В ГОРАХ

Остромир, увидев, что враги захватили Проезжую башню, действовал решительно. Подняв на ноги личную дружину, он бросился отбивать ее у противника. Просыпался и весь город. Вскоре на Белой башне зазвучал набат, объявляя сбор всех войск. Слышались окрики и команды десятников и сотников, сзывающих своих бойцов.

Удар дружины Остромира был столь решительным и стремительным, что вражеский штурмовой отряд чуть не был разбит. Но Оруг не напрасно отобрал в него своих лучших воинов. Мощные бойцы, они стоили двух-трех человек, и, закованные в тяжелую броню, они были практически неуязвимы для мечей. Моры сумели удержать свои позиции перед башней и саму башню, пока сюда не подошел основной отряд. Пройдя через ворота и оттеснив атакующих ратников, он начал бой в городе. Среди наступающих были и асилки, круша все на своем пути. Волколаки шныряли по всем улицам, атакуя отдельных бойцов или небольшие отряды, нападая стаями. Вскоре сражение у башни распалось на отдельные бои по всему городу, где каждый отряд сражался уже сам по себе. Остромир понял, что контроль над сражением потерян, и защитников Азадола враги вскоре задавят своей численностью. Но, несмотря на отчаянное положение, Остромир продолжал руководить битвой, командуя своими бойцами. Постепенно защитники были загнаны вглубь крепости, и теперь сражение приняло вид догорающих очагов, основной из которых еще держался у Северной башни. Там оказался и Остромир с остатками своей дружины, сражаясь наравне со всеми в середине строя своих бойцов. Когда его щит был расколот ударом боевого молота мора, а меч был сломан, то он подхватил с земли огромный боевой топор мора, и, отбиваясь им, продолжал вести бой. Кольчуга его была рассечена, шлем давно потерян, но Остромир долгое время оставался невредим. Но когда к вражеским отрядам присоединились лучники Южного предела и стали расстреливать оставшихся в живых защитников из луков, Остромир вскоре был ранен стрелой в ногу. Став на одно колено, он продолжал отбивать атаки врага. Но вскоре в тело впились еще две стрелы, и Остромир рухнул на землю. Заметив это, двое бойцов подхватили его под руки и оттащили за строй воинов. Втащив его в Северную башню и пропустив ратников, оставшихся снаружи, они успели захлопнуть двери и наложить засов. На некоторое время они были в безопасности — толстые двери, окованные железом, и мощные стены башни служили им неплохим убежищем.

— Жив? — тяжело дыша, спросил один из ратников.

— Вроде дышит, — ответил другой. — Хоть он и получил три стрелы, но раны его не очень глубоки.

— Что же теперь делать? — сказал молодой воин. — Хода отсюда нет. Скоро они сломают двери, и придется нам погибать.

— Чтобы погибнуть — много ума не надо, — проворчал старый сотник. — А ты думай о том, как еще послужить князю.

— Но мы окружены со всех сторон! Даже если вздумаем пойти на прорыв, то у нас так мало бойцов, что вряд ли сумеем пройти и сотню шагов.

— Если нет явного хода, то всегда найдется тайный, — отозвался сотник. — Мне ведомо, что эта башня имеет подземный выход на северную сторону, который заканчивается где-то в лесу. Им долгое время не пользовались, и вход в него за ненадобностью был заложен камнями. Теперь нужно разобрать кладку в подвале. Насколько мне известно, он находится в северной стороне башни.

Вдруг мощный удар потряс башню, затем последовал другой.

— Они уже ломают двери, так что поторопитесь, — спокойно сказал сотник.

Воины быстро спустились в подвал, перетащив с собой раненного посадника. Закрыв за собой дверь подвального помещения, они тем самым отрезали себя от остальной части башни. Снаружи в дверь продолжали бить чем-то тяжелым, по всей видимости, намереваясь высадить дверь тараном. Сотник, осмотревшись в подвале, уверенно указал место в каменной кладке, которая скрывала подземный ход. Ратники мечами, топорками, засапожными ножами начали долбить кладку, выламывая из ее щелей раствор. Наконец, подался один камень. Вытащив и отбросив его в сторону, начали долбить другие. Дальше все пошло легче — один камень следовал за другим, и вскоре на полу выросла большая куча камней. Перед ними открылся темный зев подземного хода. Воины уже хотели устремиться в него, но сотник их остановил.

