Глава 16

Свет фар ослепил Энниса и он едва успел отскочить с дороги, скатившись кубарем в канаву. Потом встал, осмотрелся и услышал крик сверху.

— Эй! Ты там жив? Эннис ничего не понял. Это был не английский язык.

— Вы говорите по-английски!? — крикнул в ответ Эннис.

— Чего? Американец, что ли? — ответили сверху.

Немолодой мужчина кого-то позвал. На дорогу, к канаве, выбежала женщина.

— Что Вы тут делаете? — спросила она уже по-английски.

— Я не знаю, как я тут оказался! — ответил ей Эннис, — я не могу это объяснить.

— Выходите на дорогу! Мы подвезём Вас в город! — крикнула ему женщина.

— Спасибо, мисс! — ответил Эннис и начал карабкаться наверх. Уже через пять минут машина мчалась по дороге, а Эннис делал вид, что его ничего не удивляет.

Водитель что-то рассказывал, смеялся, а женщина, сидевшая на заднем сиденье, переводила Эннису то, что говорил мужчина.

— Откуда Вы здесь? — наконец, спросила она.

— Честное слово, я даже не понял, как я тут оказался, — ответил Эннис, — какой-то провал в памяти и я на дороге. И тут вы…

— Наверное, Вас просто ограбили! — предположила женщина, — мы могли бы Вас завезти в полицию, напишете заявление.

— Нет, нет! — возразил Эннис, — содержимое моих карманов в порядке. Если вы довезёте меня до города, я буду благодарен.

В карманах у него лежали кое-какие вещи, прихваченные с «Титаника». Если не считать денег, которые, как понял Эннис, уже превратились в пустые бумажки, то золото вполне можно было обменять. Как раз меньше всего ему нужна была полиция.

Наконец город. Он простился со своими спасителями и направился к первой же вывеске, горящей буквами

Утром он проснулся в своём гостиничном номере. Пересчитав пачки с деньгами, Эннис рассовал их по карманам и, заперев номер, вышел на улицу.

Первое, что он посетил, это был музей. Он долго слушал рассказ экскурсовода, чтобы понять, насколько изменился мир. Потом, после экскурсии, долго сидел на лавочке и изучал местные газеты. Не надо было жить все эти годы, чтобы понять, что он попал в совершенно другой мир, незнакомый и враждебный ему.

Эннис встал. В его мыслях промелькнула догадка. Он выбросил газеты и опять зашёл в тот же музей.

— Здравствуйте снова, мэм, — поздоровался Эннис с экскурсоводом.

— Здравствуйте, — обрадовалась экскурсовод, — понравился наш музей?

— О, это было восхитительно! — ответил, не скрывая радости, Эннис, — у меня к вам вопрос. Тут есть что-то, связанное с историей флота?

— Военного? — спросила экскурсовод.

— Скорее нет, — подумал Эннис, — гражданского. Например, по истории круизных лайнеров, или что-то похожее?

— Ну, это лучше Вам в Питер, — ответила экскурсовод. В Ломоносове Вы вряд ли что-то похожее найдёте.

— Питер? — не понял её Эннис.

— Да, или даже Петергоф. Там замечательный частный музей, — уточнила экскурсовод, — но посвящён он, в основном, «Титанику».

— Почему «Титанику»? — удивился Эннис.

— Ну, знаете, — подумала экскурсовод, — из более, чем полторы тысячи погибших, было две сотни наших соотечественников, из которых двадцать две семьи погибли полностью. Это число немалое, согласитесь.

— Да, это большая трагедия, — покачал головой Эннис, — спасибо вам, и за интересную экскурсию тоже. А далеко отсюда до Петергофа?

— Час электричкой. А на такси быстро доедете…

…Виктор поймал машину на той же дороге, где опомнился Эннис.

— Ого! — ударил по тормозам водитель, — война, что ли?

— Война, война! Первая Мировая! — рассмеялся Виктор, — срочное донесение в штаб к Духонину!

— Привет реконструкторам! — водитель рассмеялся и открыл дверь, — играете?

