жить в его отсутствие. В другое время одиночество Элен тронуло бы доктора, но сейчас он был слишком увлечен своими поисками. Осознав, что больше не слышит пения, он вернулся назад, встревоженный тем, что мог его потерять. Но вскоре с облегчением услышал его снова.

В полной темноте, выключив фонарик, Тома направился к реке на поиски звука. Он пересек будущий огород Полин и споткнулся об остатки бортика детской песочницы. В некоторых местах пение становилось более явственным, в других – необъяснимым образом пропадало. Продолжая поиски, доктор прошел мимо пролома в стене бывшего завода. Он еще ни разу не слышал певца так отчетливо. Тома решил перебраться на ту сторону.