— Вы слышите? Они уже почти сломали дверь, она подается и трещит. Скоро они будут в башне. Сломать же крышку люка в подвал не составит большого труда, и они тут же пустятся за нами в погоню. Подожгите-ка вот эти дрова, чтобы огонь отрезал их от подземного хода.

Он указал на большой штабель дров у противоположной стены, которые давно были запасены здесь на случай осады. Один из воинов вытащил из гнезда в стене смоляной факел, второй, торопливо стуча кресалом о кремень, поджег трут, от которого разжег факел. Убедившись, что огонь разгорелся, он сунул его под штабель. Смолистые дрова быстро занялись пламенем, который пополз по штабелю вверх, разгораясь все сильнее и сильнее. Едкий дым пополз по всему подвалу, забираясь в нос и горло людей. Закутавшись плащами, они покидали подвал через подземный ход. Вскоре после того, как последний боец исчез в темном тоннеле, дверь в башню была выбита, и в нее ворвались моры. Оказавшись в башне, они увидели, что через щели в полу идет дым, и слышится гул яростного пламени и треск пожираемого им дерева. Люк в полу тут же был взломан, но из него вырвался такой сноп пламени, что все были вынуждены отступить перед ним. Пол уже дымился и тлел, занимаясь маленькими язычками пламени, постепенно все сильнее разгораясь. Задыхаясь в дыму, моры были вынуждены покинуть башню.

В это время в лесу из замаскированного в глубоком овраге хода вышли воины, пройдя сюда от самой Северной башни. На импровизированных носилках, сделанных из пары копий и плащей, двое ратников несли раненного Остромира. Выйдя из входа, они осмотрелись. В лесу было тихо, и лишь порывы слабого ветра заставляли шуршать жесткую осеннюю траву и опавшие листья. Погода была великолепной. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев, причудливо окрашивая лес в различные оттенки цветов. Они находились так далеко от крепости, что она оказалась за холмами, окружающих долину. Пока они были в безопасности, но здесь их скоро могли здесь обнаружить. Надо было искать какое-то надежное убежище, где можно было бы укрыться и спрятать раненного посадника.

— Пробиваться на север через долину Азадола — безумие, там нас быстро настигнут разъезды врагов, — заметил сотник. — Поэтому пойдем через горы и пересечем земли уладов, откуда мы и сможем добраться до Велигаста.

Отряд покинул долину. Оставив за спиной разгромленный Азадол, воины направились на северо-восток. Ровные и тихие долины, окружавшие город, вскоре закончились, и начались предгорья. Уже через день дорога начала круто забирать вверх, и они оказались уже в настоящих горах. Сотник уверенно вел отряд по одному ему известным дорогам, которые были вырублены в крутых скалах. Они были неплохо обустроены — в некоторых особенно трудных местах для удобства были навешены перила из толстых веревок, а через два ущелья были перекинуты канатные мосты. Один раз они прошли по каменному мосту, переброшенному через бурную горную реку. По пути отряду встречались небольшие здания, выстроенные из камня у дорог. Это были так называемые «редины» — укрытия, предназначенные для путников в горах, в которых путники могли остановиться на ночь, обсушиться и обогреться. Путь был удобным, и отряд быстро продвигался вперед. Но Остромиру становилось все хуже и хуже. Несмотря на то, что наконечники стрел были удалены, а раны тщательно очищены и перевязаны, они все же воспалились, и у Остромира началась горячка. Вскоре горячка усилилась, и у него начался бред. К тому же небольшой обломок одного из наконечников так и не удалось удалить — слишком глубоко он засел в ране. Теперь он стал источником дополнительных страданий. Стало ясно, что если Остромиру не оказать помощи, то он долго не протянет. Осознавая свою беспомощность и невозможность как-либо помочь посаднику, отряд упорно шел дальше, стремясь как можно быстрее пройти эти безлюдные места, чтобы достигнуть владений уладов в надежде найти там знающего человека, который мог бы помочь раненному. На четвертый день пути погода, до того радовавшая теплыми и солнечными днями, неожиданно стала портиться. Небо постепенно затянуло плотными тучами, стало душно и мрачно. Было очевидно, что скоро разразится гроза. И действительно, вдалеке начал греметь гром, постепенно приближаясь к путникам. Надо было искать какое-то укрытие от непогоды, но как на грех, поблизости не было ничего подходящего, где можно бы переждать грозу.