— Да есть немного, — сел Виктор на переднее сиденье, — до Петергофа сколько возьмёшь?

— Для полковника бензина не жалко! — махнул водитель рукой, и машина помчалась по трассе.

…Старик встретил Виктора так же, как встречал обычно. После чая он молча позвал его за собой и повёл в музей.

— Я понял, что ты кое-что изменил, всё-таки? Не удержался?

— Я? Мистер Лайтоллер! — рассмеялся Виктор старику, — это ведь я устанавливал правило ничего не менять! А что изменилось?

— Я помню ту историю, которую пережил я, — ответил ему, слегка усмехнувшись, Лайтоллер, — кроме того, после твоего ухода я законсервировал в хранилище все данные. А как только ты вернулся, я выгрузил их и сверил с теми, что появились в настоящем времени, как результат твоего пребывания там. И судя по всему, изменений ты особо не внёс. Появилась информация про неизвестного русского офицера, выпустившего пассажиров Третьего класса на двух выходах, и про подростка с ключами от палубных перегородок.

Виктор уселся в кресло.

— В целом, я не вмешивался в события, — сказал он, — ну, разве что пара лишних выпитых бутылок бренди. А что Сейдж?

— Сейдж? — подумал Лайтоллер, — Сейджа сейчас твой брат отогревает чаем. И мистер Сейдж готов снова вернуться на «Титаник».

— Вот как? — удивился Виктор, — почему?

— Будучи мальчиком он влюбился в твою сестру, — ответил Лайтоллер, — точнее не он, а бедняга Энтони. И теперь мы знаем подробности их гибели.

Лайтоллер замолчал и подумал.

— Это печально, — махнул рукой Лайтоллер, — что произошло из того, чего не было? — спросил он, посмотрев на Виктора.

— Капитан Смит приказал мне помогать тебе на шлюпочной палубе, — начал рассказывать Виктор, стараясь вначале не вдаваться в подробности.

— Надеюсь, у тебя хватило ума этого не сделать? — ответил строго и обернулся к Виктору Лайтоллер.

— Конечно, я не выполнил этот приказ, — успокоил его Виктор, — иначе ты запомнил бы этого «неизвестного русского офицера»!

— Правильно, — кивнул Лайтоллер, — там не должно было быть другого, за исключением Жадовского. Был ещё Кучиев, но тогда офицером он ещё не был.

— Жадовский уступил место пассажирке Третьего класса с двумя детьми, — добавил спокойно Виктор, откинувшись на спинку кресла.

— А должен был уступить француженке из Второго класса! — строго посмотрел на него Лайтоллер.

— И что та француженка? — поинтересовался Виктор.

— Была жива, здорова по прибытию «Карпатии» в Нью-Йорк, — сказал Лайтоллер и заложив руки за спину, начал прохаживаться рядом с Виктором, — что ещё ты поменял?

— Ну, как ты догадался, это я выпустил Третий класс, — ответил спокойно Виктор.

Лайтоллер помолчал и снова посмотрел на него, остановившись.

— Я догадался, — сказал он, — но количество жертв от этого не изменилось. И твоя семья погибла в полном составе. Твой старший брат, Чарли, так же, как и тогда, умер у меня на руках. И как и в неизменённой истории, просто не хватило шлюпок. Но их бы и не хватило.

Он помолчал, о чём-то подумал.

— Соболезную, Гарольд. По крайней мере теперь мы знаем как погиб Чарли, и что это был именно Чарли, — добавил Лайтоллер, — а вот зачем ты отобрал дневник у несчастного Эдгардо Эндрю, я не понимаю!

— Ах, да! — вспомнил Гарольд, — держи, — вытащил он дневник Эдгардо из кармана и отдал Лайтоллеру, — но откуда ты знаешь про дневник и что в нём такого, о чём мы не знаем?

— Это как сказать, — Лайтоллер взял дневник, аккуратно его раскрыл и переворачивал страницу за страницей.

— Несчастный юноша описывал всё своё путешествие. Он был единственный из пассажиров и членов экипажа, кто догадался вести хронику крушения во время самого крушения, описывая всё подробно.

Лайтоллер замолчал. Он показал Гарольду одну из страниц дневника, исписанную автографами Эдгардо.

— Мальчишка учился расписываться. Он готовился ко взрослой жизни. Лайтоллер подошёл к витрине и положил дневник под стекло.

— Его дневник должны были найти в 2015 году, — сказал Лайтоллер, — бумага оказалась качественной и выдержала испытание водой. Парень писал карандашом, поэтому текст сохранился. Не было у него денег на чернила. Но ты добыл его дневник целиком, а не по частям, и теперь мы многое можем узнать о событиях той ночи. А откуда я знаю? Я подслушал его разговор с твоей сестрой на палубе, когда мы опустили последнюю шлюпку. Там прозвучала фраза про тебя и дневник. В хорошем смысле. Они тебе поверили.

— Я обещал ему вернуть дневник в Нью-Йорке, — проговорил с сожалением в голосе Гарольд.

— В этом нет необходимости, — подошёл к нему Лайтоллер, — Эдгардо погиб.

— Но я же отправил его и Лилли к шлюпкам, — изменился в лице Гарольд, — они были вдвоём!

— Они и пришли вдвоём. Но не сели в шлюпку, — ответил, покачав головой, Лайтоллер, — я помню как они подошли, постояли, помогали усаживать детей. А потом, когда я отдал команду спускать последнюю, он и Лилли просто сели на лавку, обнялись и… — Лайтоллер помолчал, что-то вспоминая, — я их больше не видел. Решили погибнуть вместе. И остаться вместе навсегда…

Он снова помолчал…

— Я помню как погиб Чарльз, твой старший брат. Он запомнился тем, кто выжил. Неизвестный герой «Титаника»… Так его назвали те, кто спасся благодаря его помощи… Что ещё было? Только не говори, что ты спас себя. Ты и не умирал. И не важно, как тебя вытащил из воды Гарольд Лоу. Он вытащил тебя из воды, в свою шлюпку.

— Но этого не может быть! — ещё больше удивился Гарольд, — я отправил себя маленького к шлюпкам, вместе с Фрэнки и Эмили Браун! И мы должны были сесть в шлюпку все вместе! Как я оказался в воде?

— А в неизменённой истории? Ты как оказался в воде? — невозмутимо спросил Лайтоллер.

— В неизменённой истории Фрэнки и его мама сели в шлюпку, а я вырвался и убежал спасать нашего третьего друга… — Гарольд подумал, — и не спас. Не сумел… У меня просто не хватило сил его удержать.

— Ты не изменил истории… — так же невозмутимо ответил ему Лайтоллер, — произошло то, что и должно было произойти. Может чуть иначе. Но что-то, очевидно, всё-таки изменилось.

— Иди сюда, мой мальчик, — позвал он Гарольда за собой.

Гарольд поднялся из кресла и Лайтоллер подвёл его к фотографиям.

— Смотри, — указал Лайтоллер на одну из них.

Гарольд взглянул на фото.

— Этого не может быть, — замер он, — но это я снимал! Мой фотоаппарат утонул вместе с этой плёнкой! Я даже не подумал о том, чтобы спасать свой фотоаппарат! Всё произошло так внезапно, что я просто не успел схватить его! Не до этого было!

— Твоим фотоаппаратом, Гарольд, — посмотрел Лайтоллер на Гарольда, — были сняты и другие фотографии, которые ты просто не мог сделать. Почти пять дней все считали что ты умер. Я помню, как тебя маленького уносили в трюм, накрыв простынёй. Фактически, у тебя остановилось сердце, а то что это был пост-травматический шок, просто никто не подумал. А про такое явление как спинальный шок, ещё не знали в 1912 году. Но, половина плёнки была отснята на «Карпатии»! Кто-то забрал твой фотоаппарат, и этот кто-то знал кому этот фотоаппарат принадлежит!