— Смотрите, здесь какая-то тропа! — воскликнул один из воинов, указывая на едва заметную стежку, ведущую куда-то в сторону от основной дороги вправо. Вдалеке виднелся большой скальный массив, поросший кустарником сверху и обвитый вьющимися растениями. Это было лучше чем ничего — под пологом кустарника было проще и безопаснее переждать непогоду, чем на открытом месте. Отряд свернул с главной дороги и направился по тропе к массиву. Их ожидания не обманулись: там они действительно увидели подходящее укрытие — расселину в скальном массиве, над которой нависал каменный выступ, создавая некое подобие крыши. Кусты и вьющиеся растения, буйно разросшиеся сверху, явились дополнительным укрытием. Там и ратники и разместились на ночь. Носилки с Остромиром поставили в самое безопасное место — в каменную нишу, вдающуюся глубоко в скалу, а остальные путники, завернувшись в свои плащи, сели спиной к скале под каменным навесом. Посадник был весьма плох. Если вначале он еще временами приходил в себя, то сейчас впал в горячечное беспамятство. Рана распухла и сильно воспалилась. Сотник наклонился к нему и развязал рану, чтобы ее перевязать чистым лоскутом ткани, оторванной от подола рубахи, и вдруг отпрянул. От раны явственно донесся гнилостный запах.

«Все, скоро ему конец. Все тщетно — Остромир уже умирает. Не сегодня-завтра он оставит нас навсегда», — подумал сотник, но ничего не сказал, чтобы не волновать своих спутников. Он молча перевязал рану, намочил в протекающем неподалеку ручье тряпку и положил ее Остромиру на лоб, чтобы хоть как-то сбить жар. После этого он сел на свое место.

Между тем гроза приближалась. Раскаты грома становились все громче, засверкали молнии. День погас окончательно, и на смену ему быстро наступала темнота. Путники молча сидели у стены, пережидая грозу. Внезапно у входа в ущелье, из-за поворота появилась сначала острая морда, а затем, неспешно переваливаясь с лапы на лапу, на тропу вышел огромный горный медведь. Увидев сидящих у скалы воинов, он негромко взревел и принюхался, потягивая носом воздух. Затем не спеша, как будто сознавая свою силу, вразвалку двинулся в расселину. Путники схватились за рукояти мечей, ожидая, что будет дальше. Горные медведи — очень опасные животные на Ломире. Огромный их размер и чудовищная сила позволяет без труда расправляться с любым противником, а их агрессивный характер сделал их притчей во языцех. Но медведь пока не спешил проявлять вражду к непрошенным гостям в его владениях. Наоборот, все его поведение, скорее, говорило о его любопытстве. Медленно, переваливаясь с боку на бок, приближался он к путникам, часто останавливаясь и принюхиваясь.

В этом момент у входа в расселину послышались еще одни шаги. Сюда кто-то неспешно приближался. Из-за скалы появилась темная фигура с накинутым на голову капюшоном. Сверкнула молния, и в сгущающемся мраке путники увидели высокого, рослого человека в свободном плаще. В руке его был виден богато украшенный посох. Под его капюшоном можно было разглядеть резкие черты лица и блестящие глаза. Когда человек оказался на тропе, медведь встал как вкопанный. Человек спокойным шагом приблизился к медведю и погладил его по шее. Медведь зажмурился от удовольствия и покачал головой из стороны в сторону. Неизвестный похлопал его по спине и слегка толкнул медведя вперед, как будто отдав ему неслышимый приказ. Медведь, повинуясь приказу, отошел в сторону и встал неподалеку.