— Может какой-нибудь пассажир? — предположил Гарольд, посмотрев на Лайтоллера, и перевёл взгляд обратно на фотографию, где Уильям и Генри дерутся подушками, — вещь ценная для 1912 года, согласитесь!

— Правильно, ценная! — согласился Лайтоллер, — только я не припомню, чтобы воры орудовали в каютах Третьего класса! Есть два момента, которые покажутся тебе странными, если ты любишь думать и анализировать. Первый, это если предположить, что вор забрался в каюту Третьего класса, увидел фотоаппарат и решил его украсть. Но в таком случае, вор сам имел минимальные шансы спастись? Правда? Он ведь тоже ехал в Третьем классе? Но даже если бы и спасся, то ему пришлось бы прыгать за борт. Выжил бы он или нет, я не знаю. Но техника, по крайней мере плёнка, просто бы погибла в воде. Но мы видим фотографии, а это значит, что его похититель сел в шлюпку.

— Ты же не хочешь сказать, что фотоаппарат взяла женщина, или ребёнок? — удивлённо спросил Гарольд, продолжая рассматривать свои фотографии.

— Не будем исключать это, — ответил ему и продолжал говорить Лайтоллер, — это можно было бы утверждать, если бы не второй момент.

— Какой? — обернулся к нему Гарольд.

— Если бы женщина или ребёнок забрали фотоаппарат, — прошёлся по залу Лайтоллер, время от времени останавливаясь и оборачиваясь к Гарольду, — и продолжили снимать на «Карпатии», то новый владелец несомненно передал бы плёнку репортёрам или в полицию. Да той же Маргарет Браун, собирающей все улики касающиеся «Титаника», уже на «Карпатии». От свидетельских показаний до слухов и сплетен. А кроме Браун был ещё и Грузенберг, от которого ничто не скрылось! Изымались все фотоплёнки снятые на «Титанике», все записки и телефонограммы. Даже то, что можно было бы и не изымать! Новых обладателей фотоаппарата, пожалуй и не спрашивали бы, хотят они или не хотят отдавать плёнку.

Он остановился.

— Работа была проведена глобальная по тем временам, и это можно назвать уникальным, для своего времени, делом. Всё что могло рассказать о «Титанике», пассажирах и членах экипажа, было собрано в общую базу данных. Всё! Кроме этих фотографий! А ведь они уже тогда стоили больших денег? Даже одеяла с «Титаника» превратились в бесценные артефакты! А фотографии стали бы сенсацией!

Лайтоллер ненадолго замолчал, подошёл к Гарольду и заговорил немного тише.

— Но в том и дело, что фотографии появились только сейчас.

— То есть, кто-то их хранил больше сотни лет? — вначале не поверил собственным мыслям Гарольд.

— Да, больше сотни лет, — кивнул Лайтоллер, — или… — он замолчал.

Лайтоллер снова прошёлся по залу и снова, посмотрев на фотографии, обернулся к Гарольду.

— Или принёс их с собой…

— Но, — задумался на минуту Гарольд, — зачем ему был нужен мой фотоаппарат?

— Простой вор прошёл бы мимо вашей каюты, — прервал его мысли Лайтоллер, — воры были заняты в Первом классе. Самые смелые орудовали во Втором. Пробраться в Третий класс означало подписать себе смертный приговор. И все это понимали. Но он спустился, или уже находился там, и забрал его. Нет предположений, почему?

— А как ты думаешь? — посмотрел Гарольд на Лайтоллера.

— Он забрал то, за чем пришёл, — спокойно и убеждённо сказал Лайтоллер.

— За фотоаппаратом? — не понял его Гарольд.

— Нет, — посмотрел на Гарольда Лайтоллер, — ему нужна была твоя плёнка!

Гарольд упал назад в кресло. Лайтоллер подошёл к нему и положил руку на плечо.