Окинув взглядом сидящих путников и остановившись глазами на раненном Остромире, неизвестный сказал:

— Оставьте ваше оружие, медведь не причинит вам вреда. Скоро разразится мощная гроза, и ливень затопит эту расселину. Зачем вам тут ее пережидать, если рядом находится пещера? Там сухо, и вы сможете пробыть там до окончания непогоды. Я вижу, что Остромир находится на грани жизни и смерти, и тут ему будет не выжить. Отнесите носилки в пещеру, я попробую ему помочь.

Сотник был нимало удивлен тем обстоятельством, что неизвестный знал про их отряд и ранение Остромира, но тот уже повернулся и двинулся к выходу из расселины, за ним пошел и медведь. Повинуясь его знаку, путники вскочили на ноги и, подняв с земли носилки, пошли вслед за неизвестным.

Тот, покинув расселину, направился направо от скального массива и остановился у пещеры, ожидая остальных. Сотник готов был поклясться, что когда они искали укрытие, никакой пещеры здесь не было, но сейчас она появилась как будто из воздуха. Но задумываться над этим было некогда. Часто сверкали молнии, и начинался сильный ливень. Почти непрекращающийся гром заглушал все звуки. Путники нырнули в пещеру, втащив туда и носилки. Внутри пещера оказалась весьма уютной — с ровным полом, усыпанным крупным сухим песком, у стены кем-то заботливо была свалена куча сухого хвороста. Размеры пещеры были столь велики, что позволяли с комфортом укрыться там всему отряду. В глубину пещеры не долетали брызги дождя, заносимые сильными порывами ветра, и в ней было сухо. Когда запылал костер, сложенный из припасенного хвороста, в пещере стало светло и тепло. Медведь, постояв у входа в пещеру, почему-то не стал заходить в пещеру, а куда-то исчез. Но вскоре он появился на пороге, неся в зубах крупного горного барана. Положив тушу на порог, он снова ушел в дождь.

Тем временем, неизвестный, осмотрев Остромира, приказал вынести носилки на середину пещеры, поближе к огню. Остромир был плох. Он метался в горячке и бредил. Покачав головой, неизвестный наклонился над ним и развязал его раны, встав на одно колено. Протянув руку к воспаленной ране, он слегка поводил ладонью над ней. Вокруг кисти руки возникло легкое свечение, которое становилось все сильнее. И вдруг из раны сам по себе появился кончик обломка наконечника стрелы, а затем он вышел из нее почти целиком. Взявшись другой рукой за осколок, неизвестный удалил его из раны. Свечение от второй руки стало еще сильнее. Опухоль стала спадать на глазах, почерневшие, загноившиеся края раны стали нормального цвета, сама рана затянулась, оставив после себя лишь красный шрам. Проделав то же самое и с другими ранами, он исцелил и их. Положив руки на голову Остромира, он через минуту убрал их и встал. Посадник уже не бредил и не метался в жару. Он спал крепким и спокойным сном.

— Теперь его жизнь вне опасности. Он проспит еще сутки и проснется живым и здоровым, а пока он спит — не мешайте ему. Как только закончится непогода, вы можете отправляться далее в путь, в земли уладов. Там мы еще встретимся, — сказал маг.

Он так быстро вышел из пещеры, что его никто не успел остановить, и исчез в темноте за пеленой ливня, с шумом падающего о порог входа. Когда же воины выбежали из пещеры вслед за ним, то они уже никого не увидели — площадка перед пещерой, освещаемая ярким огнем горящего костра, была пуста. Правда, один из ратников утверждал, что будто бы видел взлетевшую огромную тень птицы.