— Ты тоже об этом подумал, Гарольд? Скорее всего, мой мальчик, твой отец жив и точно так же как и ты, безнадёжно вернулся на «Титаник» в надежде вас спасти. Но, внезапно для себя, он столкнулся с тобой взрослым. Я не знаю, — Лайтоллер отошёл от Гарольда и подошёл к фотографиям, разглядывая их, — но как по мне, он просто хочет видеть вас живыми, радостными, беззаботными. Такими, какие вы тут, какими он вас помнит. Я бы тоже так поступил на его месте. Да, в принципе, и ты так поступаешь. Но не эти фотографии были причиной его возвращения. Очевидно не зная сам, один раз ты запечатлел на плёнку то, что для него было очень важным, то что не должно было исчезнуть в глубине океана.

— Но там был только один мой отец, — проговорил в недоумении Гарольд, — второй, так или иначе, дал бы о себе знать! Не думаю, что он не попытался бы встретиться с матерью!

— Либо там и был только один твой отец, либо кто-то помешал ему это сделать, — проговорил, подумав, Лайтоллер.

— Кто, например? — спросил Гарольд.

— Этого я пока сказать не могу, но помешал точно не ты. Ты был меньшей из помех на его пути, — Лайтоллер замолчал и немного подумал, — но могу быть уверен, что скорее всего, он пошёл дальше, чем ты.

Гарольд отогнал от себя воспоминания.

— Ты думаешь, он усовершенствовал своё изобретение?

— Да, — сказал спокойно Лайтоллер, — но я пока не знаю как. Нам предстоит это выяснить.

— Вернуться на «Титаник»? — спросил тихо Гарольд.

— Боюсь, что так, — Лайтоллер подвинул стул и сел напротив него, — но не сейчас. Есть кое-что, что ты должен знать. Это поможет тебе модифицировать машину времени и получить более совершенный тип перемещений.

— То есть? — посмотрел на него Гарольд.

— Я ещё раз перечитал дневники твоего отца, — ответил Лайтоллер, — и пришёл к выводу, что он говорит не об одном, а как минимум о двух типах перемещения во времени. Первое — это то, что мы уже многие годы осуществляем с успехом. Мы перемещаемся физически в любую обозначенную на координатах точку.

Он помолчал.

— Не думаю, что это безопасный метод, и твой отец в этом со мной единодушен. Ведь мы не застрахованы от того, что в точке нашего появления не окажется бдительных религиозных фанатиков, не произойдёт взрыв, извержение вулкана или, в конце-концов, не будет торчать обычный колышек от забора, или простой пенёк, который остановит наше путешествие в самом начале.

— Согласен, — кивнул Гарольд в ответ, — но что ты имеешь ввиду?

— Твой отец, — продолжал Лайтоллер, — предусмотрел другой метод: метод перемещения сознания в заданную личность. Но изъяны этот метод тоже имеет. И я бы сказал, что несмотря на то, что он безопасен с физической точки зрения, сами изъяны более опасны для той личности, в которую ты перемещаешься.

— Но разве мы этим уже не занимаемся? — не понял Гарольд.

— Ну, — подумал Лайтоллер, — в случае с использованием нашей капсулы, субъекту, то есть тебе, не грозит ничего. Но у объекта может случиться элементарное раздвоение личности, провалы в памяти, обмороки, так называемые воспоминания о будущем и так далее. Поэтому мы и не рискуем перемещаться далее чем в самого себя, или в ближайших известных родственников. И только в прошлое. Твой отец пошёл дальше. Он нашёл путь обхода указанных проблем и минимизировал опасности для объекта. Собственно, он указал, что данных проблем можно избежать и контролировать человека, в которого ты перемещаешься, ровно столько, сколько тебе необходимо, не оставляя следов в его памяти. И это может быть не обязательно твой родственник.

— Любой человек? — не понял Гарольд, — то есть, я могу переместиться в капитана Смита и предотвратить гибель моей семьи?

— Не совсем, — уточнил Лайтоллер, — ты можешь частично контролировать его сознание в прошлом. Есть вариант воссоздания фантомного двойника, например, того же Смита.

— То есть?

— То есть — двойника, на очень короткое время, — уточнил Лайтоллер, — например, чтобы появиться там, где тебе нужно, чтобы передать ту информацию, которую тебе нужно передать.

— Или узнать, — продолжил мысль Лайтоллера Гарольд.

— Или узнать, — кивнул Лайтоллер.

— Теперь мне понятны кое-какие события из моего детства, — ответил Гарольд.

— Например? — посмотрел на него Лайтоллер.

— Это долгая история, перед самой посадкой на «Титаник», — вздохнул Гарольд, — тогда никто не понимал, что со мной происходит, и меня даже хотели показать врачам. Но я и сам не понимал. Я на некоторое время перестал бояться… Странно для мальчика-католика из Фулема? — посмотрел он на Лайтоллера.

— Вопрос в том, — уточнил Лайтоллер, — что мы с тобой не помним, чтобы мы это делали, Гарри.

— Интересно, — подумал Гарольд, посмотрев на Лайтоллера, — а что если он точно так же переместился в самого себя?

— Не исключено, — согласился с ним Лайтоллер, — но только не до посадки на «Титаник»! И он как-то вернулся, унеся с собой фотоаппарат! А это невозможно, если мы имеем дело с перемещением сознания во времени! И значит, там был он второй, или кто-то, который принёс сюда ему твой фотоаппарат. Ты виделся со своим отцом? — Лайтоллер снова встал и подошёл к Гарольду.

— Да, — ответил ему Гарольд, — мы с ним долго общались. Но у меня ничего не вызвало подозрений. И у него тоже. Он даже удивился, что я знаю про вращающееся магнитное поле. Человек из будущего сразу бы заподозрил неладное, если бы я заговорил о мобильной связи, интернете и дисании. Но он только удивился!

— Или не подал виду? — переспросил Лайтоллер.

— О вращающемся магнитном поле в то время знали только три человека во всём мире. Это был он, Кюри и Тесла. Больше никто! — возразил Гарольд.

— Да, — ответил Лайтоллер, — вряд ли бы он спутал тебя с Николой Теслой, и уж тем более не подумал бы, что ты мадам Кюри.

Он прошёлся по залу.

— Итак, что мы знаем? Твой отец жив и находится где-то рядом с нами, в этом времени. Иначе, как фотографии появились именно сейчас? И ведь все эксперты однозначно сказали, что они подлинные! Дальше! Твой отец обладает двумя моделями машины времени. Он завершил свою работу и успешно использует оба варианта перемещения, пытается спасти свою, то есть, вашу семью. Но по какой-то причине он не стал этого делать и вместо твоей мамы, братьев и сестёр, он забрал только твой фотоаппарат. И он не стал вмешиваться в твою судьбу. Хотя, находился рядом с тобой и даже был на «Карпатии», и наверняка знал, что ты находишься в лазарете. То есть, он знал о том, что ты в безопасности и ничего плохого, за малым исключением, с тобой не произойдёт. Он знает, кто тебя усыновил, как тебя зовут после крушения «Титаника» и всю твою дальнейшую судьбу. Возникает два вопроса: где он и как его найти? И второй вопрос — что же такого ты сфотографировал, что было ровно настолько важным, что за ним стоило вернуться даже на тонущий «Титаник»?

— Я займусь этим, мистер Лайтоллер, — сказал Гарольд, — и я выяснил, почему сюда пришёл Эннис Уотсон. На «Титанике» этот негодяй чуть меня не убил. Точнее не меня, а меня маленького. Пришлось применить оружие.

— Этот доходяга Уотсон чуть тебя не убил? — усмехнулся Лайтоллер, — не думал, что он с перепугу на такое будет способен, — присел он в кресло, — так что ему тут надо?

— Он пришёл за дневниками моего отца, — ответил Гарольд, — зная его, я думаю, что он хочет их выкрасть, вернуться в прошлое и продать. Считает, что ему много заплатят. Не знаю, как он собрался возвращаться, но он что-то говорил про то, что тоже может собрать машину времени. Я думаю, это просто мальчишество.

— Мальчишка, — усмехнулся Лайтоллер, — в 1912 году эти записи не смогут оценить по достоинству! А чтобы ему собрать машину времени, понадобятся технологии хотя бы 30-х годов. Первые исследования в этой области начнутся только в 20-е годы, и начнутся в России, почему мы тут, собственно, и находимся. Он это знает? Где сейчас этот авантюрист-неудачник?

— Ну, судя по навигатору, — посмотрел Гарольд на экран смартфона, — движется к нам.

Лайтоллер снова усмехнулся.

— Только не бей его! Этот дурак сам может погибнуть! Он долго не протянет без нашей помощи. Приедет — займёмся его обустройством. Электрики и сейчас нужны. А лучше — помоги ему поступить в какой-нибудь колледж.

— Хорошо, мистер Лайтоллер, это проще простого, — согласился Гарольд.

— Но Гарри, такой вопрос! — посмотрел на Гарольда Лайтоллер, — ты отправился туда потому, что тут уже появился Уотсон! Если ты приволок сюда этого только сейчас, то как появился тот первый, приехавший нас навестить до твоего отбытия в прошлое? И где он находится? Но есть ещё и самое главное! И я всегда об этом задумывался, но сейчас я убедился в том, что просто обязан спросить!

— Что именно самое главное? — спросил Гарольд.

— Если тебе пришлось себя спасать, чтобы ты выжил в этот раз, то кто же спас тебя самого? — глянул на него Лайтоллер и замолчал.

Гарольд задумался.

— Если Уотсон увидел машину только в изменённой истории, то…

— Вот именно, — произнёс Лайтоллер, — и должны ли были умереть твои братья и сёстры? Это только часть вопроса, на который у нас нет ответа! И у кого он мог увидеть машину времени в неизмененной истории, там, где ты один, и только девятилетний? Или история уже была изменена? И не является ли «Титаник», точнее его крушение и все мы, частью этой изменённой истории?

…Сейдж сидел на лавке в лаборатории, укутавшись в тёплый плед и грел руки об чашку с горячим чаем. Он молча, кивком головы поздоровался с вошедшим Гарольдом и так же молча, взглядом, пригласил его присесть.

— Ну что ты? — присел Гарольд.

— Так всё-таки это правда… — проговорил Сейдж, отпив чай.

— Правда, — кивнул Гарольд.

— Ты и есть тот мальчик с фото, сын Фредерика Гудвина, и тебе 116 лет? — посмотрел Сейдж на Гарольда.

Гарольд молча кивнул и опустил глаза.

— Там, на «Титанике», ты знал, что всё это произойдёт? — спросил Сейдж.

— Нет, — ответил Гарольд.

— Но ведь не я один знал, что будет катастрофа? — спросил Сейдж.

— Я взрослый там тоже был… — ответил Гарольд.

— Да, я знаю, — отпил глоток чая Сейдж.

— Холодно? — посмотрел на него Гарольд.

— И больно, — вздохнул Сейдж, — я пытался спасти твою сестру, Гарри.

Гарольд молча посмотрел на Сейджа.

— Твоя мама отказалась уходить без твоего отца… — продолжал Сейдж.

— И это я знаю, — кивнул Гарольд, — и знаю, что Энтони ухаживал за Джесси, на «Титанике».

— Теперь и я это знаю, — вздохнул Сейдж, — теперь я знаю, почему он погиб.

Гарольд посмотрел на Сейджа.

— Он погиб вместе с твоей сестрой, мамой и братьями, — сказал Сейдж.

— Мне жаль, — обнял за плечи Сейджа Гарольд, — прости.

— Нет, всё в порядке, — усмехнулся Сейдж, — как ты думаешь? Всё равно ведь, мы потеряем лишь каких-то пятнадцать минут? Что, если я попрошу вернуть меня на «Титаник», в тело Энтони, и попытаюсь спасти Джесси? Может у меня получится убедить твою маму сесть в шлюпку? Мы, точнее, они с Энтони, могли бы вырасти вместе… Они бы создали семью, у них были бы дети, внуки, а уже даже и правнуки…

Сейдж замолчал, увидев, что по щеке Гарольда пробежала слеза.

— Попробуй, — прошептал Гарольд, — может у тебя, что-нибудь и получится?

Он посмотрел на Сейджа.

— Знаешь, сколько я их не видел?

— Сколько? — кивнул Сейдж.

— Если не брать во внимание все эти перемещения, то… тридцать два года, — ответил Гарольд.

— Ты не разу не возвращался? — удивился Сейдж.

— Нет… — покрутил головой Гарольд.

— Почему? — не понял Сейдж.

— Я всё это время боялся увидеть их… — сказал Гарольд.

— Родных? — спросил тихо Сейдж.

Гарольд покачал головой.

— Мамины глаза… — прошептал он, — она ведь… она меня узнала…

…День клонился к вечеру. Гарольд вышел на порог дома и закурил. В его памяти всплывали жуткие картины той ночи…

Эннис выволок его в коридор и потащил к выходу. Гарольд изо всех сил упирался, но ноги уже только скользили по мокрому полу, а из кают текла вода, не давая удержаться на ногах.

— Отпусти его! — раздался крик позади и Эннис остановился, сильно дёрнув Гарольда за воротник, так, что мальчик чуть не задохнулся.

Они обернулись назад. Прямо перед глазами Гарольда стоял человек, но мальчик не мог поднять головы, чтобы рассмотреть его, потому что воротник сжимал шею так сильно, что не давал дышать.

— Отпусти его, — услышал он знакомый голос.

— Опусти револьвер, — поднял Гарольда за воротник Эннис, — иначе он просто умрёт!

Мальчик сжался и почувствовал, что коленки задрожали от страха, а ноги сами собой безвольно повисли. Ему стало трудно дышать. Он набрал в грудь воздуха и изо всех сил дёрнулся, сорвав пуговицу с воротника рубашки. Ноги встали на пол. Но Эннис снова приподнял его так, что мальчик беспомощно повис в его руке.

— Мне ничего не стоит вернуться назад, чтобы прикончить тебя ещё младенцем, Эннис, — ответил человек.

Уотсон отпустил Гарольда и отшвырнул от себя. Гарольд упал на пол, в воду, вскочил и спрятался за своим спасителем. Он обхватил его и теперь выглядывал из-за спины, глядя на Энниса, сжимая в руках чемоданчик отца.

— Чего ты хочешь, Уотсон, — спросил человек, не отводя револьвера.

— То же, что и все, — ответил Уотсон, — спастись. Только не в шлюпках, а уйти с тобой. Ведь ты же имеешь отсюда выход? Мгновение — и ты там, где сухо и тепло. Правда?

— Я не знаю, о чём ты говоришь, Уотсон, — сказал человек.

— Ой, да ладно, сэр! Или кто ты? Я видел твой аппарат! У тебя в саквояже! И я знаю, что ты не просто пассажир! — крикнул Эннис.

— Ну и кто же я? — усмехнулся человек.

— Ты не просто инженер, — рассмеялся Уотсон, — ты опередил время, не правда ли? И ты знаешь, что через полчаса дело будет даже хуже, чем я думаю. Правда? И ты пришёл их спасти, а меня ты решил бросить? Думал отделаться вечерним чаем, и — «Энни, я так тебе завидую! Ты поплывёшь на „Титанике“, который в первом же своём плавании нырнёт на дно!» Ну, уж нет! Я позаботился о том, чтобы никто из твоих детей отсюда не выбрался! А миссис Августа и сама без них не уйдёт. Вот только с малышом Гарри ты мне помешал…

— Что же, — ответил человек, — если ты включал экран, значит, в базе данных ты уже есть.

Он достал смартфон и показал его Уотсону.

— Когда я его включу, чтобы вернуться в своё время, ты переместишься вместе со мной. Но сам решай свою судьбу. И молись, чтобы я это сделал как можно быстрее. Уходи… — он спрятал смартфон в шинель.

— Уходи! — крикнул отец и вскинул револьвер….